Существо метнулось в сторону, белая прядь волос на миг залепила Евтихию глаза. Резкий запах, исходивший от этих волос, мгновенно пробудил в Евтихии воспоминания. Запах прогорклого жира, коптящего костра, немытого тела, болота. Запах старого - заскорузлого - страдания.
- Геврон, - произнес он, выпуская пленника. Точнее, пленницу. - Ты.
Она попробовала было пробежать еще несколько шагов, и тут Соста поднял лук и выстрелил.
Стрела вошла в ладонь Геврон. Девушка хрипло закричала и повалилась на землю. Держа раненую руку на отлете, она принялась мотать головой из стороны в сторону и лупить по камням ногами, словно в отчаянном намерении переломать себе кости. Евтихий наступил ей на волосы, чтобы она лежала тихо.
Затем, убедившись в том, что Геврон больше не бьется, Евтихий отошел от нее, приблизился к Фихану и избавил его от веревочной петли. Глаза-плошки жалобно моргали.
- Я не могу так больше, - прошептал Фихан.
Не отвечая, Евтихий полоснул его ножом по запястью, повыше шрама от веревки. Потом отхватил лоскут от пестрого знамени Броэрека, которое теперь постоянно носил за пазухой, и перетянул рану.
- Терпи, - сказал Евтихий шепотом. - Скоро все закончится.
- Она лазутчица, - сказал Фихан.
- Это Геврон.
- Да. Это Геврон. И скоро все увидят, что она… Геврон. Ее сильно ранили?
- Тебя это не должно заботить, но - нет, не особенно. Поболит и перестанет.
- У меня тоже.
Командир гарнизона, Арванд, величественно спускался с башни по наружной лестнице. Он остановился возле Фихана, мельком глянул вниз, на простертого на камнях эльфа.
- Я слышал, ты задержал лазутчика. Молодец.
- Я отрабатываю свою тухлую кашу, - ответил Фихан.
- Молодец, - повторил Арванд и направился к пленнице.
Ее подняли, и теперь Геврон висела на руках удерживающих ее солдат. Один из них потянул ее за спутанные волосы и заставил поднять лицо.
- Женщина, - произнес Арванд, рассматривая пленницу. - И довольно хорошенькая… Как тебя зовут, милая?
- Он назвал ее Геврон, - вмешался Соста, подходя с луком.
Арванд резко обернулся к нему:
- Кто ее назвал "Геврон"?
- Евтихий. А потом и Фихан. Они оба узнали ее. Они знали ее раньше, - сказал Соста.
Арванд встретился глазами с Евтихием и сделал ему знак приблизиться. Евтихий подчинился.
- Да, я встречался с ней в другом тоннеле, - предупреждая вопрос, заявил Евтихий. - Возле замка из грязи. В болотах.
- Подробнее, - потребовал Арванд.
- Там везде одно и то же, - сказал Евтихий безнадежным тоном. - Я оказался здесь, "внизу", в том тоннеле. Это был мой первый тоннель и мой первый замок. Жидкая грязь повсюду. И эта девушка. Она со мной разговаривала. Она и Моревиль.
- Моревиль мертв, - хрипло проговорила Геврон. Она улыбнулась. Женщины иногда улыбаются так - отвратительной, истеричной улыбкой, выставляя зубы и десны, словно примеряя на себя смертельный оскал. - Моревиля убили. Гезира стал командовать.
Евтихию не понравилась ее улыбка. Он растопырил пальцы, схватил Геврон за лицо и заставил ее стянуть губы.
- Не делай так больше, - попросил он. И добавил, обращаясь к Арванду: - Моревиль был самый старший из нас. Он прожил "внизу" дольше остальных. Он очень много знал.
- Ничего он не знал! - закричала Геврон с рыданием. - Ничего! Он только одно и знал, как ползать на брюхе по этому проклятому гнилому болоту! Как выживать! - Это слово она произнесла с явным отвращением. - Для чего выживать? Почему бы просто не жить? Невозможно, невозможно… - Она плюнула себе под ноги. - Теперь его убили. Он не выжил. Он учил нас, как разводить костер под непрерывным дождем, он учил нас, какие травы и коренья съедобные, он показывал нам, как подходить к замку и бить в ворота. Он даже объяснял нам, кто обречен, а кому удастся выжить. - Она скрипнула зубами. - Это он обрек на смерть зеленоволосого, а зеленоволосый стал командовать гарнизоном!
- Зеленоволосый? - удивился Арванд.
Девушка глянула ему в глаза. Она хорошела и молодела с каждым мгновением.
- Да, был такой человек в замке из грязи. Но он умер. Мы захватили его твердыню. И потеряли Моревиля. А Гезира - он жестокий.
- Наверное, этот Гезира любит дисциплину? - осведомился Арванд. - Что ж, если ты ушла от жестокого командира потому, что он заставлял тебя подчиняться, то…
Он сделал выразительную паузу.
Геврон затрясла головой.
- Нет, нет! Я ушла потому, что не могла больше выносить… Болото, болото, болото.
- Ты выглядела просто отвратительно, когда Фихан поймал тебя, - сообщил Арванд. - Это из-за болота?
- Никто не знает, даже Моревиль, - криво ухмыльнулась девушка. - Я тоже сперва не узнала Фихана. Конечно, он и тогда, в нашем тоннеле, был омерзительным гаденышем, но то, во что он превратился здесь…
Стройный человек в пыльной одежде подошел к пленнице и солдатам. Лохмотья болтались на его плечах. Ни оружия, ни украшений, ни даже пояса он не носил. Длинные светлые ресницы затеняли кобальтово-синие глаза. Это было существо одновременно древнее и невероятно юное, с удлиненным овалом лица и золотистыми волосами. Он рассматривал Геврон со спокойным состраданием. Потом протянул руку и сломал стрелу, торчавшую у девушки из ладони.
- Ей нужен врач, - сказал он.
- У нас нет врача, - напомнил Арванд.
- В таком случае, позволь мне позаботиться о ней, - предложил он.
Арванд сдвинул брови и несколько секунд рассматривал незнакомца. Потом коснулся вздувшегося рубца у него на запястье:
- Фихан?
- Да.
- Ты был таким - в других тоннелях?
- Я не знаю, - честно ответил Фихан. - Я даже не представляю себе, каким выгляжу в твоих глазах.
Арванд распорядился:
- Ты и Евтихий - заберите пленницу. Остановите кровь, умойте ее, дайте ей поесть. Я хочу завтра поговорить с ней. Возможно, ей известно кое-что важное.
Он кивнул солдатам, которые толкнули Геврон в руки Фихану и, посмеиваясь, отошел в сторону. Никто не расходился: всем любопытно было посмотреть, как клыкастый приземистый Евтихий и невесомый красавец эльф вдвоем тащат полумертвую женщину к той самой убогой пещерке, где обитало похожее на жабу печальное чудовище.
* * *
Вечером к Геврон вполне вернулся тот облик, который запомнился обоим ее приятелям по тем временам, когда все они месили грязь у подножия холма, в лагере Моревиля. Евтихий и Фихан не без радости узнавали ее миловидное личико, испорченное злым и голодным выражением, и капризно-повелительные интонации в голосе.
- Когда ты бросила нас с Евтихием в лесу, - спросил Фихан, подавая ей ломоть хлеба с куском вываренного жира, - куда ты направилась?
- Ну, коль скоро я рассказывала про замок из грязи, то, очевидно, к замку из грязи, - огрызнулась Геврон.
- Это вовсе не очевидно, - отозвался Фихан.
А Евтихий попросил:
- Можно мне тоже хлеба с жиром?
Не дождавшись ответа, он схватил кусище потолще и сунул себе в рот. Откусывать деликатные кусочки Евтихий теперь не мог - из-за клыков.
Геврон сказала:
- Ну хорошо. Не к замку. Я пошла куда глаза глядят, а дороги сами вывели меня обратно. Дальше вы знаете, что было. Штурм, замок наш, Моревиль погиб. А я опять ушла.
- Хочешь остаться с нами?
- У меня больше никого нет. - Она вздохнула и принялась жевать с удвоенной силой. - Как вкусно! - выговорила наконец она. - Я дня два ничего не ела. Или три. Тут даже закатов не видать. Устала - смерть.
Раненая рука ее не слишком беспокоила: эльф ловко вытащил стрелу и перевязал девушке ладонь.
Он поглядывал на нее так тепло и ласково, что она в конце концов смутилась.
- Перестань на меня таращить свои эльфийские плошки! - сердито произнесла она. - Я не могу есть, когда ты так смотришь.
Фихан молча закрыл глаза. Геврон отложила еду и рассмеялась.
- Ладно, смотри. Не могу, когда ты вот так закрываешь глаза.
Фихан тотчас поднял веки и улыбнулся:
- А тебе полегче.
- Это очевидно, - буркнула она.
- Нет, не очевидно… - опять возразил эльф. - В этом мире не существует ничего очевидного. Ко всему следует относиться скептически.
- Как тебе удавалось выдерживать такое обличье? - поинтересовалась Геврон.
- Какое из двух? - уточнил Фихан.
- Не притворяйся, будто не понимаешь! Вроде жабы, только хуже, - объяснила девушка.
- По правде говоря, я был уже готов сорваться, - признался Фихан. - Терпел как мог. Ребят блевать тянуло при одном только моем появлении. Даже Евтихий старался поменьше смотреть в мою сторону.
Евтихий залился багровой краской.
Фихан поспешил успокоить его:
- Я не в обиде. Ты ведь не делал мне ничего плохого. Наоборот, приносил поесть, даже вытребовал у командира отдельную порцию для меня вместо объедков.
- Да ладно, все равно я себя вел по-свински.
- А ты почему остаешься… таким? - повернулась к нему Геврон. - Нет, я понимаю, что свои причины имеются, - спохватилась она, видя, как Евтихий насупился. - Внушительная внешность, ничего не скажешь. На тебя посмотреть - страх берет. Но вообще-то… Ты же на самом деле другой.
Евтихий потрогал свои клыки.
- А что именно тебе не нравится?
- Как бы это выразить… - Геврон задумалась на миг. - Просто ты перестал быть привлекательным молодым парнем, с которым я познакомилась на болотах… Но, в общем-то, ты мне, конечно, очень нравишься, - добавила она быстро.
- Боишься меня разозлить, - проницательно заметил Евтихий.
Она пожала плечами:
- Понимай как хочешь.
- Правильно боишься, - одобрил Евтихий. - У меня вообще портится характер.
Он клацнул зубами.
- Заметно, - храбро сказала Геврон.
- А все Фихан!.. - Евтихий вдруг усмехнулся, совсем не зло. - Это его идея.
- Какая идея? - нахмурилась Геврон. - Оставить тебя в обличье урода?
Она покраснела, сообразив, какой допустила промах, но исправлять было уже поздно.
- Я предположил, что перемена облика не идет на пользу, - вмешался Фихан.
- Да уж какая тут польза - выглядеть эдакой образиной, - пробурчала Геврон.
- Я имел в виду нечто иное, - откликнулся Фихан. - В тоннелях Кохаги я делаюсь похожим на… весьма неприятное существо. Если пустить мне кровь, я снова становлюсь тем, кем был, то есть эльфом. Эльфом в представлении Кохаги, надо полагать. Юным, прекрасным, стройным и все прочее.
- Бессмертным, - вставила Геврон тихонько.
- Возможно, - не стал отрицать Фихан. - Но - здесь начинаются всякие "но". Совершенно очевидно, что с каждым превращением я все больше утрачиваю связь с изначальной реальностью. С истиной, если угодно. С той истиной, к которой мы привыкли "наверху".
- То есть там, "наверху", ты не юный, прекрасный и стройный? - заинтересовалась Геврон. - А какой же?
- Для начала - не бессмертный, - сказал Фихан. - Волосы темнее. Рост ниже. Черты лица менее правильные. У меня есть морщина на лбу, над бровями. - Он показал пальцем - какая. - А в здешнем мире она пропала.
- В общих чертах понятно, - кивнула Геврон.
- С каждым новым превращением неприятный облик становится все отвратительнее, - продолжал Фихан. - И возвращается все быстрее. Подозреваю, что в конце концов то существо, в которое я превращусь, окажется вообще нежизнеспособным… Поэтому я и не советовал Евтихию прибегать к подобному способу манипуляций с наружностью.
Геврон помрачнела и посмотрела на свою раненую руку.
- Похоже, я ступила на ту же тропу, что и Фихан, - вздохнула она.
- Похоже, что так, Геврон.
Они помолчали, все трое. Старые друзья, вечер, тихая беседа.
Неожиданно Евтихий подумал обо всех переменах, которые случились с ним за последние годы. О нескольких жизнях, которые он прожил. О том, как примерял на себя, точно одежду, судьбу за судьбой - и все только ради того, чтобы отбросить предыдущую и взяться за следующую.
Пока что только одна участь представлялась ему желанной. Рассказать кому - засмеют. Честолюбивых стремлений у Евтихия не было. Даже обычное для безродного авантюриста желание разбогатеть не посещало его. Он всего лишь хотел бы жениться на Деянире и остаток дней прожить с ней под одной крышей - тихо, без особенных забот, без взлетов и падений.
Но Деянира теперь тоже осталась в прошлом. Там же, где и дни погони за Авденаго, служба у Геранна и Броэрека, рабство у троллей, крестьянская доля в родной деревне.
Теперь он - солдат из золотого замка. Но и это ненадолго. А что потом? Стоит ли задумываться?
Когда-то Евтихию казалось, что самыми дорогими друзьями останутся для него его сородичи, такие же крестьяне, как он сам. Потом, среди пленников, угнанных троллями в рабство, он разучился завязывать отношения. Авденаго пытался взломать его одиночество, но вряд ли преуспел. И только избавившись от рабства, Евтихий снова начал подпускать к себе других людей. Сперва Броэрек, потом Деянира, теперь - Фихан и Геврон. И с каждым разом Евтихий все легче сходился с новыми знакомцами и все быстрее начинал считать их друзьями.
Он улыбался, думая об этом.
И тут Геврон тихонько спросила:
- А что ждет меня завтра?
* * *
Пленница молча смотрела на Арванда. Он медленно повторил:
- Еще раз спрашиваю: где они прячут осадные орудия?
Геврон, прикованная к кольцам в стене замкового подвала, вздрогнула всем телом, когда Арванд коснулся плетью ее скулы.
- Отвечай!
- Я не знаю ни о каких орудиях, - прошептала Геврон.
Арванд хлестнул ее наискось по лицу. Геврон успела отвернуться, иначе он мог бы выбить ей глаз.
- Где орудия? - монотонно твердил Арванд. - Ты ведь понимаешь, что я должен найти их и сжечь. Ты понимаешь? Ты поможешь мне?
Она больше не отвечала. На нее плескали холодной водой, били по плечам, даже угрожали поджарить ей ступни, - Геврон упорно продолжала молчать.
Наконец Арванд оставил ее в покое. Его трясло, зубы у него стучали, руки подергивались. Он швырнул плеть на пол и вышел из подвала, не закрыв за собой дверь. Все равно никто пленницу не выпустит - открыть эти кандалы невозможно. Ну, а если кому-нибудь придет в голову напоить и накормить ее - мысль об эльфе приходила Арванду в голову, - что ж, пускай. Завтра предстоит еще один допрос. Нельзя допустить, чтобы пленница умерла.
* * *
Евтихий сказал:
- Она должна была уже вернуться.
- Может быть, разговор получился чересчур увлекательным? - предположил Фихан.
Евтихий покачал головой.
- Ты ведь сам в это не веришь. Какие у Геврон с Арвандом могут быть увлекательные разговоры?
- Возможно, ее увлек сам Арванд. Он ведь довольно притягательный мужчина - с точки зрения женщины, разумеется, - невозмутимо проговорил Фихан.
- Глупости, - взорвался Евтихий. - Не могу даже мысли об этом допустить!
- Придется.
- Почему?
- Послушай меня, Евтихий, и прежде чем ответить, подумай хорошенько. Что ты знаешь о Геврон?
Евтихий угрюмо отмолчался.
Эльф продолжал:
- Мы ничего с тобой о ней не знаем. Одну лишь видимость! Девушка, у которой был меч и которая при том не умела им пользоваться. Девушка властная, всеми недовольная. По-своему сильная и уж точно - упрямая.
- Своевольная, - прибавил Евтихий. - Что еще? Какие ты делаешь выводы?
- Она домохозяйка, - сказал Фихан. - Склонная видеть в мужчинах преимущественно ненасытную утробу и источник беспорядка и неприятностей. Она сварливая. Теперь понимаешь?
Евтихий потрясенно смотрел на Фихана.
Тот продолжал:
- Оказавшись в тоннелях Кохаги, Геврон быстро поняла, что здесь ее видят совершенно не такой, какова она на самом деле. По какой-то причине она предстает постороннему взгляду молодой и привлекательной. Не спрашивай, почему так случилось. У меня нет объяснений… Полагаю, их нет ни у кого.
- Даже у Кохаги, - вставил Евтихий, потому что Фихан сделал паузу.
- Кохаги давным-давно уже умер…
Евтихий усмехнулся, криво и невесело:
- Кому об этом знать, как не мне… Я ведь участвовал в ограблении его гробницы. - Он махнул рукой. - Сейчас это не имеет значения. Давай лучше говорить о Геврон.
Фихан послушно продолжил:
- Геврон назвалась воином, хотя не обладает ни должной сноровкой, ни умением обращаться с оружием, ни даже простой выносливостью… Не говоря уж о способности подчиняться или командовать. Просто она сварливая, а статус воина позволяет ей давать волю языку и кулакам.
- Сварливая баба-домохозяйка, - потрясенно прошептал Евтихий. - Но почему же тогда мы ее любим?
- Над этим я еще не думал, - вздохнул Фихан. - Но, полагаю, дело в том, что она - наша Геврон… И меня тоже беспокоит ее долгое отсутствие.
Они обошли весь замок. Побывали на кухне - вдруг Геврон там и помыкает прислугой; но о новой девушке стряпуха даже не слышала.
Заглянули в кладовку: возможно, Геврон решила самолично пересчитать припасы и составить какой-нибудь особо важный список, который затем вручить командиру.
Солдаты ее не видели, хотя и изъявляли желание познакомиться с красоткой поближе.
- Ты, Евтихий, замолви за меня словечко! - просил один, а лучник Соста прибавил:
- Или ты, Фихан. Скажи ей, что я добросердечен и умею держать слово.
- В этом я убедился, - кивнул Фихан. - Как только встречу Геврон, она об этом узнает.
- А что, - спросил третий солдат, подмигивая Евтихию, - хороша она, эта ваша Геврон? Вы оба ее пробовали?
- Наша Геврон - та еще штучка, - заявил Евтихий. - Одному парню она в порыве страсти откусила ухо.
Солдат восхищенно захохотал.
Фихан сказал Евтихию:
- Придется побеспокоить командира. Возможно, она все еще с ним.
- Не боишься неловкости? - осведомился Евтихий. И, смущаясь, прибавил: - Ну, если они оба… раздетые… и в постели…
- Я многократно видел людей раздетыми. Наблюдал их и в постели: по одиночке, вдвоем и даже в образе свального греха, - гордо заявил Фихан. - Ни один вариант конфигурации человеческих тел меня удивить никак не может. Эльфы, поверь мне, относятся к подобным вещам гораздо проще, чем люди.
Однако Евтихий заметил, что Фихан слегка покраснел.
Они вошли в башню и поднялись к покоям Арванда.
Командир находился там, подтянутый, бодрый. Он смотрел в окно и озабоченно морщил лоб. Услышав шаги, Арванд обернулся. Несколько секунд он недоуменно вглядывался в лицо Фихана, затем рассмеялся.
- Я еще не привык к тебе! Не сразу узнал, - сказал он, приветливо кивая. - Так ты выглядишь гораздо лучше. Наверное, и чувствуешь себя сильнее?
- Крепче во много раз, - кивнул Фихан. - Доброе утро, командир.
- Рад видеть вас обоих, - сказал Арванд. - Смотрите. - Он указал за окно.
Оба приятеля подошли ближе и выглянули. Лес, золотые колеса с телами мертвецов, вытоптанная трава на поле перед замком. Ничего нового они не увидели.
- Где-то там, в лесочке, - медленно проговорил Арванд, - наши враги прячут осадные орудия. Я уверен в этом.
- Да? - переспросил Фихан.