Вокс малого радиуса действия отозвался сухим треском.
Тем временем корабль затрясся в унисон с ревом двигателей. Ангар за армированным стеклом кипел активностью, наполовину скрытой дрожащим от жара тепловых выхлопов воздухом. Марух видел сервиторов, спешащих очистить взлетную площадку, массивные когти погрузчиков, отъезжающих от пристыковавшихся судов, и несколько "Громовых ястребов", вибрирующих под вой разгоняющихся хвостовых турбин. Все боевые катера походили на хищных птиц, даже чересчур, - взять хоть эти вытянутые крылья или загнутые клювы рубок. На корпусе каждого были нарисованы крылья, повторяющие форму плоскостей катера. "Опаленный" Септимуса украшали крылья ворона, достигавшие орудийных турелей.
За всю свою жизнь, проведенную у смертоносных промышленных капканов - бестий, дробящих пальцы, перемалывающих конечности и разрывающих грохотом барабанные перепонки, - Марух никогда не встречал более злобной на вид машины, чем "Громовой ястреб".
- Я не очень-то люблю летать, - признался он.
Септимус положил одну руку в перчатке на штурвал, а вторую на один из многочисленных рычагов, разбросанных по приборной панели.
- Странно, что ты только сейчас об этом сказал.
Первый катер сорвался с места в облаке ядовитых выхлопов. На взгляд Маруха, его взлет был лишен всякого изящества - машина по-звериному подпрыгнула в воздух, оглушив смертного воем двигателей.
А затем пришла очередь звуковой волны. Вспышка белого пламени заставила раба заморгать; от грохота, многократно отразившегося от стен, как гром в пещере, Марух шарахнулся в сторону. А затем катер рванулся к черной щели, открывшейся в дальнем конце ангара.
"Нет, в грации ему отказать нельзя, - подумал Марух. - Когда хотят, эти штуки могут двигаться…"
- "Опаленный", - протрещало в воксе, - доброй охоты!
Септимус снова улыбнулся.
Люк открылся. За ним стояли три раба в мантиях с клобуками. На груди смертных слуг драгоценными золотыми нитями была вышита когтистая клешня - эмблема Красных Корсаров. Лица рабов скрывали капюшоны, но головы подобострастно кивали.
- Приветствуем, Живодер, - сказал первый. - Добро пожаловать на "Яд первородства".
Вариил оставил привычку носить шлем. Несмотря на страх, который внушала людям железная маска, с годами апотекарий заметил, что его собственное лицо пугает смертных куда больше. Возможно, дело было в глазах, светлых, как лед над полюсом. Такой цвет часто ассоциировался в мифах с нечеловеческими способностями, однако это оставалось лишь догадкой. На самом деле вопрос никогда не занимал его настолько, чтобы попытаться узнать ответ.
- Вам известно, зачем я здесь? - спросил апотекарий.
Головы под капюшонами снова закивали.
- Думаю, что так, господин. Вокс-послание было искажено помехами из-за шторма, но в нем говорилось о генных хранилищах, не так ли?
- Да, - подтвердил Живодер. - И у меня каждая минута на счету.
Мы проводим вас к хранилищам геносемени.
- Благодарю, - улыбнулся Вариил.
Улыбка его была не теплее, чем взгляд, но она заставила рабов пошевелиться.
Пока они шли по сводчатым коридорам, апотекарий заметил, как много дополнительных светильников установили техножрецы тирана с тех пор, как Корсары присвоили себе "Эхо проклятия". Одним из самых явных признаков преображения корабля в "Яд первородства" оказалось количество ламп, на скорую руку прикрученных к стенам и потолку. Их свет был куда ярче, чем могла бы вынести команда любого из судов Восьмого легиона.
Вариил понимал, что от этого нововведения Талос избавится прежде всего. Апотекарий однажды из праздного любопытства забрел на Черный Рынок. Теперь он легко мог вообразить, как мародеры из числа рабов Повелителей Ночи разворовывают эти светильники, торгуют ими, вытаскивают из них аккумуляторы или просто разбивают по злобе.
Коридоры корабля покрывал толстый слой грязи, что мало удивило Живодера. Вариил уже давно привык к тому, как небрежение превращает судно в летающую помойку. Красные Корсары владели "Эхом проклятия" уже шесть лет, так что у несчастного корабля было достаточно времени, чтобы прогнить и зарасти мусором.
Через несколько минут Вариил вытащил болтерный пистолет и хладнокровно выстрелил троим своим спутникам в спину. Благодаря их мантиям крови было не так уж и много - одежда удержала внутри куски взорвавшейся плоти, как шелковый мешочек удерживает жидкую овсянку. Вариил оставил недобитых рабов корчиться и истекать кровью на полу, не дожидаясь, пока каша из разодранных внутренностей просочится сквозь ткань.
Боковая дверь скользнула в сторону, и оттуда высунулась женщина-офицер в мундире.
- Мой господин?
Ее глаза тревожно расширились.
- Какое у тебя звание? - спокойно спросил Вариил.
- Что случилось, господин? Вы не ранены?
- Какое у тебя звание? - повторил он.
Женщина наконец-то оторвала взгляд от изуродованных тел и шагнула в дверной проем. Апотекарий увидел знаки различия прежде, чем она заговорила.
- Лейтенант Терция, госпо…
Болтерный пистолет Вариила рявкнул ей в лицо. Выстрел разнес затылок смертной, плеснув мозгом и костным крошевом в комнату у нее за спиной. Безголовое тело сложилось пополам со странной благопристойностью, аккуратно упав на пол и заблокировав автоматическую дверь. Люк в попытке закрыться то и дело натыкался на бедро убитой. Вариил двинулся дальше.
Мостик располагался довольно далеко, на несколько палуб выше, зато там можно было бы решить все проблемы. Живодер искал офицера высокого ранга. Эти отбросы не могли принести пользы.
Не прошло и тридцати секунд, как Вариил, поднявшись по лестнице на следующий уровень, нос к носу столкнулся с пожилым человеком в мантии с откинутым капюшоном. Кожа старика была нездорового желтушного цвета, и от него так и несло пожиравшим его изнутри раком.
Но у смертного были черные глаза - сплошной зрачок без склеры и радужки.
- Мой господин? - вопросительно проговорил человек, пятясь от уставившегося на него воина.
- Аиша? - спросил апотекарий. - Аиша Нострамо?
Рувен коротко приказал служителям убираться. Хотя ему приходилось видеть куда худших дегенератов за годы, проведенные у магистра войны, рабы Этригия всегда казались ему особенно неполноценными. Их служба новому навигатору, по мнению мага, ничего не меняла.
Хлориновая вонь, поднимавшаяся от их пропитанных антисептиками повязок, оскорбляла его чувства. Как будто бинты и пластырь способны были защитить от варпа.
- Покои госпожи, - шептали рабы шепелявым хором, - не для посторонних. Не для вас.
- Убирайтесь с дороги, или я всех вас прикончу.
Вот, казалось бы, куда уж яснее? Чтоб подчеркнуть свои слова, он навел на них колдовской жезл. С навершия ухмыльнулся деформированный череп ксеноса.
И все же они не сдвинулись с места.
- Пропустите его, - раздался голос навигатора из настенного вокса.
Заглушая ее слова, дверь рывками поползла в сторону, скрипя на древних и проржавевших без смазки петлях.
Рувен шагнул внутрь, отпихнув в сторону самых медлительных слуг.
- Привет, навигатор, - сказал он. Дружелюбие в его голосе было настолько фальшивым, что скулы сводило. - Мне нужен твой отсек.
Октавия собирала волосы в свой обычный хвост на затылке. Взгляда мага девушка избегала.
- Он весь в твоем распоряжении.
Из угла донеслось рычание. Обернувшись, Рувен осознал, что темный объект в углу - это не куча ветоши. Из-под тряпок таращилось безглазое лицо и торчал ствол дробовика.
- Пожалуйста, прихвати с собой своего мутанта, - хмыкнул маг.
- Так я и сделаю.
Октавия вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Пес послушно потрусил следом, не сводя слепых глаз с Рувена.
Когда они убрались, Повелитель Ночи обошел навигаторский трон. Он обратил внимание на одеяло, наброшенное на психочувствительную металлическую раму. Заинтересовавшись, Рувен опустился на колени и прикоснулся щекой к железному подлокотнику. Холодно - обжигающе холодно для смертного, но вряд ли смертельно. Маг снова встал. Его отвращение крепло.
Эта женщина была ленивым, слабоумным созданием, и без нее дела пойдут только лучше. Если просто прикончить ее, это лишь рассердит Пророка, но есть и другие способы отыскать достойную замену. У Рувена никогда не было трудностей с тем, чтобы вести корабли через варп. Маг способен достичь напряжением воли того же, что удается навигаторам за счет счастливой комбинации генов. Зачем ему прозревать варп, если он может просто прорезать сквозь него дорогу?
Трон, предназначенный для низших существ, был слишком мал для него. Не важно. Главное - это стены. Больше нигде на "Завете" нет таких толстых перегородок, отделяющих отсек от соседних помещений. Боевой корабль не назовешь спокойным местечком, но в покоях навигатора царила настолько абсолютная тишина, насколько это было возможно.
Рувен уселся на пол, отпихнув в сторону очередную кучу мусора, оставленную навигатором. По палубе раскатились скомканные страницы пергамента, исчерканные незаконченными записями бортового журнала.
Закрыв глаза, маг зашептал слова на безымянном наречии. Не успев произнести и двух-трех слогов, он ощутил во рту привкус крови. После нескольких предложений оба его сердца заболели. Колдовские огни обвили подрагивающие от напряжения пальцы. Струйки призрачного электрического свечения червями поползли по керамитовому доспеху.
Боль, ртутью бегущая по венам, заставила его улыбнуться. Прошло очень много месяцев с того момента, когда он в последний раз мог творить заклинания.
Машинный дух корабля почувствовал попытку вторжения и отреагировал со змеиной недоверчивостью, свившись в плотные кольца. Рувен не обращал на него внимания. Ему не нужна была покорность или сотрудничество искусственной души судна. Он мог протащить этот корабль по Морю Душ, невзирая на то, что за тварь засела в бьющемся сердце "Завета". Сомнения коснулись его разума цепкими пальцами, но он отмахнулся от них с тем же презрением, с каким обращался с навигатором. Сомневаться - значит умереть. Власть над эфирным миром требовала прежде всего сосредоточенности.
Корабль содрогнулся. Внезапно мага швырнуло назад. Он снова видел лишь замусоренную комнатушку у себя перед глазами.
Рувен задыхался. Воздух с хрипом вырывался из легких. Сердца отчаянно колотились. Вероятно, после месяцев в кандалах он ослабел куда больше, чем предполагал. Признаться в этом, пускай только себе самому, было неприятно.
Рувен сфокусировался для второй попытки - и перед ним предстал горящий зал, на который смотрели глаза другого воина.
В его руке корчился Странствующий Десантник. Массивная клешня оторвала Десантника от пола и подняла в воздух. Керамит заскрежетал, а затем треснул, расколотый пляшущими под когтями молниями. Со скрипучим смехом Гурон отшвырнул воина в сторону, не глядя, как его жертва соскользнула вниз по каменной стене. За мертвым бойцом протянулся кровавый след. Надпись на его наплечнике, выгравированная декоративным шрифтом высокого готика, гласила: "Терес".
И все же он невольно восхищался ими. Эта предсказуемость делала солдат Императора уязвимыми и одновременно доказывала их упорство. Сейчас, когда половина его терминаторов маршировала к хранилищам геносемени, а другая половина осаждала реклюзиам ордена, и без того скудному гарнизону Вилама пришлось разделиться на две части. Реклюзиам был сердцем и душой ордена. В центральной часовне, где веками заседали старейшины Странствующих Десантников, под защитой стазисного поля покоились их драгоценнейшие реликвии. В генных хранилищах в криогенных контейнерах были собраны запасы геносемени, скопившиеся за тысячелетие.
Одна цель воплощала прошлое ордена, вторая - его будущее.
Сержанты, разрываемые на части этим противоречием, делали выбор и вели свои отряды на защиту того или иного святилища, в то время как крепость-монастырь содрогалась под ударами десантных капсул Красных Корсаров. На пустошах за стенами монастыря войска тирана поливали стены артиллерийским огнем, пробивая в древнем камне бреши, чтобы впустить внутрь новые орды захватчиков.
Хотя залы Вилама покраснели от крови, самый яростный бой разгорелся вокруг элитных отрядов Корсаров. Терминаторские эскадроны смерти забаррикадировались внутри захваченных ими объектов и не желали отступать. Под ногами у них взрывались осколочные гранаты, но гиганты их просто не замечали. Любое живое существо в цветах противника, осмелившееся ступить на каменные плиты, превращалось в кровавое пятно на священном полу. Огонь терминаторов способен был порвать в лоскуты танковую броню.
Гурон плоскостью топора смел в сторону упавшего на колени раба. Ребра юнца превратились в кашу, и, отлетев в угол, смертный испустил дух. Мерное биение аугметированных сердец тирана служило приятным контрапунктом к перекличке массо-реактивных снарядов.
Реклюзиам Вилама был строгим, содержавшимся в образцовом порядке святилищем. Реликвии красовались на мраморных постаментах. Гурон задержался, чтобы осмотреть пожелтевший от времени свиток, подвешенный в антигравитационном поле. На ветхом папирусе перечислялись имена воинов Первой роты, много веков назад погибших в Бадабской войне.
В стальных зубах Гурона сверкнули отражения горящих знамен на стенах. С аккуратностью, граничащей с благоговением, он развернул руку ладонью к манускрипту. Из огнемета вырвался сгусток жидкого пламени. Папирус исчез в огне. Его обугленные края медленно уплыли вверх с потоком дымного воздуха.
Скоро ему достанутся многовековые запасы геносемени. Пусть Повелители Ночи бегут, если им так хочется. Они хорошо выполнили свою бесславную миссию, так что Вознесенный будет прощен за прошлые прегрешения.
Неподалеку раздался крик. Гурон обернулся, занося топор.
Геральдический доспех Странствующего Десантника уже был охвачен огнем. Воин, подняв похищенную реликвию над головой, мчался вперед. Гурон перехватил рукоять боевого молота с почти смехотворной легкостью, избежав смертельного удара.
- Крадешь реликвии собственных героев? - усмехнулся он в наличник горящего воина. - Ты позоришь свой орден.
Сервомоторы в коленном суставе Гурона взвыли, когда он пнул противника в живот. Десантник, громыхая, рухнул на закопченный пол.
- Твое братство на грани смерти, а ты напоследок решил его обесчестить?
Десантник попытался встать. Упрямый до последнего, он взмахнул кинжалом, метя в наголенник Гурона. Тиран коротко взглянул на нагрудник воина. Там, поверх имперского орла, было вырезано имя: "Морфод".
- Довольно.
Гурон сжал громовой молот в силовой перчатке с такой же легкостью, с какой обычный человек держал бы тонкий прутик. Не активируя ни молот, ни перчатку и полагаясь лишь на собственную силу, тиран ударил Десантника по затылочной части шлема. По залу прокатился колокольный звон.
Хмыкнув, Гурон отшвырнул бесценное оружие.
А Рувен распахнул глаза.
Вариил подождал, пока часовые ему отсалютуют.
- Живодер, - сказал первый.
- Приветствую вас, господин, - добавил второй.
У него тоже были полностью черные глаза.
- Нас не предупредили о вашем прибытии.
Вариил ответил так же, как отвечал всегда на приветствия смертных: чуть заметным кивком в их сторону. Без дальнейших церемоний он направился к стратегиуму и вошел через заднюю дверь.
Апотекарий остановился на мгновение и огляделся. Около полусотни смертных офицеров работали у различных приборных панелей, как и на кораблях лорда Гурона. За капитаном "Яда первородства" значилось примерно два десятка пышных до идиотизма титулов, самым коротким из которых был "вождь Калеб Избранный". Сейчас вождь нигде не просматривался, что ничуть не огорчило Вариила. По правде, апотекарий испытал облегчение. В эти секунды Калеб наверняка вел свою роту на штурм Вилама. Боевые отряды Корсаров объединились в общую ударную силу тирана.
Вариил спустился по крутым ступенькам и вышел в основное помещение мостика. Смертные при его приближении отдавали салют, на что он отвечал такими же небрежными кивками. Апотекарий внимательно вглядывался в каждое обернувшееся к нему лицо, выискивая в человеческом стаде черные глаза.
По меньшей мере треть офицеров имела черные глаза. Это должно было сработать. Вариил подошел к командному трону.
Поскольку "Яд перво…"… "Эхо проклятия" происходил из той эпохи, когда легионы командовали всеми имперскими войсками, трон был рассчитан на габариты космодесантника. Смертный командир стоял рядом с ним. При приближении Вариила он выпрямился. Глаза у него были голубые.
- Лорд Вариил, для нас честь принимать вас на борту. Наш вокс все еще сбоит; мы понятия не имели, что на челноке находитесь вы…
- Это не важно. Где ваш капитан?
- Вождь Калеб, Бич…
Вариил поднял руку.
- Мне нужен новый плащ. Если ты будешь каждый раз медлить с ответом ради того, чтобы перечислить все титулы своего господина, плащ я сошью из твоей кожи. Это было предупреждение. Пожалуйста, продолжай.
Офицер сглотнул.
- Капитан Калеб наблюдает за высадкой, милорд.
- А его рота?
Офицер нарушил стойку смирно, чтобы поскрести коротко остриженные седеющие волосы на виске.
- Мародеры в процессе десантирования, милорд.
- Почему они еще не высадились?
- Не знаю, милорд.
Но он знал - Вариил по глазам видел, что офицер лжет. Калеб был дотошным ублюдком, и каждая его операция сопровождалась невиданной помпезностью. Апотекарий легко мог представить, как вся рота преклоняет колени во славу Истинного Пантеона, пока готовые к старту десантные корабли ожидают окончания церемонии.
Когда Мародеров спускали с поводка, они были одной из самых устрашающих рот Гурона. Вот почему в качестве трофея им досталось "Эхо проклятия" - именно они захватили ударный крейсер.
Их присутствие на борту могло стать проблемой.
Вариил кивнул.
- Понимаю, командующий. Я прибыл к вам с флагмана, потому что мое послание слишком ценно, чтобы доверить его слуге или прихотям расстроенного вокса. У нас серьезные проблемы, командующий. Покажите мне пусковые площадки.
- Серьезные проблемы, господин?
- Покажите мне пусковые площадки.
Командир приказал офицеру связи вывести на обзорный экран изображение четырех ангаров. Два были пусты, а в двух все еще кипела жизнь. Вариил увидел пристыкованные "Громовые ястребы", закрепленные в когтях транспортников "Лэндрейдеры" и целые отделения Красных Корсаров, готовые к погрузке.
- Это никуда не годится, - пробормотал он.
Слишком много братьев все еще оставалось на борту. Куда больше, чем надо. Рота Мародеров была очень далека от завершения высадки. Им потребуется не меньше часа. Повелители Ночи готовились к бою, но при таком раскладе огромное численное преимущество окажется у Корсаров.
- Господин?
Вариил с нарочитой медлительностью обернулся к человеку.
- Ты знаешь, кто я, - спросил Вариил, - так ведь?
- Я… да, мой господин.
- Слушай меня внимательно, командующий. Я больше чем Живодер, больше чем наследник Владыки Трупов и больше чем уважаемый член внутреннего круга лорда Гурона. Сейчас я говорю с тобой как офицер ордена, выступающий от имени тирана и облеченный всей полнотой власти, чтобы выполнить его волю.