Я быстро собрал остатки упаковки и часть электронных приборов слежения и выскочил в коридор. Открыв пару дверей в палаты с пробуждающимися пациентами, я обнаружил третью, ведущую в необычную приемную. Я запер видеоустановку в шкафу и покинул комнату, плотно закрыв дверь. Вернувшись в кабинет Прахда, я прихватил саквояж графини Крэк и бегом добежал до ее палаты. Впрочем, к двери я подошел не спеша и в палату ступил вполне степенной походкой.
Прахд находился там - весь выбритый и причесанный, в свежем больничном халате.
В дверь вошла Крэк со своими санитарными сумками. На пути через склад она еще прихватила два гипношлема. Теперь она выглядела как ходячая багажная стойка. Прахд услужливо избавил ее от вещей и положил их на постель.
Глаза графини Крэк горели живым огнем. Нет, не походила она на человека, только что перенесшего операцию. Она вытянула руку, засучивая рукав плаща, и, обращаясь к Прахду, сказала:
- Я заглядывала тут под повязку. Похоже, вам удалось избавить меня от шрамов. И даже вернуть мне загар. По-моему, вы проделали изумительную работу. А как у меня сверкают зубы - только посмотрите! - И она блеснула ослепительной улыбкой.
Я вздрогнул.
Но Прахд сиял и ковырял носком ботинка пол, как нашкодивший мальчуган. Идиот! Она охмурила его целиком и полностью!
- Я так счастлив, что вы довольны, - отвечал он ей. - Право, это большая честь - служить такой красивой пациентке. Часам к трем пополудни вы уже можете снять бинты. Они нужны лишь для того, чтоб скорее прошло покраснение.
Он обратил внимание на ее санитарные сумки, белые, с названием фирмы "Занко" на боку по-волтариански. В принципе - настоящее нарушение Кодекса. А я ей не мог помешать, ведь она могла брать что захочет!
- Подождите-ка здесь ровно минуту. - Прахд выскочил за дверь и моментально вернулся с целой коробкой различных наклеек. Доктор покопался в их ворохе и выбрал с полдюжины.
Взяв немного воды из мойки, он налепил их на сумки и коробки с гипношлемами, закрыв ярлыки с названием фирмы. Шестую наклейку он пришлепал на ее саквояж. Надпись на них гласила:
ОПЕРАЦИЯ "ЗДОРОВЬЕ МИРА"
ЛАБОРАТОРНЫЕ ОБРАЗЦЫ
ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО!
НЕ ПРОСВЕЧИВАТЬ РЕНТГЕНОВСКИМИ ЛУЧАМИ!
МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНТРОЛЬ ЗА БОЛЕЗНЯМИ.
ТУРЦИЯ
На них еще были красные кресты и красные полумесяцы и символ Организации Объединенных Наций.
Он достал печать и опечатал все три сумки свинцовыми пломбами с буквами "О.З.М."
- Теперь, - пояснил он, - если кто-то вас остановит, скажите, что вы направляетесь в лабораторию Международного контроля над болезнями в Нью-Йорк. Именно туда мы посылаем образцы. Скажите, что в сумках - герметически запечатанные пробирки со спинномозговой жидкостью больных менингитом.
- Спинномозговая жидкость больных менингитом, - повторила она, запоминая. - Просто не знаю, доктор, как вас благодарить за лечение и помощь.
- Рад был служить вашей милости. - Он отвесил поклон. Боги! Можно было подумать, что он находится в королевском дворце! - Приятного вам пути и счастливого возвращения, - сказал Прахд. С последним я был совершенно не согласен. Уж коли графиня Крэк уберется отсюда, то навсегда! Он вышел за дверь, буквально пятясь задом.
Она уложила в свой саквояж комбинезон и куртку для космических перелетов. Мне пришлось проводить ее. От одного лишь приближения к ней у меня начинали дрожать руки. Я достал ее паспорт с билетом на самолет.
- Вот ваше имя для этой планеты, - сказал я.
Она заглянула в паспорт и воскликнула:
- Рада Парадис Крэкл! Мне следовало догадаться, что вы подумаете об этом, Солтен. Как мило с вашей стороны!
- А вот ваши деньги. Они понадобятся, чтобы заплатить за такси на другой стороне пути. - Я вручил ей пятидесятидолларовую банкноту.
Она посмотрела на нее с любопытством. Современные американские деньги, скажу я вам: тусклая темноватая зелень на серо-зеленой бумаге, по виду нельзя сравнить с золотистым свечением волтарианской валюты. Крэк рассмотрела картинку.
- Грант? По-английски это означает "отдавать". Этот денежный билет не может иметь очень высокой ценности, если его просто отдают. Какова его стоимость в кредитках?
- О нас они еще не знают, - пояснил я, - поэтому американский доллар не имеет курса обмена по отношению к нашей валюте - кредиткам. Но можно предположить, что один доллар равен примерно одной пятой нашей кредитки.
- Вот это да! - удивилась она. - Так это всего лишь десять кредиток? Солтен, мне не во что одеться. Не могу же я появиться перед Джеттеро в таком виде! Не могли бы вы дать мне - ну, хотя бы немного - денег взаймы?
Ни за что на свете, подумал я про себя. В этом-то и заключалась соль моей шутки. Во время недавней поездки в Штаты я, на свою шею, обнаружил, какие суммы женщины тратят на наряды. Но благодаря моим подвигам Хеллер оказался довольно здорово на мели. Несколько красивых платьев и меховых пальто доведут его до ручки. Я экспортировал ему финансовый крах. И он его заслужил за все причиненное мне беспокойство.
Должно быть, я слишком долго злорадствовал про себя. Не дождавшись ответа, она снова заговорила:
- Солтен, я знаю, что вы главный, кто отвечает за миссию "Земля". Там, в Замке Мрака, когда вы привезли Джеттеро для обучения языку, вы нам ясно дали это понять. А тот, кто управляет миссией, распоряжается и ее расходами. Я знаю, что ваш начальник Ломбар Хисст считает эту миссию довольно-таки важной. Он говорил мне это перед отлетом, говорил, что меня посылают за тем, чтобы выполняющий эту миссию человек не слишком переутомился и был счастлив. И еще из тех секретных документов, которые вы показывали мне, я знаю, что его величество тоже считает ее очень важной. Поэтому не могу себе представить, чтобы они стали скаредничать, финансируя это дело!
Его величество! В самом деле! Если бы только она знала: эти "королевские декларации", которыми ей и Хеллеру гарантировалась счастливая жизнь после возвращения на Волтар, были всего лишь фальшивками, созданными мною, чтобы ее одурачить. Мне надо было как-то отвлечь ее от этой темы. И вдруг меня осенило.
- Собственно говоря, графиня, на этой планете не очень-то много пользуются деньгами. У них есть такая штука под названием "кредитные карточки". - Ну, Хеллер, теперь держись! - Все, что вам нужно сделать, - что набрать толстую пачку кредитных карточек и покупать на них все, что захочется. Просто покупать, покупать, покупать! Так вот делаются дела. Когда будете в Нью-Йорке, пользуйтесь кредитками и покупайте все, что душе угодно. Нагружайтесь доверху!
- Кредитные карточки? - удивилась она. - Это ведь значит "денежные" карточки. О, так они пользуются ими вместо вот этих жалких бумажек?
- Именно так, - подтвердил я. - Из рук в руки, по сути, деньги почти уже совсем не ходят. Все делается с помощью кредитных карточек. - Я вытащил из карма на связку этих (…) штук и показал ей.
- Так вот почему у вас нет денег!
- Верно. Верней и не скажешь, - подтвердил я с полной уже искренностью.
- Странная планета, - сказала она. - Значит, просто берешь одну из таких вот карточек, и тебе дают все, что захочешь? Чудеса да и только.
- Можете это повторить на весь свет и под звуки фанфар, - сказал я с легким оттенком горечи и, взяв у нее их назад, сунул к себе в карман.
Графиня Крэк подумала-подумала и сказала:
- Но у меня же нет этих карточек, совсем нет. Придется что-то делать. Не хочу, чтоб Джеттеро увидел меня такой. - Она вздохнула и встала. - Ладно, по крайней мере спасибо за информацию. Вы, Солтен, настоящий друг. - И она похлопала меня по плечу.
Я содрогнулся, но быстро скрыл свое замешательство. Она не должна была заподозрить, что я хитро пользуюсь ею с целью полного уничтожения Хеллера. Я взглянул на свои часы и воскликнул:
- О силы небесные! Мы же опоздаем на самолет! - А сам подумал: "Какое это будет облегчение - сплавить ее с рук!"
Глава 3
Я вызвал свое такси, и мы отвезли ее в аэропорт с ее объемистыми сумками, гипношлемами в коробках и саквояжем. Используя таксиста в качестве носильщика, я доставил этот багаж к месту регистрации, отведя туда же и графиню. Конечно же, багажа оказалось чересчур много - на триста двадцать девять долларов! А ведь я сказал ей, что денег у меня нет. Но к этому я был готов.
Когда ей дали посадочный пропуск, я отвел ее в зал ожидания и усадил в кресло. Сам же вернулся к регистрационной стойке. С помощью простого механизма, а именно дав чиновнику "на лапу" двадцатидолларовую банкноту, я решил эту проблему: багаж пометили надписью "за излишки уплачено".
Крэк озиралась вокруг, разглядывая ожидающих посадки пассажиров. Женщины, даже в плащах и чадрах, были неплохо одеты. Под верхним одеянием угадывались белый шелк и золотая парча. Крэк печально посмотрела на свою одежду. Сравнение было не в ее пользу. Я постарался поглубже спрятать свое веселье. Графиня Крэк и впрямь выглядела довольно непрезентабельно в этом темном плаще и дырявом капюшоне. Чадра же за много лет выцвела и стала просто серой. О, радовался я, уж она-то заставит Хеллера раскошелиться на одежду!
Радиосистема компании "Пан-Америкэн" раскатисто оповещала о посадке на ее самолет, сначала по-турецки, потом по-английски: "Пассажиры могут пройти на посадку на рейс 19 THY, курс - Стамбул. Выход на посадку - номер один".
Аэропорт в Афьоне совсем не велик: один рейс в день, один выход. Но с тех пор как он вновь открылся несколько лет назад, им тут нравится подражать стилю больших городов.
- Это ваш самолет, - спешно довел я до сведения графини Крэк. Уж одно только пребывание рядом с ней разрушительно действовало на нервную систему. Если бы она догадалась, на что я ее толкаю, она вполне могла бы впечатать меня прямо в вокзальный пол.
- Подождите-ка, Солтен, - сказала она, - вы не забыли кое-что?
Ах да. Я все еще держал в руке ее конверт с необходимыми для рейса бумагами.
- Пожалуйста, - сказал я. - Здесь другая часть вашего билета и квитанция на багаж и избыток груза. К выходу вон туда…
- С этим-то все в порядке, - сказала она, забирая у меня конверт и вытягивая из другой руки посадочный пропуск. - Но мне говорили, что Нью-Йорк - крупнейший город на планете. И хотя я уверена, что теперь Джеттеро все знают, он может пользоваться другим именем - ведь и мне вы дали земное. А у меня даже нет его адреса!
О мои боги, как же я мог упустить это из виду! Ведь если она не сможет его разыскать, ее отправят назад, прямо сюда.
Снова раздался гулкий голос из громкоговорителя. Видимо, оператор системы оповещения пассажиров заметил, что кое-кто остановился и больше не движется к проходу на летное поле, а именно - мы!
- Рейс 19 THY! Выход номер один. Султан-бей, вы не успеете на свой рейс! Поторопитесь!
Какое же (…), когда ты слишком известен. Меня охватило смущение. Я поискал карандаш - его не было. Я бросился к регистратуре и взял казенный. Бумаги там не оказалось. Я сунул руку в карман и вытащил какой-то клочок. На обратной стороне я поспешно написал земное имя Хеллера и его адрес. Затем бегом вернулся к графине Крэк, сунул клочок ей в руку и повлек ее к первому - он же и единственный - выходу.
Служащий у дверей взяд ее посадочный пропуск и повелительно указал рукой на самолет. Все, кроме нее, были уже там. Но она повернулась, схватила меня за плечи и прямо через чадру поцеловала в щеку.
- Спасибо, Солтен, - растрогалась она. - Я ценю вашу доброту. Хороший вы человек.
Крэк повернулась и бросилась к самолету. Взбежав по ступенькам трапа, она повернулась, помахала мне рукой и скрылась в самолете.
Очень меня это насторожило. С внешней стороны вроде бы и заслуживало одобрения и благодарности то, что я вызвал ее сюда, удалил с ее тела шрамы и помог ей отправиться на встречу с любимым. Но, имея дело с графиней Крэк, вы при одном лишь поверхностном взгляде на вещи могли бы очень крепко вляпаться в неприятности. Что-то она задумала. Это внезапное проявление нежности… уж больно оно не вязалось с ее натурой, и в самой глубине души я знал, что это не предвещает ничего хорошего. Да-да. И чем больше я об этом думал, тем больше проникался уверенностью. Тут крылась какая-то жуткая хитрость! Я ведь знал ее слишком хорошо. На свою беду.
Самолет с шумом покатился на исходную позицию, а потом с ревом помчался по взлетно-посадочной полосе и взмыл в воздух.
Я еще не мог поверить, что избавился от нее окончательно. Графиня Крэк еще могла не пересесть в Стамбуле на международный рейс. Она еще могла передумать и вернуться назад.
Такси примчало меня к больнице.
Я вошел в приемный покой и запер за собой дверь. Затем, открыв знакомый мне шкаф, достал из него свою видеоаппаратуру.
Глава 4
Графиня Крэк сидела в салоне самолета Турецких авиалиний. Без чадры на лице. Стюардесса подавала ей кофе и засохшую булочку. Графиня приняла подносик и придирчиво осмотрела его содержимое, пощупала бумагу, пытаясь прочесть написанное на сахарной обертке - это был турецкий язык. Она не знала, что нужно положить кусочек сахара в чашечку с кофе. Вкус напитка явно не вызвал ее одобрения. Но тут графиня заметила, что один из пассажиров нажал кнопку звонка и подозвал к себе стюардессу. Она сделала то же самое. Стюардесса явилась.
- Это ужасно горько, - заговорила графиня по-циглийски. - Нет ли у вас немного джолта?
О боги! Нарушение Кодекса! Но инструктировать ее на этот счет было бы бесполезно. Она бы просто фыркнула: я, мол, не в военной организации, вот и все!
Стюардесса опешила. Но мигом пришла в себя.
- На ранних утренних рейсах, мадам, мы обычно не подаем крепких напитков, - объяснила она.
- Но ведь этот такой горький!
- А-а, - поняла стюардесса, - вы же не положили сахар. - Она распаковала пару кусочков и бросила их в чашку. Наверное, она приняла графиню Крэк за слабоумную.
Графиня рассмотрела тупой ножик странной для нее формы. Наверное, она решила, что им-то и нужно размешивать сахар, ибо так она и поступила. Потом обнаружила завернутую в салфетку ложечку и исследовала ее. На подносе лежал кусочек масла для булочки. Она отделила немного ложкой и осторожно попробовала на вкус. Отхлебнула глоточек кофе. Затем вернула все на поднос. Я услышал, как она пробормотала по-волтариански: "Небось, Джеттеро с голоду помирает на этой планете!"
За весь день это была самая ободряющая мысль! Я снял шапку и освободился от медвежьей куртки. Видеоустановку я поставил на кушетку для обследования пациентов, а сам устроился в кресле: теперь можно было немного и расслабиться. И еще нужно было до конца убедиться, что этот лепертидж убрался из Турции.
Я потянулся рукой к медальону, желая его погладить - порой возникает такая прихоть. Но ничего не нащупал!
Проверил глазами, не доверяя руке.
Исчез! Он исчез.
Должно быть, я его где-то обронил!
Мне вдруг стало не по себе. Я ведь хотел только на время воспользоваться изумрудным медальоном Ютанк, чтобы придать себе необходимый начальственный вид, когда искал и не мог найти свой собственный, и намеревался до исхода этого дня незаметно вернуть его в ящик с украшениями. О мои боги, она же так разъярится, что мне на вилле житья не будет!
"Подожди, - сказал я себе. - Когда ты ощущал его на теле в последний раз?" Я не мог вспомнить.
Я выбежал в коридор и нос к носу столкнулся с Прахдом.
- Вы не находили медальон? - гаркнул я ему в лицо.
- Ш-ш, ш-ш! - прошипел он и затолкнул меня в свой кабинет. - Не надо так орать. К тому же вы сняли с себя меховую куртку. Вам нельзя бегать на виду у всех в волтарианской форме! Вот, держите. - Он выхватил из ящика комода белый медицинский халат и всучил его мне.
Мне пришлось довольно долго успокаиваться, чтобы надеть его. Полы и рукава оказались слишком длинными.
- Этот медальон, - объяснял я Прахду, - я носил, чтобы видели мой ранг. А теперь он куда-то пропал. Прошу вас, помогите мне его найти.
- К сожалению, не могу, - отвечал он. - У меня плановая операция. Просто вспомните, куда вы ходили, и там поищите.
Этот мудрый совет пришелся мне по душе. Я отправился в операционную, которой мы пользовались прошлым вечером. Там шла уборка помещения. Нет, зеленого медальона никто не видел.
Я пошел к тому месту, где стоял и глядел в окошко. Нет, на полу ничего, никакого медальона.
Отличная мысль: я позвонил своему таксисту. И ждал на телефоне, пока тот ходил и смотрел у себя в такси. Нет, медальона там не было.
Умоляющим тоном я попросил его съездить в аэропорт, поискать там на полу и позвонить. Он сказал, что съездит.
Я шагал из угла в угол. О боги, ведь Ютанк целыми днями, неделями, месяцами напролет будет кричать, беситься и швырять в меня чем попало. О, это будет настоящий ураган! Этот камень был самым крупным в том ящике. Тысяч на пятьдесят - не меньше! Да к тому же не этих (…) турецких лир, а долларов.
Это напомнило мне о состоянии моих финансов. Скоро на меня снова набросятся хищники-кредиторы. Я не имел никакого понятия, сколько еще оставался им должен после поездки в США, но, наверное, не меньше полумиллиона. Вытряхнуть его от больницы или из Фахт-бея не представлялось ни малейшей возможности. При теперешнем положении дел, может быть, они удовлетворятся продажей виллы с прислугой. Но если я куплю взамен потерянного еще один медальон и влезу в еще большие долги, они, возможно, продадут и меня самого!
Нет, о покупке еще одного медальона не могло быть и речи. У меня кровь застывала в жилах от одной только мысли о новых долгах.