Йоля уже видела поутру, как крепко этот дядька спит, но двигалась по комнате, конечно, очень осторожно. Осмотреться она успела за день, так что теперь долго искать не пришлось. Да ей и нужна-то была всего-навсего тонкая прочная веревка. На одном конце девушка соорудила скользящую петлю, другой прочно привязала к спинке кровати, лишнее отрезала и использовала, чтобы накинуть на ноги спящего. Потом дернула, затягивая узлы, и отскочила к изголовью. Когда бывший Шарпанов охранник зашевелился, она набросила ему, еще не проснувшемуся, на шею петлю, привязанную к спинке кровати. Вышло удачно - дядька попытался сесть, удавка стала затягиваться, и он снова рухнул на покрывало. Йоля подтянула веревку с петлей потуже, подхватила карабин и встала так, чтобы дядька мог ее видеть.
- Здорово, человек хороший, - вежливо поздоровалась она.
Снулый, не спуская с нее глаз, медленно просунул пальцы под удавку и слегка ослабил петлю.
- Стоп, грабли убери, - скомандовала Йоля.
- Если стрельнешь в меня, весь дом разбудишь. - Проснулся бандит так же легко, как и проваливался в сон. Он сразу понял ситуацию и говорил правильно - тихо.
- Тебе это уже не поможет. Да и мне невелика печаль. Я в этом доме считай второй день живу, и никто не поймал. Пока сюда добегут, я уже спрячусь.
Снулый опустил руки. Он всматривался в Йолю, стоящую в тени рядом с кроватью, и не узнавал ее. Наконец заговорил:
- Чего тебе надо?
- Мне мое вернуть, что вы с Леваном украли. Помнишь?
Снулый долго молчал - обдумывал. Потом буркнул:
- Нет, не помню.
- Ничего, еще вспомнишь, времени у тебя достаточно. Я сейчас к Левану схожу за своим имуществом, не хочу, чтобы ты помешал. Так что подставляй лапы и не думай о плохом. Это для твоей же безопасности. Не то надумаешь глупость, сунешься, да и получишь пулю. А этого ни тебе, ни мне не надо.
Снулый подумал немного и протянул кисти. Йоля, одной рукой удерживая карабин, накинула петлю на запястья бандита, натянула веревку и закрепила у него в ногах. Потом снова подтянула ту, что шла от петли к спинке кровати. Подергала узлы, убедилась, что связан дядька надежно.
- Ну вот, с тобой я закончила. Теперь лежи и вспоминай, что вы у меня украли с Леваном. А то даже обидно: вы вещицу сперли, которая мне дорога, а ты даже не помнишь! Да, если стрельбу услышишь, не ломай голову - это кочевые пришли. Сегодня очень многие истории подойдут к концу.
- Постой, не уходи! - Снулому стоило немалых усилий говорить сразу, не тратя времени на долгие обдумывания. - Если кочевые придут, как же я? Лежу тут… как дохлый. Они ж меня теплым возьмут, людоеды! Съедят меня!
- Кто их знает, может, и съедят, - не стала спорить Йоля. Она приблизилась еще на шаг и стала сматывать тряпку в тугой ком. - Ничего, не смотри на меня так - не разжалобишь. Ты меня тоже на съедение бросил, так что все честно.
Йоля крепко вдвинула кляп Снулому между челюстей, примотала полосой ткани и затянула последний узел. Бандит замычал, легонько пошевелился - и ощутил, как удавка опасно натянулась на шее.
- Узнал, нет?
- Угу! - Снулый осторожно изобразил кивок, насколько позволяла петля. Он что-то мычал, но Йоля больше не слушала.
- Ну так вот, Киря, которого вы на прииске бросили вместе со мной, хотел себе вены порезать, чтобы его живым не съели, а ему даже ножа не оставили. Бурят ему ноги сломал и на съеденье твари бросил беспомощного. Тебе же гораздо проще: петля есть, все, как говорится, при тебе. Дерни сильней - и готово. - Она вскинула карабин на плечо и пошла к выходу. В дверях обернулась и тихо добавила: - Киря живой, я его тогда уволокла, спрятала. Вдруг и тебе кто поможет, а? Надейся, дядька, если можешь.
После этого она решительно направилась в коридор и уже больше не оборачивалась на мычание и скрип кровати. Собственная жестокость ее не смущала ничуть. Мир Пустоши таков - и она такая. Главное, что справедливость, как ее понимала Йоля, восторжествовала. Много ли у Кири было шансов, когда его, искалеченного, принесли в жертву страху? А у Йоли - много ли? Снулому сейчас даже лучше. В доме его банда - можно сказать, соратники. Вспомнит ли кто о Снулом, поспешит ему на помощь? Тогда есть для чего жить человеку. А если никто его не помнит, если никому он не дорог - зачем такому жить?
С замком в двери Левана проблем не возникло - по второму разу его отпирать было куда проще, и проволочки, которыми Йоля воспользовалась утром, были при ней. Она осторожно толкнула дверь и прислушалась - ничего, только размеренное дыхание спящих. Тогда Йоля скользнула внутрь и прокралась к кровати. Леван дрых, широко разбросав руки, а его баба прикорнула с краю, словно боялась придвинуться ближе к атаману.
Йоля встала у изголовья и, зажав приклад карабина под мышкой, протянула ладонь. Пальцы нащупали под подушкой знакомую рукоять… и тут громыхнула серия взрывов. Совсем рядом, у самого здания. Пол прыгнул под ногами, Йоля отшатнулась, сжимая "беретту", карабин выскользнул из рук. Баба свалилась на пол и опять завизжала, завозилась по другую сторону кровати. Леван вскинулся и сунул руку под подушку, слепо зашарил там, не находя оружия, а ночь за окном наполнилась дикими воплями людоедов. Йоля попятилась в тень, Леван со сна ругался сквозь зубы… Его женщина приподнялась и, уставив палец в Йолину сторону, заорала:
- Вот он! Черный!
Прятаться в тени дальше было уже бессмысленно, Йоля развернулась и, пригибаясь, бросилась к двери. А за окном гремели выстрелы, вопили дикими голосами кочевые, в окне то и дело мелькали красные и желтые сполохи, по стене бродили отсветы - во дворе что-то заполыхало, огонь то взлетал, то опадал.
Леван наконец прекратил поиски под подушкой, он увидел убегающую Йолю, спрыгнул с кровати, споткнулся о карабин и с грохотом растянулся во весь рост. Когда атаман, рыча от ярости, поднялся, из разбитого носа лилась кровь, но он сжимал оружие. Увидел тоненькую черную тень, мелькнувшую в дверном проеме, и босиком, в одном исподнем бросился догонять. И тут звуки перестрелки заглушил ровный мощный грохот "гатлинга", пули крупного калибра ударили в стену, две или три проникли сквозь окно, посыпались штукатурка и обломки кирпича.
Сана молча метнулась под кровать. Леван, который лишь немного не добежал до порога, рухнул на пол, прикрывая голову руками. Пулеметная очередь оборвалась, атаман приподнялся и на четвереньках устремился к двери. За ним, громыхая по полу, волочился на ремне карабин.
* * *
Перед атакой некоторые кочевые спешились, чтобы бесшумно подобраться к ограде двухэтажного дома. Ляков с грохочущим сендером остался позади. В руках дикарей, готовящихся напасть первыми, старик заметил динамитные шашки с торчащими шнурами запалов. Он оглянулся в поисках того, кто мог бы ответить, откуда это добро у голозадых. Но Улла-Халгу рядом не оказалось, поблизости ошивались несколько дикарей, которым было велено не спускать глаз с ненадежного союзника.
- Это чего? - спросил Ляков и для верности указал пальцем.
Кочевые переглянулись, один высоко поднял руки и прорычал невразумительно, другой ответил:
- Это быть большая бух. Ворота бух-бух. Стена бух-бух. Очень большая.
Передовая группа ушла, держась тени вдоль заборов, ненадолго все стихло. Ляков представил себе, как кочевые подкрадываются к дому, в котором мог бы и он сам дрыхнуть. Ощущение получилось не из приятных. А ведь выходит, что карлик и девчонка смерть от него отвели. Ну ладно, без помощи Лякова "гатлинг" они бы не уволокли, но ведь сломали бы, вывели из строя… Не успел старик додумать печальных мыслей, впереди оглушительно прогремели взрывы, столб рыжего света на миг взметнулся в той стороне, куда ушел передовой отряд.
Манисы пронзительно зашипели, дикари подняли крик и, ударяя ящеров пятками в бока, погнали к центру поселка. Те, кто должен был находиться рядом с сендером, залопотали, завыли на разные голоса. Они сердито глядели на Лякова и указывали копьями: туда, значит, кати!
Старик послушно врубил передачу, фары вспыхнули, осветив пустырь между оградами ферм. Сами фермы молчали, ни звука, ни огонька. Местные честно блюли соглашение и не вмешивались. Сендер, взрыкивая мотором на низкой передаче, устремился к занятому бандой дому, где уже шла перестрелка. Ляков держался середины свободного пространства между заборами. Дикари, радостно улюлюкая, скакали справа и слева от него, рыжее пламя отражалось в глазах манисов.
Взрывом динамитных шашек ворота разнесло в щепу, взрыв оглушил караульных, стерегущих въезд. Передовой отряд дикарей уже ринулся в атаку, кочевые в боевой раскраске вбежали во двор. С крыши из обшитого досками укрытия захлопали выстрелы. Одного кочевника пуля свалила в воротах, он рухнул на груду тлеющих обломков, и те, кто бежал следом, перепрыгивали через неподвижное тело. Распахнулись окна на первом этаже, показались стволы. Нестройный залп свалил еще нескольких кочевых, но они прибывали и прибывали. В окна полетели копья, стрелы густо сыпались из-за забора. Оперенные древки словно появлялись из ниоткуда, когда попадали в полосы света, расходящиеся от окон, - и снова пропадали, канув в темноту.
Отряды подручных вождей бросились к забору с разных сторон. Пока шла перестрелка во дворе, кочевые карабкались на ограду, перекидывали веревки с крючьями, лезли по ним, упираясь пятками в стену…
Двор кишел загорелыми телами, выстрелы из окон косили дикарей, в такую толпу можно было палить, совсем не целясь, пули и дробь легко находили жертвы. Больше десятка кочевых подступили к входной двери, налегли плечами… Дверь держалась. Байгу Скат со страшным ревом ударился в нее всем телом, петли хрустнули под его напором…
Бандиты продолжали отстреливаться, им больше ничего не оставалось. Левана никто не видел, а разыскивать его не было времени. Несколько человек выбрались из окон с тыльной стороны здания, ножами и прикладами проложили путь к мотофургону, влезли под защиту стальных листов. Водитель завел мотоциклетку, и бронированная сцепка медленно покатила через двор, плюясь зарядами огня и свинца. Дикари бросались на обшитые железом борта, кололи копьями, лупили дубинками. Их расстреливали в упор, весь прицеп мгновенно оказался забрызган кровью.
В ворота вкатил сендер. Усиленный стальной полосой бампер ударил в бок мотоциклетку, смял защищавший водителя кожух и расколол раму. Дикари рванули к опрокинутой машине, стали наперебой тыкать копьями в щели; несколько человек вскарабкались на крышу бронированного прицепа, ножами поддели крышку люка, открыли… Первого смел заряд дроби, выпущенный снизу, но дикари подбегали со всех сторон, лезли на прицеп, прыгали в люк. Внутри поднялся крик, в тесноте юркие кочевники резали бандитов ножами из катраньих плавников…
Ляков встал, взялся за рукоять "гатлинга" и полоснул длинной очередью по окнам первого этажа, потом налег, задирая ствол, - очередь прошла наискось вверх, и пули прошили дощатое гнездо. С треском раскололись доски, выстрелы на крыше смолкли.
Байгу поднял здоровенный брус, служивший перекладиной ворог и отброшенный взрывами к входной двери. Дюжий дикарь с натугой вскинул это тяжелое бревно на плечо и, качнувшись всем корпусом, ударил в дверь. Балка, вождь и дверь - все кануло внутрь. Там, в глубине здания, пронзительно взвыли кухарки. Дикари устремились в открывшийся вход, другие полезли в окна.
Ляков не стал ждать окончания штурма. Воины, окружавшие сендер, позабыли приказы вождя и ломанулись в дом - там началась резня, и они не желали отставать в этом деле от сородичей. Старик врубил задний ход, сендер выкатился из створа ворог, развернулся на пустыре, мазнув светом фар по грязным изгородям фермерских подворий… Ляков ехал довольно медленно, он надеялся, что его бегство заметят не сразу, и опасался за разбитую во время утренней погони ходовую часть.
Сендер нырнул в проход между оградами, вырулил на дорогу. Из-под забора метнулись смазанные тени, Ляков с перепугу дал газ и, разгоняясь, промчался мимо движущихся силуэтов… Что-то тяжко ударило его в затылок, перед глазами поплыли разноцветные пятна, нога соскользнула с педали газа, старик рухнул грудью на рулевое колесо. Сендер мягко ткнулся в ограду и заглох.
* * *
Когда Леван выскочил в коридор, Йоля уже добралась к лестнице, ведущей на крышу. Обычная лестница, сбитая из прочных реек; сейчас девушка прытко скакала по ней, ноги в грязных сандалиях так и мелькали. Леван вскинул карабин, пуля расщепила верхнюю перекладину, но Йоля уже сунулась в люк и одним прыжком оказалась на кровле, выложенной черными пластинками.
Леван бросился следом. Вскарабкался за девчонкой, держа карабин перед собой. Выставил наружу ствол, потом осторожно выглянул.
Йоля стояла спиной к раздробленной пулями дощатой надстройке, "беретта" в ее руке была направлена на Левана, и ствол не дрожал.
- Дядька, глянь в небо, - предложила Йоля.
Леван невольно кинул взгляд поверх ее головы - из туманного сумрака к небу медленно приближались два горящих красных глаза, огромных, каждый размером с человеческую голову.
Красноватые отсветы легли на мигом побледневшее лицо Левана, он захрипел. Ладонь, сжимавшая карабин, разжалась, оружие выпало, треснув бандита по колену - он не почувствовал боли. Страх, дикий страх охватил его, сжал ледяной лапой сердце. Прошлое настигло, прошлое нашло его здесь, ночная тварь явилась за ним в новое убежище. Леван убегал от невыносимого страха, спрятался в этой всеми забытой долине, но страх отыскал его и здесь. Он больше не был атаманом, не был бесстрашным бойцом, способным в одиночку броситься на толпу врагов, он был маленьким, очень маленьким, да просто крошечным человеком, напуганным насмерть, а хотел бы стать еще меньше, забиться в темный угол, в щель, где его не заметить страху, плывущему с неба.
А красные огни надвигались, они видели Левана, такого маленького, такого крошечного, - всё равно видели! Ночь летела к нему, с шорохом и треском рассекая воздух.
Маленький испуганный Леван свалился, ударился о ступеньку, рухнул на пол и пополз прочь от люка. Он втягивал голову в плечи, он торопился изо всех сил, он спешил… куда? К Сане. К ее покорности, к ее мягким успокаивающим объятиям. Чего он хотел сейчас? То ли забыться в ее теплой постели, то ли ударить по лицу, увидеть страх в глазах, чтобы собственный испуг растворился в ее страхе.
Бледный, трясущийся, он вполз в комнату. Сана стояла одетая, на смятой постели лежал наспех увязанный узелок.
- Ты больше не будешь меня бить, - отчетливо произнесла она. И подняла пистолет.
- Сана… - прохрипел Леван. И не смог найти других слов.
- Ты больше не будешь меня бить, - повторила она, нажимая на спусковой крючок.
* * *
Байгу Скат всегда был первым в бою, вот и теперь первым ворвался в дом. Он скинул придавивший его тяжелый брус, которым вышиб дверь, и вскочил. Сорвал с пояса дубинку, усаженную загнутыми гвоздями, и заорал. Его крик был обращен одновременно к двум мирам - нижнему, где враги, и к верхнему, где духи предков. Враги обязаны были выйти на бой и дать себя убить, предки должны были радоваться тому, что у них такой славный наследник. Когда число убитых врагов превысит положенную меру, духи пришлют ската - чудовище, скользящее в буре, - и оно унесет отважного Байгу в верхний мир. Тогда другие будут орать для него внизу, а он, великий Байгу, станет радоваться боевым подвигам потомков.
На крик в коридор выглянул Кудря. Байгу ринулся на него, потрясая дубинкой. Кудря не хотел драться с разъяренным людоедом. Пуля, выпущенная из "гатлинга", задела плечо, рана была пустяковая, но крови натекло порядочно, и парень решил, что этого достаточно, чтобы выйти из боя. Он почти не высовывался и подумывал, как бы половчей убраться в безопасное место. Тут-то он и подвернулся Скату. Видя летящую к нему дубинку, Кудря охнул и, защищаясь, выбросил навстречу ружье. Ржавые гвозди впились в приклад, оружие вывернулось из окровавленных скользких ладоней бандита.
Парень, пригнувшись, метнулся в зал, а Байгу на миг замешкался, разглядывая намертво сросшиеся дубинку и ружье. Потом бросился в погоню. По дороге он лупил по стенам и косякам, чтобы расколоть приклад и отбросить обузу. Кудря мчался, спотыкаясь, перепрыгивая лавки, Скат был быстрее и ловчее, но в последнее мгновение Кудря сумел опрокинуть ему под ноги лавку, и вождь упал, а преследуемый нырнул в кухню, где тут же завизжали женщины. Кухарки и любовницы бандитов вооружились всем, что нашлось под рукой, ну а самые сметливые давно обзавелись собственными стволами - на кухне имелось полдесятка разнокалиберных ружей и самострелов.
Вид окровавленного Кудри, преследуемого здоровенным людоедом, напугал женщин, но отчаяние придало им решимости. Когда Байгу шагнул через порог, его встретил дружный залп, а промахнуться, стреляя в такую крупную мишень, было сложно. Скат рухнул, а Кудря заорал:
- Чего ждете?! Заряжайте снова!