- В королевском дворце в Белдоре тоже есть сады на крышах, почти как здесь, - промолвил он, словно бы про себя, не обращаясь лично ни к Келсону, ни к Моргану, которые также любовались зеленью, видневшейся над верхними балконами. - Однако цвет там совсем другой, молочно-голубой, чуть темнее, чем небо в ясный день. Я такого цвета в Гвиннеде не видел нигде и ни разу.
- И тебе явно этого не хватало, - с легкой улыбкой отозвался Келсон, исподволь наблюдая за Лайемом. - Несмотря на все опасности, я полагаю, что ты рад вернуться домой.
Лайем опустил голову, вмиг вновь превратившись в смущенного мальчишку.
- Но теперь все будет не так, как прежде, - пробормотал он. - Все…
- Так уж устроен мир, - спокойно возразил Морган. - Ничто не остается неизменным. Но это не так уж плохо. Став королем, ты можешь многого достичь.
- Возможно, - отозвался Лайем не слишком уверенно. - Но это случится еще не скоро. Лишь когда я обрету всю полноту власти Фурстанов.
И он погрузился в задумчивость, всем своим видом демонстрируя явное нежелание продолжать разговор на эту тему, а затем опять устремил взор вперед. Справа внимание притягивали шесть черных боевых галер, пришвартованных бок о бок, и над каждой из них трепетало ярко-рыжее знамя с белым кругом и силуэтом черного оленя, символом Торента. На палубах кораблей команда выстроилась в почетном карауле вдоль весел, также поднятых в знак приветствия, словно черные колючие лапы насекомых.
Внезапно над бухтой прокатился пронзительный трубный глас, и Лайем, тут же выпрямившись, отошел от Келсона с Морганом, и встал один на носу галеры, прикрывая глаза рукой от слепящего солнца и не сводя взора с черных кораблей, которые явно прибыли сюда, дабы сопроводить его на родину. На одном из судов вспыхнул слепящий огонек, не оставшийся незамеченным для Келсона: это кто-то пытался разглядеть их с помощью подзорной трубы. Человек этот тут же сложил свой инструмент и, вскинув руку, подал остальным знак, как раз в тот момент, когда "Рафалия" поравнялась с черными кораблями.
Слитным движением экипажи всех шести судов преклонили колена и вскинули руки над головой ладонями наружу в приветственном салюте, подобно священникам, дарующим благословение, и глубокими ритмичными голосами возгласили:
- Фур-стан-Лай-ос! Фур-стан-Лай-ос!
Лайем, едва лишь смысл происходящего дошел до него, застыл и напрягся, силясь сдержать охватившие его эмоции. Медленным движением он поднял руку, которой прикрывал глаза от солнца, привлекая к себе внимание, а затем также развернул ладони кверху, повторяя жест моряков, и заметив это, те разразились бурей приветственных воплей и возгласов. Некоторые принялись потрясать изогнутыми кинжалами, размахивать шапками и платками в знак своего торжества.
Радостные крики продолжали доноситься до них все то время, пока "Рафалия" проплывала мимо торентских кораблей. Лайем продолжал приветствовать их, и даже перешел на корму, чтобы они могли видеть его подольше. Приветствия стихли, лишь когда "Рафалия", наконец, развернулась по ветру и опустила паруса на некотором расстоянии от причала, а на носу один из моряков бросил канат, чтобы лоцманская лодка могла ввести их в бухту.
С сияющими глазами раскрасневшийся отрок подошел к Келсону с Морганом. Он то и дело оглядывался на торентские суда и не мог сдержать радостной улыбки.
- Они меня узнали! - выдохнул он. - Они приветствовали меня как своего падишаха.
- О, да, - с улыбкой подтвердил Морган. - Ибо ты и есть их падишах.
- Знаю, но… До этого момента, должно быть, я не мог заставить себя в это поверить по-настоящему. Я ведь почти треть жизни провел вдали от своего королевства.
Келсон тоже улыбнулся, а затем, отвернувшись, чтобы прикинуть на глаз расстояние между кораблем и причалам, вознес небесам безмолвную молитву, чтобы Лайем и впрямь сделался подлинным владыкой своего народа и подданные приняли бы его всем сердцем.
В порту Орсала новоприбывших ожидал привычных хаос. За рядами стражи толпились празднично разодетые зеваки, надеявшиеся хоть одним глазком посмотреть на высокопоставленных гостей. Дети с деревянными флейтами наигрывали какую-то радостную мелодию.
У трапа гостей с "Рафалии" уже поджидал кастелян Орсальского замка, Вассил Димитриадес; с ним хорошо были знакомы Морган и Келсон, которым уже доводилось бывать здесь, на острове, - этот улыбчивый мужчина в сине-зеленых одеждах с золотой цепью на шее отличался поразительной худобой и едва не переламывался пополам, кланяясь гвиннедскому королю и его герцогу, а затем и Расулу с Матиасом, которые вскоре присоединились к ним. Затем Вассил указал гостям на небольшие повозки под яркими покрывалами, похожие, скорее, на колесницы. Они были установлены на двух колесах каждая, и влачить их должны были люди в ливреях орсальского двора. Лайему никогда не доводилось видеть ничего подобного, и он с неуверенным, почти испуганным видом проследовал за Келсоном к своему средству передвижения. Капитан гвардейцев уже поджидал их, готовый по первому знаку кастеляна сопроводить высоких гостей к замку, располагавшемуся высоко на холме. Келсон без всяких колебаний забрался в свою повозку, в то время как один из носильщиков подал руку Лайему, чтобы помочь ему усесться.
- На лошадях в замок почти не ездят, - пояснил Келсон, в то время как Морган с Бренданом забирались в третью повозку. Четвертая принадлежала Расулу с Матиасом, и все остальные также заняли отведенные им места. - Если помнишь, это летняя резиденция Орсала. Этикет там вполне вольный, и почти не случается такого, чтобы возникла срочная нужда добраться в замок из порта.
- На самом деле при Орсальском дворе, как ты скоро увидишь, вообще никто никуда не торопится, - добавил он с усмешкой. - И как бы то ни было, едва ли тебе пришлось бы по душе забираться пешком на такую высоту.
Взглянув на круто убегающую вверх дорогу" Лайем был вынужден согласиться, что без помощи носильщиков и колесниц туда и впрямь никак не попадешь. Кроме того, он по достоинству оценил тот факт, что, оказавшись в одной повозке с Келсоном, имеет тем самым возможность на время снять все вопросы относительно своего статуса: является ли он отныне королем или по-прежнему королевским оруженосцем. Сперва он сидел очень неуверенно, вцепившись в борта повозки, но по мере того, как многоцветная процессия взбиралась все выше по узкой дороге, понемногу расслабился, с удовольствием прислушиваясь к Келсону, который с удовольствием комментировал все, что они видели вокруг, и предавался воспоминаниям о забавах Орсальского двора прошлых дней.
Чего они совершенно не ожидали, так это предательства. Нападение произошло, когда они уже почти достигли ворот замка, на предпоследнем крутом повороте дороги, с которого открывался поразительный вид вниз на скалы и на сапфировую морскую гладь. Практически без предупреждения мужчина, который тащил повозку, внезапно остановился и резко вскинул поручни, переворачивая колесницу, чтобы выбросить Лайема с Келсоном через низкий бортик, в то время как второй носильщик, шедший сзади, попытался ударить седоков длинным кинжалом.
Лайем торопливо выпутался из шелковых занавесок со стороны обрыва и спасся лишь чудом, ухватившись за край ткани, а другой рукой за каменный выступ, в то время как Келсон отчаянно пытался вырваться на свободу и избежать кинжала убийцы.
Тем временем первый, носильщик продолжал разворачивать поручни в сторону обрыва, одновременно пытаясь перевернуть легкую повозку, подпирая ее плечом. Келсон, который по-прежнему не мог выпутаться из покрывал, ощутил жгучую боль в области ребер, но по крайней мере, это позволило ему установить, где находится нападавший. Отчаянно изогнувшись, он все же вырвался из плена, сумев ухватить носильщика за запястье как раз в тот момент, когда он вновь замахнулся ножом.
Нападавший оказался гораздо тяжелее Келсона и навис над королем, пытаясь либо нанести удар кинжалом, либо столкнуть его в пропасть. В то же самое время Келсон ощущал невыносимое давление на свои щиты: чья-то враждебная ментальная сила пыталась проникнуть сквозь линию его обороны в те же самые мгновения, когда смертоносная сталь целила в сердце.
И тут во мгновение ока за спиной у убийцы возникла фигура в накидке цветов Халдейнов, - это юный Брендан Корис набросился на него, вцепившись в плечи, обвив сильными ногами за пояс, пытаясь придушить нападавшего сзади или выдавить ему глаза. Одновременно Морган бросился на помощь Лайему и успел ухватить того за рубаху и удержать от падения, в то время как повозка, наконец, перевернулась и с треском и грохотом рухнула вниз со скалы, разбившись на камнях далеко внизу.
Каким-то чудом первый из нападавших ухитрился не упасть за ней следом, хотя и задержался на самом краю обрыва. Отчаянный взор он устремил к своему товарищу, словно моля о помощи, но, увы, ничего не дождался. Морган, как только убедился, что Лайем в безопасности, бросился на подмогу Келсону с Бренданом, которые по-прежнему сражались со вторым убийцей, а по дороге к ним уже бежали Расул с Матиасом. Глаза их метали молнии, а лица были искажены гневом и жаждой мести. У них за спиной виднелись и все остальные, опомнившиеся с некоторым запозданием.
С ужасающим криком первый из нападавших бросился вниз с обрыва, и его отчаянный вопль завершился глухим ударом тела о камни. В тот же момент, резко дернувшись, так, что едва не сбросил с обрыва Брендана, второй убийца вывернул запястье и, используя силу Келсона, как и свою собственную, устремил смертоносное лезвие прямо на себя, пронзив свое горло.
Внезапно все кончилось. Нападавший рухнул со стоном, и на лице его застыло выражение странного удивления. Лишь теперь Брендан окончательно отцепился от него, высвобождаясь из складок одежды. Король с трудом сбросил с себя мертвое тело. Морган помог ему. Затем присоединились и Лайем с Бренданом. К тому моменту к ним наконец подбежали Расул с Матиасом, но Келсон, бросив в их сторону угрожающий взгляд, глубоко вздохнул и, опустившись на колени, прижал руки к вискам мертвеца, стремясь проникнуть разумом сквозь исчезающие на глазах щиты.
Он позволил Моргану присоединиться, но они обнаружили лишь остатки мощного заклятия на самоубийство и полностью стертые воспоминания, - операция, которой этот человек подвергся намеренно, дабы он не мог даже невольно предать своих хозяев, если его захватят в плен. Разумеется, о самих этих хозяевах нельзя было сказать ничего. Скорее всего, как предполагал Келсон, то же самое они обнаружили бы и у второго убийцы, если бы удалось удержать его от прыжка в пропасть.
- Лайе, ты не ранен? - воскликнул Матиас с тревогой, в то время как Келсон постепенно выходил из транса.
- Нет, я невредим, но король…
Подняв голову, Келсон встретился взглядом с перепуганными Лайемом и Дугалом. Брендан тем временем старался удержать Расула с Матиасом, чтобы они не подходили ближе. Вид у обоих торентцев был хмурым. Расул, поджав тонкие губы, взглянул вниз с обрыва. Там, на далеких скалах, среди обломков повозки лежало разбитое тело убийцы, который предпочел смерть пленению. Грудь его пронзил один из поручней повозки.
- Лорд Вассил распорядится, чтобы тело достали оттуда, - заметил Дугал, указывая вниз. - И он уже послал гонца предупредить Орсала.
Кивнув в знак согласия, Келсон глубоко вздохнул. Морган помог ему подняться на ноги, и король с благодарностью кивнул юному Брендану, со стиснутыми от боли зубами, ибо лишь теперь полученный удар напомнил о себе с новой силой. По счастью, когда он ощупал ребра, то не обнаружил крови, так что, скорее всего, он отделался лишь обычным синяком, и лезвие не вошло в плоть. Однако, несомненно, погибнуть в этой засаде должны были они оба с Лайемом.
Теперь вставал вопрос о возможном пособничестве Расула или Матиаса, хотя сейчас у обоих из них вид был в равной степени возмущенный и испуганный. Келсон искоса взглянул на них, в то время как к Дугалу протолкался, наконец, Арилан, который до сих пор стоял позади торентцев с ничего не выражающим лицом.
- Очевидно, - отчетливо проронил Келсон, - что мы никогда не узнаем, кто должен был стать основной жертвой убийцы, я или ваш король… Либо, возможно, мы оба. - Он указал на Лайема, который до сих пор не мог унять нервную дрожь и цеплялся за Брендана с Морганом. - Но надеюсь, вы оба поймете, что я обязан спросить у вас, имели ли вы отношение к этому покушению, или, возможно, что-то знали о нем заранее.
- Я дипломат, а не убийца, - ровным тоном отозвался Расул. - Но скажите мне прямо, государь, ибо жизнь ваша может зависеть от этого: смог ли убийца ранить вас до крови?
Он указал на длинный кинжал, по-прежнему торчавший из горла мертвеца. Келсон покачал головой.
- Вы думаете, там яд?
- Более чем вероятно, - отозвался Расул. - Вы позволите?
Он вновь показал на кинжал. Келсон сдержанно кивнул и отступил на шаг, в то время как Расул склонился и, упираясь ногой в грудь мертвеца, с силой вырвал лезвие. Затем мавр осторожно принюхался к металлу, повернул его к свету и уронил в пыль рядом с трупом, с презрительным жестом отряхивая ладони о штаны. Лайем с широко раскрытыми глазами взирал на него.
- Кинжал был отравлен, Расул? - спросил он, наконец.
- Нет, мой господин, слава Аллаху. Но если бы эти люди преуспели в своем замысле, вы были бы уже мертвы.
- Вы так и не ответили на мой вопрос, - напомнил ему Келсон. - Вы что-то знали об этом?
С легкой улыбкой Расул протянул раскрытую ладонь, приглашая Келсона коснуться его руки.
- Прочтите истину в моих словах, государь, - произнес он негромко. - Клянусь вам бородой Пророка, что я не имел к этому никакого отношения, и ни о чем не знал заранее. Более того, если бы мне стало хоть что-то известно, я никогда бы не допустил подобного.
Именно такого ответа и ожидал от него Келсон. Касаясь ладони Расула и используя чары истины на такой глубине, какую мавр никогда прежде не дозволял ему, он так и не смог уличить его во лжи. Впрочем, он этого и не ожидал, поскольку за последние годы они с торентским посланцем научились относиться друг к другу со сдержанным доверием и уважением, так что между ними зарождалось даже нечто, похожее на дружбу. Нет, все случившееся было отнюдь не в духе Расула. Однако что касается Матиаса… Келсон отнюдь не был в этом столь же уверен.
Отпустив руку мавра, Келсон перевел взгляд на дядю Лайема, косясь на того с явным сомнением.
- Теперь вы, граф Матиас… Я буду прям и спрошу вас без околичностей. Можете ли вы заверить меня, что не имели никакого отношения к этому подлому нападению?
- В таких обстоятельствах ваш вопрос вполне оправдан, - с осторожностью отозвался Матиас, хотя и не предложил Келсону убедиться в этом с помощью физического контакта, как это сделал Расул. - Даю вам слово чести, что не участвовал в этом заговоре и ничего не знал о нем. Разумеется, я не одобрил бы никаких действий, которые поставили бы под угрозу жизнь моего племянника.
Сдержанно кивнув Матиасу, Келсон подумал, что тот наверняка сознает, что все они, он сам, Морган, Дугал и Арилан, а возможно, также и Брендан, сейчас с помощью чар истины пытаются установить его правдивость. Мельком взглянув на Моргана и на остальных, король убедился, что они согласны с ним: Матиас и Расул, судя по всему, были невиновны. Однако если даже один из дядей Лайема не имел отношения к покушению на его жизнь, Келсон не мог сбросить со счетов слухи, ходившие о старшем его брате Махаэле, ибо того уже давно обвиняли в гибели прежнего короля Торента, так что теперь, еще сильней, чем прежде, он чувствовал, что никому из Фурстанов нельзя доверять.
Взглянув вниз, Келсон обнаружил, что Дерри возглавил отряд стражников, которые взялись поднять со скал тело второго убийцы. Он подошел к кастеляну Орсала и попросил его, чтобы двое носильщиков, которые везли Моргана с Бренданом, занялись трупом, оставшимся на дороге.
- Государь! - воскликнул лорд Вассил. - Я не в силах объяснить, что здесь произошло. Я думал, что хорошо знаю этого человека, - он указал на мертвеца, которого стражники втаскивали на повозку. - А Гаэтан, тот, который бросился с обрыва, уже много лет беспорочно служил нам. Я уверен, что их обоих насильно заставили совершить это злодейство. Милорд Летальд ужаснется, когда услышит о том, сколь ужасным образом было нарушено его гостеприимство.
- Я ни в чем не виню ни вас, ни Летальда, - заверил его Келсон. - Однако если не возражаете, то думаю, что остаток пути я лучше пройду пешком.
Кастелян охотно согласился и, отправив свою повозку вперед, молча двинулся рядом с королем, возглавляя пешую процессию, к которой присоединились Морган, Лайем, Расул и Матиас. Следом за ними ехала повозка с телом убийцы, за которой шествовал молчаливый Арилан. Растревоженный Брендан уселся в следующую повозку вместе с Дугалом.
Поскольку о покушении было тут же сообщено хозяину замка, то внутри их ожидал совсем иной прием, нежели обычно при Орсальском дворе. Едва заслышав о нападении, совершенном на его высокопоставленных гостей, Хорт Орсальский отослал внутрь все свое многочисленное семейство и теперь ожидал прибытия Келсона, Лайема и их свиты вместе с отрядом стражников, взявших на караул. Это было совсем не в стиле Орсаля, да и сам он, встревоженный и оскорбленный до глубины души, выглядел не так, как обычно, - седые волосы растрепаны, одежда в беспорядке… Он стремительно сбежал навстречу процессии по широким ступеням в сопровождении двух широкоплечих тралийских пикеносцев.
- Милорды, даже не знаю, что сказать! - воскликнул он. - Тралия приносит глубочайшие извинения Гвиннеду и Торенту! - Он поклонился Келсону с Лайемом. - Не могу объяснить, что произошло, но уверяю вас, что мы предпримем все возможное, дабы установить виновников этого подлого заговора. Прошу вас, войдите внутрь и освежитесь немного. Милорд Аларик, рад видеть вас вновь…
С этими словами Летальд провел гостей в небольшую приемную, где им тут же подали прохладный эль и освежающий шербет, а так же свежие лепешки, сыр и фрукты. Он с жадностью выслушал рассказ Келсона о нападении, а затем расспросил обо всем еще и Лайема с Морганом, которые дополнили повествование гвиннедского короля, и расспросил даже Брендана, после того, как узнал, сколь отважно юный оруженосец устремился на защиту своего господина.
Наблюдая за Летальдом, Келсон понемногу расслабился, ибо теперь у него не осталось ни малейших подозрений в том, что его старый верный союзник не был замешан в происшедшем. Никогда прежде он не видел этого добродушного круглолицего человека таким взволнованным. Сейчас же он настороженно щурил свои серо-зеленые глаза и ерошил коротко подстриженные седые волосы, задавая гостям все новые вопросы, чтобы как следует уяснить себе происшедшее. В ухоженных пальцах, унизанных множеством колец, он задумчиво вертел кинжал неведомого убийцы-Дерини, и хотя под просторными сине-зелеными шелковыми одеждами скрывалось изнеженное тело, глубоко заблуждался бы тот, кто назвал бы Хорта Орсальского слабым.