- Ты хорошее… ты многое мне сказало и показало. Я благодарна тебе, и никогда тебя не забуду. И твою каморку.
В рисунке из линий я стала угадывать очертания каких‑то предметов. Любопытства ради, я даже закрыла глаза, и рисовала не глядя. Через минуту открыла и узнала кипу книг, стоящей у двери. А рядом рулоны обоев. Закрыв глаза снова, я продолжала водить карандашом, как мне казалось, без всякой цели, я даже не держала в голове картинки. А когда снова взглянула на лист, увидела уже готовое изображение перспективы этой же каморки, пуфики, горящее бра, светом направленное слева от меня. И свою собственную сидящую с альбомом фигуру. Взгляд от двери вовнутрь.
- Ты на меня смотришь, да? - спросила я, обращаясь в сторону стены с дверью.
Раздался резкий звук, и на левом косяке возникла длинная продольная трещина. Я испуганно встала со своего места и ожидала, что дальше что‑то произойдёт. Так и было, - дальний угол был затемнён, но я могла заметить оседающую пыль с потолка, потом откололся кусочек побелки. Электричество моргнуло перебоем меньше чем на секунду, но это дало мне такой импульс страха, что я подскочила к двери и дёрнула за ручку. Дверь не открывалась.
Ещё через мгновение трещина возникла рядом с косяком прямо на стене, она возникла вся сразу, - как чёрная молния. В комнате тоже что‑то происходило, потому что я услышала взволнованные голоса Пули и Зарины, и даже лёгкий вскрик кого‑то из них. И возглас Триса:
- Гретт!
Шум, и он стукнулся об дверь, ожидая, что, открыв, оттолкнёт её плечом, но дверь не открылась.
- Гретт, открывай, нам нужно сейчас же уходить!
- Трис! - Я нервно дёргала ручку и тянула к себе, но даже сдвига не чувствовалось. - Это не я! Я не закрывалась…
Воздух наполнился гулом, сдавленным и идущим откуда‑то извне комнаты, - сверху или снизу, было не разобрать, но свет замерцал, выровнялся, а на стенах с обоями появились такие трещины, что они порвали полотнища. Я вырывала ручку ещё сильнее, поддаваясь панике. Сквозь шум в ушах я слышала, как Трис препирался с Вельтоном и говорил, что тот должен вывести Зарину и Пулю, что они должны торопиться, и Геле и Нилом где‑то на этаже… Пуля кричала "Господи!", а Трис орал, что справится сам.
- Её зажало! - Поняла я. - Стена осела, здесь на косяке трещина! Тристан!
Снова был шум, Трис ударился в дверь, вслед за этим гул повторился, и меня засыпало белой крошкой с потолка. Скрежет был тяжёлый, как стон. Он вдруг хлопнул эхом, раскатистым, как гром, запертый и вырвавшийся, и пол, стены, всё вокруг закачало вибрацией. Дрожь была такой сильной, что я присела, чтобы не упасть. Или ноги сами подкосились от страха.
- Гретт, отойди от двери!
Я попятилась, пытаясь дышать ровнее и унять страх, но меня колотило так, что не могла поймать равновесие и стояла, только опираясь на книги. В воздухе было столько меловой пыли, что свет показался молочным. Дверь стояла намертво, удары в неё сливались с гулом. Закашлявшись, я заорала насколько было силы:
- Иди вниз!!!
Если оно рухнет, то сразу, и счёт шёл на мгновения. Сколько времени он потратит на то, чтобы освободить меня, даже если у него это получится, мы можем не успеть выбраться. А если сейчас, то ещё был шанс.
- Тристан, уходи отсюда! Уходи отсюда!!!
Мне казалось, что моя каморка сузилась и уменьшилась ещё больше. Было жутко осознавать, что вот - вот эта каменная коробочка сомнётся и раздавит тебя. Ловушка, настоящая ловушка, - и сколько я не металась, натыкаясь на хлам, я чувствовала всё меньше пространства и воздуха. Вся моя одежда мгновенно прилипла ко мне.
Тристан был здесь, - я различила его кашель, и, приструнив свой собственный страх, я ужаснулась того, что он меня не послушал. Когда я закричала, он перестал вышибать дверь. Но он не ушёл.
- Спу… с… кайся… вниз!!! - голос меня подводил и срывался.
Свет стал снова мерцать и потрескивать. Если я окажусь в темноте, я сойду с ума прежде, чем погибну.
- Отойди от двери! - донеслось как издалека, через слои ваты, - назад!
И опять этот жалобный тяжёлый стон сквозь стены, шершавые звуки, дрожь, отдающая в ноги через пол. И через секунду что‑то взорвалось треском, визгом и металлическим звоном. Я не могла понять, что случилось, как взрыв повторился с теми же звуками.
- Сюда!
Я вскинула голову и увидела, что Трис пробил дверное полотнище, в щепки разнеся верхнюю панель. Плакали и металлически звенели разбитые напольные часы - ратуша. Они послужили тараном, и в два удара проделали дыру. Я кинулась к протянутым рукам, как окончательно погас свет. Трис вытаскивал меня уже в темноте, я ранилась о что‑то острое животом и ногами, но боль была гораздо слабее страха, и я, не обращая на неё внимания, старалась скорее выбраться. У Триса были холодные руки, я чувствовала только их, не видя самого Тристана, и слышала тяжёлое дыхание.
Как мы могли выбраться сейчас? На голову слоями спадало что‑то, лопалось стекло, свет не проникал из‑за плотных штор, и темнота была сплошной и липкой. Трис не дал мне выпрямиться, он навалился мне на спину, пригибая ладонью голову, а другой рукой, обхватив поперёк живота, повлёк меня куда‑то быстро и уверенно. То он, то я натыкались на вещи и останавливались на доли секунды, но потом он опять вёл меня или тащил почти волоком, если я запиналась и сбивалась, не успевая за ним на полусогнутых ногах. Сверху падало уже что‑то тяжёлое. Мне казалось, что мы двигались быстро, но комната не кончалась, и лестницы всё не было. С каждым мгновением я ожидала, что пол уйдёт вниз, откроется бездна и один удар всё поглотит. Я вцепилась в руку Триса с такой силой, будто он единственный кто мог удержать меня. Я понимала, что мы упадём вместе, но в то же время хваталась за него, не понимая этого.
Пол ещё был на месте, а потолок уже нет. Позади нас обвалилось. Я оглохла и задохнулась. Мне так хотелось вскинуть голову, словно вынырнуть из воды к воздуху, но Трис тоже кашлял, воздуха не было нигде, и он не дал мне вскинуться, железно держа мою голову и спину под собой. Я чувствовала, как осколки бьют по ногам, впиваясь в кожу мелкими крошками.
- Сюда…
Ударившись обо что‑то твёрдое боком, я оказалась на коленях. Трис втолкнул меня в тесное пространство.
- Сожмись… закройся руками…
Он больше не давил сверху, мне казалось, что он меня отпускает и исчезает куда‑то. Это было страшнее всего, я не разжимала его запястья и пыталась выбраться обратно.
И опять грохот… Мощные удары пришлись по этому укрытию. Тристан вывернул руку, с силой вжал меня в глубину, и не исчез. Он закрывал меня теперь со стороны, зажав между собой и гладкой стенкой. В темноте, глубоко дыша густой пылью, я сделала так, как он сказал - скрючилась, поджав ноги и обхватив голову. Пол дрожал. Ничего не спасёт, если Здание рухнет полностью. Если крыша, то может быть… но даже надежды не оставалось, - мы умрём под руинами.
Я заорала, почувствовав приступ тошноты от невесомости. Уже ничего не слыша, только телом осознавала, что вокруг чудовищная сила всё сминает. Мы падали. Вниз. И в сторону. Стенка наехала на меня, пол накренился. Тристан, держась за что‑то, не дал мне выпасть…
И снова грохот, и приступ ужаса от невесомости. Мне разрывало лёгкие от удушья и горло от жжения. Мы переворачивались или только скользили - я не знала, я знала, что всё дрожит, скользит, шевелится и летит вниз. За секунды всё замирало, давая передышку в крике, а потом снова и снова рывки падения, и холод в голове, пронзающий мозг и отдающийся всему телу по позвоночнику.
Я готовилась к последнему удару, к тому, что сомнёт и раздавит. Но один из лёгких толчков оказался последним, после которого всё затихло вместе с шумом. Дыша полной грудью, вскоре, стала понимать, что звук моего дыхания и хриплого дыхания Триса - единственные здесь, что обрушение остановилось, и мы довольно прочно застряли в маленьком и крепком пространстве своего укрытия.
- Живая? - прошептал он.
- Да… а ты цел?
- Да, всё хорошо. Не шевелись, не делай резких движений…
- Ладно.
Какое‑то время мы дышали и не двигались. Звуков извне никаких не доносилось, было тихо.
- Хорошо, если остальные успели выбраться, и никто не пошёл обратно за нами… Не бойся, Гретт, даже если мы глубоко, нас вытащат.
- Где мы?
- Под столом Вельтона…
Настоящий крейсер, сделанный из цельного дуба. Ничего прочнее невозможно было и представить.
- Мы бы всё равно не успели спуститься?
- Нет. Дыши ровнее, Гретт, успокойся, - Тристан сам следовал своему совету, и его дыхание уже не было таким громким. - И помолчим. Поэкономим воздух.
Судя по звукам, Трис ощупывал со своей стороны пространство, которое было - его тело сдвинулось от меня, он переместился, и я смогла лечь на бок, отдыхая от навалившегося напряжения. Мне показалось на миг, что я слышу далёкие голоса, и ещё через мгновение я уверилась, что это был не обман - снаружи кричали. Я хотела заорать, что мы здесь, но Трис, как угадал моё намерение:
- Подожди… никаких громких звуков… я должен проверить.
Что проверить? Он на ощупь продвигался куда‑то, очень медленно. А я ждала под столом до тех пор, пока не услышала шёпот:
- Гретт, сюда. Только потихоньку…
Я выползла, нашарив над головой подобие потолка. То ли перекрытие, то ли ещё что‑то подпирало под углом стол. Создался похожий на треугольник тоннель, ведущий в стороны. В продвижении слева воздух казался чуть свежее, чем прежде, и голоса слышались громче. Меня уже захлёстывала радость, - это значило, что мы в двух шагах от свободы. Мы выжили, и сейчас выберемся!
Тристан впереди меня ударил по металлу и оттолкнул лист, засыпанный побитой кирпичной кладкой. К нам ворвался воздух и туча пыли. Он вылез первым, помог мне.
- Мы здесь!
Высота была этажа на три, и мы стояли на краю самой верхушки руин. И прекрасное звёздное небо было над головой.
Нил карабкался к нам, и ещё ниже был виден следующий за ним Вельтон.
Все были живы. Пуля и Зарина, в слезах, щупали нас, когда мы спустились. У подножия бывшего Здания мы все шестеро приходили в себя, и только Геле, стоящая немного в сторонке, повторяла:
- Здание никому не могло причинить вреда, уж я‑то знаю.
В её сухих руках покоился старый цветочный горшок. Я не стала говорить, что если бы не стол Вельтона, нас бы это Здание сплющило в лепёшку. Нил рассказывал, что всё началось сразу же, как они с Геле вынесли за порог этот засохший сорняк, и "чёртова старуха", как он резко выразился, не пустила его обратно. Она не держала его, но Нил объяснял, что не мог даже подступиться к входной двери, - его отшвыривало на несколько метров. И остальные, когда появились, тоже не могли - Вельтон рвался за Трисом и мной, чтобы помочь и нам выбраться.
- Оно не падало, оно складывалось! Первый этаж смялся, как бумажный, - быстро говорила Пуля, - потом второй! Мы убежали подальше… а оно сгибалось, как старик… стены складывались, будто в карточном домике.
- Мы думали, что вы погибли! - Зарина растирала мокрые щёки. - Боже мой, что же вы пережили!
- Здание не убило бы ни одного человека, - повторила Гелена, - даже если бы все мы там остались.
- Ну да…
- Я знаю!
Мы с Трисом были грязные и пораненные. У меня саднили ноги, он держался за плечо. Но всё было не так уж и плохо, врачей не требовалось, переломов не было. Несколько ушибов и нервное потрясение это ничто по сравнению с тем, чем всё могло кончиться.
Я всё же поверила словам Геле, и посмотрела в сторону погибшего Здания с теплотой и прощанием в мыслях. Больше нам сюда не вернуться никогда.
- Давайте по домам…
- Да, соберёмся завтра вместе где‑нибудь?
Мы договорились, что созвонимся. От провожатых мы с Трисом отказались, сказали, что всё нормально, и мы в состоянии добраться сами. Гелена отправилась с Нилом к его Дине, чтобы вызвать от неё такси до дома. Зарина и Пуля решили побыть вместе день, дома у каждой из них никого не было, а оставаться в одиночестве после такого не хотелось.
Глава 52.Вместе
Мы разошлись с пустынного Вишнёвого переулка каждый в свою сторону. Весь путь домой мы прошли пешком. Машин не было, поймать попутку не представлялось возможности, и мы добрались уже к половине пятого до квартиры, - молча и без сил.
Когда я вошла в прихожую, всё оказалось таким знакомым и привычным, что было даже странно вспоминать и верить в то, что ещё час назад пережила такой ужас. И только отражение в зеркале показывало мне пыльную серую фигуру с блуждающим взглядом. Тристан выглядел не лучше. Он сел у телефонной будки и закрыл глаза:
- Иди первая… а я с места не сдвинусь, пока не отдохну полчаса.
Я стянула сандалии, взяла полотенце, свою домашнюю одежду и отправилась в ванную. Подранное платье выкинула сразу, как и всё остальное. Смыла всю свою грязь и присохшую кровь, обработала ссадины перекисью. Горячая вода вернула мне полное ощущение жизни и я, не смотря на то, что чувствовала сильную усталость, вышла, как заново рождённая. Ушло даже нервное напряжение.
Пока Трис приводил себя в порядок, я выпила на кухне около литра кипячёной воды залпом, и подогрела всё молоко, что у нас было.
Тристан тоже вышел из ванны более живой, чем когда зашёл туда, и, пройдя босиком на кухню, сразу открыл морозилку.
- У нас лёд есть?
На его спине местами виднелись красные синяки, и больше всего заплывало правое плечо.
- Садись, я сейчас достану.
Высыпав кубики в целлофановый пакет, я завернула его в тонкое кухонное полотенце и отдала ему. Он приложил компресс к плечу и блаженно охнул.
- Пить хочешь?
- Я из под крана уже напился. Ты как сама?
- Всё в норме, - я улыбнулась. - Ты мне жизнь спас…
- Здание не причинило бы никому вреда, - повторил он слова Гелены и тоже заулыбался.
- Я в это верю только на половину. Развернись, я тебе на спину тоже приложу что‑нибудь холодное.
Он послушался. Больше часа мы сидели на кухне. Есть не хотелось, только перед тем, как лечь спать, я напилась ещё вволю горячего молока, а Трис сделал только пару глотков. Лёд растаял. За окном стало солнечно и разгоралось тёплое летнее утро.
Но в комнате, разложив кресло, я не могла заснуть так быстро, как хотелось. Оказалось, что как только закрывались глаза, меня сдавливало по бокам, и я распахивала их в испуге от возникшего ощущения темноты и возвращающегося воспоминания тесного трясущегося пространства под столом. Я нервно вздрагивала, и ложилась ничком, глядя в высокий потолок, на балки, и боялась - что он вдруг опустится на меня.
Не выдержав этого, я встала и постучалась к Трису.
- Можно к тебе? - открыв дверь, я увидела, что он не спал, лежал на диване, не расстилая постели, а только кинув подушку под голову. - Я не могу там одна.
- Зачем ты спрашиваешь?
Устроившись между ним и диванной спинкой, я без всякой неловкости обняла его, положив голову на здоровое плечо, и тут же спокойно и быстро заснула.
Разбудил нас телефонный звонок. Я лениво подняла голову, а Трис пробурчал: "Пускай звонит", и я с ним согласилась, вернув голову на прежнее место. Проспали мы долго, часы на столике показывали начало четвёртого, - приблизительно то время, когда только следовало ложиться. Звонки были долгими, но потом, когда они смолкли, никто не перезванивал.
Сон прошёл, а вставать не хотелось. Тристан чуть потянулся и пошевелил затёкшим плечом, и я сдвинулась повыше под самый его подбородок. Если бы я могла не вытянуться на диване, а свернуться калачиком, я бы так и сделала, и ещё теснее прижалась бы к нему куда‑нибудь под бок в поисках тепла и защиты. Именно так я себя и чувствовала в эти минуты - хрупкой, но защищённой от всего на свете, даже если бы мир вокруг рушился, как ночью. Он вытащил меня из каморки, закрыл собой от камней, он не растерялся, зная, что делать, и смог уберечь меня, спрятав в укрытие. Глупо было кричать, чтобы он спускался вниз, бросив меня и спасая свою жизнь, - Тристан меня не оставит никогда. Как и я его. Я бы тоже без него не ушла, хоть бы Здание рухнуло и погребло нас обоих.
- Цветы жалко… столько цветов.
- Я тебе ещё подарю, - сонно ответил Трис, - хоть завтра.
- Завтра не надо. Трис?
- М?
- Расскажи мне про здание, которое чертишь. Это и есть твой личный проект, о котором ты мне говорил однажды?
- Да.
- Какое оно?
- Похожее на то, что уже было… столько же этажей, один подъезд, только для агентства я бы выделил чердак с окнами. Мне бы хотелось, чтобы оно выглядело старинным, в стиль позапрошлого века. Только что об этом говорить…
- Ты уже вычертил фасад?
- Я всё закончил, проект готов. Хочешь посмотреть?
- Да, но только не сейчас, - он дёрнулся, собираясь встать с дивана, а я дёрнулась, задержав его, - я очень хочу посмотреть, но потом. Так хорошо. Давай ещё полежим.
Если бы я захотела, то могла бы поцеловать Триса в шею, стоило мне только чуть повернуть голову. Он был так близко, что не нужно было преодолевать никаких расстояний. Он был ближе некуда. Но это была не та минута, когда хотелось поцелуя и ласки, хоть и с другой стороны ничто не мешало мне наслаждаться ощущением прикосновения к его телу. Это была та минута, когда мне не хотелось терять чувство защищённости им. Моё сердце билось тремя словами: "Ты меня уберёг". Этим я была переполнена.
Тристан остался на месте, и через какое‑то время взял меня за руку, которая в мирно покоилась у него на груди. Вернее, не взял, а коснулся пальцами. Я не видела его лица, и не могла понять - отрешённое это касание или, наоборот, сосредоточенное? Он задумался о чём‑то, непроизвольно тронув за руку? Или нарочно водил пальцами по тыльной стороне ладони, включая в своё исследование и тонкое запястье. И всё было таким, каким было - те же старые царапинки, та же сухая кожа, те же коротко обстриженные ногти, не знавшие маникюра. В моей руке не было ничего красивого, за исключением, может быть, тонкости. Но в остальном даже я видела, что это сухая, угловатая кисть, шершавая и жёсткая, привыкшая к тому, что за ней совершенно не ухаживали, но часто окунали в глину, тёрли мелом и красящими пигментами, подставляли ненарочно под нож, занозы, украшали маленькими мозолями и не страшились испачкать в едком клее.
Конечно, мои руки были чистыми, но налёт их работы оставался с ними той самой явной не холёностью и жёсткостью. Тристан говорил мне, что никогда всерьёз не упрекал меня за это. И я даже помнила, как он целовал мои пальцы, перепачканные глиной… а я? Так странно всё сошлось, что теперь моя ладонь лежала на обнажённой груди Триса, в то время как когда‑то я, ничуть не шутя, просила всякий раз одевать рубашку, если он ходил полуголый. И сейчас же, тоже ничуть не шутя, я бы провела по ней пальцами, с нежностью и любовью, даже коснулась губами, - мне этого хотелось. Но так было бы через край, потому что подобная ласка слишком чувственна, - а я сейчас парила в невесомости от счастья более душевного, чем физического.
"Ты меня уберёг" - всё тем же билось сердце, и я даже закрыла глаза.
- Я не хочу, чтобы ты становился кем‑то другим… это несправедливо. - Я подумала о новом Здании и возрождённом агентстве. - Мне нравятся твои мечты.
- Ты всех не знаешь…