– Те, кто пытался искоренить грех, – добавил Гром, – вначале строили исправительные лагеря, а потом в них же гибли. Это называется "гордыня", Сева.
Невидимка понурил голову.
– Вот и нам остается бороться со злом в меру сил, – закончил Тандыров. – Прекрасно понимая, что где-нибудь оно да останется.
– Значит, так все и кончится? – грустно спросила Арина. – Все разъедутся по домам, и постараются забыть эту историю как страшный сон? Злодеи легко отделаются, герои останутся с носом… Несправедливо как-то.
– Жизнь вообще-то несправедлива, – мудро заметил Гром. – Тем не мене доброе дело не проходит безнаказанным. Так что неизвестные спасители мира… – Он хитро покосился на нас, – без награды не останутся. Не знаю, правда, дорогого ли стоят медали и благодарности от госбезопасности, но их могу вам гарантировать.
– Зато останемся без работы, – буркнул я.
Серов удивленно глянул на меня. Остальные – тоже.
– По кое-чьей милости, – объяснил я горько, – даже если я смогу объяснить своему начальству, почему меня неделю на работе не было в разгар следствия по делу Парамонова, любые попытки отбрехаться именем святейшей инквизиции приведут к одному – что Свет наш Никитич посчитает меня засланцем из ГБ. Жизни мне в отделе не будет – проще самому уйти. Кстати, – только тут меня стукнуло, – ты ведь тоже без работы! Я бы сказал, что инкогнито киллера-невидимки зияет дырами…
Серов открыл рот, и снова закрыл.
– Похоже, вы оба считаете меня полным идиотом, – ворчливо заметил Гром. – Могу утешить: у вас есть работа, нравится это вам или нет. Или вы думали, что я оставлю таких лихих, ушлых ребят без присмотра? Дудки! В столице вам, конечно, оставаться заказано, однако…
Он пошарил в портфеле, вытащил папку с бумагами.
– Оба вы, – мясистый палец ткнул вначале в сторону Серова, потом – в мою, – отныне зачислены в контртеррористический отряд Югороссийского регионального управления СГБ. Базируется отряд в Астрахани, но работать придется и на Кавказе, и на Дону. Спокойной жизни не обещаю. Хотя город вам должен понравиться… Интересные люди живут, с чувством юмора… большая община вампиров… – добавил он, и все вокруг дернулись.
– Шутка, – успокоил Тандыров. – В астраханском стиле.
Я встретил новость с удивившим меня самого спокойствием. Жалко было лишь квартиры в Подмосковье, а так… зато тепло в Астрахани. Летом. И арбузы. И дикие калмык-кентавры в степи. Говорят, очень хорошо играют в шахматы. Может, и меня научат?
– Насчет "отныне" вы, пол… генерал, погорячились, – заметил Серов. – У нас осталось одно очень важное дело, которое я бы предпочел завершить до отъезда.
– И какое же? – сгоряча ляпнул Гром.
Мы все посмотрели на него, как на идиота. Даже Македонский.
Всеволод Серов, воскресенье, 27 июня
– Хороший сегодня день, – задумчиво сказал Валентин.
– Угу, – рассеяно кивнул я. – Как там у классика: "Подходящий день, чтобы умереть"?
– Типун тебе на язык!
– Прости, – виновато вздохнул я. – Нервы, сам понимаешь.
Погода была и в самом деле хороша. Лучше всех ее, пожалуй, охарактеризовала Тайша, по-военному четко отрапортовав, что "видимость в районе цели – миллион на миллион". Следующие пять секунд она искренне пыталась понять, что вызвало такой дикий приступ смеха у окружающих.
Я не запомнил, кто из наших многочисленных знакомых первым вспомнил про этот храм. Кажется, кто-то из подружек сестер… потом оказалось, что про него слышали еще трое-четверо… потом один из сослуживцев Зорина отправился, как он выразился "на регонсценировку" и вернулся, прямо-таки подпрыгивая на ковре от восторга. Золотое место, сказал он, самое то! И батюшка там замечательный, добавил он, не уточнив, правда, чем именно.
Золота здесь и впрямь было в избытке – им лучились колосящиеся от горизонта до горизонта хлебные поля и ослепительно сияли рвущиеся ввысь купола. Храм стоял на холме, а вокруг, сколько хватало глаз, не было ни то что иного человеческого жилья, но даже деревца. И тишина… которая нарушилась хриплыми звуками "Владимирского централа", раздавшимися из вшитого в белый персидский ковер эфирника.
– Убейте шарманку! – свистящим шепотом потребовал Шар.
Его команду бросились выполнять сразу трое, в результате чего на ковре образовалась небольшая куча-мала. Эфирник обиженно пискнул и замолк.
– Ну где же они? – Зорин в очередной – кажется, третий за последнюю минуту – раз нервно поправил фрак. – Время ведь…
– Должны вот-вот быть, – спокойно сказал я. – В конце концов, для невесты опоздать на собственную свадьбу – тоже традиция. И, кстати…
– Летят!
В указанном Аоэллином направлении лично я видел лишь несколько черных пятнышек, отличить которые от кружащихся над полями птиц был решительно неспособен. Но… нет зрения острее, чем у эльфа.
– Ну что? – повернулся я к Валентину. – Пора определятся.
– Несерьезно как-то, – жалобно сказал Зорин. – Может, все-таки попросим дам выбрать?
– Дамы уже свалили этот выбор на нас, – напомнил я. – Так что давайте, выбирайте.
– Нет уж, – решительно сказал Зорин, доставая кошелек. – Это вы выбирайте.
– Решка!
Серебряный диск крутанулся в воздухе, рассыпая вокруг острые лучики и исчез, прихлопнутый ладонью.
– Ну?
Зорин медленно поднял руку.
– Повезло, – констатировал он, глядя на ехидно изогнувшийся носик единицы. – Что ж, зато у вас будет возможность научиться на наших ошибках.
– Не волнуйтесь, мы непременно изыщем возможность наделать своих, – церемонно произнес я, после чего мы дружно рассмеялись.
– Главное – не перепутай, – прошептал Шар, становясь за моим плечом. – Твоя невеста – та, что держит в руках букет с фиалками.
– Ты бы лучше о себе подумал, – так же шепотом отозвался я. – Как-никак сорок минут на ногах… свидетель.
– Я тебе уже три раза объяснял. Левитирующее заклинание…
– Молчу-молчу-молчу.
Черный, с ярко-рыжими разводами спортивный коврик лихо заложил вираж вокруг купола, ухнул вниз, выровнявшись у самой земли, плавно подплыл к ступеньками и замер.
Зорин наградил довольно ухмыляющегося Макса злобным взглядом и шагнул вперед, протягивая руку. Я поступил проще – оббежал вокруг ковра и получил свою часть фамильного сокровища Валевич прямиком в объятья.
– Только не урони! – предупредил кто-то сзади.
Маринка откинула вуаль – личико у неё не слишком отличалось по цвету от платья и я решил, что непременно присоединюсь к Зорину, когда он будет читать Макс лекцию по основам пилотажа – притянула мою голову к своей и на следующие полминуты мы с моей суженой выпали из окружающего мира. Обратно нас вернуло деликатное покашливание Шара.
– Дорогие, кхе-кхе, молодые…
– Идем-идем, – пробормотал я, возвращая свою невесту в более подходящее для ходьбы положение. Взамен мне была оставлена ладонь – и счастливая улыбка.
Внутри храм оказался неожиданно просторным. Казалось, он наполнен воздухом и светом – дурацкое определение, но именно эти слова родились у меня, когда я поднял глаза, пытаясь разглядеть купол, вознесенный строителями на несколько десятков саженей.
Затем мой взгляд скользнул ниже, по увешанным образами стенам. Эти иконы не защищала магия – храм был до-раешных времен. Пусть так – зато среди взиравших с потемневших досок не было лихих парней с большой дороге, в одночасье оказавшихся борцами за святое дело.
Тихо скрипнули царские врата.
Однако! Признаться, в этом древнем храме я больше ожидал узреть благообразного старичка, сгорбившегося под тяжестью праздничного облачения – однако порывистые движения и перечеркнувший щеку шрам наводили на мысль что молодому – вряд ли больше тридцати – батюшке была больше привычна тяжесть кольчуги, а возложенным на алтарь крестом он отгонял нечистого отнюдь не только от молодоженов.
Когда же он начал читать молитву, я еще больше утвердился в этом мнении. Ничуть не похоже на привычное невнятное бормотание – чистый, сильный голос, как раз подходящий, дабы перекрывать грохот боя.
Так и хочется спросить: "В каком полку служили?"
Задумавшись, я пропустил и молитву, и молитвословия и очнулся лишь когда взявший золотое кольцо священник вторично объявил:
– Обручается раб Божий Валентин рабе Божией Арине.
Забавно – я только сейчас понял, почему обручальные кольца надеваются на правую руку. А ведь так просто – этой рукой люди приносят крестное знамение. Жених и невеста принимают эти кольца как священный залог и знак нерушимости супружеского союза. Оттого и эти многократные вопросы – при обручении, при венчании. Лишь после них начинается собственно таинство – освящение супружества Божественной благодатью.
– Благословенно Царство…
Красивая они пара – Валя с Аринкой, подумал я, глядя как бережно принимает Зорин чашу с вином. Повезло им… ну да нам с Мариной повезло не меньше.
В конце концов – спасителям мира полагается награда, не так ли?