Они опять свернули за угол – в этом чертовом лабиринте разных углов и закоулков было в избытке! – и увидели ворота дворца.
– Скорее туда! – воскликнул Бинк. – Пока лабиринт снова не изменился!
Они бросились вперед, но в тот же момент стены лабиринта и все вокруг вдруг замерцало и затуманилось Без сомнения, самым гадким в этом лабиринте была его нестабильность – через совершенно произвольные промежутки времени он свободно менялся, поэтому запомнить что-либо здесь или предусмотреть было попросту невозможно.
По всей вероятности, вырваться на сей раз им не удалось.
– Не будем останавливаться! – крикнул Честер; гром копыт мчащегося галопом кактуса стал сильнее. – Прыгай мне на спину!
Бинк не стал спорить. Он вскочил на самый колючий участок кактуса, приготовившись ощутить задом острые колючки. Однако приземлился на вполне лошадиную, покатую спину Честера. Уф!
Убедившись, что Бинк уселся надежно, Честер рванул вперед. Бинку и раньше доводилось ездить на кентаврах – однажды и Чери любезно его подвезла! – но никогда он не сидел на таком мощном жеребце. Честер считался рослым даже по меркам самих кентавров; к тому же он теперь очень спешил. Огромные мускулы пульсировали вдоль его тела, швыряя Бинка взад и вперед с такой силой, что он не на шутку перетрусил: как бы сейчас не сверзиться со спины кентавра с той же легкостью, с какой он здесь очутился. Ему удалось ухватиться за гриву, и он с надеждой подумал, что его талант защитит его и от падения.
Мало кто из жителей Ксанта подозревал о таланте Бинка, да ведь и сам он не имел о нем представления первые двадцать пять лет своей жизни. А причина была в том, что талант маскировал себя, ему не хотелось огласки. Он предотвращал любой вред, который могла бы нанести Бинку какая-либо другая магия. Однако же всякий, кто об этом знал, мог ему повредить немагическим способом. По этой причине талант Бинка окутывал себя ореолом случайных якобы и счастливых совпадений. Кроме самого Бинка лишь Король Трент знал всю правду. Даже Добрый Волшебник Хамфри, скорее всего, лишь подозревал, а уж мисс Хамелеон имела о ней только отдаленное представление.
Между ними и воротами появилась новая стена, похоже, она была иллюзорной – ведь только что они видели ворота замка, и никакой стены не было.
Честер изо всех сил метнулся вперед, затрещали и разлетелись ветки деревьев – самые натуральные ветки. И это означало, что иллюзорными были сами ворота, которые они только что видели. Королева-Волшебница умела заставить предметы исчезнуть, создавая иллюзию открытого пространства. О, Бинку-то следовало вспомнить об этом раньше!
Ну и рывок был у кентавра Честера! Поднялся поистине ураганный ветер, невидимые ветки неистово хлестали Бинка, но он держался крепко.
А вот и новый барьер – стена. Честер рванулся в сторону, заметив проем в стене, но тут же врезался в еще одну, невидимую, стену. Ох и мощь у этого кентавра – горе тому, кто окажется у него на пути..
Неожиданно они вынеслись из лабиринта перед самым замковым рвом. Постоянно меняя направление, они оказались несколько в стороне от подъемного моста. Но уже было не до того, чтобы остановиться.
– Держись! – крикнул Честер и прыгнул.
Теперь бросок его оказался настолько сильным, что Бинк, цеплявшийся за гриву, вырвал из нее клок, потерял опору, соскользнул со спины Честера и рухнул в ров.
Обитавшие во рву монстры тут же стали собираться к тому месту, где раздался всплеск – они постоянно были начеку, иначе бы их просто-напросто уволили. С одной стороны, подбираясь к Бинку, свивался в кольца огромный змей; каждый из его сверкающих зубов был размером с палец Бинка. С другой – подплывал пурпурный крок, разинув шишковатую пасть и обнажая еще более страшные зубы. А прямо под Бинком, поднимаясь из водоворота взмученного ила, всплывал бегемот; спина его была так широка, что, казалось, не поместится во рву.
Бинк отчаянно забарахтался, норовя выбраться на безопасный берег; он отлично понимал, что никому не удалось бы спастись хотя бы от одного из этих чудовищ, не говоря уже о трех сразу. Бегемот уже всплыл, наполовину подняв Бинка из воды; крок подобрался совсем близко, обнажая похожую на пещеру пасть. И тут змей молниеносно ударил сверху... И тогда крок и змей столкнулись зубами, обдав Бинка снопом искр.
В следующий момент обоих монстров отодвинула в сторону туша всплывшего бегемота; Бинк соскользнул с его спины, точно на смазанных салазках, – съехал и оказался на безопасной, облицованной камнем внутренней стене рва. Поразительная случайность...
Ха! Опять, стало быть, сработал его талант, в очередной раз избавив от последствий опрометчивого поступка. Ну кому в голову придет кататься на несущемся галопом кентавре, принявшем, к тому же, обличье кактуса? Ведь надо было просто спокойно отыскать выход из лабиринта, что, без сомнения, сделали все остальные. Бинку еще повезло, что и кентавр, и чудища во рву оказались магическими существами, так что его талант вполне смог проявить себя.
Честер удачно перескочил через ров и немедленно помог Бинку выбраться наверх. Он вытащил его одной рукой, не особенно при этом напрягаясь.
– Я подумал... – произнес он дрогнувшим голосом. – Когда ты свалился к этим страшилищам... В жизни ничего подобного не встречал...
– Они всего-навсего не были по-настоящему голодны, – небрежно проговорил Бинк, стараясь преуменьшить остроту происшедшего. – Решили, видишь ли, поиграть со своим обедом и чуточку перестарались. Идем-ка лучше во дворец – наверно, там сейчас уже подают закуски.
– Закуски! Ах, сила! – Как и все физически крепкие существа, Честер обладал хроническим аппетитом.
– Ах, силос, – пробормотал Бинк.
Вряд ли его шутку можно было назвать удачной – кентавры не едят ни сена, ни силоса, как бы ни старались клеветники утверждать обратное.
Они направились к замку, и иллюзии исчезли, они словно выключились у стен Ругна. Бинк с Честером снова стали человеком и кентавром.
– Знаешь, – задумчиво сказал Честер, – я никогда не догадывался, какое у меня несимпатичное лицо. Никогда, пока не увидел его у тебя.
– Зато у тебя необыкновенно симпатичная задняя часть, – заметил Бинк.
– Верно, верно, – просиял кентавр. – Я всегда говорил, что Чери стала моей женой вовсе не из-за моей физиономии.
Бинк уже приготовился рассмеяться, но вовремя сообразил, что его друг сказал это всерьез. К тому же, они уже подошли к двери, и их могли услышать.
Страж у входа во дворец нахмурился.
– Сколько ты угадал, Бинк? – У него были наготове блокнот и карандаш.
– Одного, Кромби. – Бинк указал на Честера, но тут же вспомнил про мантикору. – Точнее, двоих.
– В таком случае ты выбыл из состязания, – доложил Кромби. – Чемпион пока тот, кто угадал двенадцать. – Он взглянул на Честера. – А ты?
– А мне вообще приз не нужен, – грубовато отозвался кентавр.
– Вы, парни, даже не старались, как я погляжу, – заметил Кромби. – Будь я на вашем месте и не торчи я тут на посту, и не шныряй на побегушках у Королевы...
– А я думал, тебе нравится работа во дворце, – сказал Бинк; он познакомился с Кромби, когда еще тот служил солдатом у прежнего Короля.
– Она мне нравится... Но все же приключения я люблю больше. Король-то у нас хоть куда, но... – Кромби скривился. – Словом, не мне вам рассказывать про Королеву...
– Со всеми кобылами сразу трудно сладить, – изрек Честер. – Такова уж ихняя натура. И ничего они с ней поделать не могут, даже если бы и очень захотели.
– Как ты прав, приятель! – искренне согласился Кромби: он был образцовым женоненавистником. – А если, к примеру, взять тех, у которых самая сильная магия... Ну кому еще мог прийти в голову весь этот идиотизм с маскарадом? Просто ей захотелось повыпендриваться, щегольнуть своим колдовством.
– Что ж, не так-то у нее много возможностей показывать его, – сказал Честер. – Король не обращает на нее никакого внимания...
– Король у нас умный Волшебник! – горячо заявил Кромби. – Когда она не устраивает чехарды, вроде этой, то, правда, со скуки можно натурально свихнуться. Особенно – стоя здесь, на этом посту... Эх, как бы мне хотелось снова отправиться куда-нибудь с каким-нибудь поручением. С поручением, конечно, достойным мужчины. Помнишь, Бинк, как мы с тобой тогда...
Банк улыбнулся воспоминаниям:
– Помнишь, под какой потрясающий град мы тогда попали? Мы еще спрятались от него под обожравшимся опутывающим деревом...
– А девчонка сбежала! – подхватил Кромби. – Золотые были денечки!
К своему удивлению Бинк понял, что ему тоже хочется думать, что "золотые были денечки". В свое время пережитое не казалось ему развлекательной прогулкой, но сейчас, издалека, оно приобрело даже некий блеск.
– Ты мне тогда говорил – помнишь? – что она, та девушка, для меня опасна.
– Да, так оно и оказалось, – кивнул Кромби. – Она ведь вышла за тебя замуж, не так ли?
Бинк натянуто рассмеялся.
– Лучше мы пойдем, пока от закусок хоть что-то осталось.
Он повернулся и... чуть не споткнулся об еще один холмик грязи.
– Вы что, вокруг дворца кротов развели? – досадливо спросил он.
Кромби скосил глаза на холмик.
– Секунду назад ничего подобного здесь не было. Может, магия Королевы привлекла сюда магического крота? Надо об этом сказать главному садовнику. Скажу, когда сменюсь с поста.
Бинк и Честер вошли внутрь. Дворцовый бальный зал был украшен, конечно же, самой Королевой Ирис. Сейчас он выглядел как участок морского дна. Из скалистых глубин тянулись вверх плети водорослей; повсюду плавали ярко разукрашенные рыбы; стены сплошь были покрыты ракушками. Тут и там простирались подводные пляжи – песок был мелким и белым; пляжи магически перемещались с места на место, поэтому если гость даже стоял неподвижно, вся сцена перед ним непрерывно менялась. По окружности зала огромным кольцом свернулся гигантский морской монстр-змей; его пульсирующие, так и сяк переплетенные кольца кое-где заменяли стены.
Честер огляделся.
– Хотя она и скверная баба и слишком много из себя корчит, но, надо признать, магия у нее впечатляющая. Больше всего, понятно, меня волнует пища – вдоволь ли ее тут будет...
Оказалось, однако, что волновался он совершенно напрасно. Гора закусок была поистине огромной, и охраняла ее лично Королева. На коротком поводке она держала едкого перечника. Когда кто-нибудь терял самообладание и не мог утерпеть, чтобы не схватить кусочек деликатеса, перечник тут же задавал нетерпеливому хорошую порцию перца.
– Никто не посмеет есть, пока не будет вручен главный приз! – объявила Ирис, сверкнув глазами. Поскольку она придала себе облик воинственной Королевы русалок, то уже один ее вид был достаточно эффектен, чтобы отпугнуть любого – даже без помощи перечника. У нее была остроконечная корона, мощный хвост, трезубец в руке; острия трезубца поблескивали от слоя слизи – может быть, тоже иллюзорной, хотя она могла оказаться и самым настоящим ядом.
Бинк и Честер разделились, смешавшись с другими гостями. Тут были, в сущности, все более или менее известные существа Ксанта, за исключением леди-кентавр Чери и жены Бинка, озабоченной собственными страданиями. Не было и Доброго Волшебника Хамфри, который никогда добровольно не появлялся в общественных местах.
Бинк заметил своего отца Роланда, прибывшего прямиком из Северной Деревни. Тот был осторожен и не стал раздражать сына чрезмерным проявлением родительских чувств. Они пожали друг другу руки.
– Прекрасные туфли, сынок.
После сцены с мисс Хамелеон эти слова прозвучали как бы намеком.
– Только что с дерева, – хмуро отозвался Бинк.
– Чем ты занимался последние два месяца?
Когда Роланд говорил, изо рта у него вырывались пузырьки и подрагивающими шариками устремлялись к поверхности океана. Да уж, когда королева Ирис создавала иллюзию, то делала это мастерски! Рядовые жители Ксанта с их незначительными личными талантами могли лишь молча пялиться на творения Волшебницы и завистливо вздыхать. Именно потому, разумеется, Королева и устроила это шоу.
– Тренировался с мечом, ковырялся в саду, делал всякую всячину, – ответил Бинк отцу.
– Насколько я знаю, Хэмели на сносях...
– Да, верно. – Бинк готов был опять впасть в отчаяние от складывающейся ситуации.
– У тебя будет сын и поможет заполнить пустоту в доме.
В том случае, разумеется, если будет нормальный, наделенный талантом ребенок, подумал Бинк. Он решил сменить тему.
– У нас только что зацвело молодое деревце, на котором должны вырасти изящные дамские туфельки. Похоже, скоро я сорву первую пару.
– Дамы будут довольны, – серьезно ответил Роланд, как будто услышал важную новость.
Неожиданно Бинк понял, как мало сделал за последний год. Чего он добился? Буквально ничего. Не удивительно, что у него такое подавленное состояние!
В зале потемнело, как будто наступили сумерки, отчего и иллюзорная вода тоже сделалась темнее. И сразу рассеянный дневной свет сменился ночным свечением. Воздушные пузырьки от водорослей заискрились подобно крошечным лампочкам, неоновый коралл замерцал разноцветными красками. Даже пухлые губки испускали тусклый свет. У животных расцветка была более яркая: электрические угри превратились в плавающие прожектора, а многочисленные рыбы стали полупрозрачными фонариками. Общий эффект получился поразительно красивым.
– Была бы ее личность столь же прекрасна, как ее вкус, – негромко произнес Роланд, имея в виду, конечно же, Королеву.
И в этот момент Ирис объявила:
– А сейчас мы присудим входной приз!
Она сияла ярче всех; зубцы ее короны и трезубца излучали струи света, ярким потоком заливая ее роскошный обнаженный русалочий торс. Что ж, она была владычицей иллюзий и могла сделать себя настолько красивой, насколько ей подсказывала ее фантазия, а фантазия ее была изощренной.
– Как я понимаю, тут был брак по расчету, – продолжал Роланд. Хотя он и не был Волшебником, Король тем не менее назначил его королевским регентом на территории севернее Провала, и потому Роланд не взирал на титулованных особ с почтением рядового деревенского жителя. – По-видимому, этот расчет иногда должен быть на редкость тонким.
Бинк кивнул. Его несколько раздражало то восхищение, с которым его отец наблюдал за иллюзорными прелестями Королевы. В конце концов, ему скоро пятьдесят!.. И все-таки отец, без сомнения, прав. В обязанности Короля не входит любить Королеву, однако он умеет управлять этой темпераментной женщиной достаточно умно и строго, что поражает всех, кто знал Ирис до замужества. И тем не менее Ирис процветала, несмотря на дисциплину. Те, кто хорошо знал Короля, понимали, что он не только более могущественный Волшебник, но и более сильная личность. Все были убеждены, что в Ксанте сейчас самый деятельный Король со времен Четвертого Нашествия, то есть с тех пор, когда построен этот замок.
Многое уже существенно изменилось. Был снят Магический Щит, оберегавший Ксант от вторжений, и обитателям соседней Мандении было позволено пересекать границу. Первыми ее перешли солдаты бывшей королевской манденийской армии – они поселились в необжитых прежде местах и стали полноправными гражданами Ксанта. Закон о необходимости магического таланта у каждого гражданина страны был отменен – к изумлению консерваторов, это не привело к хаосу. Люди теперь становились известными и уважаемыми не за случайные магические способности, а за совокупность ценных качеств. Тщательно организованные экспедиции принялись изучать близлежащую Мандению, где не существовало магии; вдоль границы были расставлены посты, чтобы какое-то вторжение не явилось неожиданностью, Король не стал уничтожать Магический Камень – то есть при необходимости Щит можно было установить заново.
Король – Бинк не сомневался в этом – старался не упускать из виду как полезное, так и приятное (в том числе и дамские прелести), и Королева полностью подчинялась ему. Она могла стать и становилась веем, что только было угодно Королю, и он не был бы человеком, если бы не пользовался этим, хотя бы время от времени. Вопрос заключался лишь в том, чего ему хотелось. Это было дежурной дворцовой сплетней; преобладало мнение, что Король предпочитает разнообразие. Королева редко принимала дважды один и тот же облик.
– Страж Ворот, докладывай! – повелительно произнесла Королева.
Солдат Кромби не спеша выступил вперед. Он был великолепен в своей дворцовой форме, и с ног до головы выглядел именно солдатом в королевстве, которое в солдатах, в общем-то, не нуждалось. Он умел искусно и яростно сражаться мечом и голыми руками, и ему не нравилось выполнять обязанности лакея при женщине – всем своим видом он как раз это и демонстрировал. И по этой-то причине Королева наслаждалась, отдавая ему приказы, но все же не перегибала палку – верность Кромби принадлежала самому Королю, а тот был к нему благосклонен.
– Победителем стал... – Кромби заглянул в свой блокнот.
– Нет! Не так, идиот! – закричала Королева, окутав Кромби облаком расплывающейся в воде краски.
Конечно, еще одна иллюзия, но весьма эффектная.
– Сперва назови занявшего второе место, – продолжала Королева, – и лишь потом – потом! – победителя. Сделай же хоть что-нибудь ради разнообразия!
Из растворившегося облака краски показалось хмурое лицо Кромби.
– О, женщины! – едко пробормотал он.
Королева улыбнулась, наслаждаясь его злостью.
– На втором месте, после девяти правильных отгадок... – Он снова нахмурился. – Женщина. Бианка из Северной Деревни.
– Мать! – ахнул Бинк.
– Ей всегда правились игры с угадываниями! – с гордостью проговорил Роланд. – Я думаю, ты унаследовал как ее ум, так и внешность.
– Зато от тебя – храбрость и силу! – сказал Бинк, оценив комплимент.
Бианка степенно вышла на середину зала. Она была красивой женщиной, а в молодости – истинной красавицей; к тому же, в отличие от Королевы, настоящей. Ее талантом было – повторное воспроизведение событий, а не иллюзии.
– Выходит, женщины снова проявили себя, – сказала Королева, подмигивая женоненавистнику Кромби. – А призом для Бианки будет... – Она смолкла. – Привратник, принеси второй приз. Ты должен был держать его уже наготове!
Хмурость Кромби начала переходить в негодование. Но он все-таки приблизился к шкафчику, наполовину скрытому водорослями, и извлек из него завернутый в ткань предмет.
– Призом будет... – повторила Королева и сорвала покрывало, – ...львиный зев в горшке!
Восхищенное и откровенно завистливое бормотание пронеслось по толпе, когда дамы-гостьи увидели приз. Несколько цветков-головок повернулись на черенках и свирепо щелкнули челюстями. Львиный зев очень хорош для того, чтобы вывести в доме насекомых, а также всяческих паразитов у животных, к тому же он надежно охраняет дом. Горе непрошенному гостю, неосторожно оказавшемуся поблизости от этого растения! Но ему очень не нравилось находиться в горшке – чтобы засадить его туда, требовалось особое и довольное сложное заклинание. Потому дикий львиный зев был обычным растением, а посаженный в горшок – редким и высоко ценимым.