Из смертной команды навигатор знала только Септимуса, Маруха и Пса. Первый из этого списка… Что ж, в любом случае ей не хотелось сейчас видеться с ним. Последняя их встреча прошла крайне неловко. Девушка почти радовалась, что Кирион помешал им, - хотя даже не знала наверняка, чему именно он помешал.
Второй в списке обычно крутился рядом с Септимусом. Сейчас они оба были на станции и занимались там какой-то сомнительной деятельностью, о которой предпочитали не распространяться. Значит, ей оставался Пес. При всех своих достоинствах служитель был не лучшим из собеседников. Царственную кровь в ее венах, возможно, и разбавили многие поколения неудачников, однако Октавия все еще оставалась аристократкой Терры и несколько раз устраивала приемы для правящей элиты метрополии.
Основной темой разговоров служителя была его госпожа. Похоже, вне этого предмета его мало что интересовало, хотя он оказал навигатору немалую помощь в изучении ностармского - змеиного языка, ушедшего от готических корней куда дальше, чем любое известное ей людское наречие. Но как только девушка перестала искать сходство, дело пошло легче.
И все же скука всегда стояла у нее за плечом. Навигаторы не были рождены для безделья.
Кроме бесед с Псом, ей приходилось занимать себя бесконечными отчетами о проделанных ремонтных работах, но в последние дни даже они истощились до тонкого ручейка. "Завет" был готов покинуть док.
Датчик движения на двери снова звякнул. Октавия поймала себя на том, что рука автоматически тянется к повязке на лбу. Кое-какие привычки развивать не стоит, а от этой уже было трудно отвязаться. Слишком часто девушка чувствовала, что во время разговора с Псом рука ее беспокойно подергивается. И при каждом громком шуме с верхних палуб Октавия ощупывала закрытое банданой око.
Пес, проковыляв через замусоренную комнату, задрал голову и проверил экран над входным люком.
- Это Септимус, - сообщил служитель. - Он один.
Навигатор с деланым вниманием уставилась на свой личный экран, вмонтированный в подлокотник командного трона. Пока Октавия проглядывала логи информационной базы "Завета", на четырехугольнике дисплея сменялись схемы, отчеты и записи бортового журнала. Данные, поступающие со Зрачка Бездны, переполнили и без того обширную бортовую базу новыми сведениями о местных субсекторах.
- Госпожа?
- Я тебя слышала.
Октавия нахмурилась, всматриваясь в мерцающий экран, и в третий раз ввела: "ВИЛАМ", уточняя условия поиска.
- Должен ли я впустить его, госпожа?
Она покачала головой.
- Нет, благодарю. Ты знаешь, что такое Вилам?
- Нет, госпожа.
Пес отошел от двери и уселся на свое обычное место, спиной к стене.
На черном экране вспыхнула ядовито-зеленая надпись "ОБЪЕКТ НАЙДЕН". Девушка открыла файл, в котором обнаружились колонки текста и цифр.
- Это бы сильно мне помогло, - вздохнула Октавия, - если бы я умела читать по-бадабски.
Текст сопровождали размытые снимки с орбиты. Навигатор удивленно охнула, когда пикты прояснились. Планета на них не отличалась от тысяч других миров - за одним разительным исключением.
- Я не понимаю, почему мы… Ох! Ох, Трон Бога-Императора… Они же не собираются атаковать…
Октавия оглянулась на Пса, который увлеченно теребил выбившийся из повязки конец бинта.
- Пес, - сказала она, - по-моему, я знаю, что такое Вилам.
Септимус направлялся к Черному Рынку. Он твердо вознамерился держать себя в руках и не дать дурному настроению взять верх. Октавия даже в самые мирные свои часы была непредсказуемым созданием. Пытаться понять ее - все равно что попробовать сосчитать звезды.
Несколько торговцев приветствовали его кивками, кое-кто - косыми взглядами, но большинство - улыбками. Огромный зал кипел активностью. Новое оборудование и инструменты разлетались в ту же секунду, как их контрабандой протаскивали на борт со Зрачка Бездны. Рядом с некоторыми прилавками топтались бандитского вида телохранители, стерегущие ценный товар. Раб заломил бровь, проходя мимо стола, заваленного награбленным оружием Имперской Гвардии, - там был даже цепной меч, переделанный под человеческую руку. Однако его взгляд привлекло другое.
Септимус указал на массивную, длинную лазерную винтовку. Ее ствол и приклад были отлиты из тусклого, ничем не украшенного металла. Царапины и пятна окалины на оружии остались как после старых боев, так и после недавнего осквернения, - видимо, кто-то убрал символ имперской аквилы.
- Вулуша? - спросил раб пожилого торговца в рваной униформе легиона. - Вулуша сетришан?
Человек ответил профессионально-фальшивой улыбкой и назвал меновую цену.
Улыбка Септимуса была не менее притворной.
- Ничего себе цена! Это всего лишь винтовка, друг мой. Не жена.
Торговец взял с прилавка цепной меч. Раздувшиеся в костяшках пальцы старика обхватили рукоять так неумело, что в настоящем бою его бы разоружили за долю секунды. Человек несколько раз неуклюже взмахнул мечом.
- У меня больше товара, чем у других. Как насчет этого клинка? Лучше, чем тот тесак, что примотан у тебя к голени, правда? И погляди, какой у него превосходный баланс. Видишь? Когда-то этот меч принадлежал герою.
- Это цепной меч, Мелаш. Ни один цепной меч не может похвастаться превосходным балансом. Они вообще не сбалансированы.
- Зачем ты пришел сюда и угрожаешь мне?
- Потому что я хочу эту винтовку.
Мелаш провел языком по язве на губе.
- Хорошо. Но винтовка тоже принадлежала герою. Ты знаешь, что я никогда бы не стал тебе врать.
- И снова мимо.
Септимус постучал ногтем по стершемуся инвентарному номеру Муниторума на ложе винтовки.
- По-моему, это гвардейское оружие стандартного образца. Что еще ты скажешь, старик? Что тебе надо кормить семью?
Торговец вздохнул.
- Твои слова глубоко меня задевают.
- Не сомневаюсь.
Септимус посторонился, пропуская плотную группку рабов. Черный Рынок казался оживленным как никогда. Находиться в центре такой толпы было почти утомительно, словно на настоящем ночном рынке крупного города. Факелы освещали десятки незнакомых лиц.
- Просто продай мне эту несчастную винтовку, Мелаш. Что ты хочешь взамен?
Старик пожевал нижнюю губу.
- Можешь достать аккумуляторы? Мне нужны батарейки, Септимус. Все притаскивают на борт фонари, но запасы батареек кончатся через пару недель после того, как мы отправимся в путь. И кофеин. Сможешь принести мне кофеиновый порошок со станции?
Септимус окинул его пристальным взглядом.
- А теперь скажи мне, чего ты действительно хочешь. Не стоит вилять, даже если думаешь, что я откажусь.
Старик улыбнулся - более искренне, но в то же время смущенно.
- Поработаешь на меня?
Септимус вскинул бровь. Его аугметический глаз защелкал и зажужжал, пытаясь повторить выражение настоящего.
- Продолжай.
Мелаш почесал плешь.
- Есть проблемы с одной бандой на нижних палубах. Ребята Хокроя - недавно появившаяся группировка с Ганга. Они новички и еще не успели усвоить наши законы. Они кое-что у меня украли. Немного, но многого у меня и не было. Монеты, пистолеты, пару украшений моей жены… Она мертва. Погибла во время нападения Ангелов, но… Мне бы хотелось вернуть все это, если ты можешь такое устроить.
Септимус протянул руку. Мелаш сплюнул на ладонь и взял его ладонь, намереваясь пожать.
- Это значит - дай мне винтовку, Мелаш.
- Ох! Да, понимаю.
Человек вытер руку о форменные штаны. Септимус, брезгливо поморщившись, сделал то же самое.
- Очаровательно, - пробормотал он. - Ремень ты украл вместе с винтовкой?
- Ремень?
- Да, ремень, чтобы носить ее на плече.
- Ремень, ты посмотри-ка. Я не имперский склад, мальчик мой.
Торговец вручил ему лазвинтовку.
- Между прочим, ее надо зарядить. Я пока не заряжал аккумулятор. Доброй охоты тебе там, внизу.
Септимус снова смешался с толпой. Он прошел мимо прилавка Аркии. Лавочка вдовца, когда-то самое оживленное место на Черном Рынке, теперь превратилась в глаз бури: зона полнейшего спокойствия в бушующем вокруг хаосе.
Раб остановился у пустого прилавка.
- Где Аркия? - спросил он у стоявшей рядом женщины.
- Септимус.
Женщина приветствовала оружейника застенчивой улыбкой. Несмотря на то что по возрасту торговка годилась ему в бабушки, она подняла руку и поправила спутанные седые волосы.
- Разве ты не слышал? Аркия покинул нас.
- Покинул?
Пару секунд он всматривался в толпу.
- Он переселился на станцию? Или ушел вглубь корабля?
- Он… - Старуха заколебалась, заметив винтовку в его руках. - Аркию убили через несколько ночей после того, как господин из легиона явился сюда и отчитал его.
- Прошло уже много недель. Никто мне не сказал.
Торговка смущенно пожала плечами.
- Ты был занят, Септимус. Ухлестывал за навигатором и собирал урожай для легиона, как я слышала. Дети и матери… Скольких ты привел на борт? Когда их выпустят из рабских загонов?
Оружейник отмахнулся от вопроса.
- Расскажи мне об Аркии.
Старуха скривилась, словно ледяной воздух коснулся одного из ее гниющих зубов.
- Когда сюда пришел господин из легиона, Аркия стал изгоем. Люди думали, что подойти к нему - дурной знак, что это может навлечь и на них недовольство легиона. Потом дела пошли еще хуже. Он начал утверждать, что снова видел свою дочь: будто бы она пробегала в коридорах за Черным Рынком. После этого он остался совсем один. Через неделю мы нашли его тело.
Женщина не пыталась скрыть от собеседника свои чувства и горечь в выцветших глазах. Убийства были обычным делом среди смертной команды "Завета" и случались с такой регулярностью, что затмевали уровень преступности в любом имперском городе-улье. На избитых до смерти и зарезанных натыкались так часто, что большинство при подобной находке и глазом бы не моргнули - если, конечно, это не был кто-то из их близких. Однако Аркию здесь знали все, пусть только благодаря его дочери.
- Как он умер? Какие следы нашли на теле?
- Ему выпустили кишки. Мы обнаружили его сидящим у стены в одном из зернохранилищ. Глаза были открыты, рот закрыт, в руке - одно из тех украшений, что он сплетал из волос своей дочери. Его внутренности вывалились наружу - на колени и на пол вокруг.
Узас. Мысль пришла непрошеной, и Септимус не дал ей сорваться с языка. Старухе, однако, слова были ни к чему. Женщина все прочла в его глазах.
- Ты знаешь, кто это сделал. - Торговка уставилась на него. - Разве нет, Септимус? Вероятно, один из воинов легиона. Может быть, даже твой господин.
Он пожал плечами, делая вид, что не понимает.
- Талос содрал бы с него кожу и повесил труп на Черном Рынке, как и обещал. Ты должна знать - он поступал так раньше. Если Аркию убил кто-то из легиона, это был другой.
Узас.
Это мог быть любой из них, но имя прилипло, как пиявка, с той секунды, как пришло ему на ум. Узас.
- Мне надо идти. - Септимус вымученно улыбнулся. - Благодарю тебя, Шалла.
Он не считал себя убийцей, но боги по обе стороны этой войны были свидетелями, что ему пришлось убивать не раз. Долг звал на бой, и его призывы зачастую сопровождались вонью фуцелина и грохотом винтовочных выстрелов в тесных залах или хрустом врубающегося в плоть мачете. Каждый раз, когда Септимус вспоминал сопротивление входящего в тело и натыкающегося на кость клинка, по пальцам его правой руки пробегала неприятная дрожь. Он был всего лишь человеком, и отрубить руку противника удавалось иногда только со второй или третьей попытки - особенно если противник при этом пытался вцепиться ему в глотку.
Но все же Септимус не считал себя убийцей. Не истинным убийцей.
Вдобавок к этой иллюзии, за которую он цеплялся с таким усердием, словно искал в ней защиты, оружейник гордился тем, что никогда не наслаждался убийством. Пока, по крайней мере. Большинство из тех, кто погиб от его руки за последнее десятилетие, заслужили подобную участь - просто потому, что сражались на стороне противника.
Он мог даже успокоить свою совесть, когда дело касалось последних похищений. Он говорил себе - и своим жертвам, - что на борту "Завета" их ждет неизмеримо лучшая жизнь, чем в забытой богами корсарской дыре, откуда он их уводил.
Но тут было другое. И беда заключалась даже не в том, что он заранее замышлял убийство. Почему-то вся эта сделка, начиная с его согласия и кончая осуществлением замысла, вызывала в нем внутреннюю дрожь.
Октавия. Он провел с девушкой слишком много времени. Слишком много часов он просидел с ней, обсуждая жизнь на борту "Завета", обдумывая и анализируя свое существование, вместо того чтобы рваться вперед, обгоняя вину и находя прибежище в привычном отрицании.
Когда-то - не так уж давно - она спросила, как его зовут.
"Не Септимус. - Октавия расхохоталась, услышав его ответ. - Как тебя звали раньше?"
Раб так и не сказал ей, потому что прежнее имя уже не имело значения. Он был Септимусом, Седьмым, а она Октавией, Восьмой. Ее прошлое имя тоже вряд ли что-то значило: Эвридика Мерваллион умерла. Разве фамильные связи или богатство ее семьи сейчас на что-то влияли? Разве имели значение изящные манеры, которым ее, наследницу терранских аристократов, так старательно обучали?
"Завет" изменял их по своему образу и подобию. Септимус был порождением этих черных коридоров: мужчиной с мертвенно-бледным лицом, трудившимся на благо предателей, не выпускавшим из рук пары пистолетов и шагавшим теперь сквозь темные внутренности проклятого корабля, замышляя убийство. Он был пиратом, пилотом, оружейником… и не меньшим еретиком, чем те, кому он служил.
Горечь заключалась даже не в самих мыслях, а в том, что они вообще приходили ему в голову. Будь проклята эта женщина. Зачем она сотворила это с ним? Да и знала ли она, какое влияние оказывает на него? Уже несколько недель Октавия отказывалась его видеть. Что, во имя бездны, он сделал неправильно? Это ее вопросы подняли муть с глубины его души - тот смрадный осадок, что лучше было оставить нетронутым.
Дверь оружейной Первого Когтя распахнулась перед Септимусом на смазанных маслом поршнях. Раб в последний раз оглядел винтовку, проверяя ее перед тем, как вручить новому владельцу.
- Марух, у меня есть кое-что для… Господин?
Талос высился у стойки с оружием, в то время как Марух работал напильником, зачищая край наплечника Повелителя Ночи. Невысокому Маруху пришлось взобраться на стул, чтобы дотянуться до плеча легионера.
- Небольшая царапина, - сказал Талос.
Повелитель Ночи был без шлема. Взгляд его черных глаз упал на Септимуса.
- Я фехтовал с Ксарлом. Где ты откопал винтовку имперской гвардии кантраэльского образца?
- На Черном Рынке. Это… подарок Маруху.
Талос склонил голову набок, и во взгляде его промелькнуло что-то хищное.
- Как идет жатва?
- Загоны для рабов вновь переполнены, господин мой. Но найти не затронутых скверной детей нелегко. На борту Зрачка Бездны кишат мутанты.
Повелитель Ночи согласно хмыкнул.
- Это правда. Но в чем дело? Ты выглядишь встревоженным. Не пытайся лгать мне - я могу читать у тебя по глазам и по голосу.
Септимус уже давно привык к бескомпромиссной прямоте своего хозяина. Отвечать ему следовало такой же честностью.
- Аркия мертв. Его выпотрошили и оставили в зернохранилище.
Повелитель Ночи не шелохнулся. Марух продолжал работу.
- Отец Рожденной-в-пустоте? - спросил Талос.
- Да.
- Кто убил его?
Септимус покачал головой, не сказав ни слова.
- Понимаю, - тихо произнес Талос.
Вновь наступила тишина, если не считать скрежета напильника по доспеху. Марух, очевидно, понятия не имел, о чем они говорят, потому что не знал ни слова по-нострамски.
- Что еще?
Септимус положил лазвинтовку на верстак Маруха. Когда раб вновь обернулся к Талосу, его человеческий глаз сузился, а зрачок бионического расширился в попытке сымитировать выражение.
- Откуда вы знаете, что есть что-то еще, господин?
- Догадался. А сейчас говори.
- Мне придется убить несколько смертных. Из команды. Мелкие сошки.
Талос кивнул, но выражение его лица хорошего не предвещало.
- Почему они должны умереть?
- Договор, который я заключил на Черном Рынке. Они с Ганга. Похоже, кое-кто из новичков слишком активно наслаждается беззаконием на нижних палубах.
- Назови мне их имена.
- Главаря банды зовут Хокрой. Это все, что мне известно.
Талос все еще не сводил с него глаз.
- И ты решил, что я запросто тебе это позволю? Бродить в одиночку по нижним палубам, убивая других членов команды?
- Я… не подумал, что вы будете возражать, господин.
- В другое время я бы и не возражал.
Повелитель Ночи одобрительно заворчал, оглядев проделанную Марухом работу.
- Хватит, благодарю тебя.
Марух спрыгнул со стула.
- У команды нет права вершить суд, Септимус. У них не было права убивать Аркию, а у тебя нет права охотиться на банду грабителей. Времена меняются, и мы должны измениться вместе с ними. Новым членам команды с Ганга предстоит узнать, каковы последствия беззакония. Привычка Вознесенного игнорировать проступки смертных уже не работает. У нас по палубам расхаживает слишком много новых людей, и слишком многие из старожилов привыкли не отвечать за свои действия.
Замолчав на секунду, Талос шагнул к верстаку Септимуса, где лежал его шлем.
- Я считаю, что легиону пришло время ужесточить контроль над своими слугами и восстановить железный порядок, как в былые времена. Рабам нельзя вручать ключ от царства, иначе последует анархия.
В кривой улыбке Талоса была изрядная доля горечи.
- Поверь, я уже видел это прежде, - добавил он.
- На Нострамо?
- Да. На Нострамо.
Воин надел шлем. Септимус услышал змеиное шипение герметизирующегося ворота.
- Я разберусь с этим, как должен был поступить недели назад.
- Господин, я…
- Нет. Ты ничего делать не должен. Это задача легиона, Септимус, а не твоя. А ты займись приготовлениями к осаде. Мы отбываем к Виламу через считаные дни.
Слуга взглянул на господина.
- То, что говорят на станции, правда?
Талос негромко фыркнул.
- Зависит от того, что именно говорят на станции.
- Что Вилам - это крепость-монастырь Адептус Астартес. Что флот Кровавого Корсара в полном составе собирается осадить один из самых укрепленных миров в Империуме.
Талос проверил оружие, прежде чем примагнитить его к доспехам: болтер - на бедро, меч - за спину.
- Да, - ответил он. - Это правда.
- Вас не беспокоят предстоящие потери, господин?
Легионер чуть заметно пожал плечами. Черепа на доспехе, качнувшись, заклацали, переговариваясь на безъязыком наречии.
- Нет. Все, что нам надо, - это выжить, потому что время для настоящего боя наступит позже. И вот тогда прольется кровь, Септимус. Тогда, когда мы вернем себе "Эхо проклятия".