Некоторые бандиты сражались пешими, но большинство из них дрогнуло после первого залпа стрел. Кто-то упал, кто-то бросился бежать, но остальные толпой ринулись вперед, грязные и оборванные. Их кривые клинки скользили по доспехам врагов, а щиты расщеплялись под ударами оружия этирайнов. Один этирайн ударил противника мечом по шее и отсек голову. Она взлетела в воздух, и надетый на нее тюрбан размотался. Другой бандит пошатнулся и вышел из боя, ему по локоть отсекли руку с мечом, и его кровь вместе с жизнью вытекала из обрубка. Вначале бандиты орали с вызовом, потом от боли, а потом смолкли.
Оставшиеся в живых вскочили в седла и рванули в северо-восточном направлении. Авангард этирайнов отрезал часть беглецов, но не смог сдержать всадников – тем более таких отчаявшихся и рассредоточенных. Несколько этирайнов было смято озверевшими конями, прорывавшихся к свободе.
Под грохот копыт отступающие из деревни бандиты улепетывали по грязному проселку, идущему вверх по склону горы напротив Мендхакгона. По сути, это была тропа для скота – коричневая лента, вьющаяся по зеленому пастбищу на северо-востоке и далее, к перевалу Варата. Всадники погоняли своих коней, а впереди и сзади кавалькады беглецов скакали кони, потерявшие всадников, с болтающимися поводьями.
Этирайны собрали всех лошадей, которых смогли, и полдюжины подъехало к Робину, собираясь преследовать противника. Робин запретил.
– Мы их отогнали от миссии. Преследовать их глупо и опасно.
Заметив, что погони не предвидится, улепетывающие бандиты издавали угрожающие вопли и ругательства. Робин не понимал слов, он не знал этого языка, но смысл был ясен по интонациям. Ускакав на безопасное расстояние, они придержали своих коней. Некоторые даже заспорили между собой – следует ли убегать, и указывали мечами на деревню.
Сержант Коннор, верхом на серой кобыле, качал головой:
– Собираются вернуться, сэр.
– Может, они и размечтались, сержант, – Робин вкладывал меч в ножны, – но тут у них ошибочка вышла.
В долине раздался гул, эхом отдающийся от стен каньона и горящих зданий городка. Он пульсировал громко, в ритме, сходном с пульсом человека, но был более ровный и даже более настойчивый. По мере приближения к полю боя этот звук по-прежнему оставался громким и ровным.
Робин вложил меч в ножны и поднял голову. Его лицо расцвело скрытой улыбкой:
– Ошиблись, ошиблись.
Нос "Сант-Майкла" появился из дыма, повисшего над деревней, и двинулся вперед. Вихри дыма клубились вокруг кончиков его крыльев, как снежные облака, снесенные ветром с вершин гор Гимлан. Монотонное биение двигателей отдавалось в груди Робина. И вот весь корабль выплыл из дыма. Струи дыма с копотью, валившие из сдвоенных выхлопных сопел, сливались с дымом в кильватере корабля, поднимающимся от развалин Мендхакгона.
Воздушний корабль маневрировал на высоте ста ярдов над дном долины. Он развернулся кормой вперед и лег на курс, параллельный направлению бегства бандитов. Кое-кто смело угрожал ему мечом, но остальные пришпорили коней, в спешке объезжая своих коллег выше и ниже тропинки. Те, кто понимал, что их ждет, кричали от ужаса, невежественные же наблюдали, посмеиваясь.
Звуки, испускаемые "Сант-Майклом", стали тише, уже не заглушали голосов бандитов. И через секунду Робин уже не видел никого, так как бандитов поглотило огромное белое облако пара. Пушки с носа произвели синхронный залп, и по долине прокатилась огромная ударная волна. Гигантский деревянный военный корабль, следовавший в свой порт приписки, начал подниматься в небо и двигаться к выходу из долины, увлекая за собой большую часть дыма.
Когда белое облако рассеялось, стал виден развороченный ландшафт, то, что было зеленым пастбищем, превратилось в море коричневой грязи. Тропы для скота больше не существовало, а выветрившиеся камни, усеивавшие склон холма, были далеко разбросаны и виднелись издали как серые пятна. На земле блестела темная вода ручьев, и кое-где мелькали какие-то яркие пятнышки; но, кроме этого, Роберт видел только одинокую взмыленную лошадь, яростным галопом мчащуюся в горы. Бандитов не было и следа.
По результатам действий корабля Робин вычислил, что Хассет дал по бандитам залп пушек с обоих бортов. Сорок пять бочонков шрапнели, в каждом по дюжине свинцовых шариков, диаметром не больше куриного яйца, разорвали на части силы бандитов, а землю превратили в руины. Приглядевшись, Робин заметил на склоне холма какое-то шевеление, но скоро и оно прекратилось.
Когда в долине смолк звук двигателей "Сант-Майкла", со склона холма послышались крики боли. Их издавали люди и лошади, полузасыпанные и переломанные существа. Робин сознавал, что надо что-то делать, помочь раненым и умирающим, но нужно ли лечить, чтобы потом их повесить? От помощи его удержало выражение ужаса на лицах оставшихся в живых жертв бандитов над стенами миссии.
"Эти люди как будто видели ад, а тем он скоро предстоит. Пусть боль заставит их покаяться".
Давно уже избавившийся от тяжелого шлема и лицевой маски, Робин хмуро разговаривал с сержантом Коннором.
– У вас, мистер Коннор, при высадке ножей было меньше. Есть правила, запрещающие брать добычу.
– Прошу прощения, сэр, это не добыча. – Здоровенный ветеран обеими руками обхватил эфес одного из ножей, торчащих у него за поясом. – Я подумал, что неплохо бы иметь несколько для обучения наших ребят, сэр, ведь тут они будут все время с такими встречаться.
– Неплохая мысль. – И озабоченное выражение лица Коннора смягчилось. – Как вернемся – отдашь их нашему интенданту.
– Да, сэр.
– Один-два образца можешь оставить в своей коллекции, если нам вдруг срочно понадобится.
– Да, сэр, – лицо Коннора просияло. – Я сам присмотрю, чтобы не брали добычу, сэр.
– И о парнишке позаботься.
– Уже все сделано, сэр.
– Продолжайте, мистер Коннор. – Робин развернулся и пошел к месту приземления первого ялика для этирайнов с "Сант-Майкла". – Сэр, деревня свободна.
Капитан Хассет выпрыгнул из ялика, когда тот был еще в ярде над землей, и приземлился прямо на ноги.
– Очень хорошо, мистер Друри. Как там в миссии?
– Люди выжили, но еще очень испуганы. Пойдемте со мной, сэр, сами увидите. – Робин провел его в тень у стен миссии, где собрались выжившие жители деревни. – Капитан Хассет, это отец Логлин Райан из Общества Святого Доннана. Отец Райан, представляю вам капитана "Сайт-Майкла" Лонана Хассета.
Хассет протянул руку низкорослому священнику.
– Рад познакомиться.
– Взаимно, капитан, независимо от обстоятельств. – Хотя рост этого рыжеволосого человека не превышал метра пятидесяти и он был костляв, как огородное пугало, его рукопожатие было крепким, а зеленые глаза вызывающе сверкали. – Не хочу врать, но признаюсь: не рассчитывал я остаться в живых.
.Хассет окинул взглядом группку людей, сопровождающих Райана из здания миссии.
– Это все, кто выжил?
– Да. – Райан представил им двух белых женщин, стоящих с краю. – Сестра Мэри Дениз и сестра Элизабет Кетрин из Миссии Сострадания. Остальные – новообращенные.
Робин обратил внимание Хассета на сгоревшую деревню.
– Бандиты сначала прислали свой авангард с требованием дани. Пока шли переговоры о размере дани, бандиты заполонили город и решили его захватить. Отец Райан что-то заподозрил и пригласил жителей укрыться в стенах миссии, но большинство отказалось.
– Не могу их осуждать, капитан. Они считали, что присутствие айлифайэнистов обозлит Каси и он прибудет специально, чтобы разобраться с нашей миссией. Мне кажется, многие из них мечтали бы, чтобы нас тут не было. Бандиты-гуры согнали всех в дом старосты – это вон то большое здание в центре, и тогда подожгли город. – Райан указал головой на парнишку, подобранного Робином. – Один маленький Натарадж спасся из тех, кто не укрылся в миссии. Он не послушался приказа оставаться в доме и выкрал у бандитов золотую статуэтку богини Лаамти – их добычу из местного храма. Хассет улыбнулся:
– Такой малец, и такой храбрый.
– Это изображение Девинатаки, богини танца. Его тезка связан с ней, по преданиям Лаамти. – Райан пожал плечами. – Многие местные детишки поступили бы так же, чтобы предотвратить осквернение церкви. Такая сила веры обнадеживает меня, когда-нибудь мы сумеем их обратить.
Капитан "Сант-Майкла" кивнул:
– Вас теперь тут так мало, я беспокоюсь за вашу безопасность.
– Все будет хорошо. Вы же уничтожили бандитов.
– И этим мы, вполне возможно, превратили вашу миссию в символ, который другие будут всеми силами стараться уничтожить. – Хассет глубоко задумался. – Мы слишком далеко, не сможем оказать помощь.
– Если вы предполагаете, что я боюсь оставаться тут… – Райан скрестил руки на груди.
– Отец, капитан не это хотел сказать, – вмешался Робин. – Он надеется, вы его правильно поймете. Вспомните, святой Доннан был предан мученической смерти, а его церковь и обращенные были "сожжены язычниками в Кулордейне, и не следовало бы искушать судьбу, ожидая таких же перспектив для себя. Конечно, мученическая смерть делает человека святым, но канонизируют и за другие заслуги.
– Я вот о чем прошу вас, отец Райан. Вы и все, кто остался в живых, пусть едут с нами в Дилику. – Хассет положил правую руку на плечо священника. – Вы знаете эту страну, мне нужны ваши знания, и, я думаю, генерал-губернатор также оценит вашу дальновидность.
– Фиске? Его одно интересует – как превратить одну монету в две, да так, чтобы ему самому при этом не напрягаться.
– Вы тут, я вижу, не в курсе последних событий. Теперь генерал-губернатором принц Тревелин. Я вам гарантирую: он с удовольствием выслушает все, что вы ему расскажете о бароне Фиске.
Медленная улыбка осветила лицо Райана:
– Еще бы, я с радостью рассказал бы принцу, что я думаю о бароне. Я ведь из-за Фиске уехал сюда из миссии Доннана в Дилике. Трудно убеждать людей принять обращение и согласиться действовать правильно, когда некоторые самые преуспевающие граждане живут, как спятившие варвары. – Низкорослый священник закивал, соглашаясь с предложением. – Согласен, капитан Хассет, если вы нас отвезете в Дилику, я всех своих размещу в нашей тамошней миссии и буду в вашем распоряжении.
– Я с радостью всех вас возьму на борт "Сант-Майкла".
– А я с радостью расскажу принцу все, что знаю об Аране. – Тут священник сощурился, и у Робина по спине пробежал холодок. – Хотя кое о чем он узнать не захочет, а кое-что он захотел бы заставить исчезнуть.
Глава 31
Замок Пиймок, Взорин, округ Взорин, 12 темпеста 1687
Григорий Кролик с удивлением смотрел на обычно аккуратный стол князя Арзлова. Вместо всегдашнего порядка – перемешанные морские карты, скатанные в трубку географические карты, книги и отдельные исписанные листы бумаги, испещренные схемами. Такого хаоса не бывало даже во времена лескарской кампании. "И самого Арзлова он никогда не видел таким усталым".
– Я не задержу вас надолго, сэр.
Арзлов поднял голову и секунду-две не мог сообразить, кто перед ним. От усталости у него были темные круги под глазами, не небесно-голубые, а почти черные. Все же, несмотря на усталость, ясные глаза Арзлова быстро стали внимательными, и Григорий увидел в них тот же огонь, что и двенадцать лет назад.
– Получен сигнал с "Лешего"? – Да.
Арзлов отложил гусиное перо и выпрямился.
– Ну и что говорят?
– "Леший" в сорока милях к югу, летит назад для заправки топливом. Последнее наблюдение за группой Хаста показало, что они были на западе от Гелора и двинулись на юг. Два дня назад "Леший" прекратил преследование, чтобы лечь на обратный курс, но с помощью зеркал просигнализировал нашим тамошним разведчикам. Они проследят за Хастом и оставят указатели. "Леший" будет здесь через четыре часа, завтра утром сможет снова вылететь.
– Нет, – отрицательно покачал головой князь. – Дальше преследование будет вести "Зарницкий". У него достаточно пушек на случай большого скопления племен или еще каких-то случайностей в Гелансаджаре. Из их маршрута можно предположить, что они хотят добраться до перевала Варата и продать Свилика в Илбирию, а за это получить поддержку против Шакри Авана.
– Может, и так, сэр.
– Не согласен? – нахмурился Арзлов.
– Боюсь, что преждевременно делать какие-то выводы из того, что нам известно на данный момент, – пожал плечами Кролик. – Хасту, верно, есть смысл обратиться за поддержкой к Илбирии, но если Дост действительно воплотился – ему-то она зачем? А мы – наследники целой трети его прежней империи, почему он должен воспринимать нас как угрозу ему, против которой надо организовывать вторжение иностранцев?
– Если этот Дост вообще существует.
– Вот именно, золотые слова, сэр. О его возвращении известно только из галлюцинаций умирающих. Ненадежный источник.
– Из твоих сведений о местонахождении Хаста я делаю вывод: а вдруг миф о возвращении Доста – это фикция, задуманная жрецами Волка, чтобы отвлечь нас от того, что там на самом деле происходит.
"Хорошо, что твоя паранойя – не гарцующая лошадь, ты бы ее уже загнал до смерти". Григорий с сомнением покачал головой.
– Возможно, милорд, но сомнительно.
– Ты, скорее всего, прав, Григорий, но жрецы Волка хотели бы заставить нас смотреть в другую сторону от них и Арана. – Арзлов на секунду прикрыл глаза. Можно было подумать, что он спит, если бы он не сжимал и разжимал пальцы. – Но ты согласен, что в любом случае события требуют наших ответных действий?
"Слышал я уже такие вопросики. Опасные замыслы, но в перспективе возможна большая награда".
– По-моему, это неизбежный результат, милорд.
– Но ты-то согласен, Григорий, что мы сейчас на перекрестке истории?
Молодой человек заложил руки за спину, как бы обдумывая заданный вопрос.
"Ты хочешь сказать этим вопросом, что другие могут не согласиться, даже если Крайние грозит ущерб. Как ответить, чтобы он думал, что я готов войти с ним в заговор и действовать в его пользу? Ответ надо сформулировать так, чтобы не попасть в поставленную ловушку".
– Ваша оценка ситуации мне кажется соответствующей действительности, сэр.
Арзлов медленно расплылся в улыбке:
– Ты мудрый человек, Григорий, потому что в наше время нужна осторожность. – Он широко раскрыл свои ледяные глаза. – В наше время надо и предвидеть. Сядь-ка. Я тебе сейчас объясню, о чем речь. А в конце попрошу тебя решить – и от твоего решения будет зависеть мое будущее, твое будущее, будущее нашей нации и, возможно, всего мира.
Григорий подтянул к себе кресло – тоже из поместья императора Лескара – и опустился в него. В последний раз, как он помнил, Арзлов так серьезно и веско вещал перед финальным сражением с Фернанди в Джайсе.
"Помнится, он заметил, что судьбу решаем мы. Тогда его предвидение оказалось точным, а сейчас?"
Князь обеими руками пригладил свои каштановые волосы, быстро оглядел хаос на столе. Кивнул один раз и взглянул на Григория:
– Тебя могут удивить мои слова, но есть ли Дост или его нет, абсолютно несущественно для тех проблем, которые мы должны обдумать. Болтовня о его присутствии – неважно, он ли это или претендент очередной, или всего лишь слух, – все это только катализатор событий. Его поступки ускорят наши – действия или ускорят гибель Крайины. Ты, Григорий, умный мужик. Многое знаешь. Сам восстанавливал Мясово, видишь, насколько примитивен Взорин в сравнении с тем, что ты там понастроил.
Григорий непроизвольно улыбнулся. Мясово поднялось из руин старого ветхого города и стало памятником прогрессу человеческих знаний. Для слива отходов там были прорыты сточные канавы. Улицы стали широкими и прямыми, облегчая и поощряя ведение торговли. В городе имеется теперь газовое освещение, вывоз мусора, профессиональная полиция, вода подается по трубам в отдельные здания. Дома построены по современной технологии, улицы вымощены. Он и сам знал, что совершил чудо. Гордость – грех, но он гордился своими достижениями.
– И ты знаешь, Григорий, что Муром и вся остальная Крайина в сравнении с Мясовым – примитив. Но как бы удивительно ни было Мясово, ты знаешь и сам, что в Илбирии есть города, и даже в Лескаре тоже, намного более совершенные в бытовом смысле. Сам знаешь о новых очень мощных паровых двигателях и железных дорогах в Илбирии. Знаешь, как эффективно работают их заводы и фабрики, и такой производительности у нас никогда не будет. Ты знаешь, что если мы сегодня не продвинулись на шаг, значит, отстали на два шага. Ведь разрыв между Илбирией и Крайиной все растет, а скоро будет непреодолимым.
– Правду говоришь, – медленно кивал Григорий. Арзлов не спеша встал с кресла; он казался не столько усталым, сколько подавленным своими мыслями.
– Ты сам родом из Мясово. Рыбаки говорят, по-моему, так: рыба гниет с головы.
У молодого человека все внутри похолодело. "Ну, Василий, ты уже на грани предательства".
– Ничего не говори, Григорий. Это опасная тема. Я проложу дорогу, а ты сам решай, последовать за мной или заложить меня. Прошу только выслушать.
– Конечно, сэр.
– Спасибо. – Арзлов расстелил по столу карту Истану, придавив углы книгами. – Наш вклад в войну с Фернанди – человеческие ресурсы и сталь. Илбирия тоже внесла свою лепту, но они затрачивали еще и золото. Они установили блокаду на море и в воздухе и отрезали Лескар от его бренданийских колоний. Ведь почему пал Лескар? Не только от того, что мы уничтожили его армию, но и от того, что Илбирия разрушила его экономически.
– Теперь Илбирия приставила нам к горлу тот же меч, и надо что-то делать, пока мы не погибли. Наше старичье у власти наслаждается славой, которую мы завоевали в войне с Лескаром, и хотят переделать Крайину – вернуть ее к тому, какая она была раньше. Им плевать на твое предвидение, Григорий, они мечтают воскресить прошлое, а мы видим будущее, в котором есть угроза – стереть нас с лица земли. Их бездеятельность – вот что даст возможность Волкам сожрать нас.
– Согласен с вами, милорд, – Григорий наклонился вперед. – Вот поэтому я все удивляюсь, почему вы еще не пустили гусар на Гелор. Нам взять этот город – не проблема, мы обезопасим весь регион и откроем новые рынки в Центральном Истану. А оттуда и до Арана рукой подать.
Арзлов стал посмеиваться, а Григорий подумал – видать, помешался от переутомления, и насупился:
– Что смешного я сказал?
Князь посерьезнел и посмотрел Григорию прямо в глаза:
– Ты ведь не настолько наивен, чтобы считать победу над Араном решением нашей проблемы? Это ты-то, создатель Мясова? Победа над Араном – это как вливать галлон водки в пинтовую фляжку. Крайина не получит никаких выгод от завоевания Арана, – разве что у Илбирии не станет колонии.
– Вот именно, милорд. Когда мы окажемся в Истану, король-Волк испугается, и ему придется уступить нам торговые концессии.
– Ну ладно, давай разовьем эту мысль. – Длинным пальцем Арзлов постучал по карте. – Вот, скажем, я приказываю тебе взять Гелор. Твои гусары являются туда в середине маджеста и за две недели берут Гелор.
Дрангиану вы возьмете в отумбре, а к первому тенебрю пойдет снег, и все пути через горы Гимлан или через перевалы станут недоступными. Согласен?
– Согласен.
– Ладно. Такие победы сделают тебе честь…
– Во имя вас, милорд.
– Да, во имя меня Взорин получит статус губернии, и я стану такарри. Возможно.
Григорий поднял голову:
– А что, это не гарантировано?