– Первое: приложите все силы, поднимите всех своих осведомителей, пустите по следу всех собак, но отыщите для меня одного исчезнувшего человека, – провозгласил я. – Это женщина, точнее, девушка. Выглядит лет на шестнадцать, волосы темные, глаза светло-карие, сложения худощавого. Ее имя – Долиана, баронесса Эрде, дочь покойного герцога Мораддина. Об этом пока не сообщалось, но я знаю точно – в ночь мятежа госпожа баронесса весьма таинственным образом исчезла из поместья герцогов Эрде. Более никто ее не видел. Она требуется мне немедленно. Будьте осторожны, возможно, за баронессой охотятся и другие… люди. Второе. Разнюхайте, откуда могли появиться таинственные личности, штурмовавшие дома принцев. Кто они, кому служат… Ясно?
– Отнюдь не ясно, – покачал головой барон Амори. – Почтенный граф, давайте-ка начнем с начала. Перво-наперво вы расскажете мне и моим друзьям все подробности об исчезновении баронессы Эрде.
* * *
Из постоялого двора "Петух и котел" я отправился к другому двору, если, конечно, можно теперь поименовать "двором" резиденцию военного правительства Немедии, в обычную время именующуюся замком короны.
Какие мысли у вас вызывают слова "королевский двор"? Благородные господа и не менее благородные дамы-фрейлины, гвардия в блистающих доспехах, деловитая суета прислуги, истошные вопли церемониймейстера "Ужин его королевского величества! Салфетка его королевского величества!", а для того, чтобы взять соусницу, нужно седлать коня, ибо торжественный стол приравнивается длиной к главной улице столицы.
Теперь все не так. Если уж в Бельверусе осадное положение, а стража, сбиваясь с ног, "разыскивает" злодеев-бунтовщиков, то дворец являет собой настоящую крепость. На площадки башен замка короны взгромоздили катапульты и баллисты, проезды загорожены острейшими деревянными рогатками, наконечники которых окованы железом, внутрь пропускаются лишь те, у кого наличествуют разрешения, подписанные одним из триумвиров – Тараском, Эрдриком или Сагаро – а любые подозрительные личности заворачиваются обратно.
Специально ради визита к фаворитке принца Тараска я оделся особенно. Никакого бархата, никакой парчи, никаких лишних перстней или браслетов, одежда скромна до полной невозможности – черная туника, поверх одевается кожаный нагрудник-панцирь с тиснением в виде фамильного герба, круглая черная шапка с черным же шарфом, перевязь меча самая простая, из тех, что носят наемники. Посмотревшись утром в серебряное зеркало, я решил, что в таком наряде смахиваю на преуспевающего гробовщика во дворянстве и спросил сам себя, по кому же ношу траур.
Ответ не замедлил последовать – траур надет по почившим в бозе благополучию и стабильности стран Заката. Случавшаяся в Немедии заваруха наверняка вызовет лавину…
Может быть, конечно, я паникую, но паника имеет основание. Смена династии влечет за собой не только перестановки в высочайших сферах управления государством, но и нарушение торговых, военных и прочих союзов. У нового правителя всегда новые интересы. Я не знаю, кто будет данным правителем, однако осмеливаюсь предполагать. Если Тараск добьется трона, за сим наверняка последует резкое усиление Кофа, страны, всегда относившейся к Аквилонии со сдержанной недоброжелательностью.
Не будем загадывать, как обернется дело. Глядишь, обойдется. Пошумят, покричат, а когда пыль уляжется, снова продолжится привычная жизнь…
Оказавшись возле Полуденных ворот дворца, я из гордыни не спешился перед вылетевшим, будто на пожар, командиром караула – таковой не оказал должного почтения. Мне довольно невежливо посоветовали отправляться своей дорогой на все восемь сторон света – надлежащего пропуска во дворец у меня не оказалось.
Не оказалось? Как бы не так!
С самым надменным видом я снял с шеи деревянную руну "Райда", предъявил ее охране, после чего отношение к визитеру разительно изменилось. Бебиту немедленно взяли под узду, сдержанно залебезили и даже выделили проводника. Прочим караулам, расставленным буквально на каждом углу коридоров замка, было достаточно показать вырезанный из темной древесины амулет. Я мгновенно становился "своим". Неужели безродная девка из Пограничья забрала себе столь высокую власть?
– Сюда, – кивнул проводник, указывая на тяжелую дубовую дверь, ведущую в комнаты. – Если ты друг госпожи Зенобии, она тебя примет.
– А если не друг? – фыркнул я. – Тогда что?
– Тогда вылетишь отсюда через окно, – с чарующей непринужденностью сообщил гвардеец, отсалютовал брошенным к груди кулаком и отправился восвояси.
Памятуя о традициях варваров, с которыми я достаточно успел ознакомиться за время дружбы с Конаном, я открыл дверь без стука.
Ничего не скажу, здесь очень мило. До сих пор не могу понять, отчего самых утонченных дворян (к каковым, впрочем, я себя не отношу) всегда очаровывала дикарская простота. Очень большая комната, почти зала. Громадный камин, в котором пылают сосновые полешки. Широченная низкая постель – на ней можно разместить не меньше десятка гвардейцев и еще место останется. Лавки вдоль стен, никаких кресел или табуретов. Здоровенный грубоватый стол. Единственной приметой цивилизации являлся выстилавший пол иранистанский ковер с ворсом, достигавшим щиколотки.
Именно на этом темно-красном ковре рядом с очагом возлежала госпожа Зенобия. Самое потрясающее было в том, что полуночная дикарка (на сей раз наряженная в простенькое синее платье с вышивкой в народном стиле) весьма старательно штудировала большую книгу в темно-коричневом с золотом переплете.
– Сочинение Тот-Амона, сына Мин-Кау из Птейона, – даже не повернувшись в мою сторону, проговорила Зенобия, постучав пальцами по страницам фолианта. – Граф, ты случайно не знаешь, что такое "нумерология"? Никак не могу понять толком!
– Э-э… Нумерология – это наука о магических и пророческих свойствах чисел, – ошеломленно сказал я. Ничего себе! Оказывается Дженна интересуется трактатами небезызвестного стигийца, прославленного не только в качестве первейшего колдуна Черного Круга, но и составителя весьма привлекательных рукописных трудов по истории и магии. Мало того, Дженна умеет читать! Хотя не стоит удивляться: она все-таки дочь купца, а образование в семействах торговцев ставится на второе место после врожденной деловой хватки. Без знания надлежащих наук ты никогда не обойдешь соперников и не заработаешь свое золото! – Однако если ты хочешь узнать побольше о нумерологии, стоило бы почитать не сочинения Тот-Амона, а книги кхитайских мудрецов, наиболее искушенных в тайнах чисел. Возьми хотя бы Ди Жэнь-Цзе из Пайкина…
– Благодарю за совет, – Зенобия быстро захлопнула книгу, встала с ковра, подошла ко мне и совершенно не девичьим жестом подала руку для пожатия. – Присаживайся, Маэль. Вина? Аргосского, коринфского, пуантенского?
– Мне больше нравится "Лоза Либнума", – поддел я Дженну, упомянув самое дорогое и редкое на Закате вино со знаменитых Либнумских холмов Шема. Даже во дворце Конана, беззаветно приверженного лучшим образцам винодельческого искусства Полуденного Побережья, "Лоза Либнума" полагалась неслыханно щедрым угощением и нектаром, достойным богов.
– Возьми на столе, – Дженна непринужденно кивнула в сторону огромного четвероногого сооружения из сосновых досок. Я подошел, обнаружил на столешнице кувшин с печатью в виде шестилучевой звезды, в центре которой находился силуэт верблюда, и понял, что колкость не удалась. Зато можно на славу угоститься.
– Здесь можно говорить свободно, – как бы невзначай сообщила Дженна. – Никто не подслушает. Во-первых, на страже стоят мои люди… Точнее, нелюди. Во-вторых, это самое удаленное крыло дворца. Я всегда любила независимость.
– Нелюди? – я плеснул вина в серебряный кубок и продегустировал. Ничего не скажешь, подлинный "Либнум"! С ума сойти! Быть фавориткой принца Тараска не так уж плохо… – Эта такая особая шутка обитателей Пограничья, которую аквилонцы не понимают?
– Еще как понимают, – отмахнулась Зенобия. – Между прочим, Конан Канах, твой король – большой приятель нашего короля. Эрхарда Оборотня. Понятно?
– А ты сама не оборотень? – поинтересовался я, наблюдая, как Зенобия наливает в свой кубок какую-то жуткую настойку. Судя по запаху, ежевичную.
– Не повезло, – совершенно серьезно ответила госпожа фаворитка. – Я, к сожалению, самый настоящий доподлинный человек. Ладно, оставим споры о преимуществах двух противоположных рас. Надеюсь, ты сообразил, что я позвала тебя не случайно?
– Конечно, сообразил. И что?
– А вот что, – Зенобия указала мне на длинную лавку, застеленную медвежьей шкурой. – Насколько мне известно, тебя прислал в Бельверус король Аквилонии? Да? И пожалуйста, не делай такие невинные глаза! Я, как ты мог заметить, отнюдь не круглая дура. Кроме того, детство и юность я провела в Пограничье и отлично знаю, в каких отношениях находились Конан и герцог Мораддин.
– Не понимаю, как можно увязать вместе твою молодость, короля Аквилонии и покойного герцога, – брякнул я. – При чем здесь Пограничье?
– Человеческие судьбы, долгие тонкие нити, свитые Норнами, переплетаются очень причудливо, – с задумчивым видом изрекла Зенобия и села рядом со мной. – В моей полуночной стране слова "богатый купец" почти равнозначны слову "герцог". Ты слышал о моем отце? Он ведает торговой управой Пограничья, близок к королю Эрхарду и наслышан о некоторых страничках прошлого аквилонского государя. Я же внимала рассказам отца со всем тщанием… Я знаю, что Конан и глава Вертрауэна познакомились давным-давно, лет двадцать назад или даже больше того. И, конечно же, такой человек, как Конан, не мог оставить в беде старинного друга.
– Какие же из всего этого выводы? – поинтересовался я.
– Никаких, – Зенобия развела руками. – Здесь настолько тесно сплелись высокая политика, в которой я ничего не понимаю, чьи-то интриги и колдовство, что распутать этот клубок не сумел даже хитроумный Мораддин. За что и поплатился жизнью.
– Колдовство? – ахнул я. – Какое колдовство?
– Обычное. Разве ты никогда не сталкивался с магией?
– А ты, видимо, сталкивалась настолько часто, что хорошо разбираешься в волшебном искусстве?
– Да не сказала бы… Мои телохранители-оборотни заставили меня насторожиться. Племя Карающей Длани чувствует магию гораздо острее людей. Так вот, парни утверждают, что в Бельверусе появилось нечто… нечто чужое. И это чужое – действует.
– И в чем это выражается? – спросил я. – Каково действие?
– Отец приставил ко мне четверых охранников, – глядя на огонь камина, сказала Зенобия. – Трое оборотней, один человек. Тарк, дальний родственник Эрхарда, уехал еще зимой. Обратно в Пограничье. Отговорился тем, что в Немедии ему плохо. Хотя за последние четыре года я не слышала от него никаких жалоб. Остальные начали болеть, примерно с начала зимы. Чем дальше, тем хуже. А позапрошлой ночью умер Гупта – мой самый верный страж. Я достаточно хорошо знакома с Племенем Карающей Длани – оборотни гораздо крепче людей. Так просто они не умирают. В Бельверусе, как мне кажется, на них начала действовать та самая чужая магия, появившаяся в городе, едва выпал снег… И я сама начинаю бояться.
– Мне, конечно, интересно слушать рассказ о твоих страхах, – довольно жестко заметил я, – но почему бы не перейти к делу? Что ты хочешь мне сказать? И почему? Почему не пожаловаться принцу Тараску или канцлеру? При чем здесь дворянин из Аквилонии, пусть он даже и является доверенным лицом короля?
– Вот ты, значит, как… – сощурила глаза Дженна. – На все эти вопросы я не отвечу. Отчасти потому, что не хочу, отчасти потому, что не могу. А Тараск… Молодой принц рвется к власти. Он привел в город много верных людей и я почти уверена, что гибель семьи старого Нимеда – на его совести. Мне на это плевать, Немедия для меня чужая страна. Однако я не могу спокойно наблюдать, как в политику вмешивается чуждая людям сила, равно опасная и для того, кто ее использует, и для его противников.
– Я подозревал, что за недавним фальшивым мятежом стоит Тараск, – Зенобия, собственно говоря, ничего нового не поведала. И в то же время я в очередной раз слышу о некоем чужеродном колдовстве. Райан предупреждал, теперь Зенобия туда же… И дочь герцога Мораддина упоминала о некоем "красном сиянии". – Скажи, в свите Тараска есть маг?
– Аж целых двое, – мигом ответила Дженна. – Ораст и еще один… Этого второго я вижу очень редко. Странный человек. Кажется, Тараск познакомился с ним в Кофе.
– Имя знаешь?
– В этом-то вся и загвоздка! Имя необычное. Не стигийское, не кофское и не немедийское. Его зовут или называют Ксальтоуном. Точно такое же имя я встретила вот в той книге, – Дженна указала рукой на валяющийся том сочинений Тот-Амона. – Ксальтоун – кхарийское слово. Перевести его очень трудно – оно означает одновременно и человека, который постоянно возвращается, и нечто, существующее вечно, но где-то на самом рубеже миров Зримого и Незримого, и течение времени, а если уж быть совсем точной, то это понятие вышло из употребления еще полторы тысячи лет назад, когда рухнула Кхарийская империя. Мне кажется, что "Ксальтоун" – это не столько имя, сколько название какого-то ремесла. Человек может быть скорняком, наемником, лекарем. А может быть ксальтоуном.
– Говоря проще, колдуном?
– Нет, именно ксальтоуном. Не могу объяснить эту догадку. Я спросила об этом слове у королевского мага, Арраса, он только пожал плечами и настоятельно посоветовал держаться подальше от людей, пользующихся кхарийским языком. Зато сам Аррас теперь вовсю крутится возле Тараска. А сейчас подумай и увяжи воедино кое-какие события: в конце осени приезжает Тараск и тогда же мои оборотни начинают чувствовать постороннюю волшебную силу. Зимой разгорается неспокойствие в городе, народ недоволен властями, потом эпидемия, потом перебои с доставкой продуктов в столицу, с середины зимы в Бельверусе появляется сумасшедший, убивающий людей и буквально разрывающий их на части, король Нимед заболевает… Если взглянуть на все события зимы в целом, можно увидеть единую цепочку бедствий.
– И ты полагаешь, что на конце этой цепочки болтается Тараск?
– А на другом – немедийская корона, – подтвердила Зенобия. – Можешь идти, граф. И повторяю – как можно быстрее найди молодую баронессу Эрде. Тараск ее тоже ищет.
Меня ненавязчиво выпроваживали и ясно дали понять, что дальнейшие вопросы неуместны. Кажется, Зенобия и так сказала больше, чем хотела.
Похоже, я ввязался в крайне запутанную и очень темную историю. Мало мне всех предыдущих неприятностей! Теперь же на горизонте замаячила фигура какого-то Ксальтоуна!
Пусть моего проклятущего родственничка, Райана Танасульского, заберут самые клыкастые и вонючие демоны! Почему Райана никогда нет на месте в то время, когда он нужен?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Записки Долианы, баронессы Эрде – II
"Беглецы в огромном городе"
Немедия, Бельверус.
17 день Первой весенней луны.
Меня разбудили пробившиеся сквозь щелястую деревянную стену солнечные лучи, деловитая перекличка голосов и головокружительный для голодного человека запах свежеиспеченного хлеба. Вообще-то я не спала – дремала вполглаза, как хищные звери. Четверть колокола настороженного полусна-полуяви, мгновенное пробуждение и внимательное изучение окрестностей. Опасности нет? Значит, можно снова положить голову на лапы и прикрыть глаза.
Есть хотелось до громкого и неприличного урчания в животе. Я осторожно пошевелилась, стараясь не разбудить моего спутника, и заглянула в выпавший из доски сучок. Наше убежище – пустующий сарай для мешков с мукой – приткнулось на задворках большой пекарни, и сейчас там дым стоял коромыслом в прямом и переносном смыслах. По обширному двору носились мальчишки-подмастерья, тащившие подносы с готовыми булками. Кто-то громко и визгливо требовал немедля добыть ему свежих дрожжей, угрожая нерадивым помощникам страшными карами и лишением жалования. Крикуна заглушал трубный ослиный рев и сердитый женский голос, отдававший распоряжения. Всюду летала белая мучная пыль, от которой я едва не расчихалась, но вовремя зажала рот ладонью и опасливо покосилась на свернувшегося рядом человека. Он слабо пошевелился и что-то пробормотал.
Я знала, чье имя он повторяет. Словно подтверждая мою догадку, из-под опущенного века беззвучно выкатилась слеза. Одна, вторая, третья… Только этого не хватало. За что нам такие мучения? Я сама с удовольствием бы разревелась, но слезы почему-то иссякли. Осталась только сухая горечь и мертвенная тоска.
Будь я одна, я, возможно, опустила бы руки и сдалась. В конце концов, я только девчонка пятнадцати лет от роду, ничего не знающая и не умеющая. Но теперь нас двое. Я отвечаю за того, кто по воле случая стал этой безумной и долгой ночью моим компаньоном и напарником. Стисни зубы, Дана Эрде, забудь о прошлом, о сгоревшем доме и погибшей семье. Думай о сегодняшнем дне. Нам нужна еда, нужно золото и хорошее укрытие. Нам нужно узнать, что происходит в городе, и сообразить, как поступать дальше. Я также с удовольствием обзавелась парой выносливых лошадей и подорожной с разрешением выехать из столицы.
Но в первую очередь я не отказалась бы от только что вытащенной из печи булки. Можно даже без изюма и корицы. Интересно, сколько у нас монет на двоих? У моего приятеля, подозреваю, в карманах вообще ни единого медяка. Деньги ему никогда не требовались. У меня есть пригоршня золотых ауреев и драгоценности, которые в случае настоятельной необходимости можно рискнуть обратить в наличность. Сунемся к какому-нибудь ростовщику или меняле, продадим жемчужный кулон или колечко с изумрудом…
Спавший на ложе из пыльных мешков молодой человек внезапно рывком поднял голову, ошалело глядя по сторонам. Попытался вскочить, зацепился за отошедшую половицу и снова шлепнулся.
– Дана?! – приглушенный вопль отчаяния.
– Здесь, здесь, – проворчала я. – Не кричи.
– Где мы? – он послушно опустился обратно, пригладил ладонью встрепанные светлые волосы и вопросительно уставился на меня. Глаза у него были серо-синеватого цвета, взгляд отчаявшийся и вместе с тем упрямо-вызывающий. Некогда искусно сшитый наряд темно-зеленого и красного бархата всего за одну ночь превратился в живописные обноски, в которых уважающий себя нищий на улицу не выйдет. Вчера нам пришлось изрядно побегать, а также несколько раз сигануть с крыш, провалиться в кучу отбросов и подраться с загадочными личностями, непременно желавшими нас прикончить. Однако ночь миновала, а мы по-прежнему живы, вопреки всему.
– Склад при какой-то пекарне, – я снова заглянула в круглое отверстие от сучка. – Работа кипит, так что у нас есть возможность улизнуть незамеченными.
– Поесть бы… – жалобно сказал мой неожиданный спутник. – Как думаешь, сколько стоят две больших булки с медом и специями?
– Четыре серебряных кроны, сиречь двенадцать талеров, – не задумалась я.
– Я заплачу, – самоуверенно предложил мой компаньон.
– Чем? – хмыкнула я. – Долговой распиской? Нет, дражайший месьор, мы ни за что платить не будем, ибо пока пребываем в бедности и вне закона. Я собираюсь пойти на преступление и украсть для нас что-нибудь съедобное.
– Ты не можешь! – искренне возмутился он.