- Видите ли, в банке для всех кредитных компаний заводится специальный счет для погашения задолженностей. Я уверен, что проблем не будет.
- Ох уж и не знаю, - покачал головой управляющий "Соковыжималки". - Наша компания особая, она гордится своим индивидуализмом. Потому-то мы и выставляем такие большие штрафные неустойки в месяц. Собственно говоря, я как раз просматривал ваш банковский счет, когда секретарша увидела, как вы вылезаете из своего такси. Мы, конечно, знали, что вы прилетели из Цюриха на частном реактивном самолете и всего за двадцать одну с половиной минуты доехали до банка. Всего лишь через двадцать два часа на ваши кредитные счета, согласно новому закону о клиентах, пользующихся меньшими правами, будет распространяться статья об обычном стопроцентном месячном обложении. Так как, будете платить по этому счету, или нам лишить вас права выкупа закладной на виллу?
Мне стало дурно.
Мудур Зенгин поддержал меня, чтобы я не свалился на пол, говоря при этом:
- Господин директор, я сейчас же выдам вам банковский чек на этот неоплаченный счет моего клиента.
- Ну уж ладно, - согласился управляющий. - На сей раз мы акцептуем чек - в виде одолжения вам, - но постоянно мы этого делать не можем.
- Должен же быть какой-то выход, - сказал Мудур Зенгин.
- Да, конечно, он есть, - согласился управляющий "Соковыжималки". - Если вы отдаете нам во владение всего лишь один из сертификатов Цюрихской банковской корпорации - только как дополнительное обеспечение для нас и все-таки остающийся вашим, - мы твердо обещаем не брать с вас никаких штрафов и не лишать вас права выкупа закладной на виллу, если только в каком-нибудь квартале нарушение не превысит этой суммы.
- Хорошая сделка, - шепнул мне Мудур Зенгин.
Я вздохнул. Что мне еще оставалось делать? Я вытащил ценный сертификат и передал его управляющему.
- Между прочим, - сказал он, - я уже все подготовил для подписания контракта. Вот здесь. Пожалуйста, подпишите.
В контракте мелким шрифтом пояснялось, что сертификат станет их собственностью, если в конце какого-нибудь квартала у меня будет просрочен платеж. Но я этого не допущу. Я расписался. Мудур Зенгин выдал чек на банк и оплатил по текущему счету.
- Теперь запомните, что в "Соковыжималке", - сказал управляющий, беря банковский сертификат и кладя его вместе с другими бумагами в сейф, - вы с этих пор должны лично оплачивать свои счета. Это одно из правил нашего хозяина, банка "Граббе-Манхэттен" в Нью-Йорке.
Ого! Компания Роксентера! Неудивительно, что банком правили так умело!
- Если наши клиенты, - продолжал управляющий, - ежемесячно приходят и пресмыкаются у дверей, только тогда можем мы гарантировать, что делается соответ ствующая работа по переустройству мира, что мы учим рабству и бережливости. И не забудьте наш девиз: "Покупайте, покупайте!"
Я решил принять это за намек и поспешно удалился. Слава богам, включая Аллаха, что мне удалось сбросить со своей шеи кредитные компании.
А впереди еще ждали перемены. И пусть боги помогут тем, кто изводил и мучил меня. Деньги - сила, а мщение сладко! Они еще пострадают, и куда больше, чем заставляли страдать меня. Они все, включая и Крэк, и Хеллера!
Часть ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Глава 1
Оказавшись снова в своем кабинете, Мудур Зенгин снял пальто и шляпу, устроил меня в самом удобном кресле и зашагал взад и вперед по бесценному своему персидскому ковру, время от времени вскидывая руки и обращая взоры к Аллаху.
- Теперь-то что не в порядке? - спросил я наконец с некоторой тревогой.
- Преступность! - отвечал он, остановившись. - Разве вы не знаете, что за последние три месяца она возросла в три раза? Как только подумаю о вас, сыне моего старинного друга, как вы лежите у дороги с черепом, проломленным грабителями… - И он снова зашагал по ковру, то и дело вскидывая руки.
- Я хорошо вооружен, - напомнил я ему, пристраивая поудобней на коленях свой обрез.
- О Аллах, - сказал он, обратив глаза к потолку, - узри глупость и безрассудство молодежи, молодежи, не сознающей, что повсюду ее окружают нехорошие злые люди с коварными планами и намерениями, которым не может помешать просто-напросто пуля. - Он остановился, задумчиво взявшись рукой за подбородок. - Банковская охрана. Если я предоставлю ему всю свою банковскую охрану… Нет. Этим проблемы не решишь.
- Может, вы все-таки расскажете мне, в чем дело? - не вытерпел я.
- Деньги, - сказал он. - Сейчас вы будете просить у меня наличные. Нет-нет, не отпирайтесь. Вы собираетесь передать мне один из этих сертификатов и взамен потребовать полмиллиона долларов наличными.
- Была у меня в голове такая идея, - честно признался я.
- Ах, молодость, глупая молодость. Аллах, ты только послушай его! - Он остановился передо мной. - Вы отдаете себе отчет в том, что пятьсот тысяч долларов США превращаются в пятьдесят тысяч банкнот достоинством в тысячу турецких лир каждая? И в том, что для такого множества банкнот - заметьте: банкнот наивысшего достоинства - потребуется сундук вот такой величины! - И он показал своими толстыми руками, какой именно. - Это значит, что вам повсюду пришлось бы таскать за собой тачку, даже под дождем. И вы бы от этого устали и купили себе осла с тележкой. А ослы не-на-деж-ны! Я не могу допустить, чтобы сын друга моего детства, моего лучшего и самого близкого друга, бегал по холмам и долинам, гоняясь за ослом. Это же такое унижение! - Он снова заходил по ковру, молитвенно вскидывая руки.
Я понял, что он имел в виду. Я бы выглядел довольно глупо, гоняясь за ослом день и ночь напролет. К тому же эти твари коварны: подпускают поближе, а потом лягаются.
- Что же мне делать? - спросил я.
- Я знал, что вы согласитесь, - сказал Мудур Зенгин. Он очень ловко вытащил у меня из кармана четыре сертификата, положил их на стол и сел. - Вот этот, - заявил он, - мы частично используем для открытия банковского счета для погашения задолженности по кредитным карточкам. А эти, - он поднял три других, - мы положим на ваш текущий счет. Так вот, я распоряжусь, чтобы афьонский филиал Валютного банка выдавал вам любую сумму в турецких лирах и в любое время. А еще вы можете подняться наверх к кассиру и предъявить аналогичное требование…
- Постойте! - вскричал я. - Мне вовсе не нужен счет, когда деньги получают по выписанным чекам. Мою подпись могут подделать! И кто-нибудь может заявиться сюда под видом…
- Нет-нет, что вы! - запротестовал он. - Выслушайте меня. Кассирам сообщат, что только вы можете брать деньги с текущего счета и ставить свою подпись на чеке и только я буду производить калькуляцию. И когда вы его исчерпаете, то сможете просто приехать в Стамбул и дать мне новый сертификат.
О, я почуял тут что-то недоброе, как кошка чует большую и жирную мышь. Это, наверное, отразилось на моем лице.
Уже сидя в кресле, Мудур Зенгин очень твердо взглянул на меня и совсем другим голосом с холодными интонациями банкира проговорил:
- Швейцарцы дали вам только десять процентов в год. Я же могу предложить вам тридцать по краткосроч ным займам и даже больше.
По-моему, я понимал, что происходит. Он хотел, чтобы я отдал ему весь свой сейф. Я открыл рот, собираясь возразить, но он поднял руку:
- Они вполне могли бы вам дать от тринадцати до восемнадцати процентов. Но ничего. Ваша прибыль по швейцарским процентам составляет более двух миллионов долларов в месяц, поэтому оставьте все как есть. Главное, золото там в безопасности. Кредитным компаниям вы должны около трети миллиона долларов, которые я гарантировал выплатить, плюс чек, оплаченный мною "Соковыжималке". Мне не хочется даже делать вид, что я вмешиваюсь в отношения между вами и этой наложницей. Но мой вам совет: прекращайте пользоваться кредитными карточками, пусть она обращается за деньгами к вам. И оставьте на мое попечение остающиеся миллион семьсот тысяч долларов. Сомневаюсь, что в Афьоне вы могли бы истратить столько, сколько задумали. Но даже если ваши расходы дойдут до миллиона лир в неделю - это примерно десять тысяч долларов США, и я не представляю себе, как бы вы могли проматывать такую кучу денег, - мы можем распорядиться вашими долларами, остающимися в этих четырех сертификатах, таким образом, чтобы их становилось больше, а не меньше.
- Действительно? - недоверчиво спросил я.
- Я рад, что вы согласны, - сказал он. - Поступите, как я вам говорю, и вам вряд ли придется в этом году снова открывать свой банковский сейф. Как, впрочем, и в любом году, если, конечно, вам не придет в голову купить всю Турцию.
Я хлопал глазами, ведь в банковском деле многое для меня оставалось загадкой. Зенгин нажал кнопку звонка.
- Я попросил подготовить эти бумаги за время нашего отсутствия. Знал, что вы примете совет старого друга.
Клерк принес их и с ними объемистый тюк, полный турецких банкнот по сто лир, а также очень тяжелый банковский мешок с монетами достоинством в один и два с половиной турецких фунта, и в пятьдесят, десять и пять курушей.
- На турецкие деньги, - продолжал Зенгин, - все еще многое можно купить, если обходить стороной им портные товары. За последние два года инфляция стала отступать. Пачка турецких сигарет стоит сейчас десять лир, а чашка кофе - снова семь. Мне трудно себе представить, как вы могли бы избавиться от этого тюка и этого мешка за одну неделю, но все же вот, получайте, ваше первое недельное пособие, миллион турецких лир, то есть десять тысяч американских долларов. Теперь вы турецкий миллионер и, если пожелаете, будете оставаться таковым каждую неделю. Подпишите вот здесь. Этот парень все-таки не был мошенником. Он действительно помогал мне выкрутиться. Свою долю он, конечно, получит, но и я теперь разбогател как никогда.
Я расписался.
Выходя из кабинета с тяжелым тюком, бечевка которого врезалась мне в руку, и мешком турецких монет, вытягивающим руку из сустава, я чувствовал себя богаче Креза и Мидаса, вместе взятых. А богатый Грис, как это кое-кому скоро предстояло узнать, являлся Грисом чрезвычайно опасным.
Глава 2
Бог ты мой, босс, - изумился таксист, - вы что, ограбили этот банк? - Он так и таращился от изумления, подсобляя мне и закидывая увесистый тюк с деньгами в такси.
Мы тронулись, миновали почтовое отделение Буйюк, поплутали по объездной дороге и устремились вверх по крутому подъему к Большому базару. Через каждые пять ярдов таксист приговаривал: "Ну и ну!"
Примерно после тридцать пятого "ну и ну" и многократных ударов такси о ручные тележки, после чего их владельцы яростно грозили нам вслед кулаками, я заметил, что мы движемся в южную сторону и что скоро нам придется взбираться на улицу Ткачей. Не говоря уж о том, что она недостаточно широка для такси, если мы намеревались вернуться в Афьон, нам бы вообще следовало ехать в противоположном направлении, чтобы перебраться через Босфор в азиатскую Турцию.
- Эй! - окликнул я таксиста, заглушая вопли пешеходов. - Ты не туда едешь!
Он нажал на тормоза и остановился. Да и, пожалуй, как раз вовремя. Такси заехало носом в корзинную лавку, и ее хозяйка барахталась в груде упавших корзин.
- Ну и ну, - проговорил таксист. Он сидел как болван. Я хлопнул его по макушке. Он обернулся, протянул руку через спинку сиденья и попытался поднять лежавший у моих ног тюк с деньгами. - Ну и ну, - повторил он. - Это и правда ваше, офицер Грис?
- Конечно, мое, - отвечал я. - И каждую неделю я могу получать столько же. А теперь давай-ка разворачивайся и поезжай домой! У меня есть дела, а дорога далека - двести восемьдесят одна миля.
В окна машины стучали. Я решил это дело уладить. Опустив одно из окошек, я выставил наружу стволы обреза, направил их в небо и жахнул. Это не возымело желательного действия, наоборот, привлекло еще больше народу. Но моя "аппаратная" выучка крепко сидела во мне. Я сунул руку в мешок, вытащил полную пригоршню жалких турецких грошей и швырнул их над головами собравшихся, целясь как можно дальше.
О чудо! Тут же вокруг образовалось достаточно свободного места, чтобы мы могли развернуться, пока людишки подбирали рассыпавшиеся куруши.
Таксист умело воспользовался ситуацией, и вскоре мы уже ехали своей дорогой.
- Машина! - возбужденно проговорил он. - Она там, в Бейоглу. Держитесь, я вас вмиг доставлю туда.
Такси с ревом промчалось мимо Египетского базара, свернуло в основной поток на подходе к мосту и вскоре уже с грохотом неслось по мосту Галата, отделяющему Золотой Рог от Босфора.
Проехав вереницу фабрик, изрыгающих дым, и покружив по каким-то сомнительным переулкам, мы наконец очутились в местечке, бывшем, возможно, когда-то поместьем, но теперь - gecekondu, что означает "заложенный ночью" и представляет собой поселок из самых захудалых лачуг, построенный на государственной земле с целью ее приобретения.
Пробуксовывая в грязи и мусоре, такси приблизилось к тому, что когда-то, возможно, было конюшней, но теперь скреплялось воедино главным образом хибарками из листового железа, которым это строение служило задней стеной.
- Позвольте, я буду вести переговоры, - попросил таксист Ахмед. - И набросьте-ка на тюк с деньгами куртку или еще что-нибудь. - Он вышел из такси и приблизился к двери.
Я сделал то, что он просил. А кроме того, глядя на субъектов, ошивавшихся вокруг, перезарядил свой обрез. Боги, вот это были трущобы!
Вскоре таксист вернулся и сделал знак, чтобы я вылезал. Тщательно заперев машину, он зашептал:
- Вот что, не издавайте никаких криков восторга и ничего такого. Это настоящая находка. Когда-то это поместье принадлежало генералу. Он был очень известный человек. У них нет никакого представления о ценности машины, поскольку ее покупали тогда, когда лира стоила в сто раз меньше того, что она стоит теперь. Поэтому не надо кричать "хуццах". И фуражку в воздух бросать не надо. Торговаться предоставьте мне.
Я согласился. Пригнувшись и пройдя сквозь каменный полуобрушившийся туннель, мы вошли в темное помещение. Послышалась громкая возня и пронзительный птичий крик. Вокруг с шумом летали встревоженные куры. Мои глаза постепенно привыкли к мраку, и я различил какой-то массивный корпус, покрытый ветхим армейским брезентом. И этот брезент был сплошь усеян куриным пометом. Справа я услышал нечто вроде злобного хихиканья. Там стоял древний старикашка с носом, как птичий клюв, и совершенно беззубый. Смех его мне напомнил о дьяволе Манко.
Из боковой двери суетливо выбежала хозяйка. За юбку ее цеплялись двое голеньких ребятишек. Она была очень толста и очень грязна.
- Где машина? - шепнул я Ахмеду.
- Да вот же, - указал он. - Не пытайтесь задирать брезент. Я уже все проверил. Она в полном порядке.
Я все-таки заглянул под брезент и увидел настолько спущенную шину, что сквозь резину проступал обод колеса. Я прошел чуть дальше… и вздрогнул: прямо в глаза мне смотрел орел! Ярко-красный, с простертыми крыльями и… с рогами! Он был намалеван на дверце.
- Генерал происходил из знатного турецкого рода Гок, - прошептал таксист. - Один из его предков, Култегин, - герой Турции. В его гербе есть изображение этого орла. Хорош, верно?
Я отпустил край брезента и вытер пальцы о солому - к ним пристал куриный помет.
- Что же там за машина? - спросил я.
- "Даймлер-бенц", - шептал Ахмед. - Только поймите правильно. Он стоит тут уже более четверти века. К нему нужно слегка руки приложить.
Тут подала голос чумазая женщина. Она словно подхватила разговор, который еще не окончился.
- И ни курушем меньше!
- Мне нужно взглянуть на регистрационные документы, - сказал Ахмед. - Откуда мне знать, что они действительны?
- Тут они, тут, - она сунула руку в карман передника, - и хозяйка машины я. Меня вам не провести! Я была у него кухаркой, и машину мне отдали за невыплаченное жалованье. Вот вам все бумаги, пожалуйста. И можете спорить хоть до хрипоты - не уступлю ни пиастра! Знаю я вас, мошенников. Эта машина имеет историческую ценность. Генерала застрелили прямо там, на заднем сиденье.
- Я думал, она пуленепробиваемая, - шепнул я Ахмеду.
- У него окно было опущено, - пояснил Ахмед и обратился к женщине: - Ну что ж, ладно, ханим. Если такое дело, то мы ее берем.
- Постой, постой, - зашептал я, потянув его за рукав, - ведь эта штука и ездить-то даже не сможет!
- Я же велел вам не показывать вида, что вы возбуждены, - прошептал Ахмед, отталкивая мою руку. - Из-за вас она еще больше цену вздрючит.
Я застонал про себя. Вот куда уйдет моя недельная прибыль. На эту груду утиля!
Ахмед и женщина крепко пожали друг другу руки.
- Я подпишу эти бумаги, как только увижу деньги, - сказала она.
Ахмед повернулся ко мне:
- Держите ключи. Я не хочу прикасаться к вашим деньгам. Бегите и принесите двадцать тысяч лир.
Я обалдел. Я чуть не рассмеялся, но вовремя вспомнил о его предостережении. Потом выбежал, развязал тюк с деньгами, взял столько, сколько мог ухватить, запер такси и бегом вернулся в сарай. Меня так и подмывало захохотать во все горло. Ведь двадцать тысяч лир - это всего лишь двести американских долларов!
Древний старикан стоял на том же месте и ехидно посмеивался.
Ахмед взял подписанные бумаги, отсчитал женщине в руку двести банкнот по сто лир и сказал, что за машиной приедут.
- Пришлось мне из-за вас поволноваться, - сказал он, когда мы тронулись в обратный путь. - Я уж боялся, что вы выдадите себя и она поймет, что мы фактически крадем у нее машину.
- Почему так дешево? - спросил я. - Это же цена ее места на свалке металлолома.
- Кажется, генерал выступал не на той стороне, - отвечал Ахмед. - Он пытался устроить контрпереворот и вернуть султана на трон. Но что там говорить - мы ведь занимаемся машинами, а не политикой. Нам нужно на улицу Йолкузаде, на станцию техобслуживания, где мне рассказали об этой истории.
Вскоре мы оказались в более цивилизованной части Бейоглу - районе Стамбула на северной стороне бухты Золотой Рог. Мы въехали на ветхую станцию обслуживания, где стояло множество грузовиков в разной степени запущенности.
К нам подошел дюжего вида турок, и они с Ахмедом отошли в сторону. Ахмед показал ему регистрационные документы. Они тихонько поговорили, и вдруг этот дюжий турок взревел во весь голос:
- Но я же сам туда ездил и смотрел ее! Ей нужны новые шины, новые шланги, новые сальники, новые выхлопные трубы, новая обивка, а из коробки передач надо выбросить дохлого кролика! Я возьмусь за это не меньше чем за…
Ахмед пытался заставить его говорить потише и увел совсем далеко. Вернувшись наконец, он сообщил мне:
- Я все-таки сбил цену. Он приведет ее в рабочее состояние, но требует плату вперед. Дайте мне пять тысяч этих стольников.
- Пятьсот тысяч лир?! - Я воззрился на него, разинув рот.
- Ну да. Деталей для таких машин больше не делают, а если они требуются, то их изготовляют вручную. Это же только пять тысяч американских долларов. Хозяева-то ее теперь мы. Нельзя нам ее там оставлять просто так. С полицией будут неприятности.
Я понял, что меня нагрели.
- Ну же, - поторапливал он, - я помогу отсчитать.
- Нет, - отказался я. - Кроме меня никто не прикоснется к моим деньгам. - Я стал доставать пачки из тюка, который уменьшился в результате этого больше чем наполовину. Ахмед принес большую корзину и увез отсчитанные деньги на тележке.