Не найдя, чем еще заняться, я присела на холодный, несколько узкий для меня подоконник. На улице давно стемнело, продолжал моросить дождь, успокаивая легким стуком по крыше, и ветер игрался широкими листьями каштана напротив. В свете уличного фонаря было видно, как один из них, оторвавшись от ветки, закружился в очередном порыве, а потом мокрой зеленой ладошкой прилип к окну чуть выше моей головы. Прижавшись лбом к стеклу, я закрыла глаза. Вот тебе и "добро пожаловать".
Как всегда, в минуту бездействия накатили воспоминания. Вспышками засверкали моменты прежней жизни, люди, от которых я отказалась и которых покинула, секунды счастья, потонувшие в одном жарком августовском дне, хриплые вздохи Мари, запах жженой резины, скрежет металла и алые пузырьки, вылетающие изо рта Льюиса…
Хватит. Я не буду об этом думать, все равно ничего не изменится. Это просто бесполезно.
Глухая боль где-то в груди напомнила, что на нее не действуют никакие аргументы или угрозы. Она просто есть, и остается только смириться.
За последние два месяца я перепробовала все: слезы, гнев, молитвы, равнодушие… Но ничего не помогало, поэтому пришлось учиться привыкать. Единственное, что отгоняло чувство потери, – тяжелый физический труд.
Резко вскочив, тряхнула головой и случайно поймала свое отражение в зеркале на двери. Темные волосы, заплетенные в некогда аккуратную косу, растрепались и торчали во все стороны словно наэлектризованные, зеленые, по определению мамы – цвета молодой листвы, глаза были слишком тусклыми даже в моем понимании. Может, виной всему бессонница, а может, темные круги. В любом случае я была рада уже тому, что с век спали опухоль и покраснение – результаты моих бесполезных рыданий.
Продолжая изучать себя, придирчиво осмотрела губы, распухшие от прикусываний – нервной вредной привычки, появившейся совсем недавно; остро обозначившиеся скулы и мертвенно-бледную кожу.
Я не узнавала девушку в отражении, мне не верилось, что она умеет улыбаться. Какое-то унылое подобие, намек на кого-то, кто был прежде. Тень меня.
Моргнув, сделала музыку (дав плееру час на зарядку, я снова приступила к его эксплуатации) погромче, собрала все коробки и отнесла их в подвал. Подвал, к слову, походил на огромный склад ненужных вещей, выкинуть которые рука не поднимается. Два стеллажа с какими-то коробками и банками, старый телевизор с выпуклым экраном, пыльные чехлы с чем-то, напоминающим костюмы на Хеллоуин… Мусорка воспоминаний, не иначе. Все время, пока я копошилась с коробками, дом казался угрюмым и холодным, будто недовольным, что его оцепенение нарушено. Похоже, ему, как и мне, требовалась встряска.
По пути назад заглянула на кухню, да так и осталась стоять в проеме. Невероятно, у Рика что, аллергия на чистоту?
Кроме пыли, забрызганных жиром желто-оранжевых стен (явно неудачные попытки что-то пожарить), грязного коричневого кафеля на полу и различных пятен на столе в раковине возвышалась гора немытой посуды, включая две сковороды, пахнущие гарью. Очевидно, что кулинар из дяди никакой.
Замечательно. Видимо, уборка здесь проводится только по особым числам лунного календаря в високосный год.
Практически со страхом я подошла к старенькому, издающему странное жужжание холодильнику, опасаясь увидеть там повесившуюся мышь. Обошлось. Всего лишь сиротливо лежащий на верхней полке сыр, пара банок пива и питьевой йогурт, который, исходя из указанного срока годности, нужно было выбросить еще месяц назад.
Отыскав в этой зоне антисанитарии хлеб и после тщательного осмотра признав его съедобным, я сделала себе два бутерброда с сыром. Потом, порывшись по кухонным шкафам, нашла пакетик чипсов и шоколадный батончик.
Моя скудная трапеза прошла в гостиной, которой также требовалась уборка. Сидя на мягком, чуть продавленном коричневом диване, я рассматривала фотографии в рамках, оставшиеся на тех же местах, что и до нашего с мамой отъезда.
На них были запечатлены все шесть лет, которые мы провели семьей. Счастливые улыбки Мари и Альберта казались насмешкой, и выдержка начала давать сбой. Быстро дожевав остатки ужина, вернулась на кухню и взялась за посуду, решив покончить хотя бы с ней.
К десяти часам вечера тело заявило, что не собирается шевельнуть и пальцем. Гордо оглядывая проделанную работу, я тем не менее не собиралась пока отдыхать. Было еще одно важное дело, не терпящее отлагательств.
Накинув куртку (все-таки октябрь) и удостоверившись, что дождь прекратился, я вышла на улицу. В воздухе пахло свежестью и осенью, но было слишком холодно для того, чтобы стоять на месте и наслаждаться ароматами.
Усилием воли отметя от себя образ кружки горячего шоколада с корицей и теплой мягкой постели, я достала из заднего кармана джинсов серый мел, завернутый в фольгу, – единственный атрибут, который я взяла, несмотря на отречение от всего другого.
– Безопасность прежде всего, – пробубнила я под нос, стараясь убедить себя, что не нарушаю себе же данного обещания. А заодно в том, что не сказала фразы, так часто повторяемой мне моим прежним близким окружением.
Я присела перед ветхими на вид порожками на корточках, начертила круг и несколько пересекающихся в нем линий на внутренней стороне деревянных перил. Закончив с этим, проверила, видно ли со стороны хотя бы черточку, а затем приступила к обходу дома по часовой стрелке, оставляя свою "наскальную живопись" под подоконниками и у задней двери.
Стуча зубами от холода, завершила последнюю линию и забежала в дом. Обойдя каждую комнату и осмотрев все окна первого этажа, перешла на второй. На полминуты мне пришлось зайти в комнату Рика. За такой короткий срок я обработала его окно и ванную и с чувством выполненного долга вернулась к себе.
После всех сегодняшних дел настоящим блаженством было скинуть кеды и повалиться на кровать. Единственный минус – мысли не дают покоя. Вот и теперь я снова подумала о том, правильно ли поступила, уйдя. Переезд сюда либо большая ошибка, либо начало нового пути. Ирония заключалась в том, что я сама не знала, какой бы вариант предпочла.
Глава 2
Утро субботы выдалось солнечным и совсем не по-осеннему теплым. Тоненькие лучики света, нахально пробившиеся через зазор между занавесками, так и побуждали встать и пойти на прогулку.
Я считала это хорошей идеей до тех пор, пока не повернулась в кровати и не почувствовала, как ноет каждая клеточка тела после вчерашних подвигов. "Вот тебе и убралась", – мрачно подумала я, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль в спине, не имеющую никакого отношения к уборке.
Поболит и перестанет, не в первый раз.
Кроме того, частичке меня, все еще цепляющейся за призраки прошлого, было стыдно. Очень стыдно за то, что какая-то уборка, пусть и практически генеральная и проходившая в двухэтажном доме, не встречавшемся с половой тряпкой порядком одиннадцати лет, так меня измотала. Это позор, учитывая, что всего несколько месяцев назад я могла отчистить десяток таких домов и глазом не моргнуть. Ну да, уборка домов, как же.
После пяти минут уговоров самой себя окончательно проснуться я отскреблась от кровати и пошла в ванну. Вид был еще тот. Моему бледному лицу с черными мешками под глазами из-за очередной бессонной ночи не помогли ни умывание, ни косметика. Эффект жути, конечно, исчез, но выглядела все равно как привидение.
Одевшись и причесавшись, я, захватив плеер, спустилась вниз. На кухне ждал сюрприз в лице Рика, читающего газету за столом.
– Доброе утро, – привлекла я его внимание.
– Доброе, – хмыкнул он, осматривая меня с ног до головы. – Неплохо вчера потрудилась.
Неплохо? Да такого порядка в этом доме не было с тех пор, как отсюда уехала мама!
На языке вертелась пара острых ответов, но в последний момент я сдержалась:
– Старалась.
Я поставила на плиту чайник и полезла за кружкой, когда Рик заговорил:
– Слушай… – Тон его голоса заставил меня повернуться, так и не дотянувшись до дверцы шкафчика. Похоже, дядя нервничал. По крайней мере, он уже трижды потер указательным пальцем бровь, собираясь с духом что-то сказать. Выглядело мило.
– Да? – Я настороженно изучала выражение его лица, стараясь понять, о чем пойдет речь.
– Мне… В общем, – он откашлялся, – не умею я заводить все эти разговоры… Я бы хотел, чтобы у нас были нормальные отношения. Ну, знаешь, без всяких неловких моментов… Я понимаю, что я тебе не родитель, но и грозным опекуном выглядеть тоже не хочется… Считай меня старшим ответственным за тебя другом.
Интересненькое дельце получается. Бедняга Рик. У него никогда не было детей, а тут в дом, нарушая его привычный уклад жизни, въезжает семнадцатилетняя девушка. Наверное, он совершенно не знает, как себя вести. Будь я парнем, все было бы проще, а так у нас даже тем для разговора общих нет.
– Конечно, давай будем дружить, – согласилась я.
Он улыбнулся и словно сразу помолодел, напомнив мне отца на фотографии в гостиной.
Я заварила нам чай и достала коробку печенья, помня, что холодильник здесь – не более чем предмет интерьера.
– Слушай, как ты тут выжил?
– Я не ем дома. Либо ужинаю в ресторанчике на другом конце города, либо перекусываю в кафе на автозаправке.
– Вот я и удивляюсь, как ты выжил… – пробурчала я, вызвав хриплый смех.
– А почему ты не в школе? – вдруг спросил Рик, нахмурившись.
– Потому что сегодня суббота, и ты сейчас смотришь на прошлогодний календарь, – махнула я на посеревшее изображение леса возле крючков для полотенец и фартуков.
– А, точно, – смутился дядя. – Так чем планируешь заняться?
– Думаю прогуляться по городу, посмотреть что здесь и как. Купить продукты и новый календарь. – На улыбку мне потребовалось практически титаническое усилие.
Наверное, я была первым человеком в истории, у кого атрофировались губы. Улыбки у меня не получилось, сама почувствовала, что способна растянуть губы только на едва заметную ухмылку. Уже что-то.
– Хорошо. Ты умеешь готовить?
Нет, что ты. Просто мне нравится тратить деньги на еду.
– Да, мама и ее… подруги научили меня, – протянула, думая, как задать интересующий меня вопрос.
Мы несколько минут помолчали, жуя выпечку и глядя в окно. Рик, казалось, тоже хочет что-то спросить, и несколько раз я замечала, как он открывал рот, но тут же надкусывал печенье или отхлебывал чай. Интересно, папа был таким же нерешительным (я плохо его помню) или Рик просто сконфужен присутствием несовершеннолетней племянницы в своем доме?
– Слушай, я понимаю, все это непривычно и поначалу будет трудно… Предлагаю придумать какие-то правила. Что-то вроде перед входом друг к другу в комнату стучаться? – предложила я, подумав, что этим можно избежать множества не особо приятных ситуаций.
– Разумно, – кивнул Рик. – У меня к тебе несколько правил: домой к десяти, половина одиннадцатого крайний срок. Если ты остаешься у какой-то подруги, я должен знать об этом. И, конечно, никаких парней и вечеринок дома.
Между нами говоря, если я захочу нарушить эти правила, ты вряд ли об этом узнаешь. Уж выбраться незамеченной из дома мне точно до сих пор ничего не стоит. С другой стороны, мне это незачем. Больше незачем.
– Разумно, – согласно кивнула я. – Но на выходные комендантский час, если что, не распространяется, учитывая, что я буду вести уход за домом.
Не стоит уступать так быстро и на все соглашаться. Так можно добиться того, что спрашивать не будут вовсе. Осознание подобных нюансов у меня в крови, ничего не поделаешь.
– Договорились, – согласился Рик. – Вот еще что. Учитывая мой график работы, ты не боишься оставаться одна?
Я посмотрела на него как на человека, собравшегося есть пенопласт:
– Мне семнадцать. Я уже достаточно взрослая, чтобы оставаться дома без надзора.
– Виктория, здесь не столица. Сразу за нашим домом начинается лес, это не то, к чему ты привыкла.
Ну да, конечно. Ты ничего не знаешь обо мне, Рик.
– Все в порядке, – отмахнулась я. – Буду запирать двери и окна, и никакой койот не проберется.
– На всякий случай бейсбольная бита в моей комнате, в шкафу, и еще одна в кладовке, – не отступил дядя. – Завтра я принесу тебе перцовый баллончик. У нас тихий городок, но все же так мне будет спокойнее.
– Ладно, – капитулировала я, признавая, что в этом есть толк.
Разобравшись с посудой и оставив Рика за просмотром какого-то интеллектуального шоу, я вышла из дома, на ходу распутывая наушники. Честное слово, проблемы с морскими узлами в проводах давно нужно зарегистрировать самой распространенной проблемой подростков и считать отдельной поправкой закона подлости.
Остановившись за оградой, посмотрела по сторонам, думая, куда лучше пойти. Логика и память подсказывали, что нужно идти вверх по улице. Такие маленькие городки построены по подобию нарисованного ребенком солнца. Круг – центр с площадью и расходящиеся от него лучи улиц.
В общем, осмотревшись как следует, я двинулась вверх, обходя лужи и держась подальше от дороги. Не хватало еще, чтобы проезжающие мимо редкие машины наградили меня грязными брызгами.
Подпевая любимым исполнителям и минуя последствия вчерашней непогоды, я запоминала, что где находится, и раскладывала про себя на полезное, нужное и негодное. Например, обувная мастерская угодила в категорию "полезное", а аптека, кондитерская и пекарня, из которой, к слову, изумительно пахло свежими булочками, попали в "нужное". Про себя я решила, что зайду туда на обратном пути.
Как и ожидалось, "луч" вывел на площадь с маленьким фонтанчиком и сквером с изогнутыми лавками и коваными старинными фонарными столбами. Центр города, конечно, самое место для романтики. Практически под окнами четырехэтажного здания мэрии и полицейского участка.
Перейдя дорогу (страшно сказать, с оживленным движением! И даже светофором), уткнулась в практически прилепленные друг к другу парикмахерскую, магазин женской одежды и обувной бутик. Наверное, их можно посещать только все вместе, причем в той последовательности, как я перечислила. Больше всего удивило слово "бутик" и отсутствие в этой линии магазина аксессуаров и свадебного салона. Первого не было и в помине, а вот второй отыскался на противоположной стороне.
Спускаясь под горку по следующей улице, отметила больницу (полезное) и детский сад (негодное). Значит, где-то рядом должна быть школа. Она обнаружилась в конце улицы в виде бестолково нагроможденных одноэтажек, разбросанных по обширной территории. Видимо, корпуса. Прелестно. Тошнит от одного вида.
Скривившись, быстро обошла место будущего заключения вдоль низенького зеленого заборчика и свернула влево.
Вот и нормальный продуктовый наконец-то, а не скудные лавчонки, как на площади. Рядом с ним возвышался магазин электроники, напротив расположились пиццерия и еще одна аптека, на вид посолиднее той, что на моей улице. А дальше…
Вау. Неожиданно.
Огромная вывеска в виде потягивающегося полосатого кота с желтыми глазами смотрелась в обшарпанном городишке оригинально. "Пушистая Братва" – гордо гласили буквы, прикрепленные вдоль хребта кота.
Перечитав, я прыснула, чуть согнувшись. Если у прохожих и были какие-то сомнения относительно моей нормальности, то вторая волна смеха точно их снесла. Пушистая братва… Хвостатая мафия…
Ну надо же. Зоомагазин в этом сонном царстве. Хотя быть жителем Вэндскопа – это еще не приговор. Это диагноз…
Снова захихикав, вытерла выступившие слезы и принялась искать выпавший наушник.
– Девушка! Девушка, вам плохо?
Выпрямившись, я увидела прямо перед собой стоявшую на пороге этого самого магазина рыжую девушку лет двадцати в зеленой жилетке с черной фигурой потягивающегося кота на левой груди, совсем как на вывеске. Продавщица, видимо.
– Нет, мне очень хорошо, – фыркнула я, продолжая оглядывать незнакомку.
Это, конечно, невежливо, но уж больно интересной она была.
Чуть пониже меня ростом, пропорционально сложенная, с густой копной рыжих, похожих на пламя волос, собранных в хвост, зелеными, как ее жилетка, глазами, остреньким носиком и дружелюбной улыбкой, она напоминала маленького озорного бесенка.
В общем, понесло тебя, Брендон, тормози.
– Заходи к нам! У тебя ведь нет питомца? – жизнерадостно спросила "бесенок".
– Э… – Я сегодня блещу красноречием. – А как вы узнали?
Девушка пожала плечами и снова улыбнулась:
– Опыт. Ну так?..
А почему бы, собственно говоря, и нет? Деньги есть, место для мохнатого тоже, тем более Рика часто нет дома, и мне не на что будет переключиться…
– Пожалуй, зайду, – выдала я ответ, вырубая плеер.
Внутри оказалось светло, тепло и пахло свежестью леса. В дальнем углу, за прилавком, стоял высокий смуглый парень в таком же зеленом жилете. За спиной у него возвышался огромный стеллаж с кормами, лекарствами, ошейниками и всякой всячиной для домашних питомцев. Под потолком висели клетки с попугаями, у стен под специальными лампами стояли три огромных аквариума с самыми разными пестрыми рыбками. Напротив них, возле витрин, в которые заглядывали солнечные лучи, расположились клетки с хомячками, морскими свинками, хорьками, вольеры со щенками и корзинками с котятами.
– Джей, куда ты положила корм для волнистых? – Парень за прилавком оторвался от какой-то книги и посмотрел на нас.
– В подсобке на верхней полке, Макс, – звонко чирикнула моя сопровождающая.
– И не поленилась же допрыгнуть… – ухмыльнулся он, намекая на рост коллеги.
Вместо ответа Джей показала ему язык и снова повернулась ко мне. По тому, как улыбнулся за ее спиной Макс и как вспыхнули глаза девушки, не составило труда понять, что они парочка.
– Ну так… – начала было говорить Джей, но внезапно хлопнула себя по лбу, что смотрелось комично. – Ой, прости, я не представилась! Я – Джеда Бриар, для друзей Джей, продавец и глава всей ПушБра, а ты? Просто я тут всех знаю, если не лично, то хотя бы заочно, а тебя вижу в первый раз…
Убиться об стену! Какое же здесь количество населения, если она знает всех? Проклятые маленькие городки… Чем меньше город, тем больше водоем сплетен. Черт…
– Мм… Я Виктория Брендон, для друзей Ри. Переехала вчера к дяде… Рику Фоксу.
– Фокс? – Она нахмурилась, словно пробуя имя на вкус, но потом просветлела. – Владелец автозаправки у черты города, да?
– Угу, – промычала я, представляя, как весь город шептался о трагичной кончине моих родителей.
– Эй, я слышала о тебе, – подмигнула глава ПушБра.
– Откуда? – Я моргнула, облизнув тут же пересохшие губы.
– Миссис Болл, преподавательница испанского, упоминала, что на следующей неделе в школе появится новенькая, когда покупала корм своей кошке.
– А-а-а… – На меня разом накатило облегчение.
– Так что все тебя ждут, – хихикнула Джеда.
– О да… Я несказанно этому рада. – Если бы сарказмом можно было бы лечить, то в эту минуту я вытянула бы со смертного одра как минимум нескольких людей.
– Да ладно, школа – это не так плохо, – отмахнулась девушка.
– Скучно, нудно, долго, – безапелляционно заявила я.
– Сдаюсь, – засмеялась Джей. – Но есть бонус…
– В качестве моральной компенсации за ущерб психики? – ехидно поинтересовалась я.
– Именно так, – серьезно кивнула Бриар.