Они были уже совсем близко. Растворившись в густом тумане, они подкрадывались к своей жертве, чтобы наброситься на нее, не оставляя шансов на спасение. Склонив свои головы, они мягко ступали по холодной земле. Это были опытные, хитрые, хорошо организованные охотники, которые уже загнали испуганную добычу в угол и выжидали удобное время для молниеносной атаки. Ни одна жертва не должна была уйти от их острых, как бритва когтей, поэтому звери медленно и хладнокровно, сдерживая сильный голод, окружали Габриеля, который подбирался к спасительному убежищу. Меч, который он сжимал в левой руке, был без надобности против такого противника, и он убрал его обратно в ножны, чтобы ничто не стесняло движение.
Склеп вблизи оказался внушительных размеров: около пятнадцати футов шириной и не менее тридцати в длину. Грозная треугольная крыша с многочисленными узорами из камня и надписями на непонятном языке, всем своим видом говорила о величественности и значимости сооружения. Толстые массивные стены с фальшивыми колоннами, выступавшими на торце склепа ступенями, и маленькими полукруглыми окнами без стекол, на большую глубину уходили под землю.
Издали сооружение было похоже на замок, который мог многие месяцы выдерживать осаду неприятеля и устоять под огнем катапульт и таранов. В этом склепе был похоронен кто-то очень важный и могущественный, павший на поле боя в пылу кровопролитного сражения за Элонию много лет тому назад.
"Да где же их носит? Неужели они не смогли выбраться?" - думал Габриель, приближаясь к спасительному склепу. Он надеялся, что Торн найдет выход и без особого труда расправится с троллем, преградившим им путь. Какую бы неприязнь он не испытывал к хаатину, он хотел, чтобы Торн остался жив. Сейчас они были равны перед лицом нависшей над ними опасности, и Габриель был даже рад тому, что в данной ситуации рядом с Джеймсом оказался именно хаатин.
Подойдя к дубовой двери склепа, Габриель вдруг насторожился. Он услышал звуки, доносившиеся изнутри. Бежать ему было некуда, да и сил на очередной рывок уже не осталось, и он, вновь обнажив клинок, терпеливо ждал схватки с невидимым врагом.
Послышался глухой стук, как будто, кто-то пытался вырваться наружу, но массивная, тяжелая дверь не поддавалась и нерушимым барьером сдерживала натиск темных сил. Она была последним рубежом, который отделял Габриеля от неизвестного противника. Он был готов встретить свою судьбу в лице коварного и сильного врага, изо всех сил ломившегося в нерушимую дверь. Он был спокоен и собран и уже не обращал внимания на приближавшихся сзади созданий. Сжимая в правой руке поводья, Габриель вытянул меч перед собой и застыл в ожидании.
Вдруг, стук изнутри прекратился. Неужели тот, кто пытался вырваться из склепа, сдался и отступил, не в силах тягаться с возникшим на пути препятствием? Но нет, через несколько секунд раздался сильный грохот и дверь со страшным скрипом немного приоткрылась.
Габриель напрягся и даже присел от нахлынувшего на него волной страха. Это был страх перед неизведанным. Что или кто должен был появиться из темноты? Может быть, это был огромный злой тролль, а может, какое-то неизведанное кровожадное чудовище, которое без труда перекусило бы пополам меч Габриеля, да и его самого в придачу?
Наследник был готов вступить в бой в любую минуту, но, вдруг, из приоткрытой двери показался Торн, несший на себе обессилившего и израненного Джеймса. Габриель вздохнул с облегчением. Он был очень рад снова увидеть своих спутников живыми, хоть и изрядно потрепанными.
- А я уж подумал, что тот тролль отужинал вами! - бодрым голосом произнес Габриель. Он не показывал своей радости, но на самом деле готов был броситься на шею спасшимся товарищам.
- Помоги мне! - проигнорировав шутку, потребовал Торн, скидывая с плеча руку Джеймса. Габриель подхватил парня и передал поводья хаатину.
- Джеймс, ты в порядке? - спросил наследник, глядя на изнывающего от ран юношу.
- Да..я..со мной все в порядке, - растерянным тоном пробормотал он.
- Он ударился головой, - ответил Торн. - А ты, я вижу, обзавелся друзьями, пока нас не было? Хаатин сразу почуял приближавшуюся опасность и немедля запрыгнул на своего коня. Протянув руку, он подхватил Джеймса и посадил его перед собой. Тот едва держал равновесие.
- Надо уходить, скорее! - крикнул хаатин, запрыгивающему в седло Габриелю, который, не говоря ни слова, ударил лошадь по бокам и галопом поскакал прочь. Торн с Джеймсом незамедлительно последовали за ним. Позади они слышали дикий вой разъяренных охотников, упускавших свою добычу. Он раздавался со всех сторон и, отражаясь волной от деревьев, создавал такое ощущение, что весь лес кишел этими тварями.
Джеймс вертел головой по сторонам, но ничего не видел из-за расползавшегося по округе тумана, который полностью окутал близлежащие окрестности. Торн знал, что им надо было миновать плотную белую пелену и преследователи отстанут от них. Это была их территория и за ее пределами они не могли продолжать охоту.
Габриель скакал впереди, подгоняя своего скакуна и петляя между деревьев. Он не оглядывался и старался не слушать доносившиеся отовсюду вопли, которые мелкой дрожью пробегали по его телу и приводили в ужас лошадей. Охотники были быстрее и проворнее своей добычи и понемногу сокращали расстояние. Совсем скоро они были бы готовы нанести удар, но неожиданно преследователи отстали и дикий рев остался позади. Опасность миновала, и теперь путникам можно было перевести дыхание и остановить лошадей. Территория, которая была под властью диких неведомых зверей, кончилась, и путники могли на какое-то время почувствовать себя в безопасности.
Они нашли удобное место для ночлега и развели костер. Джеймса положили на расстеленное возле огня тряпье и напоили водой. Торн, выбрав палку потолще, намотал на один конец кусок плотной ткани и сунул его в огонь. Затем он убедился в том, что самодельный факел не потухнет, разглядывая его пристально какое-то время, и скрылся в темноте.
Габриель наблюдал за манипуляциями хаатина и с интересом смотрел на голубое пламя, исходившее от факела. Искусственный огонь, произведенный с помощью белого спрессованного кубика, сжигал вещи гораздо медленнее настоящего, и поэтому, обычная тряпка, намотанная хаатином на палку, горела так долго. Вот почему костер мог гореть до самого утра, не требуя больше дров.
У Джеймса болело все тело, он не мог пошевелиться. Голова буквально раскалывалась на части, как будто, кто-то изнутри бил по ней большим и тяжелым молотом. Боль была настолько сильной, что ему трудно было говорить и двигаться, а глаза застилала мутная пелена. Видимо он сильно ударился головой о каменный пол склепа, когда упал с невысокого уступа. Возможно, он даже заработал сотрясение мозга, но об этом Джеймс старался не думать.
Габриель свернул кусок ткани в несколько раз, облил его водой из фляги и положил на лоб юноши.
- Компресс облегчит боль! - сказал Габриель, усаживаясь на место.
В это время из леса показался Торн с все еще пылавшим факелом в руке и какими-то травами за пазухой. Он, не говоря ни слова, вынул из сумки, которая висела на боку у коня, жестяную кружку и поставил ее на огонь. В кружку он положил принесенные из леса травы и залил все водой. Затем дал Джеймсу выпить приготовленное зелье.
Юноша сделал один глоток и тут же выплюнул варево на землю. Горечь быстро заполонила всю полость рта и не хотела уходить. Джеймс морщился от отвращения и сплевывал остатки приготовленного для него напитка.
- Ты должен это выпить! - настаивал Торн. - Тебе станет легче, а к утру будешь как новенький!
Джеймс мотал головой, наотрез отказываясь вливать в себя горькую отраву. Вкус этого напитка был настолько противен, что как только он касался кончика языка, тошнота сразу же подступала к горлу и не давала ему пройти дальше. Тем не менее, его целебные свойства не знали границ и исцеляли многие недуги и хвори.
Мать хаатина была травницей и научила своего сына всему, что знала и умела сама. Эти навыки сильно пригодились ему при охоте за трофеями. Травы, которые росли в лесах Элонии, не раз спасали хаатину жизнь и залечивали глубокие раны, появлявшиеся после продолжительных и жестоких сражений с чудовищами.
- Я не собираюсь тащить тебя на себе всю дорогу! Если ты не выпьешь это, то мы оставим тебя здесь! А когда доберемся до деревни, пришлем к тебе помощь, - сердитым голосом сказал Торн, убирая кружку в сторону. Джеймс приподнялся, опираясь на локти, и сказал:
- Я выпью!
Торн протянул ему сосуд с целебным напитком. Джеймс, перевернувшись на бок, взял кружку и стал жадно пить содержимое. Через несколько секунд он протянул пустую тару обратно хаатину. Торн одобрительно кивал головой. Он не переставал удивляться мужеству парня. Он знал много примеров, когда люди, находившиеся на волосок от смерти, не могли заставить себя выпить спасительное зелье.
- Теперь тебе нужно поспать! - спокойным голосом сказал хаатин и прополоскал кружку водой.
- Хаатин знает секреты зельеварения? - насмешливо спросил Габриель.
- Из-за твоего безрассудства мы чуть не погибли! - игнорируя вопрос, крикнул Торн. - Мы чудом остались живы! И все из-за того, что ты слепо веришь в то, что кругом прав! Ты не слушаешь никого, кроме себя и, однажды, это приведет тебя к гибели! И если бы за тобой сегодня шла твоя армия, то ты погубил бы и их всех! Ты слишком легкомыслен, слаб и юн, чтобы управлять страной! Ты не достоин быть королем!
- Это решать не тебе, хаатин! - ответил Габриель. - Я признаю, что выбрал не ту дорогу и раскаиваюсь в этом. Но король один принимает решения и несет ответственность за них!
- Ты ошибаешься! - перебил Торн. - Настоящий король руководствуется советами и думает в первую очередь о благополучии своего народа. Ты можешь сложить тысячи голов ради своей прихоти, но так ты не заслужишь уважения.
Сотни лет наместники Элонии строили свою власть на крови. Они тоже не слушали ни чьих советов и поступали так, как считали нужным. И посмотри, чего они добились!
Торн замолчал и сел у костра, смотря на игру танцующих и подпрыгивающих языков пламени. Габриелю было нечего сказать. С каждым их разговором, наследник все больше убеждался в правоте хаатина и мысленно ругал себя за излишнюю заносчивость.
Быть королем - большая ответственность, но вместе с тем и большое проклятие. Неважно, каким ты был до этого, неважно, каким ты станешь после - важно лишь одно - каким ты будешь во время своего правления. Справедливым или жестоким, милосердным или тираном, добрым или злым, миролюбивым или воинственным - все зависело от человека, от его стремлений и убеждений. Быть настоящим королем - значит быть храбрым, мудрым, отважным, справедливым. К сожалению, во главе Элонии далеко не всегда стояли настоящие короли. И если одним из них было не занимать отваги, но не доставало мудрости, то другие прятались в своих замках, обнажая свою трусость и лень перед всем народом.
Истощенные постоянными войнами, земли Элонии нуждались в таком настоящем короле! И когда последний наследник королевского рода был найден, на горизонте забрезжил луч надежды.
ГЛАВА VII Тревожный звон колокола
Джеймс открыл глаза. Он чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Боль прошла и больше не тревожила его. Пелена, застилавшая ему глаза, исчезла, и он снова мог хорошо видеть. Вздохнув с облегчением, Джеймс перевернулся на спину и еще какое-то время лежал так, закрыв глаза. Он вспоминал вчерашний день как страшный сон и не мог поверить, что все это происходило с ним наяву. Юноша только сейчас осознал, насколько близок он был к смерти, но это ничуть не страшило его. С равнодушием присущим воинам, многое повидавшим за свою жизнь, Джеймс обдумывал все возможные последствия вчерашнего дня. Снова и снова он прокручивал в своей голове все свои действия, как кинопленку в старом проекторе, подмечая допущенные им ошибки. Сейчас, окажись он в такой же ситуации, действовал бы по-другому.
Также Джеймс корил себя за то, что не удержал меч, брошенный ему хаатином. Если бы он был чуточку сильнее и проворнее, то одолел бы уродливого тролля, вонзив острый клинок ему между глаз. Об этом юноша жалел больше всего. Ему представилась такая возможность убить чудовище своими руками, а он упустил ее. О том, что это чудовище размазало бы его по полу своей мощной дубиной еще до того, как он сделал бы первый замах, Джеймс не думал. Он был убежден в том, что справился бы с глупым слепым врагом не хуже чем Торн. Но по воле счастливого случая все произошло по-другому и Джеймс, так и не став героем, безжалостно расправившимся с огромным троллем, остался жив.
Все основательно обдумав, Джеймс открыл глаза и немного привстал. Он не мог разобрать времени суток, потому что небо было покрыто черными тучами. Кругом было темно, будто день уже подходил к закату, и казалось, что сейчас на небосводе появятся яркие звезды.
- Пора отправляться! - громко сказал хаатин, притаптывая остатки костра сапогом и рассеяв все сомнения Джеймса. Утро.
Габриель уже занял свое место на лошади и поджидал остальных. Он был угрюм и молчалив после вчерашнего разговора с Торном. Он не спал почти всю ночь, и многое обдумал за это время. Слова, сказанные хаатином, крепко засели в его голове и не давали покоя. А что если из него и правда выйдет плохой правитель? Что если, заняв место на троне, он превратится в злобного, самодовольного, эгоистичного тирана? Чем он тогда будет лучше наместника, который правил страной в данный момент? Вопросы всплывали один за другим, и Габриель злился еще больше от того, что не мог дать на них ответа.
Торн приблизился к Джеймсу и схватил его за голову своей правой рукой. Большим пальцем он приподнял веко и внимательно осмотрел зрачок юноши.
Джеймс не сопротивлялся и послушно стоял на месте, не шевеля головой. Он чувствовал себя как на приеме у врача, который ставил ему диагноз. Опустив руку, хаатин направился к лошадям со словами:
- Все в порядке, осложнений нет. Тебе повезло на этот раз, но впредь будь осторожней! Глупо было рисковать жизнью и выманивать тролля на себя!
- Но я ведь спас тебя! - прокричал Джеймс, захлебываясь от возмущения.
- Мне не нужна была помощь! - продолжил Торн. - Я успел бы выбраться, а вот ты - что бы ты делал дальше? Каков был твой план?
- Я. но ведь все обошлось! - еле слышно сказал Джеймс.
- Нам просто повезло! В следующий раз думай головой!
Хаатин помог юноше взобраться на коня и запрыгнул в седло. Джеймсу досталось место за седоком. Свою лошадь он упустил, и ему пришлось перебраться на коня Торна. Сидеть было неудобно из-за отсутствия седла. Держаться было не за что, и Джеймс крепко ухватился за кусок ткани, служившей прокладкой между седлом и спиной коня.
- Надо напоить лошадей, если хотим добраться до места! - крикнул Торн, пришпорив своего коня. - Если я не ошибаюсь, к северу отсюда должен быть небольшой ручей.
- Да, но мы сделаем крюк! Мы почти выбрались из леса, осталось совсем немного, - возразил Габриель.
- Ты что, хочешь идти пешком? Лошади устали, к тому же не ели несколько дней! Если их не напоить, то им не хватит сил до деревни! Габриель не стал спорить и согласился с хаатином. Они повернули на север, объезжая территорию, гнавшихся за ними ночных охотников, стороной.
Путники неспешно подбирались к ручью, пробегавшему вдоль холма и соединявшемуся с полноводной горной рекой. Боясь окончательно загнать изнеможенных долгим переходом лошадей, они шли медленно, потратив на дорогу несколько часов. Небо за это время не прояснилось, а даже наоборот, нахмурилось еще сильнее. Тяжелые свинцовые тучи, казалось, совсем не двигались, оставляя в своем мрачном плену яркое, горячее солнце.
У Джеймса урчало в животе. Он не ел уже сутки и был ужасно голоден. Запасы провизии были на исходе, и ему ничего не оставалось, как заглушать в себе это неуемное, сильное чувство. Чтобы хоть как-то заглушить его, Джеймс пил воду из фляги, но это помогало ненадолго и есть хотелось еще сильнее.
Он привык к вкусным обедам, которые готовила его мать. Каждый раз она старалась удивить семью чем-нибудь новеньким и ей это всегда удавалось. А сейчас Джеймсу приходилось растягивать кусок хлеба и несколько кусков вяленого мяса на целый день. Хотя в данной ситуации он бы счел и эти скромные яства королевским обедом.
Напоив лошадей и пополнив запасы пресной воды, путники отправились на восток, вдоль полноводной реки, простиравшей свои чистые воды до самой границы провинции Корим. Долгий путь был почти завершен. Стоило путникам выйти из леса, как на горизонте показались небольшие струйки серого дыма, исходившие от маленьких неприметных деревенских домиков. Издали они были похожи на тонкие линии, прочерченные карандашом на небе.
Грозно нависавшие над лесом тучи, рассеялись, уступив место легким белым облакам. Ветра почти не было, и дым без каких-либо трудностей добирался до них и растворялся в их бесконечно длинном караване, медленно идущим в заданном направлении. Пожелтевшая от засушливого лета трава, склонившись до самой земли, терпеливо выжидала сезона дождей, который все никак не приходил. Вечнозеленые кустарники, раскинувшие свои корни посреди необъятной долины, одинокими стражниками возвышались над сухой и примятой ветром травой. Все кругом казалось унылым и безжизненным.
Путники не стали поворачивать на дорогу, ведущую в деревню, а поскакали напрямик. Лошади бежали легкой рысью, но каждый шаг давался им с большим трудом. Они проделали огромный путь без пищи, и даже вдоволь напившись, не могли справиться с усталостью. Торн поглаживал своего коня, успокаивая и подбадривая его. Джеймс это видел, и у него почему-то не было ни малейших сомнений в том, что конь прекрасно понимал его.
Габриель немного отстал от них, но сокращать расстояние не спешил. Он, как будто нарочно притормаживал своего скакуна, желая побыть наедине со своими мыслями.
Проделав половину пути от окончания леса до деревни, Торн остановился и спешился. Спешить было некуда. Еще немного и они доставят последнего из королевского рода хранителям, у которых Габриель будет в безопасности. А сейчас, когда до захода солнца было еще далеко, хаатин устроил последний привал.
Джеймс был этому очень рад. Он сполз с коня и, прихрамывая, стал расхаживать из стороны в сторону, пытаясь размяться. Во время пути он отбил себе нижнюю часть тела, так и не привыкнув до конца к верховой езде.
Габриель не стал спешиваться, решив подождать спутников не слезая с лошади. Он был против последней остановки, но возражать не стал, оставив недовольство при себе. Ему хотелось как можно скорее попасть к хранителям, которые знали ответы на многие мучившие его вопросы. Он заметно нервничал, перестукивая пальцами левой руки по рукояти своего меча. Что ждет его там, за стенами монастыря, в который они направлялись? Кто был тот старик, который знал о Габриеле больше, чем он сам знал о себе? В глубине души он надеялся на то, что хранители расскажут ему о родителях, которых Габриель совсем не помнил. Он не верил рассказам своего дяди, который уверял, что родители его бросили и не захотели воспитывать, поручив это ему.