- Гидра рабочего класса. Для лулзов вставил. Паше специально пометил, чтобы заменил на что-то социально-близкое, а он прямо так с трибуны и задвинул. Ничего, пипл схавал и попросил ещё.
- Феерический дуралей ваш Паша, к тому же, ссыкун, хотя может исподтишка пулю пустить, - брезгливо заметил отец Мавродий. - Закончим работу, ему пулю в лоб и в овраг за городом. Так сказать, с места в карьер.
- Я его поставил в первые ряды, под картечь, - успокоил работодателя пиар-менеджер. - Главное, чтобы пушка выстрелила.
- Выстрелит, никуда не денется, - отец Мавродий покрутил большими пальцами вокруг друг друга. - Будет пара орудий, какой-нибудь из расчётов не выдержит, когда по ним стрелять начнут. Снайпер заряжен, отработает по заградотряду со стороны толпы, так что непонятно будет, откуда пули.
- Опричник не подведёт? Подпишется ставить своих людей в заграждение?
- Я его сейчас обработаю, если ваш ковбой не налажает, а вдогон Велимир Симеонович уговорит. Варяг сделает всю грязную работу, разрулит наш конфликт, а потом исчезнет. Ковбой заряжен?
- Всё на мази. Ваш опричник не просечёт, что его используют втёмную?
- Я с ним втёмную киллера завалил, и сейчас не прочухает. Чухна, она такая.
- Щавель - ильменьский словенин по национальности, - поправил пиар-менеджер.
- Сразу после разгона Велимир Симеонович нарежет ему делянку в самой дальней глухомани, и опричники унесутся быстрее ветра ловить своих вожделенных рабов. У светлейшего князя новгородского купить, как все порядочные люди, у нас на рынке денег не хватит.
- Лучезавр всё предпочитает брать на халяву, - снова дополнил компетентный москвич. - Он любит резину тянуть, пока система не начнёт разваливаться, а потом принимает отчаянные меры по исправлению ситуации.
- Оборотная сторона бессмысленной жадности - это беспричинный страх, - отец Мавродий глядел на москвича недовольно, свирепо, но в то же время грустно и с недоумением. - Вот у него и мечутся кровавые опричники, да головы пачками летят.
- Лучезавр на всё готов, лишь бы не тратить средства на грамотную профилактику. Казна считана-пересчитана, а всё никак не преумножится, - поддержал работодателя пиар-менеджер. - Он до власти и денег сам не свой, причём, себе в убыток. Шведы предложили инвестировать в железную дорогу, бизнес-план показали как нормальному, Желдоральянс акции давал купить по льготной цене, пока они были. Не-е, за копейку удавится. Всё духовность будет развивать.
- Боюсь, что полноценные дорожные работы плюс закупка рельсов ему не по карману, - отец Мавродий был непоколебим в вере своей относительно финансовых возможностей властителя.
- Русские вообще с подозрением относятся ко всему новому, - сказал москвич греку.
- Трудно живут, вот и с подозрением, - священник пожил на Руси достаточно долго, чтобы разбираться в людях. - Перед опасностями современного мира одно спасение - в невежестве, и обитатели Святой Руси под руководством мудрого князя Лучезавра преуспели в спасении как никто другой.
- Вызовы, которые кидает современный мир архаичным правителям, либо принимаются ими с пониманием, либо архаичные правители уступают место актуальным и более динамичным, готовым принимать соответствующие моменту решения, вступать в "Единую Россию", удваивать ВВП и снимать назревшие вопросы по мере их поступления.
Отец Мавродий многозначительно кивнул.
- Следующим на повестке дня вопрос престолонаследия в Великом Новгороде? - прозорливо спросил московский политтехнолог.
И отец Мавродий снова утвердительно кивнул своей головой в знак согласия.
* * *
Священник-детектив назначил встречу в "Жанжаке", но не в самом заведении, а на веранде, в окружении котолюбов. На открытом воздухе разговоры было труднее подслушать, столики стояли дальше друг от друга, слова приглушались уличным шумом.
- Велимир Симеонович готов с вами встретиться на днях и обсудить вопрос, с которым вы прибыли. Убийцу генерал-губернатора мы нашли и заслуженно покарали. Ваша миссия окончена и любезнейший князь Пышкин не станет задерживать посланников светлейшего князя Лучезавра. Выделит крупное село и пехоту в загонщики, да ловите себе невольников на здоровье.
Благословив ловцов, священник поднял рюмку лучшего казахского кальвадоса и оросил прекрасное начинание.
- Мне нравится, что у вас результативность рабства научно обоснована, - польстил в ответ Щавель. - Читал на днях руководство "Рабоводство" от Института холопства и организации труда, Карп подогнал. Рабы в налаженном хозяйстве живут лучше свободных нищебродов без хозяина в голове. Надо будет у себя в Тихвине нечто подобное организовать.
Отец Мавродий откинулся на стуле, огляделся, словно подсчитывая воркующих над своими питомцами котолюбов, и кротко вздохнул.
- Вокруг нас столько самодельных нищебродов, что грустно делается. В Великом Муроме все негодяи, абсолютно все. Ведут речи галантные, а сами беспардонно подставляют друг друга. Любой из здесь присутствующих… - настоятель храма Блаженных вкладчиков испустил тихий стон общественного порицания. - Любой может заделаться дельцом, дать громкую рекламу, втянуть на доверительных отношениях ближних. Разорившись, он объявляет себя банкротом, закрывает лавочку и уходит из бизнеса.
- Потом в яму за долги?
- В Великой Руси запрещено долговое рабство. От этого цена на невольников падает. Уважаемые люди недовольны.
- Хорошо устроились.
- У нас много таких. Оставшись не у дел, паладины проебизнеса идут в правозащитники.
- Я жил в больших городах, - прервал его Щавель. - Разговоры о правах ничтожных любят вести не столько неудачники, сколько жертвы материнского воспитания. Утверждая в умах трепетное отношение к слабым и готовность встать на защиту заморыша, пусть и недостойного, убогого и даже вредного, только потому что он неполноценный, бабы подстраховывают себя от возможных бед. Плохо, что они такими же дурами выращивают дочерей. Совершенно непростительно, когда они из вольных сыновей воспитывают рабов, готовых до конца жизни прислуживать духовно нищим, юродивым и прочим моральным калекам вроде прогибиционистов и веганов.
- Правозащитники зелёные, да не уподоблюсь им вовек, - прошептал охранительную мантру священник, творя пальцами обережный знак, и мельком поозирался.
- От этих неуподоблюсь потом вся зараза, - сказал Щавель.
- У нас отдельные неуподоблюсь готовы защищать права рабов.
- Права? - удивился Щавель. - Рабов? У раба есть только права его хозяина, которые живое имущество может отстаивать, если найдёт смелость и преданность выслужиться. Раб способен выслужить какие-то привелегии, но привилегии раба - временная прихоть его хозяина.
- В старину находились и такие, кто выступал за права животных.
Достойные мужи посмеялись над замшелым курьёзом.
- Одержимые, - молвил тихвинский боярин. - Или проходимцы. Или шуты чьи-нибудь.
- В старину московские вампиры говорили, что единственная перспектива у молодого человека во Внутримкадье - работать шутом у содомитов, либо содомитом у шутов за тот же самый мелкий прайс.
- И теперь московские вампиры истреблены подчистую, - констатировал Щавель. - В том числе, за такие перспективы. Они, наверное, сильно огорчались и недоумевали, почему их все ненавидят.
Отец Мавродий хотел возразить, когда подскочивший к веранде мальчонка с внешностью полукитайца выхватил из-под драной курточки револьвер и открыл по котолюбам стрельбу. Щавель как опытный воин сразу бросился на пол. Пули пролетели над ним, увязая в аристократической плоти. Священник-детектив, как рассказывали потом очевидцы, гордо вскинул окладистую бороду, сверкнул чёрными глазами словно Зевс, поднял огромный воронёный револьвер и сразил грязного террориста в его бесовское сердце. Синий пороховой дым густо повис над верандой. По тротуару разбегались кошки в модных ошейниках с колокольчиками, разнося серебряный звон. Кричали и хрипели раненые.
"Добротно пообедал", - подумал старый лучник.
Глава двадцать шестая,
в которой князь Пышкин проводит совещание за совещанием, в Великом Муроме творится великий произвол, а командир Щавель выслушивает различные откровения и соглашается выполнить рискованное поручение к обоюдной выгоде сторон
"Накроем всех урок за одну ночь, - отрапортовал полицмейстер. - Прихлопнем всю блоть одним махом, ваше сиятельство, был бы приказ!"
"Урок не надо, найдите изготовителей нелегального огнестрела, - распорядился князь Пышкин. - В городе каждый день пальба. Стреляют не урки, а не пойми кто. У простонародья на руках стволов как грязи. Оружие кто-то мастерит, кто-то продаёт. Вот их и найдите".
"Я знаю, где искать, - решил старший опер, когда Пандорин довёл до подчинённых приказ мэра. - Урок надо прессовать при каждом удобном случае. Нароем огнестрела сколько потребуется, а работяг лучше не трогать, они и так ущемлённые".
Другие полицейские были не столь щепетильны как раскованный колодочник из пандоринской бригады. Они вламывались в квартирки мастеровых, переворачивали всё вверх дном, пугая и пробуждая ненависть к власти даже у самых лояльных. Кое-где обнаруживали запретное и арестовывали кормильцев, встречая открытое сопротивление склонных к простым решениям пролетариев и их скорых на расправу баб. Воодушевлённые погромом Шанхая, злобы они не сдерживали.
Пролилась кровь.
Совсем не так действовала личная бригада начальника сыска.
- Кто хозяин этого привоза? - старший опер кивнул на диван, куда сложили найденное оружие.
- Я, Дормидонт Малой, - пробасил грузный авторитет, упирающийся в стену поднятыми руками.
Блатарей и марух растасовали по малине кого где почикали. Иных мордой в пол, иных лицом к стене, кто полуодет, кто в чём мать родила. Урки молча терпели. Жизнерадостный полицейский кобель с клыками в палец вразумлял самых строптивых одним своим видом.
- А-а, мистер Малой, - обрадовался как старому знакомому опер. - Подойди, дружище, объявись.
Блатарь осторожно отделился от стеночки. Приблизился, развязно сунув руки в брюки, поскольку за каждым его движением теперь следили кореша.
- Я всё завёз и спрятал.
- Хе-хе, Гликерья Парамонова, - глумливо обратился опер к хозяйке квартиры, потасканной бабёшке лет тридцати пяти. - Вот ты и влипла. За соучастие пойдёшь. Ты обвиняешься в пособничестве, укрывательстве и незаконном хранении огнестрельного оружия.
- Это мои волыны, - не растерялась Гликерья. - Малой про них не ведал. Взял на себя, чтобы меня отмазать. Он тут вообще не при делах.
- Тяние, тяните одеяло на себя, - старший опер похлопал по карманам тужурки, вынул портсигар, закурил. - Мне однохренственно, кто из вас паровозиком пойдёт, кто пристяжным.
- Мели-мели, рот твой ссученный, - выбранилась Гликерья. - Гнида ты продажная, ванька-каин. Продал братву за рубль тридцать.
Старший опер только весело оскалился.
- Бери тёплые вещи, мистер Малой. Сейчас в тюрьму поедем.
- В Доме Люди, - вор не тяготился арестом, а воспринимал заключение как переезд из суетного места жительства в спокойное. - Не ссы, Глашка, я тебя отмажу.
Они двинулись в прихожую. Дормидонт, снял с гвоздя куртень, старший опер обшмонал её, отмёл кастет, а курево и спички оставил.
- Давай ты про Глашку забудешь, а я тебе гнездо вампира сдам? - тихо и не шевеля губами предложил блатарь.
- Договор, - так же незаметно согласился опер.
* * *
- Велимир Симеонович разговаривают-с, - почтительно понизив голос, сообщил секретарь. - Вы можете обождать в Музее Даров.
Провожаемый смотрителем комнатного имущества, Щавель прошёл в Зал Подношений, где хранились предметы, преподнесённые губернаторам Великого Мурома в разное время разными лицами.
Зал ожидания для VIP представлял собой уставленную мягкими креслами и златоткаными диванами экспозицию подношений губернаторам Великой Руси. Чего здесь только не было! Хиросима мастера Нагасаки, заморский дефицит, пепел Клааса, говорящая фукуяма в клетке, шкатулка Лемаршана, шар Свиборга, кристаллы криптонита, элериум-115, красная ртуть, бозон Хиггса в колбе с притёртой пробкой, залитой сургучом, чтобы бозон не сбежал. Здесь было на что попялить глаза важным людям и скрасить томительное ожидание купцам Первой гильдии, гоня мучительные опасения, что генерал-губернатор сейчас договаривается с конкурентом.
Влекомый наитием, лесной боярин приблизился к свисающей из-под потолка на цепи здоровенной клетке. В ней сидела настоящая живая фукуяма, уцепившись лапками за жёрдочку. Глядела умными чёрными глазами, молчала, сиротливо нахохлившись. То ли зябла в русском климате, то ли притворялась, чтобы посетители разжалобились и задали ей корму. Возле клетки стояла чёрная мраморная тумба, а на ней большая банка с водой. В банке плавали рослые пиявки, дабы посетитель мог покормить зверушку. В зале-музее было всё подготовлено, чтобы ожидающий аудиенции VIP не портил нервы.
Щавель ловко выудил пиявку и кинул фукуяме с целью завязать разговор.
- Здравствуй, вещее существо, - бесстрастрастно молвил он.
- Здравствуй, господин воин.
У фукуямы был хлюпающий, приквакивающий голос. Щавель понимал язык зверей, но фукуяма говорила по-человечески, столь удивительная была животина!
- Скажи, чего ожидать по дороге к Железной Орде и в столице ея Белорецке?
- Проверок на дорогах. По пути в Орду встретится всякое. Старый друг может оказаться вдруг не друг и не враг, а так… - подельник и собутыльник. Берегись адских демонов и диких зверей. Помни, на переправе гребцов не меняют и Харон обратно не перевозит. В Белорецке тебе встретится торжество деспотии народной демократии. Сама Железная Орда представляет собой сплав промышленности и дисциплины труда, потому что название её происходит от слова "орднунг". Технофашизм основан на труде невольников и жизнеобеспечивающих высоких технологиях. Это общество сейчас строится в Железной Орде, тогда как в Швеции сохранилась конституционная монархия допиндецового уклада, а на Святой Руси сложился искони свойственный ей феодализм с князем во главе и подчинёнными его воинской силе мелкими суверенными правителями разной степени самостоятельности, включая Поганую Русь, глубоко забираться в которую новгородцы боятся, и Великую Русь, ради собственного спокойствия дотирующую новгородского князя, что его подданные гордо называют выплатой дани.
"Подлая, злая мразь", - с ледяным презрением посмотрел на фукуяму Щавель, кидая ей новую пиявку.
- Почему так? - спросил он.
- Потому что нет необходимости, чтобы развитая промышленность порождала какую-либо форму свободы, а неразвитая тем более, - объяснила тварь. - История мира закончилась после создания высшей формы правления - либеральной демократии. Когда режимы либеральных демократий установились во всех ведущих странах мира, случился Большой Пиндец. Либертарианство оказалось погибельной ветвью социокультурной эволюции человечества. Это было доказано на практике. После всеочистительного Пиндеца мир получил возможность развиваться в других направлениях, и рабовладельческий капитализм с индустриализацией, эволюционирующий в технофашизм, может оказаться куда более естественным для природы человека и перспективным для развития общества, чем царство абсолютной свободы. Впрочем, условной, ибо в леволиберальном обществе в рабство не покупали, а брали в аренду. Оттого рабство не считалось рабством, поскольку было лишено основополагающего признака - невольничества, хотя сохраняло все остальные качества, такие как ограничение волеизъявления, изнурительный труд и преждевременное старение. Человечество сходило налево и кончило Пиндецом. Теперь оно избрало правый путь, с чётким разделением на классы господ, готовых рисковать своей жизнью во имя чести, и подчинённых классов, отдающих честь перед угрозой смерти.
"Это животное, - Щавель чувствовал, что попадает под колдовское влияние фукуямы и начинает думать как она. - Эрудированное, вещее, однако животное. Она говорит, что чует, и не разбирается, о чём витийствует. В этом фукуяма схожа с креаклами. Только креаклы являются людьми и по природе происхождения за ними предполагается способность мыслить. Люди смотрят на вещих креаклов и по наивности считают, что креативный класс мудр и верно судит о полезности декларируемого выбора. И хотя животное-фукуяма и человек-креакл не относятся к одной породе, бесполезность объединяет их под крылом пустопорожней философии. Породит же Земля чудных!"
- Авторитарные государства с развитой формой рабовладельческой индустрии способны давать темпы экономического роста, недостижимые для общества равноправия и свобод. В настоящий момент идеальным для мироустройства оказалось классовое общество, иерархически разделённое на правящую страту, состоящую из класса политиков, класса военных и класса духовенства, шаманов и колдунов, а также на подчинённую страту из креативного класса, примиряющего народ с властью, торгового класса, рабочего класса и бесправного класса говорящего имущества. При этом разделение остаётся весьма условным, поскольку сохраняются социальные лифты, позволяющие рабам ключнику или секретарю обладать большей властью, чем свободный офицер или купец. И только представители креативного класса занимают устойчивое место прокладки, в равной степени презираемое как правящей, так и подчинённой стратой, лишённые возможности подниматься по социальной лестнице, но допускаемые к обращению в рабство и отправке на тяжёлые физические работы.
- Сильные не будут договариваться со слабыми, как бы слабым ни хотелось ложно понятой ими справедливости. Сильные всегда будут помыкать слабейшими себя, и будут презренны кроткие, ибо они наследуют угнетение. В этом и есть справедливость нашего мира, - Щавель поймал себя на мысли, что дискутирует с животным, пусть и говорящим, но стоящим на уровне развития ниже креативного раба.
Он немедленно прекратил это позорное занятие, и вовремя - в Зал Подношений заглянул секретарь, блеснул на солнце ошейником, оповестил:
- Велимир Симеонович готовы принять-с. Следуйте, пожалуйста, за мной, милостивый государь.
Щавель перевёл взгляд на фукуяму, как бы прощаясь с ней. На чёрной гранитной тумбе было выбито:
Фукуяма обявила конец истории
История объявила конец фукуяме
Из-за их безжалостного размена ударами случился Большой Пиндец