Предводитель небольшой колонны, одетый в белое, держал в руке пику, на которой развевался белый флаг.
Бран нахмурился, приложил к глазам трубу и внимательно присмотрелся.
– На них эмблемы Торента, – тихо сказал он, когда к нему подошли Гвиллин и Кэмпбелл. – И их предводитель держит в руках флаг переговоров. Двое из отряда не в форме, может быть, они просто купцы.
Он опустил трубу, глядя на приближающийся отряд, затем отдал ее пажу и щелкнул пальцами, подзывая слуг.
– Беннет, Грэхем, соберите людей, чтобы встретить посланцев.
Оказывайте им все знаки уважения, но будьте осторожны, так как это может быть и ловушкой.
– Хорошо, милорд.
Группа всадников продолжала спускаться с гор, а из лагеря уже, звеня кольчугами и сбруей, выехал эскорт, назначенный Браном.
К палатке самого Брана съехались его лорды и командиры. Всем было ясно, что, хотя состояние ожидания и неопределенности сохраняется, после переговоров с посланцами Венсита что-то может измениться.
Бран стоял и смотрел. Увидев, как две группы всадников встретились приблизительно в трехстах ярдах от границы лагеря, он вошел в свою палатку и через несколько секунд появился оттуда с кинжалом на поясе и маленькой короной на голове.
Все приближенные сгруппировались вокруг него, ожидая приближения отряда парламентеров. Те были уже совсем близко.
Бран еще раньше решил, что двое из отряда принадлежат к знати, и теперь понял, что не ошибся.
Наиболее блистательный из них, высокий, одетый в роскошный черный плащ и алую тунику, величественно ехал во главе отряда. Подъехав к палатке, он соскочил с коня и направился к Брану. Вблизи стало видно, что одежда его пропиталась промозглой сыростью, но бородатое лицо было непроницаемо. Он снял свой шлем с черным пером и взял его в левую руку. Длинные черные волосы поддерживались серебряным зажимом. На прекрасном шелковом поясе висел кинжал с серебряной ручкой. Другого оружия у этого человека, по-видимому, не было.
– Полагаю, вы граф Марли, командующий этой армией? – слегка снисходительно осведомился он.
– Да.
– Тогда у меня послание для вас, милорд, – продолжал, слегка кланяясь, парламентер. – Я Лайонелл, герцог Аркенола. Я служу королю Венситу, который послал меня, чтобы засвидетельствовать почтение.
Глаза Брана, взгляд которых не отрывался от посланца Венсита, сузились, он положил руку на пояс.
– Я слышал о вас, милорд. Вы не родственник самому Венситу?
Лайонелл вновь слегка поклонился, как бы подтверждая предположение Брана, и улыбнулся.
– Да, я удостоен этой чести. Моя жена – родная сестра нашего обожаемого короля. Надеюсь, вы гарантируете нашу безопасность, пока мы находимся в вашем лагере, милорд?
– Разумеется. До тех пор, пока вы не будете нарушать этикет, вам бояться нечего. А что еще передал Венсит, кроме пожеланий здоровья? – спросил Бран.
Темные глаза Лайонелла впились в лицо Брана. Он поклонился и торжественно произнес:
– Милорд, граф Марли, Его Величество Венсит, король Торента и Толана, а также семи племен на востоке, просит, чтобы вы оказали ему честь и посетили его временную штаб-квартиру в Кардосе, – последовала маленькая пауза. – Он хочет встретиться с вами, чтобы обсудить возможности примирения и вывода войск из спорного района или найти другие приемлемые решения всех спорных вопросов, которые вы предложите ему, – Лайонелл был сама любезность. – Его Величество не ссорился с графом Марли и не хочет воевать с тем, кого уважал и ценил очень давно. Он ждет вашего немедленного ответа.
– Не давайте ответа, – прошептал Кэмпбелл, подходя ближе к Брану. – Это ловушка.
– Это не ловушка, милорд, – вмешался Лайонелл. – Чтобы вы поверили в искренность Его Величества, он приказал мне и моим людям остаться здесь в качестве заложников. Вы можете взять с собой одного офицера или, если хотите, почетный эскорт из десяти человек. Вы можете покинуть Кардосу и вернуться в свой лагерь когда захотите, в любое время, как только решите, что дальнейшее обсуждение бесполезно и не интересует вас. Я полагаю, такое предложение вполне приемлемо. Вы согласны?
Бран некоторое время внимательно смотрел на Лайонелла с непроницаемым видом, затем, сделав знак Гвиллину и Кэмпбеллу следовать за ним, повернулся и вошел в палатку.
Стены внутри палатки были обтянуты голубым и зеленым бархатом, украшены коврами и гобеленами.
Бран прошел в центр палатки и встал, задумчиво поигрывая рукоятью кинжала, а затем обратился к своим офицерам:
– Ну, так что вы думаете? Следует мне ехать?
Все обменялись взглядами, и заговорил Кэмпбелл:
– Прошу прощения, милорд, но мне это не нравится. Что мы можем получить от переговоров, кроме предательства? Несмотря на слова герцога Лайонелла, я ни на секунду не верю, что Венсит уведет войска. Ведь сомнения в исходе битвы нет, если только он решится сойти с гор и начнет ее. Весь вопрос в том, сколько людей он при этом потеряет. А если он применит магию…
– Бедный Кэмпбелл, – угрюмо улыбнулся Бран. – Нехорошо напоминать мне о том, что я хотел бы забыть. Гвиллин?
Гвиллин пожал плечами под своим голубым плащом.
– Кэмпбелл кое в чем прав. Мне кажется, мы действительно не сможем долго удерживать этот проход, если Венсит нападет на нас. Но я все думаю, какое же соглашение он хочет заключить с нами? И все-таки я склонен согласиться с Кэмпбеллом: это пахнет ловушкой. Так что я не решаюсь ничего вам советовать.
Бран погладил пальцами шлем и кольчугу, которые лежали перед ним на стуле, потрогал ковер на стене.
– А кто тот второй с Лайонеллом – тот, что не спешился?
Кто-нибудь из вас знает его?
– Это Меррит Рейдер, милорд, – ответил Кэмпбелл. – Его владения на севере. Они граничат с Толаном. Меня удивляет, что Венсит поручил ему эту миссию, особенно если задумал предательство.
– Именно так думаю и я, – кивнул Бран, продолжая поглаживать ковер. – И я уверен, что этим Венсит дает нам понять, что намерен вести серьезные переговоры. И настолько серьезные, что готов рискнуть своим родственником и могущественным союзником, оставив их у нас в качестве заложников, чтобы убедить нас, – Бран усмехнулся. – Я знаю себе настоящую цену, а потому сомневаюсь, что Венсит отдал этих двоих только за то, чтобы захватить и уничтожить меня. Если бы он хотел только этого, он мог бы добиться цели более простым и менее расточительным способом.
Гвиллин тревожно кашлянул.
– Милорд, а вы не допускаете возможности, что эти заложники останутся, чтобы что-нибудь сделать здесь, в лагере, после того как вы уедете? Если они Дерини, я думаю, не стоит и говорить, что они могут сделать. Это вполне может быть что-нибудь такое, чего мы и не обнаружим, пока вы не вернетесь в полной сохранности и они не уедут из лагеря к своему хозяину.
– Верно, милорд, – согласился Кэмпбелл. – Что помешает этим заложникам натворить здесь бед, пока вас не будет? Я им не верю, сэр.
Бран потер ладонями лицо и некоторое время смотрел в потолок, обдумывая все точки зрения. Наконец он со вздохом повернулся к ним.
– Не могу согласиться с вашей логикой. Каким-то образом я чувствую, что здесь нет никакого предательства. Если Лайонелл и Меррит – Дерини, то у них уже сейчас была бы уйма времени, чтобы уничтожить нас, если таково их намерение. А если они не Дерини, то что они смогут сделать, если будут окружены так же, как сейчас.
Он помолчал, вздохнул и продолжал:
– И еще: чтобы успокоить вас, я скажу Кордану, чтобы тот приготовил сильное снотворное, и предложу принять его всем, кто останется здесь. Если они согласятся, то, думаю, можно совершенно без всяких опасностей отправиться на переговоры с Венситом. Ну как?
Гвиллин с сомнением покачал головой, а затем пожал плечами.
– Риск все же есть, сэр.
– Но разумный. Кэмпбелл, найди Кордана и закажи ему снотворное.
Гвиллин, ты поедешь со мной в Кардосу. Помоги мне влезть в кольчугу.
Минутой позже Бран и Гвиллин вышли из палатки и направились к поджидающим их эмиссарам Венсита.
Бран надел поверх туники кольчугу и голубой плащ, на котором распластал крылья вышитый орел – знак его высокого положения. В местах, не закрытых плащом, – на груди и ниже рукавов – кольчуга ярко сверкала на солнце, соперничая блеском с мечом, висящим на короткой перевязи.
Гвиллин стоял позади него, держа шлем Брана и его перчатки.
Золотые глаза Брана светились лукавством, когда он обратился к посланцам.
– Я решил принять приглашение вашего короля, герцог, – просто сказал он.
Лайонелл поклонился и постарался спрятать улыбку. Меррит и остальные его люди, которые успели спешиться во время отсутствия Брана, теперь стояли позади Лайонелла.
– Однако, – продолжал Бран, – есть некоторые условия, которые вы должны выполнить, чтобы я отправился в Кардосу. Но я не уверен, что вы согласитесь на них.
В это время к группе, окружающей Брана и Лайонелла, присоединились Кэмпбелл, оруженосец и тощий человек в одежде врача. Взгляд герцога стал подозрительным, когда он увидел врача: тот держал в руках какой-то сосуд с двумя ручками.
Меррит подошел ближе к Лайонеллу и что-то прошептал ему на ухо. Тот нахмурился и перевел взгляд на Брана.
– Назовите ваши условия, милорд.
– Полагаю, вы не примете за оскорбление некоторую предосторожность, милорд, – сказал Бран, – но я хочу быть уверенным, что ни вы, ни ваши люди не преподнесете мне сюрприз, пока меня здесь не будет.
– Понимаем.
– Я знал, что вы не станете возражать. Так вот, чтобы оградить себя от неприятностей, я дал указание врачу приготовить снотворное для тех, кто будет заложниками. Я ведь не знаю ваших истинных намерений, так как не умею читать мысли. Вы же, насколько я знаю, колдуны Дерини. Согласны ли вы принять мои условия?
Лицо Лайонелла потемнело, он с беспокойством оглянулся на Меррита и своих людей, прежде чем ответить.
Было ясно, что ни он, ни Меррит не относятся с энтузиазмом к перспективе провести несколько часов в лагере Брана в бесчувственном состоянии. Но отказ от его условия означает признание, что приглашение Венсита – ловушка.
Лайонелл, очевидно, получил определенные указания от своего короля, потому что заговорил довольно быстро:
– Простите мои колебания, милорд, но мы не предполагали такого поворота событий. Мы понимаем, чем вызвана ваша предосторожность, и заверяем вас, что наш король вовсе не намеревается вызвать катастрофу в вашем лагере с помощью магии. Стоило ему захотеть, он мог бы это сделать, не подвергая опасности наши жизни. Однако, и, думаю, вы нас поймете, мы, в свою очередь, тоже примем меры предосторожности: прежде чем принять снадобье, нам надо убедиться, что это просто снотворное.
– Я понимаю, конечно, – сказал Бран и подозвал к себе врача. – Кордан, кто проверит твое лекарство, чтобы успокоить Его Милость?
Кордан показал на солдата, стоящего поблизости, и тот вышел вперед.
– Это Стефан Лангвиль, милорд, – пробормотал он, держа свой сосуд в руках и неотрывно глядя на Брана.
– Хорошо. Вас удовлетворяет этот человек, герцог?
Лайонелл покачал головой.
– Нет, ваш врач мог специально подготовить его. Если вы собираетесь отравить нас, то этот человек мог предварительно принять противоядие. Можно я выберу сам?
– Конечно. Но прошу, чтобы выбор не пал на кого-нибудь из моих офицеров, так как они могут мне понадобиться. Зато из остальных вы можете выбирать любого, предоставляю вам полную свободу.
Лайонелл передал шлем одному из своих людей, а сам повернулся и пошел назад к всадникам Брана, окружившим прибывший отряд. Он внимательно осмотрел людей, затем подошел к одному из них и положил руку на шею его лошади. Лошадь отпрянула и фыркнула.
– Вот этот человек, милорд. Его не могли предварительно подготовить. Пусть он первый выпьет то, что предназначено нам.
Бран кивнул и сделал знак рукой.
Всадник соскочил с лошади и пошел к Брану. Лайонелл шел рядом, внимательно следя. Когда тот снял шлем и хотел передать его товарищам, герцог сам взял его из рук солдата, желая исключить любую возможность передачи какого-нибудь противоядия. Затем, дав знак Мерриту охранять солдата, подошел к Брану и взял сосуд из рук Кордана. Его черные глаза сверлили Брана, не скрывая раздражения и подозрительности. Приподняв сосуд в знак приветствия, он пошел обратно, где стояли Меррит и солдат.
Один из людей Лайонелла взял чашу, осмотрел ее, понюхал содержимое, и только после этого подвели солдата и дали ему в руки сосуд.
Лайонелл и Меррит стояли рядом с ним, внимательно следя за его действиями. Когда все было готово к испытанию, Лайонелл бросил подозрительный взгляд на Брана:
– Какова доза приема?
– Достаточно глотка, Ваша Милость, – ответил Кордан. – Снадобье очень сильное.
Лайонелл проговорил, повернувшись к солдату:
– Хорошо. Отлично, дружище, глотни, если не боишься. Говорят, твой господин человек слова. Если это так, то ты проснешься и ничего с тобой не случится. Выпей.
Солдат взял сосуд и поднес его к губам. Набрав в рот жидкость, он некоторое время держал ее во рту, оценивая вкус, затем взглянул на Лайонелла и проглотил. Он еще успел с наслаждением облизать губы – ведь Кордан все свои лекарства делал на вине, потом покачнулся и рухнул бы на землю, если бы не Лайонелл и Меррит, которые подхватили его и осторожно опустили. К тому времени, когда он коснулся земли, он уже крепко спал, и ни толчки, ни оклики не могли разбудить его.
Лайонелл наклонился над ним, осмотрел его, приподнял веки, пощупал пульс, а затем неохотно кивнул Мерриту. Поднявшись, он медленно пошел к Брану. Его лицо было угрюмым, но решительным.
– Кажется, ваш врач действительно принес снотворное. Конечно, основываясь на таком беглом осмотре, нельзя исключить, что в жидкость введен медленный яд, а кроме того, вы ведь можете отравить нас или просто убить, пока мы спим. Но жизнь – игра, не так ли? Его Величество ожидает или вас, или меня. И мне не хочется заставлять его ждать.
– Значит, вы принимаете наши условия?
Лайонелл поклонился.
– Да, но надеюсь, что нам для сна предоставят что-нибудь более удобное, чем просто земля, – он посмотрел на спящего солдата и сардонически улыбнулся. – Когда мы вернемся в Кардосу, Его Величество вряд ли будет довольно, узнав, что нам пришлось спать в грязи.
Бран поклонился и откинул полог своей палатки, возвращая Лайонеллу сардоническую улыбку.
– Заходите, вы будет спать в моей палатке. Я не хочу, чтобы говорили, будто лорды Гвинеда не умеют принимать знатных гостей.
Бран и его люди отступили в сторону, а Лайонелл поклонился и дал знак своим людям спешиться и следовать за ним. Все вошли в палатку.
Лайонелл с удовлетворением отметил богатое убранство, обменялся взглядами с Мерритом, а затем выбрал самое удобное из кресел и уселся в него, вытянув ноги. Стянув перчатки и сняв шлем, он положил их на пол возле ног. Свет, льющийся сквозь открытую дверь, подсвечивал черные волосы Лайонелла мягким блеском, в то время как попадая на кинжал, висящий у пояса, он порождал зловещие блики.
Люди Лайонелла усаживались в креслах, а пальцы их предводителя поигрывали рукоятью кинжала.
Меррит уселся рядом с Лайонеллом, напряженный и словно чего-то ожидающий.
Человек с сосудом неуверенно встал у центрального столба палатки.
Когда Бран и Гвиллин вошли в палатку, знаменосец Лайонелла, который должен был сопровождать их в Кардосу, немедленно приблизился и заглянул в палатку. Его лицо было белее, чем флаг, который он держал. Ведь только он и еще один могли быть уверены, что вернутся в Кардосу, когда чаша будет выпита.
Лайонелл осмотрел всех своих людей, а затем сделал знак человеку с чашей, чтобы тот обносил их по очереди. Каждый, кто пил из чаши, не отрывал глаз от Лайонелла. Когда подошла очередь Меррита, первый из выпивших уже обмяк в кресле. Человек с чашей в тревоге замер, а Меррит приподнялся в кресле, но Лайонелл покачал головой и дал знак Мерриту, чтобы тот тоже выпил.
Со вздохом Меррит повиновался и вскоре вытянулся в кресле, закрыв глаза.
Когда все успокоились, человек с чашей встал на колени перед Лайонеллом и протянул ее дрожащими руками. Глаза Лайонелла стали почти нежными, когда он взял чашу в руки и повертел ее в своих длинных пальцах.
– Они хорошие люди, милорд Бран, – сказал он, глядя на Брана прищуренными глазами. – Они доверили мне свои жизни, и я поставил их на карту в моей игре. Если по вашей вине я стану клятвопреступником, если им будет причинен хоть малейший вред, то клянусь, что отомщу даже из могилы. Вы понимаете меня?
– Я дал вам свое слово, герцог, – надменно ответил Бран. – Я сказал, что вам не причинят вреда. Если намерения вашего хозяина честные, то у вас нет причин чего-либо опасаться.
– Я не боюсь, мой друг, я предупреждаю, – мягко произнес Лайонелл. – Смотрите, чтобы ваше слово оказалось твердым.
Затем, приподняв чашу в знак приветствия, он поднес ее к губам, что-то пробормотал и выпил, отдал чашу слуге и вытянулся поудобнее. Еще успев ощутить озноб, хотя в палатке было тепло, он почувствовал, как сознание покидает его.
Слуга поставил чашу на пол, пощупал пульс своего господина, затем, полностью удовлетворенный, поднялся на ноги и поклонился Брану.
– Если вы готовы выполнить вашу часть соглашения, то нам нужно выезжать, милорд. У нас впереди трудный путь, большую часть которого придется проделать по ледяной воде. Его Величество ждет.
– Конечно, – пробормотал Бран, с удовлетворением глядя на спящих заложников. – Теперь можно не сомневаться, что они не нарушат дисциплину.
Бран взял шлем, перчатки и направился к выходу.
– Смотри за ними, Кэмпбелл, – приказал он. – Венсит хочет, чтобы они вернулись в целости и сохранности. Не будем его разочаровывать.
Глава 4
Город Кардоса был расположен на четыре тысячи футов выше уровня долины Истмарх. Раскинувшийся на высокогорном каменистом плато, он позволял править собой графам, герцогам, а иногда даже королям.
С запада и востока к нему можно было подобраться только через предательское ущелье – основной путь через горы Рельян.
Каждый год поздней осенью, в конце ноября, снег с Великого Северного моря отрезал город от мира, заваливая ущелье. И путь был закрыт до самого марта, пока зима полностью не сдавала свои позиции. Следующие три месяца ущелье, заполненное талым снегом и ледяной водой, превращалось в ад.
Кроме того, проходимость ущелья была неоднородной. Его восточная часть очищалась на несколько недель раньше, чем западная, и это служило причиной того, что город часто переходил из рук в руки.
Именно поэтому Венсит из Торента захватил ослабленный зимой город без всякого сопротивления: высокогорная Кардоса не могла надеяться на помощь и поддержку правительственных войск Гвинеда.
Венсит напал на Кардосу, и жителям ничего не оставалось как сдаться.
И вот, пока Бран и его нервничающий эскорт пробивались сквозь грязь и ледяную воду, приближаясь к городским воротам, новый правитель города нежился в своих покоях во дворце и готовился к встрече гостей.