– Агабеки скоро лопнут от жадности. Сто султанов за то, чтобы пройти по дороге, которую даже не они строили! Да обрушит Некрабай небо на их пустые головы!
– Еще одна чарка моханы, и я тебе не сестра! Пьяница!
– О чем только наместник думает? Гнать надо из города этих керхов, нам и нарзидов хватает!
– Лучезарный свет моей жизни, мое сердце разрывается от твоей жестокости…
– Лучшие самоцветы из Иштувэга! Самые низкие цены! Только у нас!
– Я от свинины толстею, мясо такое жирное, что его только драганы есть могут. Да они и сами, как свиньи…
– Тупица! Еще мама говорила, что тебя надо было в песок зарыть при рождении. Где мы теперь возьмем деньги на верблюдов?
– Если буран не прекратится, караван выйдет из Муссавората только завтра. А на складе осталось всего три мешка соли…
– Держи вора!
Слова давно превратились в однородную смесь, когда из тягучего сиропа кучеярской речи вдруг выделился драганский говор. Абир резко дернул Арлинга вниз, заставив его присесть, а один из пиратов пригнул ему голову.
– Патруль регулярной армии, – прошептал дядя. – Лучше бы караваны от керхов охраняли, а не по городу шлялись. Наместникова затея – как всегда пустая и бестолковая. Если курьер твоего отца прибыл раньше нас, то тебя уже ищут. Нуф, возьми Ара за руку. "Цветок Пустыни" уже близко, пойдем быстрее.
Куда быстрее, хотел возмутиться Регарди, но потная ладонь мальчишки уже вцепилась ему в пальцы – и они понеслись снова.
С каждой минутой путешествие в Самрию нравилось ему все меньше. Духота раздражала, непонятная гонка утомляла, а прятки от стражи заставляли сомневаться в том, что дядя был с ним до конца откровенен. Даже если отец и не поверил в его смерть, то Арлинга сначала искали бы в Согдарии и только потом – на окраинах Империи. А Сикелия, судя по первым впечатлениям, была той еще дырой мира.
"Цветок Пустыни" оказался дешевой гостиницей, напоминающей жаровую печь. Скрипучий пол, местами устланный пыльными коврами, гортанная речь кучеяров, отдававшая привкусом меда и специй, дикая смесь запахов, из которых выделялась вонь пригорелого мяса и мочи, и нестерпимая духота, которая внутри стен лишь усилилась, убедили Арлинга в том, что сходить с борта "Черной Розы" было ошибкой.
В гостинице дядю и пиратов хорошо знали. К своим сорока Абир, наверное, был знаком со всем миром. Хозяин – судя по голосу, пожилой мужчина, – радостно приветствовал их и пожал руку каждому, обдав ужасным зловонием чеснока и грязного тела. Арлингу захотелось немедленно помыть пальцы, но, как он уже понял, вода в Сикелии была роскошью.
Знакомство Абира с хозяином не повлияло на комфортность отведенной им комнаты. Помещение было таким маленьким, что Регарди пересек его в пять шагов и уткнулся в шершавую стенку. Под пальцами осыпалась штукатурка, и прошмыгнуло что-то юркое, покрытое теплым хитином. Брезгливо отдернув руку, Арлинг выпрямился и стукнулся головой о потолок. Он слышал, что все кучеяры были низкорослыми, но, похоже, строители просто пожалели камня.
Из мебели в комнате находились лишь соломенные тюфяки, которые, наверное, служили кроватями, да медный таз с кувшином в углу. Внутренние стенки посудины были осклизлыми на ощупь, а на дне плескалась затхлая вода – путешественникам любезно предлагали ополоснуться после дороги. Регарди не смог подавить брезгливость и уступил место дяде, который вылил себе на голову едва ли не всю воду, нисколько не позаботившись о том, чтобы оставить ее другим. Впрочем, судя по звукам, Нуф и два других пирата, Гастро и Марус, не побрезговали тем, что осталось от Абира в тазу.
Понимая, что не заставит себя сесть на кровать-тюфяк, от которой пахло телами сотен спавших на ней людей, Арлинг нашел место у дыры в стене, которая должна была изображать окно. Стекол не было, и с улицы беспрепятственно залетали звуки и запахи портового города, обильно сдобренные песком и пылью. Впрочем, в комнату изредка заглядывал ветер, который приносил с собой тучи сора, но Регарди был рад и такому подобию прохлады.
Арлинг надеялся, что они пробудут в этом захолустье недолго, но дядя был безжалостен.
– Ну и пекло, – проворчал он, роясь в дорожных мешках. – Чую, что из-за этой чертовой ярмарки застрянем надолго. И чего Гебрус так боится? Охраны столько, будто сам император вздумал посетить это сборище уродов. Вот же зараза! Даже шибанское отродье здесь. Портовые крысы, чтоб им на этой жаре спечься. Гастро и Марус, пойдете со мной, а ты, Нуф, побудешь с Аром. Должен же быть хоть один караванщик с башкой на плечах, а не в заднице. Будем к вечеру. Не шумите тут и не высовывайтесь. Нуф, за моего племянника головой отвечаешь.
Лучше бы дядя этого не говорил, потому что малец отозвался тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Не волнуйтесь, капитан! Я о нем позабочусь.
Подозрения Регарди были не напрасны.
Как только Абир вышел, Нуф опасно приблизился, а в следующий миг Арлинг почувствовал его руки на своих ногах – его пытались связать. Похоже, о том, чтобы подружиться с юнгой придется забыть. Терпеть такое отношение Регарди не собирался и с ревом навалился на мальчишку, вцепившись в него мертвой хваткой. Однако Нуф не растерялся и ловко перевернул его на спину – судя по всему, он побывал не в одной потасовке. Не желая уступать, Арлинг замолотил руками, и они покатились по полу, задевая тюфяки и шершавые стены, которые обсыпали их известкой и насекомыми. Так они докатились до таза, который с дребезгом загремел по полу, заставив обоих испуганно замереть. На грохот должны были сбежаться все соседи вместе с хозяином, но ничего не случилось. Или такие звуки были привычным делом в гостинице, или всех сморила жара, и никому не было до них дела.
– Ты что творишь? – прохрипел Арлинг, не разжимая пальцев на волосах Нуфа. Впрочем, положение у него было все равно проигрышное, потому что Нуф держал его за горло.
– Хочу тебя привязать, чтобы ты не сбежал, – прошипел в ответ юнга, разжимая хватку. Видимо, вспомнил про свою голову, которую Абир обещал повредить, если с Арлингом что-нибудь случится.
– Тронешь меня еще раз, и останешься юнгой на всю жизнь, – угрожающе прошептал Регарди. – Двадцать плетей тебе мало? Еще получишь! Я в своем уме и высовываться на улицу не собираюсь. Куда я, слепой, денусь?
Какое-то время Нуф держал его, но потом все же отпустил. Шумно поднявшись, он загромыхал засовом двери.
– Кто знает, что творится в твоей лордовской башке, – пробурчал мальчишка, пристраивая медный таз у закрытой двери. Догадаться было нетрудно – если бы Арлинг захотел выйти, неслышно отодвинуть железку у него бы не получилось.
– Не знаю, как ты, я а буду спать, – уже почти беззлобно сказал Нуф, заваливаясь на тюфяк и поднимая в воздух тучу смрада от соломенной кровати. – Если проснусь от того, что ты пытаешься выйти, отлуплю. И Абир не поможет. Обо мне можешь не беспокоиться. У меня шкура на спине дубленая, а вот твоя мягкая и холеная кожица будет зудеть и чесаться еще долго, это я тебе обещаю.
Когда со стороны Нуфа раздался здоровый храп молодого организма, Арлинг даже позавидовал. Ему уже давно не удавалось заснуть с такой легкостью.
Примостившись у окна, Регарди постарался успокоиться. В груди бушевала злость, а в сердце страх. Что он здесь делал? Зачем? Ужасная, грязная, неприглядная земля дикарей. А он еще хотел привезти сюда Магду!
Наверное, Арлинг все-таки задремал. Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо, а в нос бил вонючий пар, поднимающийся от чего-то совсем испорченного.
– Поешь, – невнятно пробурчал голос Нуфа. – Хозяйка сегодня щедра, масла столько, что все фонари на галере можно заправить. Поспеши, пока Абир не пришел. После него обычно ничего не остается.
– Он еще не вернулся?
Чавкая, мальчишка промычал что-то невразумительное, но вопрос ответа не требовал. Судя по шуму на улице и прежнему пеклу, Арлинг проспал недолго. Время всегда тянулось бесконечно долго тогда, когда хотелось, чтобы оно пролетело, словно падающая звезда.
– Что это? – Регарди брезгливо коснулся пальцами горячего варева в круглой деревянной миске. Нуф поставил еду прямо на пол, расстелив какую-то тряпицу, которая служила скатертью. Ложки не было, зато он нащупал лепешку, которая пахла более-менее съедобно.
– Вареный горох с чесноком и маслом, – торжественно заявил Нуф, смакуя каждое слово. – Пир для живота. Очень полезная штука. Бери лепеху, зачерпывай ей кашу и кусай. Кучеяры едят руками, вилок у них нет.
Подумав, Арлинг решил с горохом не рисковать, но перед водой не устоял. И хотя она была слегка кислой на вкус, Регарди не заметил, как выпил весь ковш. Затолкав в рот кусок лепешки, он прислонился к шершавой стене, мечтая о том, чтобы день поскорее закончился, а новый начался сразу, по волшебству, причем как можно дальше от этого места.
– Давно ты на "Черной Розе"? – спросил он юнгу. За стеной надрывался ребенок, и его крики могли расколоть даже самую крепкую голову. Регарди был готов разговаривать о чем угодно, лишь бы его не слышать.
– Три года, но кажется, что всю жизнь, – с набитым ртом произнес Нуф. Даже не видя его, Регарди понял, что он улыбался.
– И как? Нравится?
– С Абиром хоть к дьяволу в пекло, – хохотнул мальчишка. – Если не будешь горох, давай его сюда.
– И даже в Белый Залив? – ехидно поинтересовался Арлинг, пододвигая миску. – Туда, откуда не возвращаются?
– Именно, – мечтательно протянул Нуф, и в его голосе послышались знакомые нотки. Такие же, как у Абира, когда тот рассказывал о царстве за Гургараном. Такие же, как у отца и у Дваро, когда они говорили о восточных землях. Еще один сумасшедший, готовый потратить свою жизнь на поиски мечты. С другой стороны, он сам занимался чем-то подобным. Разве можно вырастить новую руку на месте отрубленной?
– Сказки все, – пробурчал Арлинг. – В них верят дети, и те, кому нечем заняться. Они все жизнь чего-то ищут, никому не давая покоя.
– В точку! – воскликнул Нуф. – Их называют безумцами. Если бы не они, человечество одевалось бы в шкуры и охотилось каменными топорами. Не мои слова – Абира. Фомас, первый из Гедеонов, считал, что за Согдианским морем начинается конец света, а рассказы мореплавателей про богатые золотом песчаные земли – не более чем выдумки. Когда Седрик Первый, правивший тогда при регенте, снаряжал экспедицию на Восток, Совет Гранд-лордов не поддержал его, посчитав затею очередной причудой избалованного наследника. А сейчас Сикелия наша золотая жила. Представь, что еще сто лет назад согдарийские дамы не знали шелка и подводки для глаз. Все эти красивые платья, роскошные наряды, обворожительный макияж пришли с Востока. Я уж не говорю про сикелийские сталь, бумагу, перец…
– А ты хорошо разбираешься в истории, – заметил Арлинг.
– Я не всегда был юнгой, – уклончиво ответил Нуф.
– И все-таки про Сикелию знали давно, а за Гургаран еще никто не ходил, – не стал сдаваться Регарди. – Сколько было экспедиций, сколько туда отправлялось каргалов и все без толку. Одни фантазии. Волшебное царство только у людей в головах. Эту сказку кому-то выгодно поддерживать – вот и вся тайна. Может, Шибану, чтобы отвлекать от себя внимание могущественного соседа, а может, сикелийским наместникам – по той же причине. Люди всегда хотят найти рай, сказочную страну, воплощение царства Амирона на земле и тому подобное.
– Про Амирона ты лучше забудь, – усмехнулся Нуф. – Здесь правят другие боги. Сикелия это земля Омара, Икеруна, Негивгая. Еще – серкетов.
– Кого-кого?
– Кто-то их Скользящими называет. Жрецы бога-самума. Страшные люди, не от этого мира точно. Абир рассказывал, что раньше именно они правили городами Сикелии, хотя формально власть оставалась у купцов. А потом у них произошел раскол, который закончился войной. Это случилось, как раз перед приходом драганов. Выжившие серкеты удалились в пустыню и стали отшельниками, но некоторые остались в городах, сохранив знания, которыми их одарил Негивгай. Так вот, по слухам, тот иман из Балидета, к которому мы едем, на самом деле, один из Скользящих.
– И дядя думает, что Негивгай рассказал ему, как вернуть свет слепому? – ехидно спросил Арлинг.
– Серкеты хорошо хранят свои тайны, – вздохнул Нуф. – Мы к иману уже не первый раз ходим, да все без толку. Может, в этот раз сработает.
– Правда? А я думал, вы в Балидет из-за меня плыли.
– Нет, то есть да… – Нуф сбился и, спохватившись, сердито загремел ложкой. – Конечно, из-за тебя! Раньше Абир к нему просто заглядывал, ну там по-дружески, а сейчас – по делу.
У Арлинга на языке так и вертелся вопрос о том, что еще хотел узнать дядя у таинственного имана, но тут заскрипела дверь и послышался раскатистый голос Абира. Дядя смеялся и, похоже, был доволен.
– Нам сегодня чертовски везет, – заявил он с порога. – Во-первых, мы достали свежего пива, а во-вторых, нас возьмут в караван почти бесплатно. Один купец уезжает завтра в Балидет, и ему нужны люди с мечами. Морского ежа мне в печень, если вру, но с этой ярмаркой мы могли застрять в Самрии на неделю. Звезды тебе благоволят, парень. Верь мне, чудо случится!
Дядя от души хлопнул его по плечу и завалился на тюфяк.
– Выезжаем на рассвете, ребятки. Глотать дорожную пыль придется долго, так что наслаждайтесь цивилизацией. Кровати не скоро увидим.
Гастро и Марус ту же последовали примеру капитана – по комнате поднялись волны зловония, исходившие от "кроватей". И хотя Арлинг на грязные матрасы ложиться не собирался, места для него не осталось. Может, дядя решил, что он должен присоединиться к кому-нибудь из них? Впрочем, ответ был прост. В новом мире не было сына Канцлера. Остался лишь слепой, который по милости своего родственника получил надежду на спасение. И эту милость следовало принимать смиренно.
Очень скоро Регарди познакомился с еще одной особенностью сикелийской погоды. По мере того, как пива становилось все меньше, а разговоры пиратов громче и откровеннее, стена, у которой сидел Арлинг, начала остывать. Неожиданной прохладе он радовался недолго – достигнув приятной температуры, поверхность камня вдруг стала леденеть. Регарди терпел до тех пор, пока не застучал зубами от холода. Решив, что оставшееся здоровье нужно беречь, он отбросил брезгливость, и, нащупав тюфяк Нуфа, заполз к нему на кровать. Юнга поворчал, но подвинулся, хотя и натянул на себя большую часть одеяла.
Впрочем, заснуть удалось не скоро. Не спали и пираты. То ли пиво было слишком трезвым, то ли события минувшего дня не давали им покоя. Они ругали местных оружейников, которые, встретив Абира в городе, потребовали денег за заказ двухлетней давности, наместника, закрывшего публичные дома, портовую администрацию, которая в очередной раз повысила сборы, и какую-то Атрею, которая должна была за что-то ответить. Как всегда, говорил Абир. Пираты лишь изредка вставляли пару слов, выражая одобрение или поддерживая капитанское негодование громкими возгласами. В пьяной речи дяди мелькали и вовсе незнакомые слова – икеруны, мохана, теббады, нарзиды, етобары… Все они представлялись Арлингу названиями чудовищ, которые населяли Сикелию до самого Гургарана.
На рассказе о прекрасной самрийке, которая, напоив Абира дарроманским вином, украла у него черный сапфир величиной с голубиное яйцо, Арлинг заснул. Ему снились кучеяры, которые ходили днем в масках людей, а по ночам превращались в отвратительных тварей, пожирающих чужестранцев. Они воняли чесноком и заставляли его глотать песок, смешанный с перцем. Кошмар длился недолго. В голову ворвался грохот, топот мечущихся по комнате людей, лязг клинков, а затем глухой звук падающего на пол тела. На лицо брызнуло чем-то теплым. Слизнув капли с губ, он почувствовал кровь. Решив, что ему это снится, он собирался спать дальше, но тут его рывком подняли на ноги.
– Сматываемся быстро и без шума, – послышался приглушенный голос Абира. – Хозяин, паскуда, у меня еще пописает кровью. Уходим через окно, внизу засада. Гастро, возьмешь Ара.
Арлинг открыл рот для первого из сотни вопросов, но мир куда-то перевернулся. Он сам не понял, как очутился на плече у здоровяка Гастро. Подняв Регарди, пират даже не сбился с дыхания. От возмущения Арлинг собирался врезать ему по спине, но руку перехватил Абир, обдав его пивным духом и едва слышно прошептав:
– Я буду благодарен, если ты будешь висеть смирно и позволишь Гастро спасти твою задницу. Те ребята, которые ждут нас внизу, думают, что все драганы на одно лицо и собираются честно отработать свои денежки. Как ты думаешь, кого зарубят первым? Нуф, полезай в окно. Придется прыгать.
Абир прав, пытался убедить себя Арлинг, болтаясь на плече у Гастро, который, казалось, даже не замечал своего груза. Пират бежал, прыгал, снова бежал, ни разу не останавливаясь и не сбавляя темпа. Голос дяди раздавался то сзади, то спереди, пока не утонул в уличном шуме. Ночная Самрия была не тише дневной столицы, а местами даже громче. Мимо проносились какие-то люди, которые кричали на разные голоса, часто ничем на человеческие не похожие. Повсюду слышался топот ног, будто они бежали посреди взбесившейся толпы, а запахи сменялись так быстро, что он не мог уловить ни одну знакомую ноту. Все смешалось. Бросив бесполезные попытки отличить реальность от вымысла, Арлинг изо всех сил вцепился в пояс пирата, стараясь не свалиться и всерьез опасаясь, что у него оторвется голова.
Вскоре одна тряска сменилась другой, а плечо Гастро – крупом лошади. В ушах засвистел ветер, желудок подскочил к горлу, а он почувствовал себя тюфяком, набитым гнилой соломой. Над ухом раздался свист, похожий на взмах клинка, который тут же превратился в звон, заполнивший все пространство. Где-то наверху разгоралась драка, но Арлинг был от нее далек. Его мир сузился до стука лошадиных копыт, которые взрывали землю, словно падающие с неба камни, бросая ему в лицо острый песок и пригоршни пыли.
Драка утихла так же внезапно, как и началась, а скачка все продолжалась, а песок все сыпался. В какой-то момент Арлингу показалось, что его сейчас разорвет пополам. Голова с туловищем отвалится в одну сторону, а другая часть, с ногами, – в другую. Голос Абира он услышал раньше, чем понял, что лошадь уже больше никуда не скачет.
– Мой нижайший поклон славному хозяину, да не иссякнет лучезарный свет его во веки веков, – цветисто произнес Абир, заставив Арлинга усомниться в том, что дядю не ранили в голову. – Рибар Асдахан и его спутники прибыли, чтобы верно служить великому и храброму покорителю песков до самого Балидета. Ваш жалкий раб приносит свои извинения за столь ранний приход. Только желание как можно раньше выразить свое глубокое почтение может стать оправданием его поспешности.
Арлинг был готов услышать в ответ, что угодно, но к его удивлению, оказалось, что дядя подобрал правильные слова.
– Добро пожаловать в караван Рафики Аджухама, – приветствовали их. – Располагайтесь. Да сохранит Омар вас в пути.