Внизу во дворе царила людская суматоха, эпицентр которой составляла фигура леди Клотильды на гарцующем коне. Рядом стояла еще одна лошадь, гораздо меньше боевого битюга рыцарственной дамы, но тоже вполне солидная, с благородными статями породистого скакуна, золотисто-коричневая, с развевающейся темно-коричневой гривой. Серега с опаской подошел, лошадь глянула на него влажным карим глазом и пренебрежительно фыркнула. К внушительному седлу из черной кожи была подвязана какая-то скатка – то ли одеяло, скрученное в рулон, то ли еще что.
– Это твой! – Леди Клотильда, уже облаченная в доспехи, бодрая и свежая, насмешливо поглядывала на него сверху. – Уж и не знаю, какая из здешних дам решила сделать из пешего менестреля конного. Или все же знаю?
У Сереги заалели уши, он поспешно отвернулся и решил заняться процессом влезания на седло. С трудом запихнув ногу в высокое стремя, попробовал подтянуться вверх… Н-да… Он решил подойти к делу иначе и, перенеся большую часть своего веса на ногу, вдетую в стремя, изо всех сил оттолкнулся от земли другой ногой. И опять просчитался. Нога, которую следовало всего лишь перекинуть через конский круп, описала полукруг, по пути заехав лошади по шее. Лошадь нервно дернулась, что добавило ему ускорения. Он шлепнулся на четвереньки, взвыл от боли под гомерический хохот слуг и едва успел крутануться на бок, уворачиваясь от лошадиного копыта, грохнувшего в землю в том самом месте, где только что была его спина. Кто-то, икая от смеха, помог ему встать. Боль в ушибленных коленях и локтях все никак не проходила.
– Сэр Сериога, помедленнее. Ножку в стремя… Эй, вы двое, помогите ему! – скомандовала леди Клотильда. – И кстати, кто тут ржет над моим… – Грозный голос выдержал паузу. Было слышно, как поочередно затихают издевательские смешочки. – Над моим спутником?
Взгроможденный в седло совместными усилиями двух пажей, Серега вытер пот и огляделся. Лошадь под ним нервно переступала с ноги на ногу, двор покачивался перед глазами. Снизу протянулась чья-то рука, и вальяжный Мухтар очутился на высокой луке седла прямо перед Серегой, предостерегающе зашипев на дернувшую головой лошадь и запустив когти в свой новый насест. Створки ворот заскрипели и разошлись в стороны.
Глава четвертая
ИЩИТЕ И ОБРЯЩЕТЕ
– Сэр Сериога! Между прочим, езда на лошади тоже неплохое упражнение. А ну-ка, ноги из стремян, колени согнуть… Еще, еще! Вот так, а теперь едем, опираясь не только на зад, но и на внутреннюю часть бедер, спина прямая, смотреть перед собой, плечи слегка расслаблены!
Блистательная Клоти явно слишком серьезно относилась к своим обязательствам. Она ехала рядом, с садистской заботливостью одергивая Серегу, едва только тот слегка сгибал спину или ослаблял коленный зажим. Она, похоже, всерьез верила в свою способность превратить его в нечто столь же мускулистое, безукоризненное и монстрообразное, как она сама. Жеребец под коленями слегка недовольной своим учеником стальной девы жалобно хрипел время от времени.
Дорога убегала к лесу. И она была пуста.
– Леди Клотильда, – поинтересовался Серега, пытаясь отвлечься от очень скоро появившейся ноющей боли в бедрах и спине – конная езда как упражнение удовольствием совсем не являлась, скорее это была пытка конем, – куда могли исчезнуть с дороги эти чертовы паломники, искатели этой самой Благодатной…
– Благотворной, сэр Сериога, только Благотворной! Вот попадете как-нибудь в Кашгар, область на севере страны, вот там не дай вам бог! Если вдруг поименуете это строеньице или самих паломников как-то не так, то, не ровен час, и убить могут. Там живут сплошь адепты Благотворной Часовни, и они, кстати, весьма строги к любым проявлениям непочтения к ним самим или к их вере. Остерегайтесь также и здесь, в землях Истинной Веры, задевать этих ублюдков. Они подобны в этом вонючим шакуялам – в людном месте покорно переносят оскорбления, даже кланяются и извиняются, но стоит вам напороться на них где-нибудь в лесу или на пустынной дороге, да еще если вы не способны защитить себя… Мне как-то довелось хоронить беднягу, которому "повезло" с ними встретиться. Зрелище, доложу вам. Немного напоминает пытку крючками и даже в чем-то пытку "вытянутой нитки"…
– Леди Клотильда! – почти взмолился Сергей. – Я только хотел спросить, как мы будем их искать!
– Ладно-ладно, сэр Сериога, я хорошо слышу, и не надо мне кричать. Придется, видно, курс пыток перенести в самый конец вашего обучения. Но вы не огорчайтесь, сэр Сериога, на результате это не скажется. Спину ровней! Спину ровно, я говорю!!! И колени, колени держать. Держать, я сказала!!! А что касается поисков, то сейчас мы направляемся в Дебро, селение примерно в сотне деров отсюда. Там хорошие постоялые дворы, причем для самых разных кошельков – и толстых, и худых. Навряд ли паломники обойдут его стороной. Место нашей встречи не изменить, ха-ха!
– Они точно пойдут туда?
– Скорее всего, да. Видите развилку дорог? Вон там, на опушке леса, сэр Сериога. Одна из дорог ведет в Вакуа-холл, это в трех днях пути, но в окрестностях Вакуа эти паломники не любят появляться. Знаете, специфическое местное верование, в святую Пару… Короче, навряд ли какой паломник решится ждать там явления Благотворной Часовни. Можно дождаться совсем не того, хо! Поэтому – Дебро. Село большое, проезжих любят, так как ими и живут. Единственное, что в этом варианте для них не так уж хорошо, – дорога туда проходит по краешку Обсушенных земель… Впрочем, какого черта! Они же все равно по дорогам почти не ходят, они туда только наведываются… За провиантом. Так что они лесом… А вот мы только дорогой, иначе никак. Кони… В лес не попрешь. М-да. Случаются там всякие… казусы… Но, в конце концов, вы на коне, я тоже. Ускачем, если что! А вот паломники пойдут по дуге через лес, по сучкам-корешкам, пока выйдут к Дебро… Вот там-то мы их и будем ждать. В лесу или в поле за ними гоняться – бесполезное дело!
Серега осторожно расправил ноющие ноги, вытянул их вниз на всю длину, в толще онемелых от напряжения мышц прокатилась благодатная судорога расслабления. И тут же на очередном конском шаге седло ощутимо и болезненно шлепнуло по заду. Серега сморщился.
– А что это за Отсушенные земли?
Леди Клотильда неодобрительно покосилась на расслабленную Серегину посадку в седле. Черный жеребец под ней сделал то же самое. Причем в его взгляде была еще и изрядная доля презрения.
– Отсушенные земли… Говорят, когда-то это были весьма цветущие места, земли плодородные, фруктовые сады, виноградники. По территории это было целое герцогство. И все стало прахом, ничем, Отсушенной землею…
Конь под леди Клоти издевательски фыркнул и нетерпеливо пряданул ушами.
– Продолжаю, – строго сказала леди Клотильда и покосилась на уши своего жеребца, – но коротко. Насчет того, что было причиною случившегося, есть прелюбопытная легенда. Не слишком интересная и оттого, думаю, шибко похожая на правду. В центре Отсушенных земель было когда-то село, большое, торговое. С ярмарками. Купцы приезжали, хорошие деньги платили. За вино, фрукты, зерно. Так что вся округа жила сытно, зажиточно. И выдался у них страшно плодородный год – урожай, говорят, девать было некуда. Вина в бочки залили немерено, никто его уже и не брал, хотя продавали чуть дороже, чем даром… Для фруктов, зерна – амбаров не хватало, все кучами лежало в садах да на гумнах. Никто не знал, что с этим добром делать, вот ты представь, – привыкли они каждый год неплохие деньги получать, а тут на всех покупателей не стало просто хватать… Холопы и холопские души! Вот они и начали звереть. Прошел слух, что на ярмарку приедут закупщики от казны, провиант и вино закупать для армии. Ну и для королевского двора тоже. В окрестных селах все живенько собрались, товар в телеги, телеги со двора… Караваны целые по дорогам к ярмарочному селу шли. Говорят, возле одной из дорог стояла хижина. Караваны, сэр Сериога, шли беспрерывной цепью… А из хижины – плач ребенка. Ну мало ли отчего дети плачут? Живот болит, зубы режутся… Телеги шли себе. Все за казенной деньгой спешили. А ну как сосед обгонит, а потом скажут, что все уже закушено, поворачивай, мол, назад. Так все и проехали мимо. В селе все продали, возвращались довольные. На дорожку еще и выпили, ехали назад веселые, с песнями. И та же хижина возле дороги, ни света в окне, ни звука на дворе… Одному вздумалось слезть с телеги и постучать – дайте, мол, водицы, а то и закусить кечем. Дверь была незапертая, он и вошел. Вошел и увидел…
Клотильда помолчала, отстраненно глядя в сторону.
– В домике жила семья – егерь с женой и их ребенок. Егерь, видать, перешел дорогу кому-то из местных браконьеров, они и "пошалили". Ох уж мне эти шалости жирных крестьянских молодчиков… Дети живодерен. Егеря связали и подвесили вниз головой, с женой позабавились… Обоим рты заткнули, женщину привязали к кровати, чтобы не мешала своим дерганьем милым забавам. Вот только сынишке рот затыкать не стали, думали, наверно, что на крик-то кто-нибудь да и зайдет… дело они свое ночью сделали, к утру ушли. Убивать не хотели, днем по дороге всегда хоть кто-то да проедет. Младенец орал, долго орал – остаток ночи, весь день, еще одну ночь… Пока не помер, то ли от натуги, то ли от страха, то ли просто от жажды… Егерь умер, потому что висеть вниз головой слишком долго вредно для жизни. Женщина кровью истекла… А совсем рядом по дороге в это время шли телеги… Все, знаете ли, торопились товар продать, прибыток получить, да кому какое дело до плача детского?
Леди Клотильда махнула рукой.
– А земли… Отсохли. С того самого дня… С виду оставались такими же плодородными, но вот урожаев больше никогда не было. Ни зернышка, ни виноградинки. Фруктовые деревья цвели весной, вот только по осени плодов не давали, виноградные лозы были пусты, пшеничное зерно прорастало травой без колосьев. Колодцы высохли, вода в реках становилась то горькой, то соленой, и пить ее было невозможно. И люди потихоньку начали уходить. А потом на пустых землях стало твориться и вовсе нечто ужасное. Мертвецы вставали из могил, вновь из каких-то щелей вылезли вурдалаки и оборотни… Небывалые чудища и призраки чудищ наводнили те земли. Вот тогда уж бежали в панике и самые стойкие. И говорят, что все это время каждую ночь в маленьком домике плакал ребенок. И он, мол, и сейчас, в наши дни там плачет, вот только не каждый может это услышать… Говорят…
– А кто именно говорит? – устало поинтересовался Серега. Беседа отвлекала. Езда на коне сильно напоминала езду на автомобиле со спущенными шинами, только вот седло било до заду не в пример болезненнее автомобильного кресла. А сколько ему еще ехать…
– Да… ходят туда разные. В домах брошенных добро кое-какое осталось. Когда всякие эти страсти начались, люди, убегая, бросали все. Как при пожаре. Серебришко там, утварь.
Дорога шла по опушке леса. Крупные стволы взмывали вверх, пятная небо кружевными зонтиками крон. Мухтар, вцепившийся в седельную кожу всеми своими когтями, сладко сопел под мерное покачивание лошадиной поступи. Ему, похоже, прогулка верхом даже нравилась. День был в разгаре. По щеке у Клотильды ползла струйка пота.
Сергей горестно вздохнул, кое-как опять согнул ноги, с болезненной гримасой прижав колени к бокам лошади. Заду сразу же полегчало, но теперь в мышцах ног заворочалась судорожная боль. Клоти послала ему одобрительный взгляд. Как углядела, а ведь вроде бы и не смотрела в его сторону…
Далекий шелест листвы над годовой, удовлетворенный храп застоявшихся, а теперь радующихся разминке коней. Хороший денек, который омрачали лишь воспоминания о малыше. Черт бы побрал эту старую ведьму!
Но с другой стороны, мрачно размышлял Сергей, предположим, спасет он его, а дальше что? Это не его мир, и рано или поздно он его покинет. Надеется, что покинет тут же, поправил он себя. Если только переживет все эти страш-ш-шные опасности и уж-ж-жасные приключения… Но что будет с Мишкой?
Надо будет его пристроить в чьи-нибудь надежные руки. Он с надеждой покосился на руки леди Клотильды. На дамских руках красовались стальные перчатки, почти сплошь усаженные шипами. Надежные руки в ежовых рукавицах…
В Отсушенные земли они въехали как-то незаметно для себя. По обеим сторонам дороги тянулся такой же лес, что и до этого. С виду, во всяком случае, он не претерпел никаких изменений, однако леди Клотильда, до этого мирно дремавшая в седле, вдруг встрепенулась и подобралась.
– Отсушенные земли! – жестко бросила она Сергею и пришпорила черного жеребца.
Серега с робостью в душе неумело дернул за поводья. К счастью, лошадь под ним, очевидно приученная ходить в строю, сама прибавила в шаге, переходя на перевалистую рысь. Серега, обреченно содрогнувшись всеми своими внутренностями, еще туже сжал колени на лошадиных боках, пытаясь поберечь отбитый седлом зад. Мухтар протестующе мяукнул и грозно приподнялся на луке седла, топорща свои усы.
Лес вокруг по-прежнему был тих и безмятежен. Пока Серега недоумевал, с чего, собственно, Клоти… пардон, леди Клотильда взяла, что это и есть пресловутые Отсушенные земли, все и началось.
Из леса, аккуратненького, как городской парк, неожиданно вывалился на дорогу клуб тумана. Обычного белесого тумана. И застыл громадной кучей ваты на их пути.
Кони всполошенно ржали, становились на дыбы, но идти дальше, похоже, отказывались наотрез. Даже звероватый боевой битюг леди Клотильды проявил постыдную слабость. На поверхности туманного барьера плавно переливались в разных направлениях шарообразные и червеобразные бугры, и было что-то завораживающее в линиях, прорисованных их замедленным танцем. Сереге даже показалось, что он видит что-то… Символы, какие-то буквы… Что-то смутно знакомое…
А еще, пронеслось где-то на задах его сознания, вокруг было нереально тихо. Не было слышно пения местных птиц, ничто не шуршало и не скреблось в траве, между корнями… Причем, как ему припомнилось вдруг, тишина эта воцарилась уже давно. Аккурат с того момента, как леди Клотильда тоном озлобленной вагоновожатой объявила Отсушенные земли. Стало быть, тишина – это и есть указатель… "Надо запомнить на всякий случай", – отрешенно подумал Серега.
Леди Клотильда спрыгнула с бесновавшегося черного жеребца. И подбежала к шевелящейся мутно-белой преграде. Меч в ее руке тоненько дзенькнул, вылетая из ножен, и тут же леди-рыцарь с утробным хеканьем вонзила его в туманную плотину. Свистнув, лезвие прорубило глубокую расщелину. Клотильда ловко крутнула кистью, и меч вновь очутился у нее над головой, в позиции замаха для следующего удара. Этот удар пришелся под углом к первому, вычленяя из преграды желеобразно задрожавший ломоть. Леди Клотильда взмахом руки в шипатой рукавице выбила ломоть из туманного пудинга, он замедленно взмыл над барьером, тяжко пропахал воздух по пологой дуге и шлепнулся по ту сторону с жирным чмоком. Клоти, не задерживаясь, рубанула следующий клин…
Гнедой жеребец под Серегой нервно переступал с ноги на ногу, истерично прядая ушами. Серега со смешанным чувством растерянности и недоумения цеплялся за танцующее под ним седло. Главное, что он сейчас страстно хотел бы знать, – это что же делать ему лично. Следовало как-то помочь леди Клотильде… В конце концов – это его мужской долг и прямая обязанность. Увы, дальше осознания всего этого дело у него не шло. Мухтар, распластавшись на седельной луке, яростно шипел и бил по коже хвостом. Потом вдруг затих, повернул ушастую голову к лесу и внимательно, очень внимательно посмотрел в эту сторону. По правую руку от дороги.
Серега проследил глазами направление его взгляда, на удивление осмысленного. Лес как лее. Никого и ничего…
И вдруг Серега услышал идущий с той стороны какой-то неясный, смутный звук. Что-то вроде… вроде тонкого, прерывистого свиста. Вначале он был на грани слышимости, затем потихоньку начал усиливаться. Похоже, источник звука двигался по направлению к дороге. В какой-то момент из свиста начали вычленяться стук и треск ветвей. Что же, по лесу, возможно, кто-то шел.
Стараясь не поддаваться приливающему страху, Серега высвободил ноги из стремян, соскользнул на землю. Леди Клотильда по-прежнему упорно рубилась с туманом. Серега прикинул про себя, стоит ли ему присоединиться к мускулистой красотке, трудившейся в поте лица и ничего вокруг не замечавшей. Меча у него, правда, не было, но на поясе болтался кинжал. Или все же ему следует поинтересоваться источником странного звука? В этот момент леди Клотильда, расширяя проход, описала мечом сложную гнутую восьмерку, концы которой легли справа и слева от неё. В полутора метрах. И Серега остро ощутил, что лучше не мешаться у нее под ногами, сиречь под вооруженной рукой. В самом прямом смысле.
Треск между тем приближался. Серега осторожно двинулся с середины дороги, где он стоял, к ее обочине, поближе к звуку. И вышел на бровку. Кусты, начинавшиеся в двух шагах от дороги, купались в лучах местного солнца. Каждый лист рельефно вылеплялся из резких граней тени и света, словно кустики отлили из твердой пластмассы в натуральную величину и в естественном цвете. По Серегиной спине гульнул холодок. Не от сквознячка…
И кстати, о птичках. То бишь о природе. Сквозняки – обычная вещь в любом лесу. Температурные перепады срабатывают, вот и тянется ветерок из мест, где тепло, в места, где похолоднее. Конфликт солнца и сырой, прохладной тени. Борьба температурных миров. Но кустиков на обочине, похоже, обычные физические законы отдельно взятого и прямостоящего типического леса не касались.
Звуки и трески меж тем раздавались совсем близко. Серега, кое-как осознавший этот факт, оторвался от утягивающего, как омут, созерцания загадочных кустиков и медленно повел глазами. Глаза отчего-то не слушались. И тело было какое-то одеревеневшее, что ли… И вообще его состояние напоминало состояние курицы в застывшем бульоне…
По пологому склону плыла вниз фигура в черном плаще с капюшоном, накинутым на голову и закрывавшим все лицо. Плыла, плавно и аккуратно огибая попадающиеся по дороге стволы, зависшая при этом сантиметрах в десяти над землей. Грациозные зигзаги, которые фигура выписывала по лесу, своей конечной целью явно имели его, Серегино, местоположение. Задетые полами плаща травинки слегка сгибались и тут же пружинисто распрямлялись, словно по ним проводили неширокой стальной полосой.
Фигура подплыла поближе. Из прорезей в запахнутых полах навстречу Серегиному взгляду выдвинулись руки – неестественно белые, в подозрительно толстых складочках. Как будто их передержали в воде, как это случается, например, с утопленниками. А затем эти руки откинули капюшон.
И ничего такого особенного. Обычное лицо женщины средних лет. Припухлые щечки в лучиках мелких морщинок вокруг глаз и рта, над ними смеющиеся плутоватые карие глазки, небольшой тонкогубый рот, совсем по-земному выкрашенный сиренево-розовой помадой. Только одно было несколько… необычно – длинные, висящие чуть ли не до плеч петлеобразные мочки ушей. Женщина улыбнулась Сереге, не разжимая губ. Хорошо улыбнулась, искренне так, немного лукаво, немного печально. Протянула руку.