…Двухэтажное внушительное здание из красного и серого камня располагалось в самом центре квартала Алмель, считавшегося вотчиной богатых купцов, поставщиков двора Его величества и самых крупных ростовщических контор, из чего я заключила, что "Игдир и Компания" – заведение солидное и процветающее. Первый этаж дома занимала лавка по продаже ювелирных изделий и редкостей, однако сейчас ставни пребывали закрытыми, а большие двустворчатые двери – запертыми.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что пока не привлекли ненужного внимания, мы перебежали улицу, юркнули во двор и постучались в менее помпезную железную дверцу. Стучать пришлось долго, пока внутри не донесся осторожный вопрос:
– Кто там? Мы закрыты!
Ольтен на миг опешил, потом здраво рассудил, что сейчас не время показывать гонор, требуя уважения к представителя королевской фамилии, и негромко ответил:
– Позови господина Игдира! Скажи, что пришел… пришли из дворца.
Я приготовилась к долгом и тревожному ожиданию, но дверь беззвучно распахнулась.
– Ваша милость? – донесся из ароматного полусумрака пришептывающий голос с акцентом коренного уроженца Заморы. – Что же вы стоите? Входите! Госпожа, вы тоже!
И мы вошли.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Записки Долианы, баронессы Эрде – III
"Железная шкатулка"
Бельверус, Немедия.
18 день Первой весенней луны.
Мнение общества, как мне не раз говорили и как я недавно выяснила на собственном опыте – жутковатая вещь. Оно может вас погубить и может вознести на вершину жизненного успеха. Главное, чтобы при каких-либо необычных обстоятельствах на вас обратили внимание и запомнили.
Что самое досадное, мне самой даже не пришлось почти ничего делать. Я с чистой совестью воспользовалась готовым – создавшейся за двадцать лет жутковатой репутацией семьи Эрде. И теперь в крохотной свите принца Ольтена Эльсдорфа мне отведена почетная роль создательницы планов на будущее и придворной предсказательницы.
– Барышня Дана, ты среди нас самая умная! – непререкаемо отверг Ольтен мои робкие возражения. – В конце концов, ты дочь Мораддина Эрде, знавшего о Немедии и ее жителях все! Мы будем добывать для тебя сведения, а ты решишь, как быть дальше!
"Знала бы, что жизнь обернется такой стороной, читала бы больше книг про лазутчиков и историю политики, а не об изящных искусствах и правилах куртуазии, – мрачно подумала я. – Теперь ничего не поделаешь. Как выражаются простолюдины, попала собака в колесо – пищи, да беги. Как бы потактичнее объяснить месьору Ольтену, что он возлагает на меня слишком большие надежды? Я – не мой отец и не в силах вернуть ему трон…"
Первые новости о переменах в столице Немедии мы получили вечером семнадцатого дня Первой весенней луны вместе с роскошным обедом за счет торгового дома "Игдир, Мошшель и Компаньоны". Выслушав, мы с его милостью Ольтеном дружно положили серебряные вилочки и скорбно уставились друг на друга, как две трепещущие серны, пораженные безжалостными стрелами охотников в самое сердце.
Почтеннейший господин Игдир Таубате, замориец до мозга костей, сплетник и давний знакомый принца, растерянно переводил взгляд то на его светлость, но на меня. Настал тот редчайший случай, когда месьор Игдир не нашел подходящих слов или счел, что любое выражения сочувствия прозвучит фальшиво.
Ольтен потянулся за бокалом, едва не выронил его, и с траурным видом провозгласил:
– Вечная память Эльсдорфам Немедийским!
Мы чокнулись. Краешки золотых чаш соприкоснулись, зазвенев, точно погребальные колокола. Меня разобрал истерический смех, и я чуть не выплеснула вино на дорогую льняную скатерть.
– Зря вы так, ваша милость, – серьезно заметил господин Таубате. – Может, все образуется.
Образуется, как же. Законных потомков Нимеда больше не существовало, о чем кричали герольды на всех перекрестках, суля от имени властей неминуемое возмездие уличенным виновникам гибели королевской семьи. В городе заправлял наскоро состряпанный триумвират в составе его светлости канцлера Эрдрика Грея, заодно исполняющего обязанности регента, королевского казначея Сагаро и военного протектора, небезызвестного Тараска Кофийца. Бельверус наводнен разнообразными войсками, как старая мельница крысами, гвардейские патрули торчат на всех перекрестках и бодро маршируют по улицам, горожане попрятались по домам, лавки закрыты, рынки почти не работают, выезд из города разрешен только по предъявлению бумаг с печатью его высочества принца Тараска.
Одним словом – осадное положение во всей его неприглядности и вытекающими безрадостными последствиями.
– Вопрос в том, известно ли Тараску, что мы живы? – этими словами принц на следующее утро открыл наш великий совет, посвященный одной немаловажной задаче – что предпринять?
– Будем предполагать худшее, – бодро откликнулась я. – Его милости Тараску доложили о том, что принц Ольтен уцелел и скрылся. Возможно, его известили и о том, что наследница Эрде тоже живехонька и свободно разгуливает по столице. Господин протектор благоразумно лишил нас возможности покинуть город: стража любых ворот непременно задержит подозрительных путников. Мы также не сможем всю жизнь прятаться у наших гостеприимных хозяев, подвергая их опасности. Малейшая оплошность – и они разделят нашу печальную участь. Значит…
– Значит, – подхватил Ольтен, – нам придется временно исчезнуть из Бельверуса. Только как? И куда мы направимся? В Аквилонию?
– Почему именно в Аквилонию? – уточнила я. Ольтен невесело хмыкнул:
– Я имею несколько сомнительную честь считаться дружественным союзником нынешнего владельца трона Льва. Надеюсь, он не откажет если не в военной помощи, то хотя бы в укрытии.
– В Аквилонию нам, скорее всего, попасть не удастся, – я покачала головой. – Может, мы и придумаем надежный способ незаметно улизнуть из города, но я совершенно не представляю, как миновать границу. Лезть через Немедийские горы? Тогда уж лучше бежать в Офир – он, как-никак, поближе. И какой смысл в бегстве? Так и будем прятаться от ищеек Тараска? Мы не нужны Кофийцу живыми.
– Предложи что-нибудь получше! – сердито огрызнулся принц.
Я задумалась, соображая, как поступили бы отец и матушка, окажись они в подобной ситуации. Ответ напрашивался всего один: рискованный и чреватый серьезными последствиями. Самостоятельно мы вряд ли справимся. Нужно обращаться за помощью. Только к кому?
– Кому мы можем доверять? – вслух спросила я. – Для начала – господину Таубате и его служащим, пока наши действия не угрожают благополучию их торгового дома. Любые попытки обратиться к знакомым из замка короны кажутся мне опасными – мы не знаем, кто сохранил верность дому Эльсдорфов, а кто перешел на сторону Тараска. Нужен кто-то посторонний… Монброн!
Когда я вспомнила это имя, мне показалось – все встало на свои места. Вот к кому нужно обратиться! У него есть обширные связи и он наверняка заинтересован в том, чтобы оказать поддержку последнему из Эльсдорфов и последней из Эрде!
– Кто такой Монброн? – заинтересованно уточнил Ольтен.
– Маэль из рода Монбронов Танасульских, аквилонский лазутчик в Немедии, – честно ответила я. – Посланец из Тарантии к моему отцу. Конечно, нам бы очень пригодились хотя бы двое-трое опытных служащих Вертрауэна…
– Как ты собираешься разыскать месьора шпиона? – перебил мои разглагольствования принц.
– Я знаю, где он живет. И пошлю ему записочку. Вот такую, – я придвинула к себе чистый лист и чернильницу, поразмыслила, выбирая подходящие слова, и решительно начертала:
– "Если хотите продолжить познавательную беседу о красном сиянии, следуйте за подателем сего. Приводите своего дядюшку – ему наверняка будет интересно".
– Это какой-то условный знак? – Ольтен с вежливым любопытством обозрел мое краткое послание. – Можно узнать, что за красное сияние имеется в виду?
– Потом! – непререкаемо отрезала я, складывая пергамент вчетверо. Подписываться не рискнула, надеясь, что Маэль столь же сообразителен, как пытается казаться, и догадается, с кем он недавно рассуждал на столь загадочную тему и при чем тут его "дядюшка" – старший родственник, которого месьор Монброн отчего-то полагает бессмертным.
Печать на свертке я с некоторым душевным трепетом поставила свою, доставшуюся в наследство от матери – силуэт летучей мыши над горами. Теперь мне требовался посланец, незаметный, быстроногий и хорошо знающий столицу Немедии. Вопрос в том, могу ли я злоупотребить любезностью нашего хозяина, господина Таубате и имеется ли среди его подчиненных такой полезный человек?
Выяснилось, что имеется. Мало того, мы мельком видели сию личность на вчерашнем обеде, а нынешним утром я столкнулась с ним, когда рискнула выглянуть из комнаты и поближе ознакомиться с жизнью торгового дома "Игдир и Компаньоны". Я обнаружила, что двухэтажное строение выстроено на туранский лад, с маленьким двориком в центре, что ювелирная лавка открыта и в ней даже имеются какие-то покупатели, и что в крохотном пруду посреди внутреннего двора плавают радужные рыбки. На берегу искусственного озерца сидел некий молодой человек, с любопытством уставившийся на мою потрепанную персону, и кормил рыбок какими-то малопривлекательными на вид насекомыми, вроде сушеных акрид.
Поскольку мне чрезвычайно хотелось знать, куда меня занесла судьба, а незнакомец выглядел дружелюбным и словоохотливым, я тоже присела на мраморный парапет озерца и попыталась завести светскую беседу. Как ни странно, у меня получилось.
Так я свела знакомство с отпрыском одного из загадочных "компаньонов" месьора Таубате – с Ларном Шеламом, восемнадцати лет от роду, заморийцем по происхождению и коренным шадизарцем по образу мыслей. Он впервые пребывал так далеко от дома, отец (компаньон месьора Игдира, некий Ши Шелам) отправил его в Немедию набираться знаний и опыта, учиться вести дела и заключать торговые сделки, его чрезвычайно интересовал Бельверус и творящиеся в нем необычайности, от которых захватывало дух… Поболтать нам удалось недолго, ибо с верхней галереи донесся чей-то сердитый окрик, и Ларн, многословно извившись, убежал.
А теперь мне предстояло именно ему доверить послание! Месьор Игдир сварливо утверждал, что мальчишка, вместо того, чтобы продолжать семейное дело, мается дурью и шляется по городу, сводя знакомство со всей возможной голытьбой. Если благородным господам угодно, этому юному шалопаю предоставят единственный случай доказать свою полезность. Одна нога здесь – другая там! И слушай внимательно, что говорит барышня Эрде!
Мои наставления звучали предельно просто: добраться до улицы Гвоздик, разыскать на ней лавку менялы Реймена Венса, узнать, дома ли постоялец, аквилонский дворянин Монброн и передать лично ему в руки вот это послание. Затем привести месьора Монброна…
Я задумалась: устроить встречу здесь или в каком-нибудь ином месте? Боязно покидать только-только обретенное убежище, но не навлечем ли мы на хозяев каких-либо неприятностей, приглашая сюда подозрительных гостей?
Меня заверили, что бедствий не последует. Если месьору Ольтену и его спутнице нужно с кем-то увидеться, то устроить это проще простого: приглашенные войдут в лавку, походят вдоль прилавков, прицениваясь к разложенным драгоценным изделиям, а потом их незаметно проведут внутрь дома. Быстро и незаметно, уже не раз проделывалось.
– Значит, приведешь его милость Монброна сюда, – рассудила я. – Возможно, по дороге ему понадобится зайти еще куда-нибудь, чтобы разыскать своего родственника, которого мне тоже хотелось бы повидать. Только постарайся не упоминать никаких имен и не говорить, кто тебя прислал. В письме все сказано.
Ларн кивнул, заверил, что он все понял, будет осторожен и не станет выискивать на свою голову излишних приключений, после чего удалился.
Оставалось набраться терпения и ждать.
* * *
К вечеру я напоминала себе взведенную арбалетную тетиву, готовую вот-вот лопнуть от скопившегося в ней напряжения. Я бродила по обширному дому, совершенно бессмысленно и напрасно поцапалась с принцем Ольтеном, неосмотрительно брякнув какую-то гадость. Его милость сделал вид, что ничуть не задет, я немедленно принялась упрекать себя в душевной черствости, и в результате мы в течение колокола или двух многословно изливали друг другу свои терзания и переживания. Это оказалось не напрасным – мы оба несколько успокоились, но зато теперь мое непомерно развившееся воображение с готовностью принялось рисовать картины, одна другой страшнее. Вдруг Монброна давным-давно схватили люди из Королевского кабинета? Или он погиб во время мятежа? Вдруг Ларн угодил в облаву, проводимую городскими стражниками? Или благополучно добрался до улицы Гвоздик, где узнал, что у месьора Венса никогда не проживал человек по имени Маэль Монброн? Вдруг Монброн, опасаясь за свою безопасность, не захочет идти на встречу? Или не поймет моих намеков? Не догадается, от кого послание?
– Дана, перестань изводиться, – в который раз повторил принц Ольтен, созерцая мое постепенное превращение из человека в сущий комок сплошных переживаний. – Бельверус – огромный город, найти в нем человека не так-то просто. Они обязательно придут.
Его высочество был кругом прав, а я почувствовала себя вздорной дурочкой.
Монброн явился почти к самому наступлению сумерек. Его сопровождал вполне целый и невредимый Ларн, а также неизвестный мне молодой человек, за которым следовала большая рыжая собака кофийской бойцовой породы. Ларн провел их в лавку и помчался извещать меня с Ольтеном.
– Долиана! – обрадованно возопил Маэль, не входя, но врываясь в небольшую комнату, щедро предоставленную нам месьором Игдиром для встречи с гостями. – Госпожа Долиана! Живая! Ты их провела и сбежала! Я так и знал! Какая ты умница!
Я даже подходящих слов подобрать не успела, когда меня в нарушение всех правил этикета и вежливости сгребли в охапку, без труда оторвали от пола и немножко потрясли в воздухе. Жалобный сдавленный писк, испускаемый мною, означал, что я чрезвычайно счастлива видеть месьора Маэля, но предпочла бы какое-нибудь иное, не столь рьяное выражение радости по поводу моего спасения. Хотя, говоря по правде, лестно услышать, что за тебя всерьез беспокоились и кто-то полагает тебя умницей. И вдобавок… как бы сказать… в общем, обниматься с кем-нибудь наподобие Маэля Монброна весьма приятно. Хотя он наверняка в глубине души полагает меня любимой младшей сестрицей, которую необходимо оберегать от посторонних мужчин и злых собак.
Интересно, почему его светлость Ольтен кривит столь недовольную физиономию? Неужто принц вообразил себя защитником чести и достоинства невинной девицы Эрде?
Незнакомец, пришедший с Маэлем, остановился на пороге, подпирая дверь плечом. Несомненное фамильное сходство между ним и Монброном прослеживалось без труда, только гость уродился чуть повыше и поуже в плечах. Вызывающе яркий наряд алых, синих и оранжевых цветов, прямые каштановые волосы до плеч, прищуренные зеленоватые глаза, выражение лица донельзя пресыщенного удовольствиями и безумно скучающего наследника богатого семейства. Выглядит постарше Монброна лет на пять и более потрепанным жизнью. Я (может быть, совершенно безосновательно) сочла этого человека умным и крайне опасным.
Маэль наконец догадался вернуть меня на пол и представить своего спутника:
– Госпожа Долиана, это и есть Райан Монброн, наше семейное проклятие. Вкупе с прилагающейся к нему Чинкуэдой, – он ткнул пальцем в собаку. Та любезно помахала мне обрубком хвоста.
Я вспомнила о заученных хороших манерах, коротко поклонилась на военный лад – совершенно неподходящая для юной дамы привычка, перенятая от Вестри и его приятелей – назвавшись:
– Баронесса Долиана Эрде. И… И его высочество Ольтен Эльсдорф.
Молодые люди уставились на стоявшего подле узкого окна наследника Нимеда с одинаковым недоверием и подозрительностью. Маэль отвесил положенный поклон, нахмурился, обдумывая что-то, и, подтвердив мое мнение о его сообразительности, осторожно спросил:
– Тараск знает?
– Барышня Дана склонна полагать, что знает, – коротко отозвался принц, внимательно рассматривая обеих представителей старинной аквилонской фамилии и жестом приглашая их располагаться за накрытым столом.
– Прошу прощения, вы намерены и дальше отсиживаться здесь? – деловито поинтересовался Монброн-младший.
– Поэтому я… поэтому мы хотели побеседовать с вами, – я отважилась направить разговор в нужное мне русло. – По убеждению обитателей коронного замка и горожан нас больше не существует. Мы – никто. Но Тараск наверняка не оставит попыток разыскать нас, ибо мы…
– Угли под золой, которые могут вспыхнуть в самый неподходящий момент, – вполголоса проговорил старший из рода Монбронов, найдя очень точное определение. – Тараск никогда не будет спокоен, пока не убедится, что вы умерли.
– Да, – нехотя согласилась я. Покосилась на принца, тот кивнул, предоставляя мне право и дальше вести беседу. Я вздохнула, набираясь храбрости: – Мы не можем оставаться в городе. Однако бегство тоже представляется позором. Неужели мы с такой легкостью отдадим Тараску то, что ему никогда не принадлежало и не может принадлежать?
– Смелое заявление, – с прохладцей заметил Райан Монброн, но этим пока и ограничился. Я начала догадываться, почему Маэль столь нелюбезно зовет своего старшего родича "семейным проклятием". – Что ты предлагаешь, госпожа Долиана?
– Проникнуть во дворец, – с легким замиранием сердца ответила я. Ольтен подошел и встал позади моего кресла. Мысленно я поблагодарила его за поддержку. – Восстановить справедливость.
– Вдвоем? – Райан смерил нас таким взглядом, будто увидел редкостного уродца, вроде шестиногой лошади или крылатой собаки. – Ах да, забыл моего склонного к безумным авантюрам потомка. Хорошо, втроем. Полагаете, ради вас ворота коронного замка распахнут настежь? И месьор Тараск выйдет навстречу, посыпая голову пеплом и причитая, как он был не прав? Власть, милая барышня, захватывают не для того, чтобы ее отдавать первому встречному. Пусть даже законному принцу крови. Не сочтите за дерзость, ваше высочество.
Маэль возвел глаза к потолку и прошипел:
– Райан, я тебя когда-нибудь лично прирежу!
– Ты мне тоже очень нравишься, – безмятежно отозвался старший из Монбронов. – Господа, давайте называть вещи своими именами. Если вы намерены устроить во дворце охоту на Тараска, я сразу заявляю, что не собираюсь принимать в этом участия.
Принц дернул углом рта, явно собираясь сказать нечто, не слишком лестное для аквилонцев, но сдержался. Маэль сосредоточенно что-то обдумывал и, наконец, проговорил:
– Тогда как насчет охоты за источником красного сияния?
– Что? – вырвалось одновременно у Райана, Ольтена и меня. Маэль хитро посмотрел на нас, убедился, что мы достаточно заинтригованы, и неспешно заговорил:
– Попасть во дворец не так сложно, как кажется. Мне посчастливилось – вчера я свел знакомство с месьором Тараском и дамой его сердца, некоей прекрасной варваркой по имени Зенобия Сольскель из Пограничья.
– С Дженной, что ли? – удивленно переспросил принц.