Они уселись спиной к груде камней. Отсюда не видна была долина, только темная блестящая поверхность воды над торфяниками.
- Когда сидел у водоема перед завтраком, - спросила Элисон, - ты видел меня в воде?
- Нет. А как?
- Оттуда, где я была, из окна комнаты, казалось, наши лица совсем рядом, вот как сейчас, и что ты смотришь на мое отражение.
- Я не знал, что ты близко, пока не увидел тебя в окне, - сказал Гвин.
- Ты коснулся в воде моих волос, а потом пошла рябь, и все нарушилось.
- Подумать только! Вот это да! Ты открыла новый закон физики… Элисон! Какое расстояние от твоего окна до водоема, как думаешь?
- Ярдов десять, наверно.
- Значит, дальше, чем эта торфяная лужа от пирамиды, где мы сидим… Поднимись!
Элисон встала.
- Видишь свое отражение? Погляди туда!
- Нет, не вижу.
- А меня видишь там?
- Тоже нет.
Гвин поднялся, пошел туда, где блестело озерцо воды,
- Скажи, когда увидишь меня там.
Он продолжал идти, был уже у самого края болотца и наклонился над ним, когда услышал голос Элисон.
- Ну и как? - спросил он. - Такое, как утром в водоеме?
- Вроде такое.
- А по размеру?
- Да. Я уже говорила тебе. Как будто мы оба там, какие на самом деле, и совсем рядом.
- Ты учила физику? - спросил Гвин.
- Немного.
- Тогда должна знать: отражение предмета в зеркале кажется настолько же удаленным вглубь, насколько сам предмет удален от поверхности зеркала. Усекла?
- Ну и что?
- А то, что, если ты могла увидеть себя в водоеме для рыбы, это означало, что ты находилась от него на расстоянии двадцати ярдов. То есть вдвое больше, чем на самом деле.
- И что?
- Значит, ты не могла быть такого же размера, как я. А если была, то выходит, все углы падения и отражения перемешались. Но так не бывает, и, значит, там было не твое отражение. Понимаешь? Так могло быть, только если бы ты стояла у края водоема.
- Ух, ты классный знаток физики! Только это все равно была я, - сказала Элисон. - Вода отсвечивала, но я отчетливо видела свои волосы и лицо. Волосы, глаза, нос… Все, как у меня.
- Тебе просто показалось. Ты видела что-то светлое на воде и подумала, это волосы, и лицо…
- Не сбивай меня! Не веришь, не надо! А я видела! Видела! И мне было так странно и так приятно… А ты хочешь все испортить своими разговорами о зеркалах и об углах отражения! Сделать обычным.
- Обычным? Не будь такой глупой, старушка, очнись! Я пытаюсь сказать, что ты видела не себя, а женщину с той картины! Ты видела Блодведд!..
- Нет, нет, нет, нет, нет!.. - Элисон повернулась лицом к каменной пирамиде. - Не говори такие вещи! Наверно, просто я видела свое отражение в оконном стекле… Ох, помоги мне, Гвин!
- Я хочу тебе помочь, - сказал он. - Но ты не хочешь помочь мне это сделать… Такие вещи не проходят, если просто закрыть глаза… Пойдем.
Гвин двинулся дальше по плоскогорью. Элисон стояла еще некоторое время, прижавшись спиной к камням, словно к спасательному кругу, но, когда фигура Гвина начала растворяться в солнечном мареве, она ринулась за ним по болоту.
- Умница, - сказал он, когда Элисон поравнялась с ним.
- Ты говоришь, как будто я пудель.
- Ты еще лучше. - Они оба рассмеялись.
- Это ты соскоблил картину? - спросила Элисон.
- Это ты соскоблила рисунки с тарелок? - в тон ей спросил Гвин.
Позади них чернела вода; иссохшая трава, словно рыжий пух, покрывала склоны.
- Какой здесь простор, - тихо произнесла Элисон. - Все остальное кажется совсем маленьким, незначительным, когда видишь это…
- Запомни свои слова, - сказал Гвин. - И все, что вокруг.
- Горы и… копченую селедку, да? - Они снова рассмеялись.
- Твой сводный братец просто милашка, - сказал Гвин.
- Он сам всегда потом жалеет о своих поступках, - сказала Элисон. - У него сейчас плохое время. Его мать их бросила, ты знаешь. Мне моя мама говорила, что об этом печатали во многих газетах. Ее называли "Бирмингемская красотка".
- Твоя мать тоже ничего, - сказал Гвин. - Ну, и как Роджер все это переносит?
- Мы специально не говорим об этом. Он очень любил свою мать.
- Я бы хотел, чтобы моя куда-нибудь удрала! - сказал Гвин.
- Как тебе не стыдно!
- Мне?.. Мы все хромые утки, вот кто… Мы трое… Кря-кря-кря… Но у меня ноги легче гнутся, чем у вас… Кря-кря-кря!
Он пригнулся и пошел прихрамывая.
- Гвин! Перестань!
- Кря, - ответил Гвин.
- Куда мы идем? - спросила Элисон. - Я не могу опаздывать.
- Ты плохо ориентируешься на местности, старушка. Мы направляемся домой, только не по торфяной дороге… Сейчас перед тобой вся долина, смотри!.. А теперь подойдем вон к тому камню.
- Зачем? Что это?
- Вороний Камень. Сейчас увидишь. Они немного спустились по склону.
- Ой! - вскрикнула Элисон, увидев камень вблизи.
Он представлял из себя двухметровую сланцевую громаду на самом краю плато, дальше шел глубокий обрыв, и там, далеко внизу, текла река.
- Как здорово!
- Не была здесь раньше? - спросил Гвин.
- Никогда.
- Да, неплохой видик.
- Какие крутые склоны! Как же пасут овец?
- Это целая проблема, - сказал Гвин. - Но фермеры находят выход. Льюис-Джонс научился выращивать их с короткими левыми ногами - они ходят по этому краю, а его сосед Гарет Пью выращивает с укороченными правыми. Те пасутся на том склоне, головами сюда… Эти - головами туда… Одни щиплют траву слева направо, другие - справа налево.
- Ты правду говоришь? Как это жестоко по отношению к овцам!
- Почему?
- Ну, когда они на ровной земле - как же они ходят?
- Тогда им надевают на укороченные ноги специальные такие штуки, - сказал Гвин. - Их называют "валушки", от слова "валух", баран для откорма. Это старинное валлийское изделие. Его вытачивали долгими зимними вечерами. Теперь делают из пластика.
- Как интересно!
- У фермеров много занятных вещей, о которых мы представления не имеем, - сказал Гвин.
- Наверно, - сказала Элисон. - Гвин! Что ты делаешь?
Она увидела, как он опустился на колени, положил руки на камень, уткнулся в него головой. Ноги его барабанили по торфяному настилу почвы.
- Ты заболел? - вскрикнула Элисон.
Лицо Гвина покраснело от напряжения, он весь сотрясался.
- Это древний валлийский обычай, - с трудом выговорил он, продолжая трястись. - Древнее заклинание… Дождь, дождь, дождь, промочи саксонцев!.. Дождь, дождь, порази саксонцев!
- Что ты такое говоришь?! - Элисон ударила его по плечу. - Ой! Но я верю… Я, кажется, понимаю, как это было… Раньше… И теперь.
Она тоже приникла к камню. Их крики и смех напугали овец на склонах.
- Только не смей никому рассказывать, что я принимала участие в этих заклинаниях! - сказала Элисон. - Я тебе никогда не прощу… Дождь, дождь!.. - Она опять прислонилась к теплому камню.
Гвин откатился от него, уселся на краю обрыва.
- Не бойся, старушка, - сказал он. - Я сохраню твою тайну. Никто ни о чем не узнает.
Элисон села рядом с ним.
- Если б такие заклинания произнес кто-то другой, - проговорила она, - я б не знаю что… Захотела бы умереть… Особенно если при этом было бы много людей… Ведь мы и есть те самые саксонцы… Я, и Роджер, и моя мама… Но я понимаю… понимаю чувства валлийцев… Ты никому не расскажешь?
- Я же обещал, - повторил Гвин.
- А все-таки здорово, - сказала Элисон. - Кажется, я что-то новое поняла… И всем сама расскажу про это!.. "Дождь, дождь!.."
- Странная ты девчонка, - сказал Гвин. - То переживаешь не знаю как, а то тебе все до лампочки. Это вроде как если болит зуб… Не знаешь, куда деться, а только перестал - сразу забываешь.
- Если бы еще не эти совы, - проговорила Элисон со вздохом. - Так пугают меня.
- Слушай, странная девчонка, - сказал Гвин. - Мы неплохо провели время - покричали, посмеялись, залезли на самую вершину… Сейчас светит солнце, и бояться нам совершенно нечего. А что будет потом - посмотрим.
- Посмотрим, - откликнулась Элисон. - Из этой долины получилось бы здоровенное водохранилище, - сказала она немного погодя. - Только в одном месте поставить плотину, и… река сделает свое дело. А сколько рыбы будет для Клайва!
- Не очень-то вежливое предложение, - сказал Гвин. - Не мешало бы спросить у жителей… "Дождь, дождь!.."
- Перестань! Я же просто так сказала.
- Ладно. Отменяю заклинание… Ты заметила, как здесь слышен шум реки? Или если мотоцикл там, на повороте? Все звуки поднимаются кверху… сюда… Послушай реку… Слышишь?.. Они постоянные, эти звуки. Куда ни идешь, они с тобой. Ты уносишь их в своей голове, и, значит, долина тоже все время с тобой… А ты хотела ее затопить… Их слышал еще Ллью Лло Джифс перед тем, как его убили. И Гронв слышал то же самое… И мы с тобой.
- Гвин… Не надо.
- Тише. Не бойся… Слушай…
17
- …Предположим, - заговорил Гвин, - только предположим, что сотни и сотни лет назад в этой долине… - он обвел рукой всю ширь перед ними, - кто-то в этой долине заимел такую силу, что соорудил из цветов женщину. И предположим, что-то потом получилось не так - сила вырвалась у него из рук, вышла из повиновения… А до этого зависела от него… Как электрическая батарея, например, от проводов… Но теперь у этой силы появился собственный мозг. Собственный разум… Понимаешь меня?.. Ведь силу электричества можно использовать и для взрыва бомбы, и чтобы зажечь фонарик. Это зависит только от тебя.
- Что же это за сила, о которой ты говоришь? - спросила Элисон.
- Не могу объяснить, - сказал Гвин. - Однажды я видел в старом гараже крапиву. Бледная такая, чахлая. Но она расщепила бетонный пол.
- Интересно, как он себя чувствовал, когда понял, что наделал с этой силой? - сказала Элисон задумчиво. - Наверно, чуть не сошел с ума… Но почему ее действие не закончилось давным-давно?
- Не думаю, что оно может закончиться, - сказал Гвин. - Думаю, эта долина - вместилище не только для воды, как ты посоветовала, но и для чего-то другого… Смотри, дом стоит посередке, вокруг - горы, они вроде охраняют что-то, запирают, не дают уйти… Может, и правда какая-то сила здесь есть, она накопилась - и будет всегда… Она растет, растет и наполняет долину, как вода - если поставить плотину. И может вырваться на свободу, если ее станет слишком много. Перелиться через край… Как она это делает?.. Не знаю… Наверно, с помощью людей… Я говорил Роджеру: по-моему, тарелки вроде электробатареек, а ты - как провода от них.
- Если эта сила скопилась в тарелках, - тихо сказала Элисон, - то я выпустила ее оттуда, и все должно стать по-прежнему. Как ты думаешь, Гвин? Скажи!..
- Боюсь, что нет. Не так быстро… Сила была в тарелках и в рисунках, а теперь перешла в нас. Вот куда девались все рисунки… А Гув… Он пытается что-то сделать с этой силой.
- Гув? При чем тут Гув?
- Он потомок Гвидиона, или Ллью Лло Джифса. Это одно и то же… Можешь не верить, но наверняка так оно и есть. Не смотри, какой он сейчас… А то, про что говорит, он часто и сам не понимает… Что-то, чего сам не может вспомнить или не может забыть… Оно приходит к нему откуда-то оттуда, из давних времен. Он не сам придумывает… Например, говорит, что картину написал его дядя… Но ты видела, какая старая картина. И все равно, ее мог написать его дядя. Только вопрос - какой дядя? Из какого века?
- Но Гув простой работник, - сказала Элисон.
- А кем он может здесь быть? Он работник - для вас, не для тех, кто живет в этой долине. Они называют его очень странным старинным словом, не знаю, как перевести на английский: что-то среднее между "господином", "мастером" и "отцом" - очень уважительное, дружеское, родовое. Из тех времен, когда были роды и племена… Во всяком случае, Гув совсем не чокнутый.
- Гвин, - сказала Элисон после долгого молчания, - ты уверен в том, что говоришь?
- Конечно, нет. Будь мы сейчас в городе, я бы первый посмеялся над всем и посчитал, что у нас у всех крыша поехала и не хочет возвращаться. Но мы здесь, в до-лине, и то, что я говорю, хоть как-то объясняет… Придумай другое объяснение, и я, может, соглашусь с ним. - Опять наступило молчание.
- Ты прав, - сказала потом Элисон. - Я знаю, ты прав. Я тоже чувствовала что-то такое, только не могла выразить словами, как ты… Посмотри на эту больную долину, Гвин. Полуразрушенные дома, каменистая почва… По пути сюда я видела прямо на дороге двух мертвых овец. Даже Клайв, бедняга, не может поймать тут ни одной рыбешки… Может, если сила выйдет на волю, все станет лучше… До следующего раза… когда она опять…
- Не надо так говорить, Элисон.
- Пойдем обратно, - сказала она и встала с земли. - Спасибо, что ты мне все это рассказал, Гвин.
- Только не поддавайся, - сказал он. - Иначе она тебя сожжет.
- Я не поддаюсь.
- Но вид у тебя несчастный.
- Нет. Сейчас мне хорошо. Я вдруг поняла, как ей тут трудно все это время… Совсем одной. Не удивительно, что она стала жестокой… Что будет дальше, Гвин, как думаешь?
- Не знаю, - ответил он. - Но мы должны быть настороже.
- Нам будет трудно видеться, - сказала Элисон. - Моя мать вышла на тропу войны и не свернет с нее. Она что-то чувствует и боится за меня.
- У нас сейчас дела поважней, чем чувства твоей матери… Ладно, ладно. Я хотел сказать, что, если что-нибудь не так, сразу сообщай мне. И давай встречаться хотя бы раз в день возле скамейки в огороде. Там тебя не увидят, кусты слишком высокие. Согласна? Во сколько?
- Давай часа в четыре, - сказала Элисон. - Мать в это время обычно отдыхает. Перед чаем.
- И не прячь голову в песок, - посоветовал Гвин. - Гляди в глаза.
Он тоже поднялся с края обрыва.
- Я расскажу Роджеру, - сказала Элисон. - Мы же все вместе в этом, верно?
- Да, лучше расскажи ты. Потому что мне очень хочется отвернуть ему нос… Объясни ему: мы все как провода - красный, черный, зеленый…
- Я в этом ничего не понимаю.
- Попробуй переменить головку проигрывателя, если он у тебя есть, и увидишь.
- У меня портативный.
- Он здесь?
- Да, а что?
- Дашь мне на несколько часов, если мамочка разрешит? Хочу послушать песенки. "Дома, дома, снова дома, тра-та-та-та-та-та-та…"
Они снова вышли на торфяную дорогу.
- Ты могла бы узнать побольше о твоем дядюшке? - спросил вдруг Гвин.
- О Бертраме?
- Да. Что с ним случилось? И каким он вообще был человеком?
- Попробую, - сказала Элисон. - А что, он тоже может иметь отношение к этим делам? Вокруг него какие-то странные разговоры. У мамы всегда делается ужасно трагический вид, когда о нем упоминают. Она ничего не говорит, но так многозначительно кивает головой… А на самом деле, мне кажется, получает удовольствие от этих разговоров… Но что случилось, я толком не знаю.
- Вот и узнай. Все, что сумеешь.
Они остановились у каменистой осыпи, за которой Гвин прятался до того, как появиться перед Элисон.
- Иди по верхней дороге, - сказал Гвин. - Я пойду по нижней. Ты придешь раньше… Ну, иди, Элисон, не унывай. Не гляди так печально.
- Наоборот, - сказала Элисон. - Мне стало намного лучше… Гвин, у меня маленькая просьба.
- Говори, старушка.
- Подожди меня сейчас около того курятника, ладно? Я тебя долго не задержу.
- Хорошо. А завтра, как условились?
- Завтра, как условились, - ответила Элисон. - В четыре. И еще одна просьба, Гвин.
- Да?
- Не бросай ее!.. Школу.
Гвин - он начал уже спускаться с горы - остановился, сделал несколько шагов наверх.
- Она не собьет меня, - сказал он, задрав голову. - А если все-таки упрячет за прилавок, я пойду в вечернюю школу. И еще буду копить деньги и куплю набор пластинок. Не понимаешь каких? И хороший проигрыватель… Буду учиться правильно говорить. Это ведь так много значит у нас… Тебе не понять.
- Глупости! - крикнула ему сверху Элисон.
- Что "глупости"?
- Ты нормально говоришь по-английски. Если только не хочешь нарочно позлить людей.
- Но я ведь "тафф", валлиец, разве не видно сразу?
- Ну и что? Какое это имеет значение? Мне, например, нравится. Зато ты не похож на десятки тысяч других.
- Это не имеет значения для тебя, - сказал Гвин. - Потому что сама ты не из валлийцев.
Он повернулся и пошел вниз по откосу, к реке.
Элисон смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, потом зашагала по торфяной дороге, снова мимо каменного амбара, мимо овечьего выгона над ручьем. К дому она подошла со стороны сада.
В комнатах было сумеречно и прохладно. Элисон слышала, как в гостиной звенела чайная посуда: видимо, ее переставляли со столика на колесах.
Она поспешила наверх, в свою комнату, но через несколько минут спустилась оттуда и вышла из дома через заднюю дверь.
Гвин уже сидел на пне возле "куриной" хижины.
- Вот, - сказала Элисон. Она запыхалась от бега. - Это тебе подарок. От меня.
Она сунула в руки Гвина блестящую черную коробочку.
- За что? - спросил он.
- За сегодняшний день… И вообще.
- У меня нет ничего для тебя, старушка.
- И не надо. Ты что?..
Не говоря больше ни слова, она побежала обратно в дом.
Гвин открыл крышку. "Привет из Страны Сказок и Песен", - прочитал он. На боку с внешней стороны было написано: "Кельтский сувенир", а на донышке, более мелко: "Сделано в Англии".
18
- …Ничего путного не вышло, - говорил Роджер, ударяя по мячу. - На всех кадрах только деревья. Через дырку в камне или просто так. Скукота! Может, повезет со следующими снимками.
- Будем надеяться, - сказал Клайв.
- Купишь еще пленку, когда поедешь за покупками? - спросил Роджер. - Хочу поснимать что-нибудь кроме елок. Здесь могут получиться неплохие композиции. Мне нужно много тренироваться.
- Конечно… Оп!
Клайв взмахнул ракеткой, но промахнулся.
- Игра, - сказал Роджер. - Я выиграл.
- Уф, - произнес Клайв, отдуваясь. - Меня доконали твои длинные удары. Я не очень-то большой мастер по пинг-понгу.
- У тебя прекрасные крученые подачи, - великодушно сказал Роджер. - Мяч даже не подпрыгивает. Как тебе удается?
- Секрет мастера… Где Эли? Она, кажется, тоже хотела постучать?
- Маргарет увела ее на прогулку… Папа, когда мы наконец уедем отсюда?
- Еще недели три, - ответил Клайв. - А что?
- Раньше не можем?
- Тебе здесь не нравится, Роджер?
- Нет.
- Но почему? Погода прекрасная…
- Дело не в погоде.