- Кого? - переспросила Серафима и мрачно хмыкнула. - Всех. Дайте только время.
- Сколько? - не унимался бывший мастер-золотарь.
- Я полагаю, полчаса при нашем раскладе будет вполне достаточно, - загадочно предрекла царевна, засунула руки в рукава и хмуро уставилась на происходящее внизу, и подножия вип-трибуны.
А тем временем пробки из бочонков были выбиты, краны вставлены, и первая прозрачная жидкость полилась в осторожно поднесенные кружки.
Первые носы недоверчиво зависли над загадочной субстанцией под кодовым названием "хлебное вино" и придирчиво втянули незнакомый запах.
Похожие разговоры вспыхивали и разгорались то тут, то там, то ближе, то дальше…
- Что это?..
- Пахнет… чем-то…
- Противным…
- Граф сказал, это пьют?..
- Может, пошутил?
- Дворяне не шутят. У них чувства юмора нет.
- А давайте попробуем!..
- А давай, пробуй.
- А чего сразу я-то?!
- А чего бы и не ты-то?
- Сконил?
- Я?!.. Да вот раз плюнуть мхе-кхе-кхе-кхе-кхе!!!.. А-а-а!.. Ох-х!!..
- И чего?!..
- И как?!..
- Ну?!..
- Ну-ну!!!.. Кха… Сам ты - ну!.. Кхой!.. Гадость распоследняя, вот чего!!!
- А ты на дармовщинку чего хотел?
- Забесплатно уксус сладкий!
- Забесплатно?! Да чтоб я такое пил, да еще и веселился после этого, это он мне еще приплачивать должен!..
То тут, то там, то ближе, то дальше раздавался натужный кашель, фырканье и звук отодвигаемых по шершавым доскам кружек.
- Ну, благодарствуй, ваша светлость, повеселил - хоть стой, хоть падай, - встал с полупоклоном с крайней скамьи старичок в синем армяке и пегом треухе, затянул потуже пояс и решительным шагом направился с площади.
За ним последовал его сосед, потом другой мужичок - из-за стола напротив, потом еще один, и еще…
- Стойте, стойте, вы куда?!.. - панически метнулся наперерез утекающему человеческому ручейку граф. - Вы же не выпили!.. Совсем ничего!..
- Ваша светлость смерти нашей желает, али как? - остановился и брюзгливо прищурился на него мужичок в треухе.
- Ах ты!!!.. - вскинулся было Брендель, но, видя недоброе внимание к происходящему со стороны остальных развлекаемых объектов, быстро взял себя в руки. - Нет, что ты, что ты, мужичок… Просто вы не поняли, как правильно надо это пить, вот в чем всё дело…
- А ты самолично покажи, - донеслось ехидное из толпы.
- А мы поглядим…
- Развлечемся…
Граф крякнул, зыркнул, скрипнул зубами, но проглотил оскорбление своей без пяти дней царской персоне.
Из кармана полушубка изящным жестом, словно тренировался три дня, извлек он миниатюрный серебряный кубок, по его сигналу слуга наполнил ее из ближайшего бочонка наполовину, и граф поднял ее над головой и выкрикнул:
- Я пью эту чару за мой народ!
И, так и не услышав комментария Серафимы "врешь, тебе столько не выпить", выдохнул и одним махом опрокинул водку в горло.
- Х-ха!.. - выдохнул он и уткнулся носом в рукав. - Х-м-м-м!.. Смотрите! Совсем не страшно! Ох, славно!.. По жилам пошла! По сухожилиям! До костей пробирает!.. Несколько рюмок - и вы позабудете про печали, холод и усталость!
Отток народа с площади приостановился.
Оставшиеся за столами еще раз с сомнением сунули носы в свои кружки, пожали плечами, дружно выдохнули и последовали графскому примеру.
- Ах!..
- Ох!..
- Ой!..
- Ёж-моёж-через-кочерыжку!..
- А где ж веселье-то?..
- А вы еще по одной! - тут же жизнерадостно предложил граф и снова подал личный пример. - Я пью эту чару за то, чтобы самый достойный дворянин возглавил мою любимую страну!
Народ переглянулся, пожал плечами, но выпил по принципу "сказал "А" - скажи и "Б"". Раз уже вознамерились получить все тридцать три с половиной удовольствия, так уж на полпути останавливаться как-то нелепо.
- Ну, как?.. - напряженно уставился Брендель в слегка закосившие глаза ближайшего к нему тонкошеего парня лет восемнадцати.
Парень икнул, утер рукавом нос и прислушался к ощущениям.
- Дак это… теплее вроде на улице стало… это…
- Ага, теплее! - поддержали его откуда-то слева. - Ажно щеки загорелись!..
- Огонь по жилам пошел, чуете?..
- Ага ты… пошел…
- А давайте еще по одной, мужики!
- А бабы чего, не давайте?!..
- И ты, Мышаня, давай! Эх, хорошая ты тетка!..
- Подхалимничаешь, кум!..
- Кто, я?!.. А давай почелуемся!..
- А вот я тебе мою бабу почелую, почелую, охальник, кружкой-то по репе!..
- Это ты меня?.. Это я тебя!..
- Эй, вам наливать?
- ДА!!!
- За его… за графскую светлость!.. Чтобы ему в жизни везло!.. И жену хорошую!..
- Он женат, дурик!
- Ну, тогда бабу, как Мышаня!..
- Да я тебя!..
- Нет, это я тебя!..
- За графа!!!..
- Ура-а-а-а!!!..
Неразличимая в тихо спускающихся сумерках среди бесконечных покачивающихся голов Мышаня невпопад захихикала о чем-то о своем, о женском, но окончание семейной сцены на трибуне услышать так и не удалось: тумаки, ругань и ржание соседей веселой тройки быстро потонуло в похожем шуме со всех сторон.
Зато на вип-местах тревожно завозились министры, и источник волнения так и оставался бы для лукоморцев загадкой, если бы минут через десять после начала всеобщего оживления Коротча не высказал всеобщее мнение.
- А вот я тут подумал, ваши высочества, и задался вопросом.
- Давай, валяй, - рассеяно махнула рукой Сенька, не сводя угрюмого взора с происходящего на площади.
- Вот пение мы своими ушами слушали, так?
- Так, - согласилась она.
- На лыцарей своими глазами смотрели, так?
- Так, - подтвердила она и непроницаемо уставилась на министра канавизации в ожидании завершающего аккорда.
- А третье испытание мы как оценивать будем, ежели даже не в понятиях, чего у них там происходит и по какой причине? - хитро прищурился мужичок и склонил голову набок в ожидании ответа.
Что и следовало доказать…
Серафима вздохнула, сделала большие глаза и беспомощно развела руками:
- Не такой возможности, мастер Коротча. Это всё равно, что чай с сахаром вприглядку пить.
Министры воодушевленно засмеялись.
- Ну, так я полагаю, мы тоже сходить, попробовать должны? - приподнялся вопросительно министр каменных стройматериалов и робко кивнул в сторону быстро раскочегаривающегося веселья.
- Выходит, должны, - снова развела руками царевна и приглашающе махнула в сторону застолья:
- Сходите, поглядите, попробуйте. Да только вы, пока тут сидели, тостов пять пропустили. Вы уж нагоните, не забудьте.
- Не забудем!.. - восторженно воскликнул министр мясопродуктов, и весь кабинет, словно по давно ожидаемой и отрепетированной команде рванулся вниз по ступенькам в гущу гульбы.
- И что ты, по-твоему, им насоветовала, Сеня? - укоризненный голос мужа прозвучал неожиданно прямо в ухо.
- Как - что? - притворно удивилась царевна. - Догнать и перегнать, конечно.
- Но зачем?! Ты же представляешь, что будет с ними - со всеми, я имею в виду! - утром?!..
- Ну, во-первых, не учи ученого. Будет им утром судный день с доставкой на дом, это к веряве не ходи. Но ведь каково развлечение, такова и оценка. Или ты хочешь, чтобы они, не испробовав Брендельского шшастья, ему пятерок наставили?
- Нет, - быстро согласился Иванушка.
- А во-вторых, Вань, ты лучше представь, что будет тут, да и по всему городу, через час-два. Когда вся честная компания, не жрамши весь день и толком накануне не спамши, назюзюкается по самые уши?
Иван побледнел.
Наверное, представил.
- А что будет, когда они все кто где обнимался или морду соседу бил, там и спать повалятся? Или, того хуже, по всему городу расползутся? А ведь не май-месяц на улице-то.
Иванушка решительно поднялся и, ни слова не говоря, заспешил вниз по лесенке.
- Вань, ты куда? - кинулась Сенька за ним.
- Это надо немедленно остановить! Прекратить!
- Как?!
- Я скажу им… я расскажу…
Вместо ответа Серафима ухватила его за рукав и ткнула пальцем в народ:
- Смотри внимательно!
- Ку?..
И вдруг Иван подпрыгнул, едва не слетев с последней ступеньки, и схватился за сердце: Сенька заорала за его спиной дурным голосом, что было мочушки.
- Ты что?!.. Что случилось?!.. Что с тобой?!..
- Со мной? - кисло улыбнулась супруга. - Ничего. И с ними тоже ничего. Ты видел? Видел? Кроме тебя на мой вопль никто и не дернулся.
- Ну и?..
- Ну и то. Что тебя теперь никто не услышит, хоть ты искричись тут весь до посинения. А по одному ты их как раз к утру обойдешь. И это при условии, что они вообще будут твои слова помнить.
- Ты права… - расстроился и поник головушкой Иван. - Но что же тогда делать?..
- Будем готовить морги и лазареты, - скорбно провещала царевна.
- Что?!?!?!..
- Шу-у-утка. Есть у меня одна идея. И час-два времени.
Веселье на площади продолжалось и набирало силу и размах.
Где-то танцевали на столах.
Где-то под столами.
Где-то дрались.
Где-то целовались.
Где-то пели нестройным хором про сильномогучего богатыря Лосину Ершеевича, ужасно перевирая слова, особенно "Ай-да не ой-да, да ой-да не ай-да".
Где-то плакали.
Где-то наклюкавшиеся романтики, взгромоздившись на косых, как диагональ, собутыльников, изображали рыцарский турнир, вместо копий тыкая друг друга в расстегнутые груди указательными пальцами вытянутых рук. Герольды дудели в кулаки и барабанили кружками по скамейкам.
Где-то министры-жюри в полном составе наперебой искали среди луж и кружек на столе бланк протокола, чтобы выставить гениальному графу по пять пятерок от каждого, но вместо этого находили то чьи-то шапки, то удивленные помятые физиономии, то сапоги.
Где-то кричали "брафа Гренделя на сцарство" и "корону мне, корону". Впрочем, первый лозунг за своей сложностью в произношении был скоро отброшен, и путем естественного отбора остался только второй, но и тот сильно эволюционировал с каждым выкриком: кому-то нужна была корона, кому-то корова, а кого-то устраивала и простая ворона.
При сгруженных в переулках с телег горах и горках серых безликих бочонков - для продолжения банкета - стояли в карауле графские слуги. Они зябко постукивали ногу об ногу, напевая "Ай-да не ой-да, да ой-да не ай-да" и безнадежно мечтая присоединиться ко всеобщему блаженству.
Сам "браф Грендель", то ли устыдившись деяния рук своих, то ли просто устав от воплей поддатых верноподданных, организовав факелы, куда-то с площади пропал, оставив алкогольное действо в руках первого советника - тщедушного крикливого старичка с тростью и в полушубке и роскошном малахае из чернобурки.
Между столами шмыгали лоточники со всеми продуктами, которые наспех смогло собрать министерство торговли и коммерции, распространяя их по неумеренным ценам среди тех, кто еще был в состоянии что-то понимать и, самое главное, платить.
* * *
Городскаярезиденция баронов Дрягв возвышалась посреди недавно очищенного от накопившегося за полвека мусора двора безмолвная и погруженная во мрак.
Издалека, с Дворцовой площади, доносился разухабистый шум и гомон попойки века и неразборчивые, но настойчивые крики "Д-даешь к-корову д-драфу К-кренделю!".
Здесь их показательно игнорировали.
Приказав возвращаться домой еще на этапе раздачи кружек, барон Силезень поспешно отужинал и лег почивать в чрезвычайно дурном расположение духа.
Что черни задушевные песни! Что им петушиные бои, устроенные глупым воинственным Карбураном! Им только подавай напиться на халяву, да побольше, побольше!.. Обидно.
Кроме того, немало для ухудшения самочувствия сделало и угрюмое подозрение, что вопрос о победителе этого этапа даже не стоит.
Слуги и придворные, осязая шестым чувством, или пятой точкой плохое настроение господина, разбежались по своим комнатам и каморкам, погасили огни и затаились.
Дворец барона погрузился в тяжелые беспокойные сны.
Ничем не примечательный человек в ничем не примечательной одежде и с ничем не примечательным шестопером за поясом терпеливо ждал напротив в кустах, пока шевеления в доме утихнут, и погаснут последние огни.
Полчаса, сорок минут…
На втором этаже в последний раз мигнула и потухла лампа.
Наконец-то.
Теперь - когда все уснут.
Полчаса…
Сорок пять минут…
Час…
Пора.
Человек зябко поднял воротник, поправил за спиной тощий мешок, быстро пересек разделяющую место его засады и дворец Дрягв дорогу и беззвучно перелез через ограду.
Второй этаж.
По водосточной трубе, глухо звякнувшей под его ногами, осторожно добрался он до узкого карниза и опасливо, боком-боком, заскользил к нужному окну.
Пятое от трубы направо.
Вот и оно.
Лезвие ножа было просунуто в щель между половинками рамы, и защелка, удерживающая их вместе, тихонько поднялась и безответственно вышла из своего гнезда по первому требованию незнакомца.
Вот что значит - хороший эконом в доме, усмехнулся про себя ночной визитер. Всё смазано. Ничего не скрипит, не отваливается и не падает.
Мечта, а не дом…
Едва не зацепившись шестопером за край рамы, незваный гость медленно перелез через подоконник, с удовольствием ощутил под ногами густой ворс ковра, и при скудном свете мелких звезд и криворогого месяца взглядом отыскал во мраке покоев широкую кровать под балдахином с вышитыми золотом винтокрылыми селезнями.
Удовлетворенно кивнув, он вынул из переплетения ремней у пояса шестопер и на цыпочках покрался к изголовью…
* * *
Кошарик служил графу чуть не с самого рождения, и уже сорок пять лет. За сорок пять лет верной службы, можно было подумать, его светлость могла бы вознаградить своего верного прислужника таким пустяком, как назначение на этот вечер в виночерпии, а не засовывать его как какого-нибудь мальчишку в караул в темном холодном переулке с очень подходящим моменту названием Уматный.
Ну что тут охранять?!
Бочки?
Да кому они нужны!
Суслёха и один бы справился!..
Вдвоем-то тут что делать, а?
И за что такая обида служивому человеку от власть предержащих?.. Служишь им, служишь… Как собачонка… А они… М-да-а… Нет в жизни справедливости.
Притопывая по мерзлому булыжнику, похлопывая себя по плечам облаченными в шубенки руками и уныло припевая "Ой да ли, ай да, ой да ли, ай да", Кошарик ходил вдоль составленных у стены бочонков, то и дело останавливаясь и завистливо разглядывая площадь, где, казалось, происходит сейчас самое главное и приятное событие всей столичной жизни за последние полвека.
Поскорее бы кончились охраняемые запасы - и, может, будет и ему кружечка счастья от его светлости графа Бренделя, станет и ему легко, тепло и светло, как летним утром в выходной…
- Дя-аденька, дай хле-ебушка, - внезапно потянули его за рукав и от воздушных мечтаний.
- Нет у меня хлеба, - не глядя на попрошайку, отмахнулся Кошарик, и снова умильно, как кот на сметану, уставился на площадь.
Гундосый противный голос - словно проклятый мальчишка специально тренировался сделать его гнусавым и мерзким на грани человеческих возможностей - не унимался.
- Ну дя-аденька-а-а!.. Тогда де-енежку да-ай!..
- Да нет у меня!.. - в сердцах повернулся слуга к маленькому спиногрызу, замахнулся зажатой в кулаке палкой, но мальчишка с неожиданным проворством подскочил к нему вплотную, поднырнул под руку, сдернул с головы шапку и бросился бежать.
- Стой!!! Стой, кому говорят!!! Ах, ты!..
Кошарик кинулся за пацаном.
- Не уйдешь, подлец!..
Тот, на удивление, бежал не слишком быстро, стабильно держась метрах в трех впереди. Решив, что воришка ослаб или болен, караульщик радостно прибавил ходу, рассчитывая настигнуть и схватить нахаленка уже через пару шагов…
Но тот внезапно оглянулся на бегу, показал ему язык, и ловко свернул направо в темный переулок.
- Сто…
Мягкий, но точный удар встретил его в темноте и погрузил в легкость, тепло и свет быстро и без участия алкоголя.
- Готов? - прошептал детский голос.
- Как супчик, - заверил его голос мужской. - До утра отдыхает. Сейчас свяжем на всякий пожарный голубя, и за вторым дуй.
- Кондрат, затаскивай его в дом - освобождай место для следующего, - скомандовал голос женский.
- Серафима, а почему вам с Иваном не нравится то, что происходит сейчас на площади? - выполнив поручение, вернулся Кондрат. - По-моему, в этом нет ничего плохого. Всем ведь весело, все счастливы?.. Это ведь только Костей говорил, что подданные должны работать и бояться, а пьяный не может ни того, ни другого. Но сейчас-то люди отдыхают!
- Эх, Кондраша, Кондраша… Поколение, загубленное сухим законом… А ты знаешь, что алкоголь - это яд?
- Да?!
- Да. С одной-двух-трех-четырех рюмок, конечно, ничего страшнее похмелья не случится, но если перестараться… Утром можно и не проснуться. Особенно с непривычки. А у вашего брата ее нет.
- Но Брендель назвал это развлечением! - возмутился то ли поступком графа, то ли мыслью о том, что такое веселье - и всё зря, Панкрат.
- Это он не подумавши ляпнул. Не пили - нечего и начинать, - хмуро резюмировала антиалкогольную лекцию царевна. - А нам теперь расхлебывать. Кысь? Где ты?
- Здесь, вашвысочество!
- Сколько там этажей бочонков, разглядел? Пять, шесть?
- Пять. Но в длину кучка метра четыре. На одну телегу не уйдут, а на две - пожалуй, - важно сообщил свое мнение мальчик.
- Хорошо. Значит, зелье вывозим в лес, выливаем, чтоб в городе его духу не было.
- А бочки? - поинтересовался хозяйственный Панкрат.
- С бочками делайте, что хотите, но чтобы на глаза в ближайшие месяца два они никому тут не попадались. В таком количестве, по крайней мере.
- Ясно. Не попадутся.
- Ну, что, Кысь, неси второго?..
Через несколько минут к сослуживцу на полу заброшенного дома таким же манером присоединился Суслёха, и настал черед главного этапа операции "Пьянству - бой".
Распорядитель, окинув соколиным глазом положение на столах, нахмурился и сердито повернулся в сторону Уматного:
- Эй, вы, там - сюда еще три бочонка тащите, бегом, бегом, дармоеды!..
Дармоеды свое название оправдывали полностью: даже при звуке гневно возвышенного советничьего голоса, во второй раз приказующего немедленно притащить добавки, в переулке никто и не шелохнулся.