Их полет не продлился и десяти минут, когда Вариил, прикрыв глаза, изумленно покачал головой и негромко сказал в пространство:
- У нас на борту гости.
Шаги за спиной заставили Септимуса вывернуть шею и оглянуться через плечо. Катер тут же замедлил ход.
У двери, ведущей в тесную рубку, стояли три служителя Октавии. Он почти мгновенно узнал Вуларай. Двумя другими, по всей вероятности, были Хирак и Фолли, хотя под рваными плащами и повязками на руках мог скрываться кто угодно.
Септимус вновь обернулся к лобовому стеклу кабины и заложил плавный вираж вокруг следующего небольшого астероида. Корпус непрерывно царапали мелкие пылевые частицы.
- Вы спрятались на борту до отлета? - спросил он.
- Да, - подтвердил один из мужчин.
- Это она вас послала? - продолжал расспросы Септимус.
- Мы повинуемся госпоже, - ответил тот, кто мог быть Хираком.
Если говорить откровенно, различить служителей и по голосу было невозможно, потому что их речь звучала совершенно одинаково.
Голубые глаза Вариила с нехорошим выражением уставились на Вуларай. Та была завернута в плотный плащ, однако, несмотря на закрывавшие лицо пилотские очки, из-под повязок просвечивала бледная кожа.
- Эта маскировка может обмануть Механикум, - произнес Вариил, - но попытка провернуть то же самое со мной комична почти до боли.
Вуларай начала снимать повязки с рук. Септимус рискнул еще раз оглянуться через плечо.
- Лети. - Взгляд Живодера не сулил добра. - Сосредоточься на своих обязанностях.
Последние бинты наконец-то упали на палубу. Вуларай отшвырнула тяжелый плащ, затем сняла пилотские очки и проверила, на месте ли бандана.
- Ты не бросишь меня одну на этом ржавом корыте в компании механической нежити, - сказала Октавия. - Я лечу с тобой.
Делтриан шагал к каюте Октавии по бочкообразному брюху корабля. Техножрец пытался скрыть раздражение и не выдать его ни голосом, ни походкой.
Когда он отдал приказ пилоту-сервитору продвигаться сквозь астероидное поле, все шло как надо.
И когда он вычислил наилучшие координаты для входа в варп с минимальным риском привлечь внимание эльдарских рейдеров или наткнуться на астероид, все опять шло как надо.
И когда он приказал готовить варп-двигатели к прорыву ткани реальности, все еще шло как надо.
Но когда он велел Октавии подготовиться к переходу и не получил ни ответа, ни подтверждения - в отлаженном процессе случился первый сбой.
Повторные попытки связаться с ней тоже ни к чему не привели.
Неприемлемо.
Совершенно, совершенно неприемлемо.
Он приказал вновь отвести судно в укрытие и сам направился к ее покоям.
Несколько ее служителей рассыпались в стороны, заметив поспешно приближавшегося техножреца. Одно это вызвало бы подозрения у тех, кто был близко знаком с навигатором, но Делтриан не принадлежал к их числу.
Тощие пальцы техножреца быстро справились с замком, и, войдя в тесную комнатушку, Делтриан остановился перед опутанным кабелями троном.
- Ты, - начал он, готовясь произнести длинную и гневную тираду, центральными темами которой были долг и послушание, а также такие дополнительные аспекты, как самосохранение и животный страх перед смертью.
На троне Октавии, закинув ноги на подлокотник, восседала Вуларай. Без бинтов она выглядела неважно - сквозь бледную плоть просвечивали вены, черные и распухшие, паучьей сеткой сплетавшиеся под истончившейся кожей. Глаза ее были усталыми, наполовину затянутыми катарактой и с темными кругами.
Несколько секунд Делтриан каталогизировал список внешних мутаций, поразивших сидевшую перед ним женщину. По некоторым стандартам варп был к ней еще милосерден, однако общий эффект впечатлял: под тонкой пленкой плоти видны были очертания костей, вен, мышц и даже сердца, бьющегося вразнобой с судорожной работой отекших легких.
- Ты не Октавия, - вокализировал он.
Вуларай усмехнулась, обнажив изъязвленные десны, утыканные дешевыми железными зубами.
- И как же ты догадался?
Талос вошел в зал первым. Пророк осмотрел пустую комнату, и взгляд его задержался на единственных живых существах в ней, не считая его самого. Пятнадцать сервиторов стояли, отвесив челюсти, слишком безмозглые, чтобы их назвать терпеливыми. Почти у всех вместо рук были инструменты или грузовые манипуляторы.
Первый Коготь подошел к ящикам, которые доставили в глубины лабиринта лоботомированные рабы. Талос первым вытащил оружие. В его перчатках оказалась массивная пушка - длинное многоствольное орудие, редко использовавшееся в Восьмом легионе.
Кинув взгляд на ближайших сервиторов, он бросил пушку обратно в ящик. Орудие упало на керамитовый нагрудник с толстым слоем брони и гордым символом аквилы, разбитым ударом ритуального молота.
- У нас мало времени, - сказал пророк. - Давайте начнем.
XXV
ТЕНИ
Чернее прятавших их теней, они крались по коридору. Зрение у него уже было не то, что прежде, - приходилось полагаться не только на очертания предметов, но и на движение, - но он видел, как враги приближаются. Их шаги были плавными, призрачно-легкими, удивительно согласованными и… единственное слово, пришедшее ему на ум, было "чужими". Чужие. Несмотря на точность определения, всматриваясь в приближающихся созданий, он чувствовал, что слово недостаточно поэтично.
Он мало знал об этой расе ксеносов. Безжалостный град снарядов его автопушки разрывал их плоть, как и человеческую. Это не удивляло, хотя и внушало уверенность. Глядя, как чужаки мокрыми кусками мяса падают к его ногам, воин вряд ли бы пополнил запас сведений о них.
Если бы он мог, то склонился бы над трупами, сорвал пробитые доспехи и узнал бы все необходимое, отведав их плоть. Как только вражеская кровь коснулась бы его губ, генетически измененный метаболизм снабдил бы его интуитивными знаниями о павшей добыче. В нынешнем существовании, до сих пор непонятном, это входило в число тех вещей, которых ему больше всего не хватало, - возможности распробовать отнятую жизнь на вкус.
Эльдары. Их выдержка и молчание восхищали его так же сильно, как отвращала скользящая грация движений. Один из них, беззащитный в своей хрупкой броне из перекрывающихся пластин, размазался по левой стене влажным кровавым пятном. Осколки его доспехов залязгали об пол.
Он не мог прикончить их всех с помощью медлительной пушки, заменявшей ему руку. Несколько чужаков, ловко петляя и уворачиваясь, вытащили цепные мечи. Клинки как будто возникли из воздуха в их руках.
Повелитель Ночи расхохотался. По крайней мере, сделал такую попытку. Он давился трубками и проводами, имплантированными в глотку и горло, а на выходе получался скрежещущий звук смены передач.
Убежать от них он не мог, но все равно требовалось отступить и собраться. Ощущение цепных мечей, рубящих и кромсающих уязвимые сочленения доспеха, было странным - в отсутствие боли и кожи это превратилось в почти забавную чесотку. Теперь, когда они стояли почти вплотную, он не мог различить отдельных фигур, но клинки чужаков, вгрызшиеся в сервосуставы дредноута, освещали коридор снопами искр.
- С меня хватит! - прорычал он и обрушил вниз второй кулак.
Сервомоторы и мышечные волокна нового тела одарили воина силой и скоростью, далеко превосходящей его возможности при жизни. Кулак врезался в каменный пол. Коридор содрогнулся, с потолка посыпалась пыль. Злосчастный ксенос, угодивший под удар, кровавой кашей размазался по полу.
Малкарион развернулся вдоль поясной оси и снова размахнулся. Кулак продолжал дробить и крушить, а установленный на нем огнемет изрыгнул струю жидкого пламени. Чужаки отпрянули, но недостаточно быстро. Двое погибли под его кулаком, а один, взвыв, растворился в потоке едкого огня.
Дредноут глубоко вдохнул в себя запах вновь опустевшего коридора. Вместо ледяного воздуха, пахнущего убийством, его легкие наполнились обогащенной кислородом жидкостью, наполнявшей саркофаг. Единственным запахом была химическая вонь тепловатого содержимого его узилища.
Когда он вздрогнул, металлическое тело дернулось, с автоматическим щелчком перезарядив автопушку. Когда вздохнул, из саркофага вырвался лишь механический рык.
Он почти поддался искушению снова войти в вокс-сеть, но раболепное внимание тех, кем он когда-то командовал, было ему сейчас ни к чему. Вместо этого, он продолжил охоту в одиночестве, стараясь выжать максимум удовольствия из своего нового тела.
Малкарион прошел мимо худосочных трупов убитых им чужаков. Коридор вздрагивал при каждом его грузном шаге. Без всякого шанса подкрасться незаметно он вынужден был играть в другую игру.
- Эльдары, - прорычал он, - я иду за вами!
Люкориф, скорчившись на стене с обрушившимися зубцами, следил за небом. Он слышал, как братья за спиной пожирали эльдаров, но сам не принял участия в их пиршестве. Прежде он пробовал плоть чужаков и желания повторить этот опыт не имел. Их кровь была жидкой и кислой, а кожа пресной, без того солоноватого, богатого вкуса, что ласкал язык с каждым глотком человеческого мяса.
Вождь Кровоточащих Глаз не мог определить, откуда появлялись эльдары. Несмотря на то что он упрямо наблюдал за небом и отказывался спускаться в катакомбы, никаких признаков вражеских кораблей он не замечал. И все же они откуда-то возникали: все новые и новые чужаки выходили из-за обвалившихся стен или вырисовывались на верхушках рухнувших шпилей.
Руины крепости раскинулись на много километров во всех направлениях. Люкориф знал, что его рапторы не смогут оборонять весь этот периметр, хотя заставлял их выложиться по полной. Больше всего его удивляла численность отрядов противника, идущая вразрез со всеми ожиданиями. У них было достаточно кораблей на орбите, чтобы высадить целую армию. Вместо этого он видел, как в лабиринт спускаются небольшие группы стрелков и разведчиков, и расправлялся с теми немногими, что оставались на поверхности.
Словно подслушав мысли раптора, двигатели за его спиной сочувственно взвыли.
- Корабли-призраки, - произнес он.
Лишь один из Кровоточащих Глаз поднял голову от своей трапезы.
- Ты что-то сказал? - прошипел Вораша.
Люкориф ткнул в небо отключенными когтями-молниями.
- Корабли-призраки. Суда из кости и мертвые души, дрейфующие в пустоте. Вместо команды там призраки эльдаров.
- Ультве, - сказал Вораша, словно другого подтверждения и не требовалось.
- Безмолвные корабли, управляемые костями, с воспоминаниями вместо капитанов. Непобедимая армада в небесах, но на земле? - Голова Люкорифа дернулась от мышечной судороги. - Они не так уж сильны. Не так уж многочисленны. Теперь мы знаем, почему они чувствовали себя королями наверху, но опасались земли.
Раптор медленно перевел дыхание, втянув сквозь ротовую решетку нечистый воздух планеты. При каждом выдохе клубились облачка пара.
- Я что-то вижу, - сказал он.
- Еще эльдары? - просил один из стаи.
- Тень, прячущаяся в другой тени. Там. - Он указал на свесившийся козырек покосившегося каменного строения. - И там. И там. Похоже, их много.
Вызов на бой прозвучал на языке, которого Люкориф не понимал, и вырвался из горла, которое он страстно желал перерезать. Эльдарский воин стоял на коленях на стене в двух сотнях метрах от раптора. В руке чужак держал кривой клинок, а за спиной его раскинулись огромные орлиные крылья.
Как только крик прозвучал в стылом воздухе, на свет выступили еще четыре крылатые фигуры. Каждый из них скорчился на верхушке обвалившейся башни или стены.
- Кровоточащие Глаза, - прошипел Люкориф братьям, - наконец-то у нас появилась достойная добыча.
Узас и Меркуций были первыми. Без молитв и благословений Механикум подготовка заняла значительно меньше времени. Пока братья облачались, Талос и Кирион дежурили у входа в северный и южный туннели, прислушиваясь к шуму битвы в вокс-сети.
- Доспех активирован, - передал Меркуций Талосу. - Узас тоже готов.
- Это заняло почти полчаса, - заметил Кирион. - Все еще долгий процесс, даже без бредней служителей машинного культа.
- Достаточно быстро, - ответил Талос. - Меркуций, Узас, прикройте нас.
Талос ждал до тех пор, пока по коридору не прокатился низкий механический лязг. Каждый шаг звучал как громовой раскат.
- Твоя очередь, - проревел измененный воксом голос Узаса.
Новый шлем был удлиненным, с бивнями, рубиновыми глазными линзами и демоническим черепом, нарисованным на наличнике. Доспех издавал постоянный рокочущий шум и в ширину заполнял собой половину коридора.
- Как ощущения? - спросил брата Талос.
Узас выпрямился вопреки обычной сутулости, которую броня придавала осанке воина, и силовые генераторы загудели громче. В одной руке он держал тяжелый болтер новой модели. Изображения аквилы на оружии были осквернены царапинами и частично оплавлены. Другую венчал силовой кулак. Массивные пальцы перчатки сжались, как закрывающийся венчик уродливого цветка.
На одном плече, под бронзовой эмблемой Восьмого легиона, прикрепленной к броне толстыми стальными заклепками, прятался разбитый символ ордена Саламандр - дракон.
- Я чувствую мощь, - сказал Узас. - А теперь поспеши. Я хочу начать охоту.
Они отвечали криком на крик и ударом на удар. Кровоточащие Глаза взвились в воздух на ревущих двигателях, наполнив небо клубами черного дыма в погоне за добычей. Эльдары, облаченные в изящную броню незапятнанно-голубого цвета, отвечали на яростные вопли рапторов собственным боевым кличем, пронзительным и насмешливым.
Бой был грязным. Люкориф знал, как разыграется битва, с первой же секунды. Эльдары бежали, рапторы преследовали. Большинство ксеносовских небесных дев было вооружено легкими лазерными винтовками, жалящими небо лучами ослепительной энергии. Им требовалось держаться на расстоянии, в то время как рапторы огласили округу пальбой болтеров, поражающих цель на близкой дистанции, и отчаянным воем оголодавших цепных клинков.
Первым из братьев пал Тзек. Люкориф услышал предсмертный хрип - сдавленное бульканье в разорванном горле и наполненных кровью легких, - а затем визг сбоящего двигателя. Раптор извернулся в воздухе, взмахами когтей удерживая собственную противницу на расстоянии. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тело Тзека обрушилось на бугристую землю.
Рот Люкорифа наполнился шипящей кислотой, язык защипало. Тзек был рядом с ним все эти долгие годы их общего нелинейного времени, с самой первой ночи Последней Осады. При виде того, как этот благородный дух повержен в прах ксеносовской мразью, раптор испытал такую ярость, что сплюнул.
Эльдарка откинулась назад. Ястребиные крылья вспороли воздух с мелодичным звоном, и она перевернулась в воздухе с не меньшим изяществом, чем хищная птица. Комок едкой слюны пролетел мимо.
Люкориф погнался за ней. Двигатели за его спиной ревели, изрыгая дым, в противоположность музыкальному скольжению эльдарки. Когти раптора вспарывали лишь воздух - ксеносовская сучка плясала, изгибаясь и подныривая под удары, словно парила на термальных потоках.
Раптор испустил вопль разочарования, не в силах больше сдерживаться. То ли крик отнес в сторону ветер, то ли покатый, гребнистый шлем эльдарки спас ее слуховые перепонки, но она как будто и не заметила.
Эльдарская дева взлетела выше, кружась в небе. За ее клинком стелилось электрическое пламя. Люкориф из Кровоточащих Глаз преследовал ее, и из его клыкастой пасти вырывался визг, способный соперничать с ревом протестующих турбин.
Грация эльдарки могла помочь ей только в свободном полете, а в прямом и честном бою у нее не было шанса. Оба противника поняли это одновременно. Люкориф нагнал ее сзади и распорол крылья ударом когтей, на кончиках которых плясали молнии. Лезвия рассекли композитный материал, изготовленный чужаками, искалечив летунью.
Издав еще один боевой клич, она перевернулась в воздухе и взмахнула мечом, уже начав падать. Раптор парировал удар. Клинок эльдарки заскрежетал по его силовым когтям. Вцепившись свободной рукой ей в горло, Люкориф на краткий, но упоительный миг задержал ее падение.
- Сладких снов, крошка, - выдохнул он в наличник ее шлема и разжал пальцы.
Эльдарка полетела к земле, с точностью повторяя бесславное падение Тзека.
Смех замер у него на губах, не успев родиться: не прошло и трех секунд, как один из сородичей перехватил ее в воздухе у самой земли и начал медленно опускаться.
- Я так не думаю, - прошипел раптор и, вытянувшись, сам понесся вниз.
Сквозь вой ветра Люкориф слышал голоса ксеносов, перекрикивающиеся на их щебечущем языке. Ему пришлось круто свернуть, избегая зубчатой молнии из пистолета, но у эльдара, несущего спасенную, не было шанса обогнать раптора. Люкориф упал на них сверху, как стрела, и, вонзив когти в грудь обоим противникам, принялся раздирать их на части.
Он закричал от усилия, и его торжествующий вопль эхом раскатился в небе. Девушка-эльдарка с оторванными крыльями упала в одну сторону и, перевернувшись в воздухе, разбилась о землю. Мужчина отлетел в другую. Кровь хлестала из пробоин в его нагруднике. Его крылья затрепетали, пытаясь удержать хозяина в воздухе, но окровавленные когти Люкорифа положили конец его полету. Раптор ухмыльнулся, когда эльдар, рухнув на землю, покатился по камням, теряя по пути куски плоти.
Люкориф все еще улыбался, когда, обернувшись, он стал свидетелем смерти Вораши. Брат, разжав когти, выпустил противника и камнем понесся вниз, рассыпая клочья окровавленного мяса и осколки брони. Эльдар, в упор застреливший Ворашу, перевернулся в воздухе и поднял винтовку, целясь в Люкорифа.
С покрытых рубцами губ вожака рапторов сорвался еще один вопль. Разогнавшись, он ринулся вниз.
Талос вел Первый Коготь по коридорам на совсем другую охоту. Без всякой необходимости соблюдать осторожность четверо терминаторов шли свободной шеренгой, держа на изготовку незнакомое оружие.
- К этому надо привыкнуть, - сказал по воксу Кирион.
Его все еще сбивал с толку символ аквилы на краю ретинального дисплея. Несмотря на то что Делтриан перепрограммировал и модифицировал доспех, эту деталь ему убрать не удалось.
Талоса отвлекали голоса в вокс-сети: отчеты Второго и Третьего Когтя, вступивших в контакт с врагом на верхнем уровне катакомб, и яростные проклятия Кровоточащих Глаз, сражавшихся на поверхности. Пророк пытался не думать о том, как дела у Малкариона, - капитан решил встретить смерть в одиночестве, и в этом желании не было ничего странного. Первому Когтю тоже вскоре придется разделиться. При таком численном перевесе врага организованное сопротивление теряло смысл, и в конечном счете все сводилось к охоте во тьме, где каждый был сам за себя.