Поняв, что бороться с оным ему не под силу, герцог Торнгардский велел отступать из Лесного Края… и одновременно объявил очистительный поход, дабы избавить всю страну от злобных демонопоклонников. Лед тронулся, война стала вновь набирать обороты, но при этом сошла на колею, совершенно нежелательную для Храма Крови.
Вторым, кто пришел на встречу в таверне, был князь Вейдемир, владетель Грифондола. В предместья Кронхейма он прибыл инкогнито, а лицо свое - холеное, породистое, в королевском замке знакомое чуть ли не каждой собаке, старательно прятал под капюшоном плаща. Не так давно Вейдемир слыл одним из главных претендентов на престол, и именно он возглавил поход объединенного войска дворян юга против "зарвавшегося северянина". Именно такими прозваньями: "зарвавшийся северянин" и "рыжая моська" князь Грифондола наградил Оттара, когда его войско вышло за пределы Лесного Края, вступив на земли графства Ульвенфест.
Поход закончился невдалеке от одноименной столицы графства - на уж помянутом выше Ржавом Поле. И закончился совсем не так, как рассчитывал Вейдемир… пускай и вполне ожидаемо. Южане бились на чужой земле, за богатство и амбиции своих сюзеренов. На сторону же воинов Оттара встали столь могучие силы как злоба, отчаяние и истая вера самого герцога в миссию избавителя.
Торнгардские рыцари и пешие латники стояли железной стеной - понимая, что отступать им некуда. Горцы, покорные силе Руны, сражались с яростью дикого зверя, помноженной на безрассудство. Ни тем ни другим страх был неведом… зато противной стороною он овладел очень быстро, зародившись же с первой каплей пролитой крови. Очень скоро вассалы и союзники Грифондола обратились в бегство; сам же Вейдемир оказался в плену, и отпущен был только, когда присягнул на верность герцогу Оттару.
За ним в Грифондол устремилось и войско северян, не ставшее отвлекаться на взятие Ульвенфеста. Устремилось с немалым крюком, минуя Кронхейм, и ведомое надеждой набраться сил и пополнить ряды - а уже затем двинуться к столице. Никакой боевой дух не делал северные рати ни бессмертными, ни бессчетными; схватки, даже успешные, все равно обернулись потерями. И немалыми. Восполнение оных ложилось теперь на плечи единственного вассала герцога Оттара… коего возможность исполнить свой долг отнюдь не радовала.
Еще меньше обрадовались приходу Оттара в Грифондол разве что единоверцы Леннарта Кольма. Просто потому, что именно на земле южного княжества располагался Храм Крови, и дальнейшая его судьба в силу этого виделась совсем не радостной.
- Итак, начнем, - обратился к соседям по столу Леннарт, когда все трое пригубили содержимое кружек, - кстати, забыл представить вас друг другу.
- С его сиятельством князем Грифондола мы уже знакомы, - промолвил в ответ третий из участников встречи: светловолосый, сероглазый мужчина с узким как бритва лицом.
- Как и я с капитаном Рейном, - подчеркнуто небрежно бросил Вейдемир.
Кто-нибудь из придворных (особенно тех, что постарше) с первого же взгляда на капитана Акселя Рейна мог уловить в том сходство с ныне покойным королем. Точнее, с двойником Адальрада Второго, смотревшего на мир с портретов, висевших в замке. С портретов, сделанных задолго до того, как его величество превратился в обрюзгшую тушу и обрел в народе нелестный титул "Свиноголовый".
Более того, сходство с королем не являлось случайным: Аксель Рейн был бастардом Адальрада Второго. Одним из тех несчастных младенцев, коих похотливый монарх обычно велел скидывать с замковой стены. Что уберегло тогда Акселя от такой участи - до сих пор не знает никто, а тем более сам счастливчик-бастард. Возможно, пороки еще не успели окончательно съесть душу его отца… а, быть может, даже Свиноголовый оказался не чужд светлых человеческих чувств. Хотя бы на мгновение, достаточное чтобы передумать.
Так или иначе, Аксель Рейн не только сумел дожить до зрелости - он, вдобавок, вырос при замке, где, с наступлением совершеннолетия, надел форму королевского гвардейца. Дослужившись до командира Гвардии, этот человек с недавних пор еще и заправлял во всем замке, ввиду бегства двора. И подготовку к предстоящей обороне Кронхейма возглавлял тоже он. Ибо больше некому.
На судьбу темных культов Акселю Рейну было глубоко наплевать - равно как и на высокомерных богатых южан, один из которых сидел теперь с ним за одним столом. Но вот столицу гвардеец-бастард любил, и любил искренне: не в пример придворным трутням. Любил настолько, что готов был защищать ее даже от полчищ демонов.
- Как полагаю, мы не знакомиться сюда пришли, - произнес он, сразу переходя к делу, - если у вас есть что-то, полезное для защиты города, выкладывайте немедленно, я слушаю. А нет…
- Не извольте беспокоиться, капитан Рейн, - поспешно проговорил, в ответ Леннарт Кольм, - сведения есть - причем такие, что могут решить исход всей войны, а не только судьбу Кронхейма.
Глубоко вздохнув и, непривычно для себя, отхлебнув из кружки, он заговорил - постепенно перейдя на заговорщический шепот:
- Ну, прежде всего… я не берусь судить, насколько сильно войско герцога Оттара. Думаю, достопочтенный князь Грифондола осведомлен о том побольше меня, столкнувшись с этой силой в настоящей битве. Не знаю я и точных потерь в той битве, равно как и готовности южных земель восполнить их. Наконец, я даже не смею прикинуть шансы Железной Перчатки при взятии Кронхейма. Просто потому, что не знаю соотношения сил… да и сами силы слишком разнородны, чтобы их сравнивать.
Да, у защитников столицы основная надежда на ополчение из горожан; да, опыт взятия городов у Оттара кое-какой имеется… так ведь сравнивать тот же Вальденрот с Кронхеймом - все равно что воробья равнять с орлом.
- Это все? - сердито и нетерпеливо перебил Аксель Рейн, - в таком случае, что вы вообще знаете, господин Кольм?
- Самое важное, - улыбнулся Леннарт, - все могущество герцога Оттара, каким бы оно ни было, вся эта могучая северная рать… целиком зиждется на самом герцоге Оттаре - и на Руне Власти, которой он владеет, не расставаясь с ней даже по ночам. Это Руна, угодив в руки торнгардского владетеля, заставила горные кланы встать плечом к плечу с воинами герцога. Вместо того чтобы раскраивать им черепа топорами… ну или рубить друг дружку за неимением других занятий.
- Колдовство, - горько усмехнулся капитан Рейн, - можно было догадаться.
- Вы не вполне правы, капитан, - вежливо, но твердо возразил ему Кольм, - нынешние деревенские колдунишки просто беспомощное дурачье в сравнении с древними магами. Ну да впрочем, не буду спорить - дело-то ведь в другом. Важно, что при таком раскладе угроза всем нам может быть снята всего одним ударом… направленным куда следует, как вы понимаете.
- Понимаю, но не вполне, - заявил князь Вейдемир, - во-первых, кто должен нанести этот единственный и решающий удар? А во-вторых, как следует поступить с самой этой… Руной?
- Насчет Руны Власти говорю сразу, - отвечал Леннарт, - я пришел к мысли, что ее необходимо уничтожить… ну или убрать как можно дальше от людских глаз и рук. Не в обиду никому будет сказано: подобное могущество нынешним смертным не удержать. Руна ведь тоже небезвредна… даже для своего обладателя.
Теперь насчет удара: эту честь я надеюсь предоставить вашему сиятельству, достопочтенный князь Грифондола. И вот он будет вам в помощь.
На последних словах Леннарт извлек из дорожного мешка ножны с коротковатым, но необычного вида, мечом. Черная рукоять меча была увенчана фигуркой в форме человеческого черепа; сталь клинка покрывали красные прожилки, из-за которых он напоминал живое существо.
- Перст Кроворукого, - провозгласил Кольм, представляя оружие словно человека, - заговоренный меч. С ним шансы на успех в поединке гораздо выше, чем с обычной железякой.
Вейдемир нахмурился.
- Не хочешь ли ты сказать, - молвил он сухо, - что я должен зарубить своего сюзерена? Которому я принес клятву верности? Да как бы я ни относился к Оттару Железной Перчатке…
Слушая эту отповедь, Леннарт внутренне усмехнулся. "Ох уж эта треклятая дворянская честь, - думал он, - сколько ж бед мы могли избежать, кабы не она!".
А вслух ответил:
- Никто же не предлагает доблестному князю убивать Оттара из-за угла, ударом в спину. Хотите - сделайте все по чести: вызовете его светлость на дуэль… надеюсь, хоть это ваша клятва и честь допускают? Повод при желании найдете сами; взять хотя бы ваше пленение. Ну а коли впоследствии ваше сиятельство еще и сделается королем, любые кривотолки вокруг бесчестия очень быстро сойдут на нет. Уж поверьте.
- Я… подумаю, - осторожно и совсем без благородной спеси отвечал Вейдемир, - и… хочу еще спросить: почему ты, как особа еще более приближенная к герцогу, сам не нанесешь этот твой единственный удар?
- Увы, - Леннарт Кольм развел руками, - я все больше обучен обращению с пером и пергаментом, а не с благородной сталью. Воин из меня никудышный: не поможет даже заговоренный меч.
- Я подумаю, - повторил князь Грифондола, отстраняя недопитую кружку и поднимаясь из-за стола. Немного помешкав, он все-таки взял Перст Кроворукого.
Провожая взглядом двинувшегося к выходу Вейдемира Леннарт усмехнулся вновь - на сей раз открыто.
- Вот видите, капитан, - молвил он с ноткой сожаления, - достопочтенный князь еще не определился… запутавшись в собственной чести. А спасать наш любимый город кому-то нужно. Собственно, поэтому-то я и обратился к вам: добраться до герцога вам будет посложнее… но зато я уверен - уж вы-то сомневаться и раздумывать на сей счет не станете.
- Совершенно верно, - коротко отчеканил Аксель Рейн, - не стану ни на мгновение.
2
В неприметный заколоченный дом, плотно вжавшийся в узкую безымянную улицу, капитан Королевской Гвардии пожаловал лично - как, впрочем, он делал всегда. Со столичной Гильдией Убийц, обосновавшейся в этом доме, Акселя Рейна связывала давняя… нет, не дружба, однако и нельзя сказать, что лишь круговая порука. Скорее, что-то среднее: именно таким отношениям подобало слово "союз". Когда две стороны оказались полезными одна для другой.
Нельзя сказать, что до сих пор капитан Рейн как-то сильно нуждался в услугах Гильдии. Тем не менее, назвать оную для себя бесполезной тоже значило бы погрешить против истины. Как ни крути, а зловещие союзники в конечном счете помогали Акселю лучше исполнять свой долг - оберегать сумасбродного отца-короля. Оберегать, дать возможность дожить до седин и, при этом, сохранить трон.
Это именно Гильдия Убийц отправила в преисподнюю загадочного Ферзя: чужеземца, проникшего в страну из-за южных гор и прибывшего ко двору под видом проповедника. Велеречивый и не лишенный дара целительства, Ферзь попытался влиять на самого Адальрада Второго - человека, хоть и свирепого, но слабовольного. И сумел-таки добиться в этом некоторых успехов. Во всяком случае, пара неугодных ему сановников отправилась на плаху, а самого чужеземца все чаще можно было увидеть в тронном зале - да не где-нибудь в углу, а рядом с его величеством, по правую руку.
Торжествовать, правда, Ферзю довелось недолго, а закончился его триумф тем, что однажды ночью чужеземец выпал из окна спальни. Выпал не иначе как случайно… желающих же докапываться до истины почему-то не нашлось.
Второй раз Гильдия Убийц помогла Акселю Рейну, предотвратив ни больше ни меньше дворцовый переворот. Целью на сей раз сделался его предводитель: сэр Хельмут Подкова, командир знаменитого и непобедимого Стального Полка. Амбициозному военачальнику не помогли ни подчиненные ему ратники - гордость и краса королевства; ни талисман, за который Хельмут и получил свое прозвище. Принято считать, что подковы приносят удачу… только вот что в ней толку, если любимое вино оказалось отравленным?
Наконец, Гильдия однажды спасла и самого капитана Гвардии, избавив его от непрошеного внимания королевского казначея. Ни в меру и совсем не желательно любопытный, тот очень уж сильно интересовался судьбой каждой из казенных монет - включая те, коими Аксель платил Гильдии Убийц. За свое любопытство казначею пришлось искупаться во рве, отделявшем королевский замок от самого города. Купание было единственным… но большего и не потребовалось, ибо закончилось оно на дне. На весьма глубоком дне…
Не оставался в долгу и Аксель Рейн - не считая даже того золота, что время от времени покидало казну и перетекало в карманы членов Гильдии. Когда бургомистр Кронхейма затеял на Убийц облаву, его самого неожиданно схватили королевские гвардейцы. Да не просто так схватили, но по предварительно и старательно подготовленному доносу, уличавшему градоправителя в измене. Дальнейшую его судьбу решила камера пыток в замковой темнице, а также указ скорого на расправу короля.
Не осталась Гвардия в стороне и во время народных волнений, в очередной раз прокатившихся по столице. В тот злополучный день на охрану неприметного дома на безымянной улице Аксель Рейн выделил целый десяток опытных бойцов - один из которых, кстати, так и не вернулся в замок живым.
В свете вышесказанного (и платежеспособности королевской казны) капитан Рейн был уверен: Гильдия Убийц поможет ему и на сей раз. Кронхейму, конечно, и так было чем встретить воинство северян: крепкие стены, почти неприступный замок; ополченцы и гвардейцы, не говоря уже про Стальной Полк, делали предстоящую осаду чем угодно, только не легкой прогулкой. Бой обещал быть жарким, изнуряющим, и вне зависимости от исхода - последним крупным сражением герцога Оттара. На большее тому просто не хватит сил.
Но и упускать возможность покончить с противником малой кровью Аксель не собирался. Не собирался хотя бы потому, что был королевским гвардейцем - и по собственному опыту знал, сколь трудно подготовить хорошего воина. Трудно, долго и дорого… слишком дорого, чтоб разбрасываться жизнями таких воинов бездумно и бессчетно.
Не питал капитан особых надежд и на Вейдемира с Перстом Кроворукого наперевес. Вообще не привык надеяться на едва знакомых людей и, тем паче, выказывать им доверие. Леннарт Кольм поступил дальновидно, открыв тайну герцога и ему тоже. Ибо Аксель, в отличие от высокородного южанина и не думал сомневаться ни в самом своем решении, ни в требуемых на то средствах.
"Всего один удар", - пробормотал он, переступая порог дома Гильдии.
Внутри ждала темнота сеней и тяжелая дубовая дверь с маленьким окошком. Только это окошко и открылось перед командиром Гвардии, пропуская в сени тусклый огонек свечи. Последнего хватало ровно на то, чтобы по другую сторону двери не было столь же непроглядно темно, как в сенях. А вот видеть своего собеседника очередной заказчик не мог, да и сам оставался невидимым для человека со свечой. Для общения им обоим доставало голосов… ну и, конечно же, звона монет.
- Ах, никак отважный капитан Рейн снова почтил нас своим вниманием, - проворковал хрипловатый голос из окошка. Таким тоном любящий дедушка мог разговаривать с внуками.
Про себя Аксель так и нарек своего собеседника - Дедом. А заодно подивился его чутью и догадливости… в очередной раз.
- Да, это я, - подтвердил королевский бастард, - и мне снова нужна помощь Гильдии.
- Эх, молодость, - вздохнул Дед, казалось даже искренне, - все куда-то спешите, только о делах думаете… А просто так, чай, и не зайдете, навестить старого друга.
- У меня служба, - отвечал Аксель просто, - защита короля, защита замка… а с недавних пор и всего этого города. Без службы я никто…
- Что ж, мы понимаем, - с нарочитой торжественностью молвил Дед, - как ничего больше мы понимаем, сколь тяжела ваша служба… и сколь необходима нам, мирным горожанам. Мы преклоняемся перед Гвардией, что денно и нощно оберегает нас… делая нашу жизнь спокойней, а сон крепче. Преклоняемся и от всей души жаждем хоть немного облегчить вашу службу… в меру скромных сил наших…
"…а также щедрости казны", - добавил про себя Аксель Рейн. И добавил с немалым сарказмом; союзник союзником, а понять собеседника своего он не мог. Как и всех наемников мира - людей, готовых проливать кровь за кого угодно. За любую мразь, отягощенную лишними деньгами и достаточно щедрую.
"А ведь так же в Гильдию могли обратиться и по мою душу, - невзначай подумал капитан, - люди того же Оттара… будь он толику поразумней. И эта старая крыса столь же ретиво изливала мед перед ними - забыв и о преклонении, и обо всем таком же прочем…"
Тем не менее, ритуал требовал соблюдения, так что вслух Аксель высказал Деду совсем иное:
- Со своей стороны Гвардия тоже ценит столь благое стремление… и не одними только словами. Я прошу Гильдию принять эту награду в возмещение сил, которых она не жалеет, стараясь помочь нашей службе.
С этими словами он просунул в окошко небольшой мешочек, туго набитый монетами.
- Гильдия благодарит вас за щедрость, - уже спокойнее и почти без патетики изрек Дед, - думаю, что пора перейти к делу, приведшему сюда славного нашего защитника.
- Говорю сразу, - начал Аксель, - человек, о котором идет речь, находится за пределами Кронхейма; точнее, в Грифондоле. Правда, вскоре он может и подойти к городу… в общем, я говорю об Оттаре Железной Перчатке, герцоге Торнгардском.
- …владетеле Лесного Края и северных гор, покорителе Ульвенфеста, - дополнил Дед, как показалось, немного обескуражено.
Затем окошко неожиданно захлопнулось. Аксель растерялся: ответ представителя Гильдии он привык получать сразу - и неизменно положительный. Да и как иначе, если деньги уже получены?
"Не ответит через полчаса - вернусь с целым отрядом, - подумал капитан злобно, - весь домик по бревнышку раскатаем!"
Ждать, впрочем, пришлось гораздо меньше. Уже через несколько минут окошко открылось вновь, и снова зазвучал медоточивый голос Деда:
- Гильдия готова прийти на помощь и на сей раз… но просит и доблестного капитана войти в ее положение. Работа эта тяжела… гораздо тяжелее, чем было до сих пор.
- Ясно, - сказал Аксель Рейн, - еще столько же золота, я надеюсь, вас устроит? Деньги будут сегодня же… но я тоже выдвину дополнительное условие. Относительно одной вещицы, имеющейся во владении герцога.
Лишь после того как командир Гвардии вернулся в неприметный дом, из него вскоре вышел худощавый и длинноволосый паренек. Звали его… впрочем, не все ли равно, коли по вступлению в Гильдию Убийц полагалось забывать свое, данное при рождении, имя? Забывать хотя бы на время задания, а вместо оного члену представляться как Свен. Ну или Герда, если речь шла об убийце-женщине. Таковые в Гильдии тоже имелись, пускай и в меньшинстве.
При всей своей юности, на недостаток опыта длинноволосый Свен уже не мог пожаловаться, потому как успел отправить к праотцам не меньше десяти человек. И хотя в основном то были городские торгаши, длинноволосый убийца не прочь был и разнообразить свой послужной список. Выказывая, тем самым, первые признаки мастерства.
Миновав городскую стену и умирающие предместья, Свен вышел на один из торговых трактов. Там он, сориентировавшись, очень скоро прибился к каравану, как раз шедшему в Грифондол. Караванщики не возражали: дороги становились день ото дня все опаснее, и хотя бы один дополнительный боец едва ли был им лишним.