Старая университетская лаборатория стараниями Ла Бантьена была оборудована всем необходимым для самых сложных магических экспериментов. Вархиш с одобрением оглядел лабораторию и прошел к мраморному столу, на котором лежало нагое человеческое тело. В колеблющемся свете больших свечей оно казалось белее мрамора столешницы.
- Девушка? - с удивлением спросил он.
- Я в душе романтик, мастер, - усмехнулся Ла Бантьен. - К тому же мужчин было бы труднее убивать.
- Сращивание тканей полностью закончено?
- Позавчера я раздобыл язык, печень и яичники. Благодаря вашим препаратам они прижились за сутки. Больше мне ничего не требовалось, все остальное я заготовил заранее.
- Вы талантливый маг, мой друг, - сказал Вархиш, глядя в лицо лежавшего на столе создания. - Совершенная работа, просто произведение искусства. Ни одного шрама, ни одного дефекта. Рожденные от женщины порой выглядят намного хуже, ха-ха-ха! А главное, вы успели вовремя. Через семь дней наступит Ночь Ночей, тот единственный день в году, когда эманация Колыбели проявит себя. И ваше творение обязательно ее почувствует.
- Не сомневаюсь в этом, мастер. Я сам с нетерпением жду наступления Самахейна.
- Самахейна?
- Так у нас в Селтонии называют Ночь Ночей.
- Тогда за дело.
Ла Бантьен быстро и сноровисто подвел питающие трубки от контейнера с кровью к катетерам в венах создания. Вархиш тем временем извлек из-за пазухи небольшой футляр из полированного металла, отвинтил крышку и с величайшей осторожностью вытащил крохотный флакончик с чем-то темным внутри.
- Откройте контейнер, - велел он Ла Бантьену.
Во флакончике было всего несколько капель темной жидкости, которая тут же смешалась с кровью в контейнере. Ла Бантьен по знаку шеранца тут же открыл краны питающих трубок.
- Понадобится несколько минут для того, чтобы ихор Чаши полностью впитался в ткани гомункула, - сказал шеранец, глядя на тело. - Скоро ваша красавица оживет.
- Какие новости вы привезли мне, мастер Вархиш?
- Хорошие и плохие. Дарнат начал войну с сабеями. Мы наконец-то захватили Орсиану. Остатки орков укрылись в Логаре, их король был убит в сражении. Теперь королем стал его сын, но он очень молод. Он не обладает харизмой и магическими талантами своего отца.
- А плохие новости?
- Смотрите, она оживает!
Создание на столе открыло глаза. Ла Бантьен едва не лишился чувств от радости. Получилось! Нерожденный, фантастический персонаж легенд о могущественной магии древних, стал реальностью.
- Моргвен! - позвал Ла Бантьен. - Моргвен!
Обязательная часть обряда - творение должно услышать свое имя из уст своего творца. Вархиш стоял рядом с Протектором и с одобрением качал головой. Взгляд Нерожденной стал осмысленным, она повернула голову, посмотрела на Ла Бантьена. От этого взгляда Протектора подрал мороз по коже. В нем не было ничего человеческого - глазами Моргвен на мага смотрела смерть.
- Моргвен, ты слышишь меня? - спросил Ла Бантьен, прекрасно понимая, что создание его слышит.
- Чего ты хочешь? - ответила Нерожденная. Голос ее звучал странно, будто два человека говорили в унисон.
- Хочу, чтобы ты служила мне.
- Наденьте это ей на палец, - шепнул Вархиш, подавая Протектору тяжелый золотой перстень с шестнадцатиконечной звездой на печатке. - Торопитесь, она может выйти из-под контроля.
- Протяни руку, Моргвен, - велел Ла Бантьен, подходя к существу.
Прикосновение к руке создания заставило Протектора вздрогнуть - она была мертвенно холодной. Но Ла Бантьен все же надел перстень на безымянный палец Моргвен.
- Ты прекрасна, - сказал он, отступая на шаг, и добавил последнюю ритуальную фразу: - Отныне ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе, Моргвен.
Моргвен посмотрела на свою руку, глубоко вздохнула. Поднялась на своем мраморном ложе и встала во весь рост, переводя взгляд с Протектора на Вархиша и обратно. Ла Бантьен про себя отметил, что его творение не отбрасывает тени.
- Маг хочет, чтобы я ему помогала и защищала его, - сказала она. - Маг выполнил то, что необходимо выполнить. Я готова служить магу. Пусть маг назовет свое имя.
Ла Бантьен почувствовал огромное облегчение. Опасности больше не было, приручение демона состоялось. Осталось выполнить последнюю часть обряда.
- Я Авер, - сказал он, коснувшись пальцем груди демонессы. - Авер Ла Бантьен. Запомни, кто твой господин.
- Я запомню. Авер Ла Бантьен. Моргвен хочет есть.
- Иди в ту дверь, - Протектор показал на выход в дальней стене лаборатории. - А потом возвращайся.
- Кто там у вас? - шепнул Вархиш, глядя в спину удаляющемуся существу.
- Двое забулдыг из предместья. Чтобы уговорить их прийти сюда, пришлось пить вместе с ними в вонючем кабаке чуть ли не полночи. Вы представления не имеете, мастер Вархиш, сколько могут вылакать эти простолюдины, особенно на дармовщину. Я заходил к ним час назад, и эти скоты спали мертвым сном. А уж запах от них!… Ого, началось!
За дверью, в которую скрылась Моргвен, послышались вопли, полные ужаса и боли - и глухое рычание, похожее на раздраженный рык леопарда. Что-то тяжелое повалилось на пол, раздался звук бьющейся посуды. Ла Бантьен слушал с замирающим сердцем, хорошо представляя себе, что сейчас творится за дверью.
Моргвен вернулась через несколько минут. Ее губы и подбородок были испачканы кровью, глаза горели.
- Новорожденная закончила свою первую трапезу, - засмеялся Вархиш. - Надеюсь, кровь пьяниц не вызовет у нее детского несварения желудка.
- Отдыхай, Моргвен, - велел Ла Бантьен. - Ты мне больше не нужна.
Существо покорно улеглось обратно на стол, сложило руки на груди и через несколько мгновений вновь напоминало бездыханный труп. Ла Бантьен снял с пальца создания перстень Вархиша. Маги покинули лабораторию, Ла Бантьен запер дверь, наложил заклятие и провел гостя наверх.
- Теперь я спокоен за вас, друг мой, - сказал Вархиш, прощаясь. - Вы добились всего, чего мы от вас ожидали. Вы сумели добыть стилос и заставить Магна Коллегию Селтонии работать в наших интересах. Осталось найти Колыбель и рельеф, о которой я вам говорил.
- Что я должен делать с этим рельефом?
- Скопировать его и передать нам. Без подробного плана катакомб Сабианума нам никогда не найти Шлем Бездны.
- Я сделаю все, что необходимо.
- Не сомневаюсь. Теперь прощайте, мне пора идти.
- Вы рассказали мне о хороших новостях, но не не успели сказать о плохих, - напомнил Ла Бантьен.
- Они не стоят того, чтобы о них говорить. Занимайтесь своим делом. Я пробуду в Селтонии еще три недели, завтра отправляюсь в Гатулон. Когда копия рельефа будет у вас, немедленно передайте ее мне. Я буду ждать вас в Гатулоне, в гостинице Нормайна.
- Я найду это место, мастер Вархиш. И еще одно…
- Что?
- Не хотел вам говорить, но в наших землях видели сида. Точнее, девушку-сидку.
- И что из этого?
- Мне кажется, ее появление как-то связано с нашими поисками.
- С чего вы это взяли?
- Мне трудно это объяснить. Предчувствие. Сиды сотни лет не появлялись в селтонских землях. Теперь же вдруг объявилась эта девка. По чести сказать, меня это беспокоит. Сиды весьма сильны в магии, и я подумал, что сидка тоже разыскивает Колыбель. Хотя это всего лишь предположение.
- И что вы намерены делать, мастер Ла Бантьен?
- Мой человек нанял одного опытного убийцу. Возможно, он решит проблему.
- Ваша сидка меня не волнует. Схема Сабианума - вот что важно.
- Я найду Колыбель и схему.
- Ищите. Благословение Отца Теней на вас!
Ла Бантьен проводил гостя, вернулся обратно в гостиную. На столе лежал тяжелый мешок, оставленный Вархишем. Две тысячи золотых тулонов, плата от магов Чаши за проделанную работу. Хорошая добавка к корням сальварии. Корни сальварии, конечно, важнее. Во-первых, теперь он может быть спокоен - зелья хватит, чтобы довести до конца курс лечения. Во-вторых, когда слухи об Эликсире Чистой Крови подтвердятся, он возьмет за горло герцогов Братства. Их влияние держится на извечном страхе людей перед вампирами, но кто станет бояться Братьев, если от вампиризма появится эффективное лекарство? Никто не мог найти управу на вампиров сотни лет - а он, Авер Ла Бантьен, найдет. И заставит Братьев делать то, что ему нужно. Однако главное событие случилось четверть часа назад в лаборатории. Теперь можно начать работать по плану, который Ла Бантьен разработал и продумал уже давно. Плану, который сделает его архимастером Магна Коллегии и владыкой всей Селтонии. И, может быть, не только Селтонии. И Моргвен ему в этом поможет. Чудовище послужит своему создателю. А потом…
Потом он найдет способ избавиться от этой твари.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Трактирщик священнодействовал над своими котелками, бутылками и коробками с ловкостью фокусника. Маленькой серебряной ложкой набрал из берестяных коробок пряности и травяные порошки, смешал их вместе в чаше, потом всыпал в греющийся на очаге горшок с янтарной медовухой. Слил варево в большую братину и начал остужать, переливая из одной братины в другую, пока не образовалась высокая шапка золотистой пены. При этом трактирщик все время напевал "Пусть дом наш будет полной чашей" - ритуальную песню, древнюю как сама Селтония. Песню, которую всегда пели при варке ревеньяка:
Пусть дом наш будет полной чашей,
Пусть омела растет у входа,
Пусть не морщины, а достаток
Нам щедро прибавляют годы.
Когда мы станем стариками,
Пускай окружат нас любовью,
И пусть всегда найдутся силы,
Чтоб чашу выпить за здоровье!
Пена осела. Трактирщик влил в напиток большой стакан густого красного вина и несколько капель особенного травяного настоя из высокой узкогорлой бутылки, снова поставил на огонь. Помешал ложечкой. И продолжал петь. Задорно, громко, заразительно. Посетители таверны, окружившие стойку, дружно подпевали ему. По трапезной поплыл удивительный запах - свежий, пьянящий, терпкий. И давно забытый.
- Прошу, госпожа, - заявил трактирщик, подавая ей широкую исходящую душистым паром серебряную чашу.
Каста приняла чашу с ревеньяком, пригубила. И едва удержалась от того, чтобы заплакать. В последний раз она пила этот напиток почти шесть лет назад, в день своей помолвки с Айлором. Они пили свежесваренный ревеньяк с Айлором так, как велит обычай - из одной чаши, по очереди, по одному глотку, передавая чашу друг другу. Будто целовались. Касте казалось, что она, касаясь чаши своими губами, ощущает вкус губ Айлора. А свидетели помолвки улыбались и желали им счастья. Ее подруги. Друзья Айлора. Родственники. Мама. Теперь ей кажется, что все это ей приснилось.
Теперь вокруг нее только улыбающиеся рыбаки и фермеры, жители этого маленького приморского поселка, незнакомые ей люди. Но они селтоны, как и она. И чаша с превосходным ароматным ревеньяком, которую она держит в руках - тоже часть ее родины, на которую она наконец-то вернулась через три с лишним года скитаний. За это стоит выпить. И Каста сделала еще один глоток.
- Хорошая выпивка, женщина! Не угостишь ли меня?
В корчме вдруг стало тихо. Завсегдатаи трактира, окружившие Касту, внезапно попятились от девушки, освобождая дорогу новому гостю. Незнакомец выглядел устрашающе - ростом под семь футов, грудь как у тролля, ручищи от плеч до кистей покрыты татуировками. Окладистая взлохмаченная борода и медвежья шапка набекрень делали его тупую зверскую физиономию еще более отталкивающей. На поясе верзилы висел отличный стальной тесак с лезвием в два фута длиной и ладонь шириной и эбонитовой рукоятью. Деревянная рукоять еще одного ножа торчала из голенища правого сапога великана. Расталкивая посетителей, верзила подошел к Касте и оглядел ее с головы до ног. Каста рядом с ним выглядела как маленькая девочка, ее макушка едва доходила до середины груди незнакомца.
- Чего пялишься? - спросила Каста, сделав еще глоток ревеньяка.
- Смотрю, что за новая птичка залетела в этот курятник. Хорошенькая птичка, боевая, - верзила растянул губы в улыбке, обнажив огромные желтые клыки. - Девочка с большого корабля, как же. Угостишь меня ревеньяком?
- Мне самой мало, - ответила Каста и допила чашу. Потом положила на стойку перед обомлевшим трактирщиком серебряную монету и шагнула к выходу. Однако верзила в медвежьей шапке обогнал ее и встал в дверях, преграждая Касте путь. Посетители таверны затаили дыхание, ожидая, что будет дальше. Они были убеждены, что для Касты все закончится очень плохо.
- Ты не очень-то любезна, - сказал верзила.
- А ты очень надоедлив. Что тебе нужно?
- Хотел поболтать с тобой. Что делаешь в Янтарной Гавани? Насовсем, или погостить?
- А тебе-то что?
- Селтонка? Откуда родом?
- Из Церуния.
- Не бывал. А чего вырядилась в дорийские доспехи? Что за маскарад?
- Скоро Самахейн, парень. Подбираю себе костюм к празднику. Еще есть вопросы?
- Неа. Значится, перейду к делу. Я Чаррек Медведь. Слыхала обо мне?
- Не приходилось. Дай пройти.
- Не так быстро, белокурая. Ты мне понравилась. Я перетрахал здесь уже всех шлюх, и они мне надоели. Хочется бабу посвежее и помоложе. Как тебе мое предложение?
- Я не сплю с медведями. Особенно если от них воняет говном, как от тебя. Уйди с дороги, герой, не то придется тебя побрить. А я, когда брею кого-нибудь, могу порезать.
- Ишь ты! Ну ладно. Вот дверь. А это, - верзила поднес громадный кулак к лицу Касты, - засов на двери. Попробуй открыть.
- Нарываешься на неприятности? - спокойно спросила Каста.
- Гы-гы-гы! - заржал детина, брызгая слюной. - Напугала, клянусь яйцами Маннара! Я прям дрожу весь, гы-гы! Все слыхали, Чаррек Медведь дрожит от страха!
- Чего ты хочешь? - спросила Каста.
- А ты чо, не поняла? Ты пришла в мой город, белокурая. Пьешь в моей корчме. Надоть бы заплатить. В цене сойдемся, не волнуйся.
- А если я не стану платить?
- Тогда ты останешься здесь. Со мной и с моим лучшим другом, гы-гы! - Верзила похлопал ладонью по своей ширинке. - Пока мой Очень Большой Медвежонок не побывает во всех твоих дырках. Ну, что скажешь?
Каста оглядела посетителей, столпившихся у стойки. Все они смотрели на нее, и в глазах у них был испуг. Понятно, что этот выродок здесь всех держит в страхе. Медведь, как же. На помощь ей никто не придет. И не надо, в дарнатском цирке приходилось один на один с медведями сражаться…
- Скажу, что ты ни хрена не получишь, дружок, - сказала она, повернувшись к Чарреку. - Тебе дать - себя не уважать. Отвали, мне нужно идти.
- Расхрабрилась после ревеньяка, девка? - В темных глазках Чаррека мелькнули искры злобы. - Не хочешь дать по-хорошему, дашь по-плохому. Я тебя…
Верзила не договорил: Каста правой рукой схватила его за гульфик замшевых штанов, вцепилась пальцами в набравшую упругость мужскую плоть и резко повернула. Чаррек взвыл от нестерпимой боли. Не давая ему опомниться, Каста нанесла сокрушительный удар левой, ломая верзиле челюсть. А потом, отскочив назад, ударила с разворота ногой скорчившегося Чаррека в ухо. Великан опрокинулся на бок и со стоном вытянулся на полу. Наклонившись, Каста сняла с пояса Чаррека тесак.
- Вот моя плата, урод, - сказала она, напоследок пнув потерявшего сознание великана. - Сдачи не надо.
Она вышла из таверны и по дощатым мосткам прошла на главную улицу Янтарной Гавани, ведущую к пристани - узкую, извилистую, размокшую от октябрьских дождей. Солнце еще не село, у тесно прилепившихся друг к другу по обочинам улицы деревянных домов хлопотали по своим делам их хозяева. Завидев Касту, они кланялись или же старались поспешно убраться с ее пути. Здесь не любили чужих, даже если они селтоны. С моря дул холодный ветер, красный закат обещал перемену погоды. В расчистившимся от туч небе с пронзительными криками носились чайки. Каста поежилась: даже выпитый ревеньяк не защищал от промозглой сырости и холода. Через пять дней наступит Самахейн - день, открывающий ворота зимы. А еще через две недели начнет падать снег, которого она не видела больше трех лет.
Три с лишним года спустя она вернулась на родину. Но радости на душе почему-то нет. Ей некуда идти. Она не сможет вернуться в Церуний - да и зачем? Чтобы рубцы на сердце, едва-едва поджившие, снова открылись? Она даже не сможет побывать на могилах своих близких, потому что этих могил просто нет. Только два места, куда она вряд ли заставит себя пойти. Место, где она жила, и тот пустырь на окраине города, за скотным рынком. Там в те страшные дни горели огромные костры. Горели круглые сутки, превращая трупы умерших от чумы в черный жирный дым и белый хрупкий пепел. Каста вспомнила эти костры. Она видела, как работают похоронщики. Святые люди, даже тогда они пытались проводить умерших достойно. Рядом с мужьями на костер клали жен, рядом с взрослыми детей, рядом с малышами - их игрушки. Ряд бревен и хвороста, сверху ряд тел, потом опять ряд бревен, на него тела, снова бревна, снова тела - целая башня высотой в несколько десятков футов. Жрец читал короткую молитву, и костер поджигали с четырех сторон. Пламя бушевало так, что подойти к нему ближе ста локтей было невозможно. Дров не хватало, и на топливо для костров ломали дома вымерших семей. В одном из этих костров-башен сгорело тело ее матери.
Могил ее близких в Церунии нет. Есть место, где горели костры. И место, где когда-то стоял их с Айлором дом. Она своими руками превратила его в огненную гробницу для мужа и дочки.
Скоро в Селтонии начнет падать снег. Слишком похожий на хрупкий белый пепел, который густо и медленно сыпался на Церуний с неба в дни, когда горели ТЕ костры.
Каста тряхнула головой, будто отгоняя тяжелые воспоминания, не спеша, направилась к пристани. Корабль Фасиса покачивался на волнах среди рыбацких лодок и баркасов и казался здесь чужим и неуместным - не дать, не взять роскошный дворец среди хибар. Десяток мальчишек стояли на пирсе и восхищенно разглядывали чужеземную галеру. Неподалеку от сходней Каста увидела Вислава - рэшиец сидел на перевернутой лодке и ковырял палочкой в зубах.
- Ты опоздала к ужину, - заявил он Касте. - Куда ходила?
- Пробовала напитки в местном трактире.
- Ну и как?
- Ревеньяк был отменным. Тебе стоит попробовать. Держи, - Каста протянула Виславу тесак, взятый трофеем у Чаррека Медведя.