Глава четвертая
ЭВИСАНДА, ПЕРВЫЙ РАССКАЗ
Аквилония, королевский дворец в Тарантии.
28 день первой осенней луны, 1288 г. Полдень и далее.
"…Порой судьба выбирает в качестве вестников, долженствующих сообщить о ее решениях, либо весьма необычных существ, либо самых заурядных. И в том, и в другом случаях люди часто не в силах предугадать, какие последствия грядут за полученными ими известиями, а потому поступают так, как подсказывает благоразумие - то есть не предпринимают никаких действий, ожидая не то наития от богов, не то подсказки со стороны. Для Аквилонии подобным вестником послужил мелкопоместный дворянин из Гандерланда и его слуги, доставившие ко двору короля невиданного доселе зверя, со многими опасностями изловленного ими на границах земель Ямурлака, и несколько гонцов, посланных лазутчиками в Немедии и принесших странные и пугающие слухи…"
Из "Синей или Незаконной Хроники" Аквилонского королевства
Утро началось славно - с почти традиционного стона Его величества:
- Детка, отвяжись ты от меня… Спать хочу.
И это - ответ на все мои старания! В конце концов, мне требовалось не столь уж и много - всего лишь капелька внимания. Кажется, я так и не добьюсь желаемого. Осуждающие и многозначительные взгляды успеха не имели - очень трудно заметить чей-либо взгляд, если отвернуться от собеседника, да еще накрыть голову подушкой. Но я с детства отличалась упрямством, а потому сделала вторую попытку:
- Ваше величество, а не угодно ли…
- Не угодно! - приглушенно донеслось в ответ. - Иди погуляй в саду! Или где-нибудь еще! Только уйди отсюда!
- Фи, какой грубиян, - вздохнула я, усаживаясь на краю огромной постели. Ну хорошо же, варварская душа, у маленькой Эви отыщется замечательный способ заставить тебя уделить ей немного твоего драгоценного времени. Сам напросился, незачем было делать вид, будто меня здесь нет!
- Между прочим, о мой повелитель, - небрежно сообщила я, - герцог Просперо, выпивший вчера не меньше тебя, проснулся с первой стражей и уже…
Договорить мне не дали. Упоминание о герцоге, как я и рассчитывала, подействовало безотказно - из-под подушки появилась всклокоченная черноволосая голова и Конан нетерпеливо осведомился:
- Ну? И что - уже?
- Герцог Пуантенский… - вкрадчивым кошачьим голоском продолжила я, - недавно заходил сюда, убедился, что разбудить тебя невозможно, и отправился делать то, чем должен заниматься король, а не Великий герцог…
Кстати, это было правдой. Пуантенец действительно заглядывал незадолго до десятого послеполуночного колокола, издевательски-учтиво пожелал мне доброго утра и пригласил к завтраку. Я ответила, что, если мне не удастся разбудить короля, то никакого завтрака не состоится, да и обеда, пожалуй, тоже. А виновных в этом печальном обстоятельстве далеко искать не надо. Кто вчера превратил мирный ужин в разгульную пьянку? И я совершенно правильно поступила, что ушла, не дожидаясь, пока загулявшую компанию посетит очередная сногсшибательная идея и они примутся ее осуществлять…
- Это что же? - нарочито суровым голосом осведомился король, приподнимаясь на локте. - Утешать некую хорошо знакомую мне светловолосую красавицу, мающуюся одиночеством?
Очень остроумно. Иштар Великая, когда же он уразумеет, что мне вполне хватает его одного! Я же не враг себе, чтобы строить глазки кому-либо еще… давая тем самым повод Его величеству выставить меня за дверь, а придворным - животрепещущую тему для сплетен на ближайшие полгода, а то и год!
- Его светлость герцог Просперо занят важными государственными делами, - сердито сказала я. - И прекрати ревновать!
На лице короля выразилось плохо скрываемое отвращение и он снова рухнул на кровать. Зря я с утра упомянула "важные государственные дела". Знаю же, что нынешний правитель Аквилонии ненавидит это занятие больше всего на свете. Возня с многочисленными бумажками наводит на Конана беспросветную тоску, а дурное нестроение король единственным хорошо известным ему способом - устраивает почти каждый вечер "малый прием" для друзей. Последствия таковых приемов налицо - похмелье, головная боль, нежелание разговаривать, вставать и вообще жить… Может, рискнуть и намекнуть Его величеству, что стоит уменьшить количество ежевечерних возлияний, и что сорок лет - отнюдь не двадцать? Никто ведь не спорит, что король способен перепить любого из придворных, и совсем не обязательно всякий раз доказывать эту истину всему подлунному миру и его несчастным обитателям!
- …Эви, ты все еще здесь? - вывел меня из задумчивости страдальческий голос. - Вот и хорошо. Сделай доброе дело - спаси аквилонскую монархию. Принеси пива, а? Лучше светлого.
Мне осталось только горько вздохнуть, встать и, как благонамеренной подданной, отправиться выполнять свой долг перед государством и его правителем. Высказывать свое мнение о подобном способе справляться с утренней головной болью я не стала - все равно не послушает.
Вечно у меня все не так, как у нормальных людей. Правильно говорят: "Не родись красивой, а родись счастливой". С первым мне повезло, а второго что-то совершенно не замечается. Муж - безответная тряпка, какого-никакого положения в столице я добилась сама. Да только много ли оно стоило, это положение при дворе старого полубезумного короля? Нумедидес умер, его сменил Конан, я превратилась в фаворитку государя, но… Что со мной случится завтра - я даже не загадываю.
- Ну за что мне такое наказание? - вопросила я у мраморной львиной маски на стене. Разумеется, ответа от бездушного камня я не дождалась. Впрочем, я прекрасно знала его - сама виновата, дорогая. Решила поиграть с огнем - теперь не жалуйся.
Вот я и не жалуюсь. Другая бы на моем месте давно возмутилась - мол, я не служанка, чтобы бегать туда-сюда, а я помалкиваю. Именно поэтому многочисленные юные, не слишком умные особы, пытающиеся исподтишка избавиться от меня, так и не достигли успеха.
Конечно, мне пришлось кое-чем пожертвовать и многое потерять, но за любой успех приходится платить. Я выполнила требование моего благоверного супруга, единственный раз в жизни набравшегося достаточной смелости и решившегося возразить против моих поступков - покинуть его добропорядочный дом и не пятнать своим недостойным поведением безупречную репутацию месьора графа Аттиос. Я переживу и злорадные шепотки за спиной, и прозвище "Ночная королева", и произносимое злобным шепотком "варварская подстилка". И смирюсь с тем, что все мои знакомые теперь либо предпочитают не замечать меня, либо прозрачно намекают - не могла бы я замолвить за них словечко-другое?
Впрочем, насчет своих знакомых я не заблуждалась с самого начала. Люди, постоянно обитающие в королевском дворце - особенно в таком огромном и запутанном, как Тарантийский - давно создали свой обособленный мирок, с раз и навсегда установленными правилами, неписаными законами и уложениями. Выбившийся наверх всеми правдами и неправдами обязан тянуть за собой всех имеющихся родственников и сколь-нибудь близких друзей. Фаворит или фаворитка правителя должны оказывать покровительство всем, кто хоть чем-то помог им в достижении цели. Открыто выражать свое мнение - дурной тон… И так далее до бесконечности.
Я пренебрегла большинством этих требований. Видимо, сказалось влияние короля, которому вообще не интересуют здешние порядки, традиции, неписаные установления и мышиная возня, происходящая под крышей дворца… Конана куда больше интересуют дела страны, столь необычным способом доставшейся ему нынешней весной, общество его друзей… и немного - я. Спасибо и на этом.
В конце концов, невелика трудность - спуститься на этаж вниз и заглянуть в малую кухню. Там уже успели изучить королевские привычки, а потому мне даже ждать не приходится. С ледника торопливо притаскивается бочонок, часть содержимого переливается во вместительную кружку, каковая торжественно вручается мне. Можно с чистой совестью идти обратно.
Сегодня я решила слегка отомстить Его величеству за небрежение. Кружку я выбрала сама, и сосуд, который мне приглянулся, изображал странное пузатое существо на кривых ножках. Существо жизнерадостно ухмылялось во все четыре имевшихся зуба и сжимало в поднятой лапке подобие бутылки. Не представляю, какого именно демона изобразил мастер, но чем-то веселый уродец мне понравился. Интересно, а король разделяет мое мнение? Вот сейчас и узнаем…
Иногда меня так и подмывает сыпануть в утреннюю опохмельную кружку чего-нибудь безвредного, но достаточно противного на вкус. Говорят, есть какое-то кхитайское средство, очень способствующее отвыканию от привычки к горячительным напиткам. Только, если таковое снадобье действительно существует, мне понадобится запастись целым мешком. И, наверное, не одним…
Когда я вернулась, меня встретили очень серьезно заданным вопросом:
- Эви, а ты не помнишь, что мы такое вчера отмечали?
- Годовщину разгрома на холмах Либнум, - съязвила я. Вообще-то на холмах Либнум, что в Шеме, никогда не происходило ни единой битвы. Там выращивают лучший из известных сортов винограда, а вчерашнее сражение с шемскими винами Конаном и его присными было безусловно и позорно проиграно.
Моего намека не поняли. Король озадаченно посмотрел на меня, почесал в затылке и решительно заявил:
- Нет, что-то другое… Случаем, не день рождения Паллантида?
- Его вы праздновали в прошлом месяце, - напомнила я. - И мне помнится, что все вчерашние речи велись о каком-то доспехе, который вы недавно приобрели для дворцовой оружейной… Кстати, мой король, вот твое пиво.
Я поставила поднос с кружкой на кровать и очень вежливо осведомилась:
- Как только можно пить такую гадость?
- Много ты понимаешь… - долетело до меня в кратких промежутках между торопливыми глотками и несносным бульканием.
Столь жуткий способ борьбы с головной болью, как ни странно, оказался действенным. Ибо, опустошив сосуд, король заинтересованно оглядел оловянного уродца, хмыкнул и уже нормальным голосом поинтересовался:
- Издеваешься?
- Да, - честно призналась я. - Высказываю дерзостное неуважение к монархии. Готова претерпеть любое наказание, только не велите казнить, Ваше величество. Я этого не переживу.
- Любое, говоришь? - задумчивым и не предвещавшим ничего хорошего тоном протянул король. - Сейчас проверим…
Вот так? Следовательно, дела государства и трона вполне могут подождать? И наплевать на все прозвища, которыми меня награждают. Мне просто завидуют…
Наверное, самое тяжелое занятие в мире - быть королем. Ведь едва любому правителю захочется немного порадоваться жизни, как, точно по какому-то нерушимому закону, обязательно стрясется некое событие, требующее немедленного внимания монарха.
- Кого принес Нергал?! - мне показалось, что я сейчас оглохну от яростного громоподобного рева, последовавшего в ответ на тихий, но настойчивый стук. Еще хорошо, что в королевскую опочивальню никто не вламывается запросто. Хоть стучат…
Дверь слегка приоткрылась, и в щели появилась физиономия Юсдаля-младшего. Увы и ах! Праздник для маленькой Эви не состоится. Если королевский летописец заявляется с самого утра, значит, во дворце случилось что-то серьезное.
Король глубоко и ошибочно убежден, что младший из рода баронов Юсдалей - самое бесполезное существо во дворце, содержащееся лишь в качестве уступки придворным условностям: раз нужен хранитель библиотеки, значит, так тому и быть. Я же точно знаю, что молодой Юсдаль прекрасно осведомлен о всех дворцовых делишках и ему известно гораздо больше, чем кажется окружающим. Уроженцы Гандерланда по большей части относятся к числу людей, именуемых "себе на уме", и Хальк не является исключением. Я отлично понимаю, почему он не столь давно отказался забыть свою возню с пыльными свитками и рукописями и не принял выгодное и лестное предложение короля перейти в Черные Драконы - личную королевскую гвардию. Гвардия - это, конечно, прекрасно, однако возможность всегда быть в курсе дворцовых интрижек намного притягательнее. Король же счел, что Хальк повредился разумом на почве болезненного пристрастия к книгам и оставил библиотекаря в покое.
А драться Хальк умеет отнюдь не плохо (также как и делать все, за что он берется) - в искусстве боя на холодном оружии я, как и положено всякой аквилонской дворянке, немного разбираюсь. Но для большинства придворных молодой барон - не более чем жизнерадостный молодой человек из хорошей семьи, в последнее время пользующийся благосклонностью короля.
Кстати, я уверена, что кличка "Ночная королева" приклеилась ко мне именно с его легкой руки…
- К вам можно? - состроив невинную мину, вопросил Хальк, хотя точно видел, что сейчас нас лучше оставить наедине. - Надеюсь, я не помешал? Доброе утро, госпожа Эвисанда…
- Помешал! - грозно сказал король. - Не видишь - люди заняты.
- Важными государственными делами, - благочинным голоском добавила я, натянув на себя покрывало. А что еще оставалось делать? Только поддерживать сложившуюся легенду о легкомысленной, ехидной и беспечной госпоже Эвисанде.
- Ваше величество, - не смутившись, начал Хальк и, раскрыв дверь пошире, шагнул в комнату. - Тут события…
События? Под этим словом может крыться все, что угодно. Начиная от войны с Немедией и заканчивая ведром краски, пролитым на трон. И кому только пришло в голову затеять этот ремонт?
- Говори, только быстро, - приказал король, несколько виновато покосившись на меня. Я пожала плечами - мол, не сегодня, так в другой раз.
Хальк смиренно опустил глаза, а потом и вовсе отвел взгляд в сторону. Разумеется, лицезреть правителя страны в подобном виде не слишком позволительно. Я немного не рассчитала, полностью завладев всем куском шелковой ткани, выполнявшим роль покрывала. На королевскую долю ничего не осталось. Обойдется.
- Мой король, там привезли зверя, - покраснев, пробормотал Хальк. - Барон Омса из Лингена в Гандерланде…
- Какого зверя? - не понял король, а я насторожила уши. - В Гандерланде, кроме волков, кабанов и оленей, ничего нет. Твой барон что, притащил вепря к моему столу?
- Гораздо хуже, Ваше величество, - помотал головой Хальк. - Они поймали зверюгу на границах с Ямурлаком. Я не знаю, что это за животное. Барон твердит, что покажет его только королю… Слуги Омсы сплетничали, будто зверье начало разбегаться из Ямурлака, а возле поместья Уорвик видели голубого лысого медведя…
- Ямурлак? - при этом коротком слове короля подбросило с постели, словно пружиной. Ничего себе началось утречко!..
Вообще-то для человека, всю жизнь занимавшегося странствиями из страны в страну, а также энергичным участием в делах, признаваемых законами любого государства наказуемыми либо долгим пребыванием в тюрьме, либо немедленной казнью на месте, нынешний правитель страны вполне прилично справляется со своими обязанностями. Впрочем, он от природы обладает необходимыми для любого государя способностями - врожденным здравомыслием и умением находить подходящих людей. Чем был тот же герцог Пуантена при Нумедидесе? Всего лишь правителем вечно недовольной и бунтующей провинции, не знающим, как завтра сложится его судьба.
И за несколько прошедших месяцев в Аквилонии случилась странная вещь - слово короля вновь стало законом, а управители провинций предпочли выполнять приказы из Тарантии, а не распоряжения местных баронов. Разумеется, не обошлось без вооруженных стычек и казни нескольких заводил. Впрочем, Сурпи и Кимолос Боссонец вполне заслуживали того, что с ними случилось…
Единственная земля королевства, оставшаяся неподвластной правителю - Боссонский Ямурлак. Впрочем, участок непролазных лесов, край диких скал и тихих озер, лежащий у истоков Громовой реки, никогда не являлся местообитанием человека. Предки безвременно усопшего Нумедидеса за несколько столетий не сумели заставить подданных поселиться даже к границам Ямурлака. Сигиберт, заслуженно прозванный современниками Великим Завоевателем, лет триста пытался назад силой захватить этот край, но не преуспел. Говорят, будто за невидимой волшебной стеной, ограждающей этот край, величиной с графство Шамар, живут одни нелюди. Гарпии, громадные пауки, василиски… Бр-р!
- …Ямурлак, ваше величество, - подтвердил Хальк, отвернувшись и потупив взор, чтобы не смотреть, как король торопливо одевается. - Я думаю, государь, интересен не столько зверь, сколько рассказ барона Омсы. Если стена, ограждавшая страну нелюдей, рухнула, то может возникнуть угроза полуночным областям королевства… Я не говорю, что опасность представляют звери. Скорее всего, смуту поднимут дворяне и местные вилланы, потребовав от короля навести порядок. А всем известно - боссонским ярлам только дай повод возмутиться против владыки из Тарантии…
- Погодите, погодите, - возмутилась я, когда король застегнул пряжку на поясе и потянул Халька за собой к двери. - А я?
- А тебе что там делать? - недоуменно спросил король. - Спи дальше.
- Как что? Я тоже хочу посмотреть! - обиженно сказала я. - Никуда ваш зверь не убежит. Неужели трудно подождать пару мгновений?
- Желание дамы - закон, - очень серьезно сказал Хальк. - Конечно, госпожа Эвисанда, мы подождем. Кстати, Ваше величество, герцог Пуантенский просил заглянуть в канцелярию - у него лежит письмо от хранителя казны города Танасула. Недобор налогов на двадцать пять тысяч кесариев и надо решить вопрос о…
- Заткнись, - прикрикнул на Халька король. - Уверен: вы здесь сговорились прежде времени свести меня в могилу! Пускай герцог сам решает, как поступить! Просперо что, надеется, будто король возьмет меч и сам пойдет выбивать налоги из купцов?
- Ах, государь, - спокойно сказал Юсдаль. - Говорят, раньше именно так ты и поступал. Только именовалось это не выбиванием налогов, а чуточку более неприглядно…
Интересно, до каких пор король собирается терпеть бесконечные и разнообразные шуточки летописца по поводу давних (и далеко не всегда невинных) приключений нового правителя Аквилонии?
- Поступал, - кивнул король. - Можешь считать, что я готовился к нынешним временам.
- Ты всегда был предусмотрительным человеком, мой король, - едва заметно усмехнулся Хальк. С этим я была полностью согласна. Однако необходимо выставить эту парочку из комнаты, а то они могут препираться до бесконечности…
- Подождать меня вы можете и за дверью, - намекнула я. - Но учтите, если удерете - я очень обижусь.
Король и летописец все же соизволили поторчать в коридоре, ожидая, пока я натяну платье и на скорую руку приведу в порядок прическу. Правда, когда я выскочила из комнаты, меня наградили красноречивым взглядом, означавшим: "Все женщины - неимоверные лентяйки…"
Мы вышли из жилого крыла тарантийского замка к парадным покоям, миновали караулы Черных Драконов и суетящихся в некоторых залах маляров да обивщиков, косившихся нам вслед с почтением и любопытством, и, выйдя к малой парадной лестнице тронного зала, спустились вниз.
- Конан, постой, - сдавленный шепот Халька остановил нас возле тяжелой двери, аедущей во двор, - королю нельзя появляться перед подданными без головного убора. Надень берет, я прихватил с собой.
- А гребешок ты не прихватил? - раздраженно буркнул король. Несмотря на то, что правила придворного этикета в Тарантии намного мягче и проще, чем, скажем, в Бельверусе, необходимость помнить о них все равно раздражает киммерийца. Впрочем, он нарушил уже столько традиций, что от неминуемого забвения еще одной ничего не изменится.