Глава 6
Хеллер достал из кармана какие-то бумаги, записную книжку и ручку. Он стал просматривать бумаги: похоже, это были старые фактуры. Никакого письма я не заметил.
Я огляделся. Полная чистота на кухне. Топится старенькая железная плита и, судя по тому, как в ней изредка потрескивает, и по струйкам едкого дыма, топится дровами.
Кухня освещалась висячей керосиновой лампой. Вероятно, электричество включено не было. Свет ее трепетал на старых стеклянных кружках, стоящих на полке. На стене висел календарь - 1932 года! Изображение лося крупным планом и слова: "Хартфордская компания страхования жизни".
При других обстоятельствах я, возможно, очень бы заинтересовался этим местом. Но меня связывала необходимость завладеть тем самым письмом! Если мне повезет, Хеллер через несколько минут будет покойником, а мы полетим отсюда прочь на своем корабле.
Он просматривал фактуры и что-то писал на листе бумаги. Видя его таким спокойным, я почему-то страшно нервничал. Мне казалось, что он восстанавливает список вещей в пропавшем ящике.
Он молчал, поэтому мне что-то подсказывало, что говорить должен я. Может, мне удастся окрутить его и выудить у него это письмо. Может, он молчит, потому что подозревает меня в исчезновении ящика?
- Я никогда не видел этих ящиков, - начал я. - Я даже не знал, что они в трюме. Если помните, тогда меня не было на борту буксира.
Он вновь сверился с фактурными листами.
- Хотя припоминаю, - продолжал я, - что видел одна жды, как грузовик Флота отъезжал от буксира с ящиком. Я тогда еще спросил часового, почему его увозят. Он сказал, что не знает.
Хеллер не вымолвил ни слова, только все делал какие-то подсчеты. Мне хотелось только одного: чтобы он отдал мне то письмо.
- Я отправил другое письмо на Волтар с первым грузовым судном. Оно шло два или три дня после того, как вы его дали мне
Он пытался найти на фактуре какой-то товар, мне же хотелось, чтобы он заговорил.
- Я знаю, как важно то, что я посылаю ваши письма капитану Тарсу Роуку. Ведь он отчитывается перед императором и Великим Советом. Если они не получат от вас известий, то сразу же нагрянут с флотилией, я знаю. Они отвечают за сохранность планеты. Она в очень плохом состоянии, я это вижу. Поэтому во мне не сомневайтесь ни на секунду - я не подведу. Я знаю, что нас обоих убьют, если они нагрянут. Так
что это и в моих интересах. Я обязательно позабочусь, чтобы письма шли по адресу.
Хеллер погрузился в свои цифры. Никакого письма не было и в помине. Может, его расстроил тот телефонный разговор?
- Извините, что пришлось прервать вас по телефону. Понимаете, Национальное агентство безопасности прослушивает все дальние переговоры. Признаюсь, виноват: я не дал вам номера, по которому вы могли бы мне звонить. - На вырванном из своей записцой книжки листке я написал телефонный номер в Афьоне, служащий мне прикрытием, и положил его на стол рядом с Хеллером.
Никакой реакции: он продолжал работать.
- Надо бы и адрес вам дать, - сказал я тогда. Написав почтовый адрес, которым он смог бы воспользоваться в Турции, на другом листке из своего блокнота, я положил его на
листок с номером телефона. - В будущем отчеты можно просто посылать по почте на этот адрес. Я заберу тот, что у вас сейчас.
Он порылся в бумагах, с каким-то отсутствующим видом нашел нужный ему лист и положил его на стол между нами. Сам же принялся за старое. Я взял со стола листок: оказалось, это бланк требования, на котором было написано следующее: "Миссии требуется: один профессиональный целлолог, имеющий опыт в изготовлении спор".
- О, это я могу вам достать, - сказал я. - Что бы вам ни потребовалось, просто дайте знать. Что касается этой просьбы, попрошу их прислать самого компетентного целлолога, которого можно найти. - Лгал я по-черному. - Я пошлю этот запрос вместе с вашим очередным отчетом. Ну да, прямо вместе с ним. - Так где же он, будь ты (…)?
Хеялер все писал и писал, не говоря ни слова. Меня это начало сильно беспокоить.
- Я знаю, вы, наверное, восстанавливаете содержимое ящика. Отлично, я оформлю это специальным заказом на следующий же грузовой рейс. Каких-нибудь три месяца - и вся недостача будет возмещена. - Эта ложь была еще понаглей, чем враньенасчет целлолога. - Я пошлю его прямо с очередным отчетом!
Хеллер составлял список изменений. Рука и макушка головы - вот и все, что мне было видно. Невозможно было понять, в каком он настроении. Я даже не знал, чего именно он хочет добиться. Может, у него были другие средства или другие идеи? Кто знает.
- Послушайте, - сказал я, - нам нельзя торчать тут слишком долго. Те двое уполномоченных шерифа на шоссе - может, они кое-что заметили? Вы сейчас даете мне отчет - и я исчезаю.
Он что-то складывал. Мне в голову пришла ужасная мысль: а не задерживает ли он меня нарочно? Нельзя же ведь так долго разбираться с содержимым всего лишь одного ящика.
- Я знаю, они настроены очень дружелюбно, но людям шерифа не следует доверять, как бы хорошо ни заморочили им мозги. Так что вы сейчас просто даете мне отчет - и я исчезаю.
Ага. Я понял. Он заподозрил, что как только мы заполучим отчет, то убьем его. Вот в чем дело! Он и не собирается отдавать мне его! Тот визит в его номер в "Ласковых пальмах" насторожил его. Надо бы развеять его страхи.
- Слушайте, я не причастен к обыску в вашем номере в "Ласковых пальмах". В Нью-Йорке такое случается постоянно.
Наверное, всего лишь искали деньги. Можете полностью до верять мне, Джеттеро. Я отправлю ваш отчет, верьте мне. Можете пройти в другую комнату и написать его. Я не буду смотреть.
Он записывал кучу цифр на новом листе бумаги. Неожиданно он подал его мне. Это был заказ на новый ящик номер пять взамен старого. С названием фирмы и адресом.
- О, - сказал я, - сразу же и пошлю. Ну а теперь, если вы дадите мне свой месячный отчет…
Он полез в карман и вытащил два больших конверта. Отчет! Адресован капитану Тарсу Роуку. Другой - Снелцу.
- Я их мигом отправлю, - пообещал я и тут обратил внимание на старые стеклянные кружки. - Слушайте, я понимаю, что все это вывело вас из равновесия. Сейчас мы это дело поправим. Я схожу на камбуз и достану немного порошка для джолта. Вы только посидите здесь немного. Нам нежелательно, чтобы снаружи было слишком много беготни. Слушайте, я там пошныряю и, может, добуду в кладовке экипажа несколько баночек порошка искристой водички. Нет нужды открывать вашу каюту и лезть в самый конец буксира. Ведь знаю, как вам надоело пить этот лимонад "Севен ап". Вы просто подождете, и все. Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу для разнообразия.
Я выбежал из кухни.
Как бы то ни было, а отчет был у меня в руках, и скоро Хеллеру придет конец! Так же, как и моим тревогам!
Глава 7
Поднявшись на борт, я влетел в свою каюту. Заперся. Достал необходимые инструменты и в считанные секунды вскрыл письмо, адресованное Тарсу Роуку. Я читал его с жадностью.
Уважаемый капитан Таре.
В общем, дела понемногу идут. Это славная планета. Только скверно, что они мало ее ценят. В настоящее время я занят главным образом основополагающей структурой организации их экономики. Они пользуются ископаемым топливом самым неэффективным образом, хотя я уверен, что даже при их примитивной технике они знают больше. Думаю даже, что они могут скрывать изобретения более эффективных технологий, - не может же быть, чтобы они были круглыми дураками.
Использование топлива, при котором происходит загрязнение большей части атмосферы и почвы, есть поистине глупое расточительство. И к тому же, как ни странно, это является главной причиной их финансовой инфляции, распространившейся на всю планету. Над этим я и работаю. В техническом смысле проблема топлива проста.
Люди по большей части очень славные. У них действительно довольно странное руководство, и, похоже, они с легкостью позволяют увлечь себя технологическими химерами. У них есть такая вещь, как "психология". Нелепая штука. Они даже детей заставляют учить ее. Вы просто не поверите: они считают, что жизнь сотворена материей. Это в некоторой степени способствует тому, что они становятся аморальными и бесчестными. В общении с ними приходится соблюдать осторожность, чтобы сохранить незапятнанной собственную честь. Но в работе с людьми я делаю, успехи.
Мною изучаются политические и экономические аспекты, и эта работа не представляется мне невозможной. Поэтому прошу вас воздержаться от рекомендации второго варианта, пока вы продолжаете получать от меня существенную информацию и пока нет очевидного провала моей миссии.
Кстати, об изучении: помните Исто Блина? Он говорил, что нет ничего плохого в изучении мертвой математики, если не считать того, что она рано или поздно возьмет его с собой в могилу.
Передайте от меня привет вашей милой супруге.
Надеюсь, что Их Королевские Величества пребывают в добром здравии и что государство процветает.
С учтивым приветствием Джеттеро Хеллер
Строки письма выглядели неровными. В одних словах буквам было тесно, в других - слишком просторно. Определенно, матричный шифр.
Я быстро достал копию первого письма, сделанную в масштабе один к одному, и наложил два больших листа один на другой. Внимательно присмотрелся, ища в тексте аналогичные слова и совпадения.
Проделал это еще раз.
Просмотрел в обратном направлении, а также перевернув текст вверх ногами!
Никаких совпадений!
Голова шла кругом. Что же такое попало мне в руки? Это был матричный код. Но… тут я неохотно признал, что Хеллер пользовался несколькими матричными пластинами. У него их навалом - целый блок! Я пристально посмотрел в уголке. Точно, вот где он был! Номер. Цифра 2. Настолько бледная, что я едва ее различил при ярком свете.
Эти черти на прощальной вечеринке изготовили целую серию шифровальных пластин!
Я апатично вскрыл второе письмо, адресованное Снелцу. В нем, как я и подозревал, находилось послание к графине Крэк. Я пробежал его без всякого интереса. Сентиментальное любовное письмо - и только. Он с нетерпением ждал того момента, когда они встретятся вновь. Сентиментальная чепуха. В дверь кто-то поцарапался. Я быстро спрятал письма и пошел открывать. Это был капитан Стэбб.
- Он вышел на крыльцо - мишень что надо. Шлепнуть его сейчас?
Я вздохнул - мое разочарование было неподдельным.
- Возникло препятствие. Придется подождать до следующего раза.
Это ему совсем не понравилось.
Я и сам расстроился настолько, что почти забыл о стеклянных кружках. Наконец вспомнил и о них, прошел в шлюзовой отсек и выплеснул на землю их заплесневелое содержимое. Вернувшись на камбуз, я нашел там несколько расфасованных сладких булочек, немного порошка для приготовления джолта и положил все в кружки. Стараясь выглядеть бодрым и веселым, я пошел назад в харчевню.
Хеллер стоял на крыльце. Я передал ему кружки.
- Этот рейс принес вам одни огорчения, сочувствую, - сказал я ему. - Может, это как-то поможет поправить настроение.
Он промолчал.
- Клянусь честью, я отправлю ваши письма, закажу другой ящик и найду вам целлолога. Ведь я желаю вам всяческих успехов в вашей миссии. А в дальнейшем я уж постараюсь быть повнимательней. - Как я жалел, что каждое мое слово не пуля и не может убить его.
Он не отвечал, только смотрел туда, где стоял буксир - чернеющее в темноте пятно с пробивающимся жидким светом из открытого шлюзового сектора.
- Ну, тогда до скорого, - сказал я и бегом вернулся на корабль.
Стэбб тут же взлетел. Он даже не потрудился вернуть траве прежний вид, оставив это дело Хеллеру.
В приборной, хоть это и мешало операторам, я включил запасной видеоэкран, настроившись на ночной режим наблюдения, но из-за деревьев не увидел ни дома, ни крыльца, ни Хеллера.
Набирая скорость, мы продолжали удаляться от Земли, оставаясь темным пятном в темноте ночи.
Какая невезуха! Я горько сожалел о том, что не смог к той компании привидений, которые, должно быть, посещают это место, добавить еще одно. Я был расстроен? Нет. Сказать такое о моем состоянии значило бы выразиться слишком мягко.
Закрепившись на откидной койке, я попытался оценить свое положение. Хотя ночи стали намного длиннее, чем месяц назад, и хотя у Стэбба была уйма времени, чтобы успеть вернуться в Турцию до рассвета, он вел буксир на бешеной скорости и к тому же - рывками! Я его понимал: настроение далеко не из приятных - добыча ушла из рук. Приходилось как-то мириться и с этим.
Все же успеха я добился - пусть небольшого, но успеха. Разумеется, я не пошлю за новым ящиком - ни за что! В некоторой степени я притормозил деятельность Хеллера, что бы он там ни планировал.
И вот только тогда я забеспокоился насчет его настроения. Верно, он все возился с цифрами, но ведь он даже не попрощался. Был ли он настроен враждебно или просто слишком поглощен делами? Понятно, что из-за отсутствия ящика его планы расстроились. Так строил ли он новые планы или выказывал ко мне свое враждебное отношение? А не заподозрил ли он чего-нибудь? Меня пробрала дрожь. А вдруг он уже все просек? Уже понял, что мы намерены убить его? Не это ли заставило его так себя вести?
Но ведь он не был вооружен, не надел даже эти свои смертоносные шиповки. Стоял на крыльце, а ведь должен был знать, что через прибор ночного видения будет легкой мишенью. Значит, не знал.
Или же молчание его означало, что он все-таки знал? Торопясь успеть до рассвета на турецкую базу, я поклялся себе тщательно проследить за его действиями после нашего отбытия. Может, это даст мне какую-то нить. Я должен был знать!!!
Глава 8
Мы благополучно опустившись в темноте внутрь горы и совершив посадку в ангаре, корабль оказался на месте задолго до наступления рассвета - Стэбб здорово постарался. А в Соединенных Штатах по восточному стандартному времени было только девять часов вечера. Поспешно пройдя по туннелю, я удалился в свою секретную комнату - мне не терпелось поскорее оценить поведение Хеллера, разобраться, знает ли он.
Я сделал перемотку к моменту нашего отбытия, стал проверять выборочно, игнорируя маловажные детали.
Вот он вошел в дом и запер дверь. Отвез на тележке ящики один за другим в бар. Он опустил их в конце бара в замаскированный люк, ведущий в старую шахту.
Очевидно, там Хеллер работал еще до нашего прибытия. В одной из галерей появилось точно вымеренное отверстие, куда он и поместил все ящики, кроме одного. Из этого он забрал два небольших предмета и положил их в рюкзак, после чего поставил ящик к остальным. Из-за плохого освещения я не смог различить его номера.
Набросил брезент и забросал его землей. Затем взял машинку и сделал над этой и еще двумя галереями несколько паутин. Хеллер работал очень быстро - я едва мог уследить за всем, что он делает. К тому же в шахте царила полутьма. Но это говорило о том, что он чего-то остерегается, в чем я усмотрел дурной знак. Хеллер явно что-то подозревал!
Затушив огонь в железной печке водой из бутылки и выключив керосиновые лампы, он запер весь дом. Тщательность, с которой Хеллер все это делал, наводила меня на мысль, что, очевидно, он знает. Поводив лучом фонарика по месту посадки, Хеллер обнаружил пару смятых травинок и просто вырвал их.
Он пробежал по дороге ярдов сто - туда, где стоял старый белый фургон. Ясно, он уже наметил путь бегства! Значит, подозрения у него были?
Бросив рюкзак на переднее сиденье, Хеллер сел в фургон и помчался к главной дороге. Скорость, с которой он вел машину, выдавала его беспокойство. Наконец фургон выехал на главное шоссе и повернул на юг. Совсем скоро его фары выхватили из темноты полицейскую машину Хеллер свернул к ней. Ясно! Они служили ему как ловушка!
Он вышел из фургона и склонился к окошку машины шерифа. Там находились Ральф и Джордж, вид у них был сонный. Все ясно. Притворяются!
- Все идет как надо, молодой человек? - спросил Джордж. Ага! Значит, их все-таки заранее предупредили!
- Сделали свои замеры? - спросил Ральф.
- Да, - отвечал Хеллер.
- Знаете, - сказал Джордж, - а вы можете поехать туда на машине. Вам не обязательно оставлять ее на шоссе и тащиться пешком. Туда всю дорогу можно ехать - сам об этом узнал только на днях.
- Послушайте, молодой человек, - обратился к нему Ральф, - сезон охоты на оленя уже на носу. Иногда мы любим поохотиться в этих местах. Как по-вашему, консул не будет возражать, если мы постреляем в этих частных владениях?
- Он будет очень довольный, моя уверен, - сказал Хеллер. - Он про вас оба очень хорошо отзываться.
- Передайте вашему боссу, что мы на работе, - сказал Джордж.
Ага. Хеллер действительно подозревает, что мы побывали у него, чтобы убить его. Ловко он устроил: полицейские под видом охотников патрулируют его участок! Лучше бы нам держаться отсюда подальше.
Когда Хеллер уехал в южном направлении, машина шерифа выехала с обочины и устремилась на север. Хитер. Он даже предусмотрел арьергардный бой!
Внезапно я спохватился: ведь я не обратил внимания еще на одну важную деталь, пока поспешно просматривал пленку в первый раз. Стеклянные кружки! Я сделал обратную перемотку.
Он поставил их на стойку в танцевальном зале, вернувшись в дом в первый раз. Убрав последний ящик, Хеллер поднял кружки, посмотрел на них, поскреб плесень на стенке и вытряхнул их содержимое в старую железную печь. Вот почему в ней так ярко полыхало, когда он тушил огонь водой. Очень существенная деталь! Очевидно, он считал, что мы пытаемся отравить его!
Ну, смотреть дальше особой нужды не было, но я все же продолжал. Он съехал с дороги и подъехал к дому той старой леди. Поставил фургон в гараж. Снял свой синий комбинезон. Надел шиповки. Видимо, ожидал подвоха - может, думал, что мы устроим ему засаду.
Слепая старуха вышла не сразу. В руках она держала ружье. Очень даже неспроста. Очевидно, Хеллер заранее предупредил ее, что, возможно, его будут преследовать и придется отстреливаться. Она сказала:
- А, это вы, молодой человек, - и предложила ему чашку кофе.
Хеллер извинился, что побеспокоил ее так поздно.
- Ничего, молодой человек, ничего, - ответила старуха.
Он надел кожаную фуражку таксиста, сел в старое оранжевое такси и уехал.
Было еще только одно событие, заслуживающее моего внимания, и происходило оно как раз в данную минуту. Хеллер остановился у прибрежного ресторана, где подавали блюда, приготовленные из даров моря, и съел двух омаров, жаренных в масле.
Многозначительная деталь. Говорят, приговоренный к смертной казни всегда имеет право на последнюю кормежку. Хотя у Хеллера она происходила поздно, это свидетельствовало о том, что он знал о вынесенном ему приговоре.
Я откинулся на спинку кресла.
Суммировав все его действия, я без тени сомнения пришел к заключению: Хеллер знал о том, что мы прилетали, чтобы убить его. Должно быть, его мучила загадка: почему же мы этого не сделали? Ну конечно. То, как он беспокойно возился с клешней омара, пытаясь выковырять мясо, доказывало, что он пребывает в состоянии сильного душевного напряжения.
Он знал о моих действительных намерениях и был настороже.