Прозрачный купол был достаточно толст, чтобы заглушить рев пыльных ветров снаружи, - не важно, как сильно они стегали раскинувшееся внизу поселение. Сейчас архрегент наблюдал за наступлением бури. Он не мог слышать сам завывающий ветер, но ощущал его присутствие по хлопанью изодранных флагов и стуку запирающихся бронированных окон.
"Опять тьма? - размышлял он. - Мы опять погрузимся во тьму? Может ли это быть первым штормом еще одной Серой Зимы?"
Архрегент прижал ладонь к прочному стеклу, словно мог почувствовать ветер, прочесывающий кости его города-свалки. Затем его взгляд скользнул вверх, к тонкой облачной пелене и звездам за ней.
Даркхарна - настоящая Даркхарна - все еще была где-то там. Возможно, Империум уже отправил новый флот колонистов, чтобы заменить тот, что сгинул всем составом в глубинах варпа. Сгинул лишь затем, чтобы имматериум изрыгнул его в реальное пространство на Восточной границе. Та ненадежная связь, что существовала между этой Даркхарной - Даркхарной, которую они называли домом, и остальным Империумом, была ограничена, чтобы не сказать хуже. И проблема заключалась не только в небольшом населении. Некоторые вещи следовало держать в секрете.
Последний сеанс связи состоялся несколько лет назад - искаженное помехами вокс-сообщение с далекой планеты, передающей сигнал из еще большего далека. Лишь Трон знает, как передача прошла. Автоматический ответ на столетия просьб о припасах и эвакуации был груб до жесткости:
"Вы под защитой даже во тьме. Всегда помните: Император знает все и видит все. Боритесь. Процветайте".
Архрегент медленно вздохнул, когда воспоминание омрачило его мысли. Его значение было вполне очевидно: "Оставайтесь на своей мертвой планете. Живите там, как жили ваши отцы. Умирайте там, как умирали ваши отцы. Вы забыты".
Во время своего правления он сам говорил лишь с двумя людьми из внешнего мира. Первым был капитан-маг разведывательного судна, совершавшего рейд в глубоком космосе. Капитан не был расположен к беседе - его интересовал лишь перечень полезных ресурсов планеты, после чего он собирался двинуться дальше. Не обнаружив почти ничего ценного, он через пару часов покинул орбиту. Вторым был владыка благословенных Адептус Астартес, который сообщил архрегенту, что этот регион перешел под защиту его воинов, ордена Генезиса. Они охотились за отступающим флотом ксеносов вдали от императорского света. Хотя командир имперских космодесантников и выразил сочувствие невольным колонистам Даркхарны, на его корабле, по словам Астартес, "не было места, куда могли бы ступить десять миллионов смертных сапог".
Архрегент, конечно, ответил, что понимает его. Никто не спорит с воинами из героических мифов. Действительно, никто - особенно когда запасы их терпения столь невелики.
- Разве у вас нет астропатов? - расспрашивал вождь космодесантников. - Нет людей с псайкерскими способностями, готовых послать зов в пустоту?
О, такие люди у них были. Люди с псайкерскими способностями рождались на Даркхарне даже слишком часто - факт, который архрегент посчитал разумным скрыть от командира Адептус Астартес. Половина из псайкерски одаренных мужчин и женщин, рождавшихся в городах колонии, страдали от мутаций и аберраций, несовместимых с жизнью. Что касается второй половины, многих умерщвляли после того, как они оказывались неспособными пройти обучение. То, что в Санктуарии называлось гильдией Астропатов, было разношерстным сборищем шаманов и толкователей снов. Они вечно шептали молитвы духам предков, невидимым никому, кроме них, и настаивали на том, что следует поклоняться солнцу как далекому воплощению Императора.
Те вожди, что прошли посвящение и облачились в мантии экклезиархов - среди них архрегент и абеттор, - могли понять притягательность поклонения солнцу в этом чернейшем из миров. И хотя большая часть населения города имела доступ к старым архивам, подавляющее их число считало себя правоверными.
Однако всему есть предел. В лучшем случае "кул астропатом" был зародышем скверны, выжидающей своего часа, а его представители практически не могли контактировать с внешним космосом. В худшем - они уже превратились в законченных еретиков, и следовало искоренить их, так же как их предшественников искореняли прежние архрегенты. Сколько раз они взывали к космосу, не получая ответа и даже не зная, достаточно ли громок их зов, чтобы достичь иных сознаний?
Архрегент какое-то время простоял у окна, наблюдая за загорающимися в небе звездами. В своей задумчивости он даже не услышал поначалу глухого скрипа двери, открывающейся в энергосберегающем режиме.
- Архрегент? - робко раздалось из-за спины.
Обернувшись, архрегент столкнулся со взглядом задумчивых глаз на неизменно хмуром лице абеттора Муво. Молодой человек был болезненно тощ, а его подернутые кровавыми прожилками глаза и желтая кожа говорили о плохой работе внутренних органов. В этом он ничем не отличался от других жителей Санктуария и остальных городов Даркхарны. Примитивные гидропонные плантации в темных трюмах вставших на вечный якорь крейсеров поддерживали существование потомков первых колонистов, но вряд ли придавали им здоровья. Про себя архрегент уже давно решил, что есть разница между жизнью и простым выживанием.
- Привет, Муво, - улыбнулся пожилой человек.
Улыбка углубила морщины на его истощенном лице.
- Чему я обязан удовольствием видеть тебя?
- Предсказатели бурь с восточных холмов прислали предупреждение. Я подумал, что вам захочется это услышать.
- Благодарю тебя за бдительность. Полагаю, вновь наступает Серая Зима? По ощущениям, в этом году она пришла рановато.
Но ему каждый год казалось, что зима наступает все раньше и раньше. "Один из пороков старости", - подумал он.
В кои-то веки угрюмая гримаса абеттора смягчилась.
- Поверите, если я скажу, что мы получили сигнал из внешнего мира?
Архрегент даже не попытался скрыть удивление. Вокс и пикт-контакты за пределами Санктуария, а часто и внутри его стен, были столь ненадежны, что технология почти вымерла. Он мог пересчитать по пальцам одной руки вокс-переговоры за последние два года, да и то все три раза он говорил с людьми в пределах Санктуария.
- Я был бы искренне рад, - отозвался архрегент. - Видеосигнал?
Абеттор только неопределенно буркнул в ответ, ничего не сказав.
- А, - кивнул архрегент. - Я так и думал, что нет.
Двое мужчин подошли к облупленному столу архрегента, где их встретил вмонтированный в дерево темный экран. Следовало подкрутить несколько ручек, прежде чем можно будет различить голос.
Ривалл Мейд, сын Даннихена Мейда, был техником, как и его отец. Он состоял в должности предсказателя бурь, что служило причиной немалой гордости, однако подъем на холмы и метеорологические прогнозы составляли лишь малую часть его обязанностей. Большинство людей, запертых в стенах Санктуария и других поселений, имели весьма смутное представление о его работе.
И его вполне устраивала их неосведомленность. Законопослушные граждане, конечно, были уверены, что использовать унаследованные от отца метеорологические ауспик-сканнеры куда более почетно, чем то, чем он занимался на самом деле. А именно: бродить, обмотавшись тряпками и прикрыв глаза от жесткого, как наждак, песка пустыни очками, и высматривать вещи, которые не существовали, - или пытаться отремонтировать то, что ремонту уже не подлежало.
Им требовался металл. Жители Санктуария нуждались в металле почти так же, как нуждались в пище, но найти его было практически невозможно. Все рудные жилы, которые он обнаружил во время своих вылазок, оказались опустошены дочиста и бесполезны. А все обломки корабельной обшивки, оставшиеся со Дня Падения, давным-давно растащили его предшественники.
Башни вокс-связи и бункеры-хранилища - дело другое, но и они пребывали в столь же плачевном состоянии. Первое поколение оптимистов, пережившее День Падения, явно отличалось оптимизмом и предприимчивостью. Они построили в пустыне линии ретрансляторов, связывающих каждый город сетью ненадежных вокс-коммуникаций. Хранилища были вырыты под землей, чтобы снабжать топливом и припасами путешественников, отправляющихся в другие города и окружающие их поселки. Сразу после посадки не возникало проблем с тем, чтобы перегнать прометиумное топливо и заправить им колесные транспортные средства, хотя флаеры и космические корабли были прикованы к земле, - им горючего бы не хватило, да они и не могли летать при здешних ветрах.
Ривалл стоял на краю утеса, протирая линзы макробинокля от пыли и разглядывая оставшийся позади Санктуарий - смутное пятно на горизонте. Сейчас большая часть города опустела. Флот, совершивший посадку на Даркхарне, насчитывал почти тридцать миллионов душ, скучившихся в трюмах транспортников и военных судов, переоборудованных для перевозки колонистов. Судя по последней всепланетной переписи, сейчас ее население сократилось больше чем на две трети. Шел четыреста семнадцатый год со Дня Падения.
- Мейд, иди сюда.
- Кто еще там?
Он опустил макробинокль и шагнул под прикрытие скал, где оставался его напарник. Эрухо был так же замотан в тряпки, как и Ривалл, не оставив ни одного участка кожи на милость безжалостного ветра. Он сидел на корточках рядом с переносным вокс-передатчиком и подкручивал ручки.
- Всего-то-навсего долбаный архрегент, - ответил Эрухо. - Если, конечно, ты можешь оторваться от созерцания горизонта.
Мейд присел рядом с ним и прислушался, стараясь уловить голос.
- …отличная работа, предсказатели бурь, - донеслось из вокса сквозь треск помех. - …Зима?
Ответил ему Мейд:
- Сканеры зафиксировали падение температуры и увеличение силы ветра в последние недели. Первые бури уже на пороге, но до Серой Зимы осталось еще несколько недель, сэр.
- Повторите, пожалуйста, - отозвался голос.
Мейд глубоко вздохнул и отвел полоски ткани с лица, подставляя губы обжигающему ветру. Он повторил свой отчет слово в слово.
- Хорошие новости, джентльмены, - ответил архрегент.
- Так мы теперь джентльмены? - тихо и ядовито спросил Эрухо.
Мейд ему улыбнулся.
- Сэр? - проговорил он в микрофон устройства. - Что-нибудь слышно от Такиса и Коруды?
- От кого? Боюсь, эти имена мне незнакомы.
- Это…
Мейду пришлось прокашляться, чтобы прочистить горло от забившей его кристаллической пыли.
- Это команда, отвечающая за следующий восточный рубеж. Они отправились осмотреть упавший прошлой ночью астероид, надеясь найти железо.
- А! Конечно. Нет, пока никаких известий, - откликнулся архрегент. - Извините, джентльмены.
Риваллу Мейду понравился голос старика. Он звучал тепло, почти терпеливо, словно тот и вправду беспокоился о них.
- Полагаю, этот разговор стал возможен лишь потому, что вы сумели починить проржавевшие механизмы на Восточном столбе - Одиннадцать?
Мейд снова улыбнулся, несмотря на секущую губы пыль.
- Так и есть, сэр.
Он не стал добавлять, что им пришлось разобрать на запчасти старый грузовичок, чтобы справиться с работой.
- Редкая победа. Я благодарю и восхищаюсь вами обоими. Загляните в мой офис, когда кончится ваша смена. Я предложу вам стаканчик того, что в моем небогатом баре проходит за высококлассное спиртное.
Ни Мейд, ни Эрухо не ответили.
- Джентльмены? - тревожно зазвенел голос архрегента. - Неужели мы потеряли связь?
Эрухо первым упал на землю. От удара о камень его скула треснула. Он ничего не сказал. И ничего не сделал - лишь молча истек кровью. Меч, пронзивший сердце, мгновенно оборвал его жизнь.
Мейд рухнул на скалы еще живым. Он протянул окровавленную руку к кнопке тревожного сигнала вокс-передатчика, но у него не хватило сил нажать. Заляпанные красным пальцы чертили бессмысленные узоры по пластэку кнопки.
- Джентльмены? - переспросил архрегент.
Мейд втянул воздух в легкие последний раз в своей жизни и использовал его для крика.
Архрегент оглянулся на абеттора. Его младший товарищ теребил рукав своей бурой хламиды.
- Надеюсь, ты скажешь, что это помехи, - произнес архрегент.
Абеттор фыркнул:
- А что еще это может быть?
- Звучало очень похоже на крик, Муво.
Абеттор попытался изобразить улыбку, однако вышло не слишком удачно. Что касается пожилого архрегента, слух с недавнего времени начал его подводить. Оба они знали, что Муво приходится неоднократно повторять свои слова, чтобы регент расслышал их правильно.
- Думаю, это были помехи, - снова сказал абеттор.
- Возможно.
Старик провел рукой по редеющим седым волосам и вздохнул.
- И все же, если эти джентльмены не восстановят связь в течение часа, мне хотелось бы отправить поисковую команду. Ты слышал, как силен ветер, Муво. Если они упали с тех утесов…
- Тогда они уже мертвы, сэр.
- Или нуждаются в помощи. Но мертвыми или живыми, мы их вернем.
В эту секунду он почувствовал странный прилив энергии. Пылевые равнины забрали слишком многих из них за прошедшие годы, а Эрухо и Мейда можно было найти в течение нескольких дней, если бури действительно обождут хоть немного.
Вокс снова затрещал, словно при настройке каналов. Абеттор ухмыльнулся - торжествующе, но безрадостно. Архрегент улыбнулся в ответ.
- В самом деле, помехи. В этом раунде ты выиграл, - сказал пожилой человек.
Однако его пальцы застыли в нескольких миллиметрах от ручки настройки. Голос, прохрипевший из динамиков, не принадлежал человеку. Он был слишком низким, слишком гортанным, слишком холодным:
- Вы никогда не должны были заселять этот мир. Наш позор принадлежит только нам. Наши Когти вновь очистят Тсагуальсу от жизни. Прячьтесь в своих городах, смертные. Заприте двери, приготовьте оружие и ждите, пока не услышите наш вой. Этой ночью мы придем за вами.
V
ЧИСТАЯ ВОЙНА
Даннихен Мейд отметил свой пятьдесят восьмой день рождения месяц назад, что по меркам Даркхарны делало его практически долгожителем. В его костях накопилось столько песка после всех этих лет на пылевых равнинах, что больно было и двигаться, и лежать неподвижно. В последние дни он занимался в основном вторым.
Равнины изрядно потрепали старика за долгие годы. На коже оставались трещины, вскоре превращавшиеся в язвы. Потом силикоз легких от пыли, попадавшей через рот и нос, и, как результат, потеря легочной ткани от некроза или инфекции, после чего ты начинал при кашле отхаркивать кровавую мокроту.
Больные глаза - тоже вечное несчастье. Из них постоянно текло, но каким-то образом они еще и постоянно сохли. Зрение ослабло из-за частичек песка, вечно лезущих под веки. Да и слышал он тоже неважно. Лишь Императору известно, во что жесткая, как наждак, пыль за десятилетия превратила его ушные канальцы, но, когда сердце старика билось чаще, а кровь бурлила, все казалось приглушенным и расплывчатым, словно он глядел на мир из-под воды.
Но сильнее всего болело сердце. Через несколько минут ходьбы оно начинало судорожно биться и колотьем напоминать о себе хозяину.
В общем, он имел все основания для жалоб, но жаловался очень редко. Даннихен Мейд был не из тех, кто тешит свои болячки. И все же он попытался отговорить Ривалла от жизни на равнинах. Увы, уговоры не сработали. Все было почти так же, как тогда, когда собственный отец Даннихена отговаривал его теми же самыми словами. Давным-давно, до всех этих болей и недомоганий.
Старик как раз снова вернулся мыслями к тому дню, когда городские сирены взвыли разноголосым хором.
- Вы, должно быть, шутите, - вслух произнес он.
Бури начались в этом году чертовски рано. Ривалл говорил в последний раз, что у них в запасе еще пара недель или даже месяц.
Даннихен с усилием стащил себя с кушетки, служившей ему кроватью. Оба колена треснули, так что пришлось втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Коленные чашечки отозвались болью, словно в них впилась сотня иголок. "Скверно, скверно. Старость - не радость".
Мимо окна скользнула тень. Старик поднял голову как раз в ту секунду, когда кулаки забарабанили по панели из ДСП, заменявшей дверь.
- Трон треклятого Императора!.. - прокряхтел он.
Коленные суставы снова запротестовали, но Даннихен уже стоял на ногах и шагал к двери, игнорируя их протесты.
По другую сторону двери оказался Рому Чайзек. Что интересно, Рому Чайзек был при оружии. Видавшая виды гвардейская лаз-винтовка явно появилась на свет еще в прошлом тысячелетии, однако, будучи патрульным улицы Юг-43, ниже перекрестка Север/Юг-55, Рому мог брать оружие на дежурство.
- Собрался поохотиться на пыльных кроликов? - почти захихикал Даннихен, махнув на винтовку. - Вроде рановато для отстрела мародеров, парень.
- Сирены.
Рому едва дышал. Очевидно, он примчался сюда бегом по грязному переулку, который в этом районе приземистых блочных построек мог считаться улицей.
- Сезон штормов начался рано.
Даннихен высунулся из двери, но взглянуть на небо мешала зубчатая линия крыш Санктуария. Из домов выбегали целые семьи и суматошно носились по улице во всех направлениях.
Рому тряхнул головой.
- Приди в себя, ты, старый глухой идиот! Двигай за мной в подземное убежище.
- И не подумаю.
Дом Мейда выдержал все прошлые Серые Зимы, как и большая часть построек в этом районе города. Южному сектору, от 20-й до 50-й, достались лучшие армейские посадочные модули в День Падения. Броня пришлась очень кстати, когда речь заходила о самых сильных пыльных бурях.
- Послушай меня. Это не шторм. На архрегента напали.
В первую секунду Даннихен не знал, что делать, - то ли рассмеяться, то ли вернуться обратно в кровать.
- На него… что?
- Это не шутка. Он может быть уже мертв или… Или еще хуже. Ну же! Посмотри на небо, сукин ты сын!
Даннихен уже видел прежде такой же страх, что плескался сейчас в глазах Рому. Видел на лицах тех, кто работал вместе с ним за пределами городских стен. Животный ужас заблудиться на равнинах, потерять направление, когда обрушится пыльная буря. Беспомощность - подлинная и абсолютная беспомощность - была написана на лице человека, превращая его черты в уродливую болезненную гримасу.
Он посмотрел на запад, туда, где за рядами рукотворных сталагмитов - городской линией крыш - тусклый оранжевый отблеск освещал вечернее небо и далекую башню архрегента.
- Кто? - спросил он. - Кому понадобилось нападать на нас? Кто хотя бы знает, что мы здесь? Кому есть до этого дело?
Рому уже сорвался с места и смешался с толпой. Даннихен увидел, как замотанная тряпками рука патрульного протянулась и подняла упавшего мальчишку, а затем швырнула его в плотную гущу тел.
Даннихен Мейд подождал еще секунду, прежде чем развернуться и поволочить свои больные колени и артритные руки обратно в дом. Когда он вышел снова, то нес собственную лаз-винтовку - и эта работала без сучка без задоринки, благодаря уходу. Он использовал ее в те дни, когда завязал с предсказанием бурь и поступил добровольцем в патрульную службу, отстреливая мародеров во время Серых Зим.
Он держался сбоку от людского потока. Все спешили на север, а он упрямо шагал на восток. Если на архрегента напали, убегать и прятаться он не станет. Никто не скажет, что Даннихен Мейд уклонился от своего кровавого долга.