– Когда-то мною обладал демон. Он, похоже, преисполнился ко мне некоторой симпатии и, когда мы попали в переделку, сказал мне, что "усилил мое пламя", чтобы я мог существовать независимо от своего тела. Я забыл об этом и не вспоминал до самого того момента, когда увидел лежащее подо мною на улице Града свое собственное искалеченное тело. Я знал только об одном месте, где можно было раздобыть себе новое, – о Павильоне Властителей Кармы. Там оказался Муруган, требовавший, чтобы его обслужили. Как ты заметил, моя сила кроется в управлении электромагнитными явлениями. Ну и как там выяснилось, работает она и без поддержки мозга, – когда цепи были мгновенно переключены и я вошел в новое тело, ну а Муруган пошел ко всем чертям.
– То, что ты мне все это рассказываешь, означает, по-видимому, что меня ты намерен отправить по его стопам.
– Мне бы не хотелось, добрый Кубера, ибо я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все, о чем узнал, и подождешь, пока это не откроет кто-нибудь другой, я отпущу тебя живым.
– Ты рискнешь?
– Я знаю, что ты никогда не нарушал своего слова, а ведь ты ровесник небесных холмов.
– Кого из богов ты убьешь первым?
– Яму, конечно, ибо он идет по моим следам.
– Тогда, Сэм, тебе придется убить и меня, ведь он мой брат-локапала и добрый друг.
– Я уверен, что мы оба будем сожалеть, если мне придется убить тебя.
– А может, твое знакомство накоротке с ракшасами привило и тебе некий вкус к азартным играм?
– Какого сорта?
– Выигрываешь ты – и я даю слово ни о чем не говорить. Выигрываю я – и ты улетаешь отсюда со мною на спине у Гаруды.
– А что за состязание ты предлагаешь?
– Ирландский ванька-встанька.
– С тобой, толстый Кубера?.. Ты предлагаешь это мне, в моем великолепном новом теле?
– Да.
– Тогда первый удар – твой.
На темном холме, на дальней окраине Небес Сэм и Кубера застыли друг напротив друга.
Кубера отвел назад правый кулак и затем послал его точно Сэму в челюсть.
Сэм упал, чуть-чуть полежал, медленно поднялся на ноги.
Потирая челюсть, он занял первоначальную позицию.
– Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, – сказал он и ударил.
Кубера растянулся на земле, со свистом втягивая воздух.
Он попытался встать, обдумал, как лучше за это приняться, издал отрывистый стон и с трудом поднялся на ноги.
– Не думал, что ты встанешь, – сказал Сэм. Кубера направился к нему, темная, влажная линия спускалась у него по подбородку.
Когда он занял свою позицию. Сэм дрогнул.
Кубера ждал, глубоко втягивая в себя воздух.
Беги под покровом серой степи сумерек. Спасайся! За скалу. Прячься! Ярость обращает потроха твои в воду.
– Бей! – сказал Сэм. Кубера улыбнулся и ударил его.
Он лежал, и его била мелкая дрожь, и тут слились воедино все голоса ночи: шепот насекомых, дуновение ветра, вздохи трав, – и стали ему внятны.
Дрожи, как забитый на ветке осенний лист. В груди у тебя глыба льда. В мозгу твоем не осталось слов, только цвета мечутся там в панике…
Сэм затряс головой и привстал на колени.
Падай обратно, свернись в клубок и плачь. Ибо так начинается человек, и так же он и кончается. Вселенная – это катящийся черный шар. Он раздавит все, к чему только ни прикоснется. Он катится на тебя. Спасайся! Ты можешь немного выиграть, быть может, час, пока он не настиг тебя…
Он поднес руки к лицу, опустил их, свирепо уставился на Куберу, встал.
– Ты построил комнату, называемую Страх, – сказал он, – в Павильоне Молчания. Я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее не хватит.
Невидимый конь мчит сквозь угодья твоего разума. Ты узнаешь его по отпечаткам подков, каждый из которых – рана…
Сэм занял свое место, сжал кулак.
Небо трещит у тебя над головой. Земля вот-вот разверзнется под ногами. А что за высокая тень встала у тебя за спиной?
Кулак Сэма дрогнул, но тут же устремился вперед.
Кубера отшатнулся назад, голова его мотнулась в сторону, но он остался на ногах.
Сэм стоял там, и его била дрожь, когда Кубера отвел назад свою правую руку для завершающего удара.
– Старый бог, ты жульничаешь, – сказал он. Кубера улыбнулся сквозь кровь, и его кулак устремился вперед, словно черный шар.
Яма беседовал с Ратри, когда ночную тишину разорвал крик проснувшегося Гаруды.
– Раньше такого никогда не бывало, – пробормотал он.
Небеса медленно начали раскрываться.
– Быть может, это выезжает Великий Вишну…
– Он никогда не делал этого ночью. Когда я недавно с ним разговаривал, он об этом и словом не обмолвился.
– Значит, кто-то другой из богов рискнул использовать его транспорт.
– Нет! Скорей к загонам, леди! Мне может понадобиться твоя помощь.
И он потащил ее за собой к стальному гнезду Птицы.
Гаруда был уже разбужен и отвязан, но голову его все еще покрывал колпак.
Кубера, принеся сюда Сэма, привязал его, все еще не пришедшего в сознание, к седельному сиденью. Спустившись вниз, он сделал последние приготовления. Верхняя часть клетки откатилась в сторону, Затем, прихватив длинный металлический подкрыльный багор, он направился к веревочной лестнице. От птичьего запаха его мутило, кружилась голова. Гаруда пребывал в беспокойстве, не находя себе места, топорщил перья, каждое из которых вдвое превышало человеческий рост.
Медленно начал карабкаться наверх Кубера.
Когда он пристегивался к седлу, рядом с клеткой появились Яма и Ратри.
– Кубера! Ты что, сошел с ума? – закричал Яма. – Ты же всегда избегал высоты!
– Неотложное дело, Яма, – отвечал тот, – а на то, чтобы снарядить громовую колесницу, уйдет не меньше дня.
– Какое такое дело, Кубера? И почему тебе не взять гондолу?
– Гаруда быстрее. А о деле я расскажу тебе, когда вернусь.
– Я, может быть, могу тебе помочь.
– Нет. Спасибо.
– Ну а Господин Муруган может?
– В этом случае – да.
– Вы же всегда были не в ладах.
– Да и сейчас. Но мне нужна его помощь.
– Эй, Муруган!.. Почему он не отвечает?
– Он спит, Яма.
– У тебя, брат, на лице кровь.
– Да, тут со мной приключился один пустяк.
– Да и с Муруганом, похоже, плохо обошлись.
– Все тот же случай.
– Что-то здесь не так. Подожди, я сейчас зайду в клетку.
– Не ходи, Яма!
– Локапалы не отдают друг другу приказов. Мы равны.
– Не ходи, Яма! Я снимаю с головы Гаруды колпак!
– Не делай этого!
Глаза Ямы вдруг вспыхнули, и внутри своих алых одежд он вроде бы стал выше ростом.
Кубера наклонился вперед и, вытянув багор, сдернул колпак с головы птицы. Гаруда закинул назад голову и испустил новый крик.
– Ратри, – сказал Яма, – покрой тенью глаза Гаруды, чтобы он не мог видеть.
И Яма направился к входу в клетку. Темнота, словно клубящаяся грозовая туча, окутала птичью голову.
– Ратри! – крикнул Кубера. – Сними темноту и опусти ее на Яму – или все пропало!
Лишь миг колебалась Ратри, прежде чем сделать, как он сказал.
– Скорей ко мне, – прокричал он. – Забирайся на Гаруду, полетим вместе. Ты нам очень нужна!
Она вошла в клетку и пропала из виду, ибо темнота все прибывала и прибывала; Яма ощупью пытался найти дорогу в чернильном пруду.
Лестница раскачивалась и дергалась, пока Ратри взбиралась на птицу.
А затем Гаруда вдруг завопил и подпрыгнул, ибо Яма на своем пути размахивал вслепую клинком направо и налево.
На них нахлынула ночь, и через миг Небеса остались далеко внизу.
Когда они набрали высоту, небесный купол начал закрываться.
С новым воплем устремился Гаруда к вратам.
Они успели в них проскочить, и Кубера пришпорил Птицу.
– Куда мы направляемся? – спросила Ратри.
– В Дезират на реке Ведре, – отвечал тот. – А это Сэм. Он жив.
– Что случилось?
– Он – тот, кого разыскивает Яма.
– А не явится ли он за ним в Дезират?
– Без сомнения, леди. Без всякого сомнения. Но до того, как он его отыщет, мы успеем к этому подготовиться.
В предшествовавшие Великой Битве дни стекались в Дезират защитники. Кубера, Сэм и Ратри явились в город с предупреждением. В Дезирате уже знали о мобилизации в соседних городах, но известие о небесных карателях явилось здесь новостью.
Сэм проводил учения с войсками, которым предстояло сражаться против богов, а Кубера взял на себя тех, чьими противниками должны были стать люди.
Черные доспехи выкованы были для богини Ночи, о которой сказано было: "Храни же нас от волка и волчицы, храни от вора нас, о Ночь".
А на третий день перед палаткой Сэма на равнине у города возник столб пламени.
– Это Повелитель Адова Колодезя явился выполнить свое обещание, о Сиддхартха! – зазвенел в голове у Сэма голос.
– Тарака! Как ты нашел – и узнал меня?
– Я смотрю на пламя, которое и есть твоя истинная сущность, а не на плоть, ее маскирующую. Ты же знаешь об этом.
– Я думал, ты мертв.
– Я был на грани. Те двое и в самом деле пьют глазами жизнь! Даже жизнь таких, как я.
– Я же тебе говорил. Привел ли ты с собой свои полчища?
– Да, привел.
– Хорошо. Скоро против этого города выступят боги.
– Знаю. Много раз посещал я Град на вершине ледяной горы, а лазутчики мои и сейчас находятся там. Поэтому мне известно, что готовятся они напасть на вас и побуждают людей принять участие в битве. Хотя они и не считают необходимой помощь людей, кажется им полезным объединиться с ними при разрушении Дезирата.
– Да, такую позицию нетрудно понять, – кивнул Сэм, изучая могучий вихрь желтого пламени. – Какие еще у тебя новости?
– Тот, что в Красном, грядет.
– Я его ждал.
– На погибель. Я должен сразить его.
– Учти, что на нем будет демонический репеллент.
– Значит, я найду способ удалить его, или же мне придется убить его на расстоянии. Он будет здесь еще засветло.
– А как он доберется?
– В летающей машине – не такой большой, как громовая колесница, которую мы тогда пытались угнать, – но очень быстрой. Я не могу напасть на нее в полете.
– Он один?
– Да – если не считать машин.
– Машин?
– Множества механизмов. Его летательный аппарат просто набит странным оборудованием.
– Это может сулить большие неприятности.
Крутящееся пламя стало оранжевым.
– Но на подходе и другие.
– Ты же сказал, что он летит в одиночку.
– Ну да.
– Так что же ты имеешь в виду?
– Остальные идут не с Небес.
– Откуда же тогда?
– С тех пор, как тебя забрали на Небеса, я много путешествовал, я буквально обшарил весь этот мир снизу доверху в поисках союзников среди тех, кто ненавидит Богов и Град. Кстати, в твоей последней инкарнации я на самом деле пытался спасти тебя от кошек Канибуррхи.
– Я знаю.
– Боги действительно сильны – сильнее, чем когда-либо раньше.
– Но скажи же, кто идет нам на помощь.
– Повелитель Ниррити Черный, который ненавидит всех и все, но более всего ненавидит Богов из Небесного Града. Он шлет сражаться на равнине у Ведры свою нежить – тысячу не душ, но штук. Он объявил, что после битвы мы, ракшасы, вольны выбирать себе любые уцелевшие тела выращенных им безмозглых мертвяков.
– Не по нраву мне помощь Черного, но выбирать не приходится. И когда они прибудут?
– Ночью. А раньше появится Далисса. Я уже чувствую ее приближение.
– Далисса? Кто это?..
– Последняя из Матерей Нестерпимого Зноя. Только она одна ускользнула в глубины, когда Дурга и Лорд Калкин обрушились на морской купол. Ей раздавили все яйца, и она больше не может ничего отложить, но внутри своего тела все еще несет она всесжигающую мощь морского зноя.
– И ты что, полагаешь, что она поможет мне?
– Она не поможет никому. Она последняя из своего рода. Она примет участие на равных.
– Тогда знай, что та, которую звали когда-то Дургой, облачена ныне в тело Брахмы, вождя наших врагов.
– Ага, это делает вас обоих мужчинами. Далисса могла бы принять ее сторону, останься Кали женщиной. Но она уже выбрала, на чью сторону встать. Она выбрала тебя.
– Это позволит немного подравнять шансы.
– На сей раз ракшасы пригонят сюда слонов, ящеров и огромных кошек, чтобы натравить их на наших врагов.
– Хорошо.
– И они призвали огненные элементали.
– Отлично.
– Далисса уже неподалеку. Она будет ждать на дне реки, чтобы подняться, когда потребуется.
– Передай ей от меня привет, – сказал Сэм, поворачиваясь, чтобы вернуться к себе в палатку.
– Передам.
И он опустил за собой полог.
Когда Бог Смерти спустился на равнину, тянущуюся вдоль Ведры, набросился на него в облике огромной кошки из Канибуррхи предводитель ракшасов Тарака.
И тут же отскочил назад. Ибо пользовался Яма демоническим репеллентом, и не мог из-за этого Тарака с ним сблизиться.
Взорвалась кошка, чтобы стать круговертью серебряных пылинок.
– Бог Смерти! – взорвались слова в голове у Ямы. – Помнишь Адов Колодезь?
И тут же всосал в себя смерч камни, щебень, обломки скал и швырнул все это издали в Яму, который завернулся в свой плащ, загородил его полою глаза и больше не пошевельнулся.
Через минуту-другую яростный напор иссяк.
Яма не пошевелился. Вся земля вокруг была усеяна мусором – кроме небольшого круга, в котором стоял он, но не было ни одного камня.
Яма опустил плащ и уставился на крутящийся вихрь.
– Что за колдовство? – послышались слова. – Как ты ухитрился устоять?
Яма не сводил с Тараки взгляда.
– Как ты ухитряешься крутиться? – спросил он в ответ.
– Я – величайший из ракшасов. На меня уже падал твой смертельный взгляд.
– А я – величайший из богов. Я выстоял в Адовом Колодезе против всей вашей орды.
– Ты лакей Тримурти.
– Ошибаешься. Я явился сюда, чтобы сражаться здесь с Небесами во имя акселеризма. Велика моя ненависть, и принес я с собой оружие, чтобы поднять его против Тримурти.
– Тогда придется мне, похоже, отложить до лучших времен удовольствие от продолжения нашей схватки…
– Что представляется весьма благоразумным.
– И ты, без сомнения, хочешь, чтобы тебя проводили к нашему вождю?
– Я и сам могу найти дорогу.
– Тогда – до следующей встречи, Владыка Яма…
– До свидания, ракшас.
И Тарака, пылающей стрелой вонзившись в небо, исчез из виду.
Одни говорят, что распутал Яма загадку, пока стоял в огромной клетке среди темноты и птичьего помета. Другие утверждают, что повторил он рассуждения Куберы чуть позже и проверил их с помощью лент, хранящихся в Безбрежных Чертогах Смерти. Как бы там ни было, вступив внутрь палатки, разбитой на равнине неподалеку от полноводной Ведры, обратился он к находившемуся там человеку по имени Сэм. Положив руку на свой клинок, встретил тот его взгляд.
– Смерть, ты опережаешь битву, – сказал он.
– Кое-что изменилось, – ответил Яма.
– Что же?
– Моя позиция. Я пришел сюда, чтобы выступить против воли Небес.
– Каким образом?
– Сталью. Огнем. Кровью.
– В чем причина этой перемены?
– На Небесах в закон вошли разводы. И предательства. Посрамление. Леди зашла слишком далеко, и теперь я знаю причину, Князь Калкин. Я ни принимаю ваш акселеризм, ни отвергаю его. Для меня важно лишь, что он представляет ту силу, которая способна сопротивляться Небесам. Как к таковой я и присоединяюсь к вам, если ты примешь мой клинок.
– Я принимаю твой клинок, Господин Яма.
– И я подниму его против любого из небесного воинства – кроме только самого Брахмы, с которым от встречи уклонюсь.
– Хорошо.
– Тогда дозволь мне стать твоим колесничим.
– Я не против, но у меня нет боевой колесницы.
– Одну, весьма необычную, я захватил с собой. Разрабатывал я ее очень долго, и она все еще не завершена. Но хватит и этого. Нужно собрать ее сегодня же ночью, ибо завтра с рассветом разгорится битва.
– Я предчувствую это. Ракшасы к тому же предупредили, что неподалеку передвигаются войска.
– Да, пролетая над ними, я это заметил. Главное направление удара – с северо-востока, со стороны равнины. Позже вступят и боги. Ну а отдельные отряды будут, без сомнения, нападать и с других направлений, в том числе и с реки.
– Реку мы контролируем. Зной Далиссы дожидается на дне. Когда придет ее час, она сможет поднять могучие волны, вскипятить их и залить ими берега.
– Я думал, что Зной стерт с лица земли!
– Кроме нее. Она последняя.
– Как я понимаю, с нами будут и ракшасы?
– Да, и не только…
– А кто еще?
– Я принял помощь – полчище, отряд безмозглых тварей – от Властелина Ниррити.
Глаза Ямы сузились, ноздри раздулись.
– Это нехорошо. Рано или поздно, но его все равно надо будет уничтожить, и не стоило залезать к нему в долги.
– Знаю, Яма, но положение у меня отчаянное. Они прибывают сегодня ночью…
– Если мы победим, Сиддхартха, низвергнем Небесный Град, подорвем старую религию, освободим человека для индустриального прогресса – все равно останутся у нас противники. И тогда уже надо будет бороться и низвергать Ниррити, веками дожидавшегося, пока боги уйдут со сцены. А если нет, так опять все то же самое – а Боги Града обладали, по крайней мере, некоторой толикой такта в своих неправедных деяниях.
– Думаю, он пришел бы к нам на помощь в любом случае, просили бы мы его об этом или нет.
– Да, но позвав его – или приняв его предложение, – ты теперь ему кое-чем обязан.
– Я начну разбираться с этим, когда на то будет нужда.
– Ну да, это политика. Но мне это не по нраву.
Сэм налил темного и сладкого вина Дезирата.
– Думаю, что Кубера будет рад тебя увидеть, – сказал он, поднося Яме кубок.
– А чем он занят? – спросил тот, принимая сосуд, и тут же его залпом осушил.
– Обучает войска и ведет курс лекций по двигателям внутреннего сгорания для всех местных ученых, – ответил Сэм. – Даже если мы проиграем, кто-то может уцелеть и всплыть где-то еще.
– Если это действительно будет когда-то использовано, им следовало бы знать не только устройство двигателей…
– Он уже охрип, он говорит целыми днями, а писцы трудятся, записывая все, что он сказал, – по геологии, горному делу, металлургии, нефтехимии…
– Будь у нас больше времени, я бы помог в этом. Ну а сейчас, даже если уцелеет всего процентов десять, этого может быть достаточно. Не завтра или послезавтра, но…
Сэм допил свое вино и вновь наполнил кубки.
– За день грядущий, колесничий!
– За кровь, Бич, за кровь и за погибель!
– Кровь может быть и нашей, Бог Смерти. Но коли мы прихватим за собой достаточно врагов…
– Я не могу умереть, Сиддхартха, кроме как по собственному выбору.
– Как это может быть, Господин Яма?
– Пусть у Смерти останутся свои маленькие секреты. Да я могу и отказаться от права выбора в этой битве.
– Как пожелаешь, Господин.
– За твое здоровье и долгую жизнь.
– За твои.