Из-под снега высунулась тонкая, невероятно бледная рука, прямо в том месте, где он чуть не споткнулся. Он схватился за эту руку и рывком вытащил хрупкое легкое тельце - девушка, а может быть, даже еще дитя. Девчушка вскрикнула от неожиданности, да это и криком-то назвать было сложно. Не рассчитав свои силы, он дернул слишком резко, и они повалились на землю. Его лицо оросила кровь из глубокой раны на ее лице, теплая, но не горячая, какой она должна быть. Девочка попыталась впиться ногтями ему в глаза, но промахнулась, оцарапав лоб, а потом заколотила крошечными кулачками по его груди. Острые зубы потянулись к его горлу. Оттолкнув девочку, пока она случайно не поранила его, он схватил ее обеими руками за плечи и встряхнул, так что ее челюсти громко клацнули.
Девочка действительно оставила свои попытки укусить, оцарапать или ударить его - но только до тех пор, пока он не ослабил хватку и она смогла высвободить руку. После очередного удара он опять тряхнул ее, так что у малышки застучали зубы. Должно быть, ей было очень больно. Угрызения совести не заставили себя долго ждать, особенно теперь, когда он увидел, как глубока рана на ее лице. Несомненно, след от укуса. Под левой скулой она доходила до кости, белесо поблескивавшей сквозь разорванную кровавую плоть.
Прекратив трясти девочку, он сжал ее руки, стараясь не причинять боли.
- Я могу трясти тебя, пока ты потеряешь сознание, но на самом деле мне не хочется этого делать, понимаешь? Это довольно утомительно, знаешь ли. Так что прекрати вести себя, как дикий зверь, а я больше не сделаю тебе больно, согласна?
Он не получил ответа, да и не рассчитывал на него, но девочка хотя бы перестала драться. Возможно, на сопротивление незнакомцу она потратила последние силы - он почувствовал, что ребенок теряет сознание, так что ему пришлось подхватить малышку на руки. Осторожно, насколько ему позволяли замерзшие пальцы, он опустил девочку на землю и, взяв пригоршню снега, положил ей на лицо, чтобы унять боль. Это не очень помогло, но большего он сейчас предложить не мог. На мгновение он ощутил ее боль, а еще ярость оттого, что ничем не может помочь этой девчушке. Почему-то он чувствовал себя виноватым в том, что с ней приключилось, хотя и понимал, насколько безумна эта мысль. От горя у него перехватило горло.
- Все будет хорошо, - прошептал он. - Не бойся. С тобой больше ничего не случится. Как тебя зовут?
- Эления. Ее зовут Эления. И если ты ее хоть пальцем тронешь, я убью тебя.
Оглянувшись, он увидел почти точную копию девочки, только постарше. В первый момент ему показалось, что это ее сестра, - те же черты лица, та же хрупкая, хоть и более женственная фигура, те же светлые волосы, заплетенные в толстые косы, ниспадавшие на грудь. Впрочем, уже через мгновение он понял, что ошибся. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что раненая девчушка рядом с ним - ее дочь.
И говорила она совершенно серьезно.
Женщина стояла всего в шаге от него - видимо, она выбралась из той же дыры в снежном заносе, что и девочка. В руках незнакомка сжимала рукоять тяжелого кузнечного молота - судя по всему, она была намного сильнее, чем ему показалось на первый взгляд, и по ее лицу было видно, что там, где не хватит силы, ее будет вести отчаяние. В широко распахнутых глазах читались изумление, ужас и… Неужели она узнала его?
- Я не собираюсь причинять зло твоей дочери.
- Дочери? - Женщина прищурилась. - Откуда ты знаешь, что это моя дочь?
- Я же не слепой. Что произошло? На вас напали?
- Да. - Она покачала головой. - Нет. То есть да… - На мгновение отвернувшись, женщина оглядела все вокруг. - Они ушли?
- Кто?
- Волки. Мы пытались сбежать, но повозка перевернулась. Звери загрызли мою служанку и ее ребенка. Где они?
Он вспомнил труп, обнаруженный в снегу, но промолчал.
- Я не видел никаких волков.
Он не знал, правда это или ложь. Думая о встрече с огромным белым волком, он все больше сомневался в том, что это произошло на самом деле.
- Если бы здесь были волки, я бы не выжил. А это, - он мотнул головой в сторону ее молота, - тебе не пригодится. Я не враг вам.
Женщина помедлила - ровно столько, чтобы он не счел ее легковерной, - и кивнула, опуская молот, а затем бросилась к дочери. Теперь на ее лице читались не только тревога, но и какая-то нежность, любовь матери к своему ребенку и решимость во что бы то ни стало защитить свое дитя, пускай даже и от богов. Нагнувшись, женщина осторожно ощупала кончиками пальцев края раны, а затем сунула руку в карман, пытаясь что-то найти.
Он тем временем покосился на брошенный ею молот. Это было не оружие, а обычный кузнечный инструмент, и, хотя он видел, что под кожей женщины перекатываются мышцы, было понятно, что потребовались все ее силы, чтобы поднять эту тяжесть. Почему она не взяла какое-то другое оружие?
- Что произошло? - повторил он.
Женщина вытащила из кармана небольшой кожаный мешочек и насыпала на ладонь немного какого-то серого зернистого порошка, а затем смешала его со снегом.
- Буран застал нас на равнине. Возвращаться было слишком поздно, и мы решили укрыться в лесу. Когда буря начала стихать, мы продолжили путь, но тут на нас напали волки. Они разорвали одного из быков, и повозка перевернулась. Вот и все.
Ему было ясно, что это отнюдь не все. С этой женщиной и ее дочерью случилось что-то еще более страшное, но она не хотела об этом говорить. Да и зачем? В конце концов, он был ей совершенно чужим человеком и было бы глупо довериться ему.
- Там еще кто-то есть? - Он указал на прореху в снегу.
- Мои муж и сын. - Женщина склонилась над девочкой, потерявшей сознание, и нанесла на рану только что приготовленную из порошка и немного грязноватого снега мазь.
Глядя на изуродованное лицо малышки, он почувствовал сожаление. Несмотря на грязь и кровь, было видно, что у девочки очень красивое личико и в ближайшем будущем она превратилась бы в настоящую красавицу, но жестокая судьба распорядилась иначе. Он не знал, переживет ли ребенок такое ранение, и уже собирался спросить об этом женщину, но передумал.
Встав, он подошел к проему в снежном покрове. Под снегом виднелись какие-то деревянные обломки, под которыми что-то шевельнулось. Осторожно забравшись внутрь, он очутился в неглубокой яме, накрытой боковой планкой повозки. Глаза поразительно быстро привыкли к слабому свету, и он увидел мальчика лет тринадцати-четырнадцати, забившегося в угол, и бородатого мужчину, лежавшего на боку с закрытыми глазами. В руке мужчина сжимал короткий меч, талый снег под его телом окрасился розовым. Должно быть, Эления и ее родные забрались под повозку, когда та перевернулась. Так они пытались спрятаться от волков - довольно глупая затея, учитывая, что эти звери славятся своим отменным нюхом. Видимо, их разумом овладело отчаяние.
- Не бойся, - сказал он мальчику. - Я не причиню тебе вреда.
- Ты… ты один из них? - Голос подростка срывался от страха.
- Нет, - ответил он, понятия не имея, о чем мальчишка вообще говорит. - Я здесь, чтобы помочь вам. - Он осторожно протянул к нему руку, но тот отпрянул. - Я хочу вам помочь. Твои мама и сестра наверху. Ты не должен бояться. Волки уже ушли.
Немного подумав, парнишка кивнул.
- Мой отец…
- Он ранен, я знаю. - Он видел, что ранение довольно серьезное. - Мы должны вытащить его отсюда, но сам я не справлюсь. Ты мне поможешь?
Прошло еще одно долгое мучительное мгновение, и мальчик наконец пришел в себя. Ребенок схватил отца за плечи. Раненый застонал.
- Подожди. Так не получится. Поднимайся наверх и помоги матери. Кто-то должен защитить ее, если волки вернутся.
Вытащить отсюда этого мужчину оказалось неожиданно трудно - раненый был очень легким, но малейшее прикосновение вызывало боль, от которой не спасал даже обморок. В конце концов ему все-таки пришлось воспользоваться помощью парнишки, чтобы поднять его отца на поверхность.
- Он умрет? - спросил мальчик.
Вопрос испугал его, но, прежде чем он успел ответить, вмешалась мать.
- Не говори чепухи, Лив! Твой отец - сильный человек! Ему просто нужно отдохнуть. Я дам ему лекарство, и он поправится.
Судя по состоянию мужчины, тот вряд ли мог поправиться, но он решил оставить подобные мысли при себе. Эти люди были ему совершенно чужими, ни врагами, ни друзьями, и он не имел права вмешиваться. Встав, он молча обвел взглядом небо, сам не зная, почему делает это. Просто чувствовал необходимость, и все тут. Небосвод был чистым и безоблачным, словно и не бушевал совсем недавно снежный буран. Как часто бывает после ненастья, на землю опустилась гнетущая тишь, в которой все звуки казались приглушенными. Солнце повисло над горизонтом, готовясь к закату. Когда оно сядет, тут будет невероятно холодно. Дыхание белым паром слетало с губ, но, когда наступит ночь, этот пар будет замерзать, едва успев вырваться изо рта.
- Как она? - спросил он, указав на девочку.
- Выживет. - В словах матери прозвучала горечь.
Он понимал чувства этой женщины. Да, ребенок выживет, но он уже никогда не будет прежним. Ему было жаль девчушку.
- Ты помог нам. - Женщина опустилась на колени рядом со своим мужем и провела над грудью раненого ладонью, не касаясь тела. - Я… благодарю тебя…
Он заметил, насколько тяжело ей было произнести эти слова. Видимо, эта женщина давно уже разучилась доверять кому-либо, кроме своей семьи.
- Но я ничего не сделал.
Женщина смерила его странным взглядом и, когда он уже решил, что не получит никакого ответа, со странной интонацией произнесла:
- Это больше, чем сделали бы другие на твоем месте.
Он не сразу понял, что она имеет в виду, а когда понял, то не нашелся, что сказать ей в ответ, и смущенно отвернулся.
- Меня зовут Урд, - продолжила женщина. - А это Лассе, мой муж, и Лив, мой сын. А тебя как зовут?
- Урд? - выдавил он. - Красивое имя. Немного необычное… - Поскольку он ничего не помнил, то не мог знать, действительно ли это необычное имя, но, по крайней мере, ему так показалось.
- Мой отец был очень набожным человеком, но почему-то не подумал о том, что богам может не понравиться, если кто-то называет себя их именем. - Урд горько улыбнулась. - Но, наверное, стоит поблагодарить его хотя бы за то, что он не назвал меня Скульд.
Конечно же, она заметила, что он не представился, и в ее глазах вновь вспыхнула тревога, но женщина ничего не сказала. В воздухе повисло напряженное молчание. Тем временем Урд расстегнула плащ и куртку мужа и осмотрела раны. Действовала она очень уверенно, и он подумал, что она, должно быть, целительница. В то же время выглядела Урд несколько растерянной, но это было понятно, учитывая, каким тяжелым оказалось ранение. Одно из ребер Лассе сломалось и острым клинком торчало прямо под сердцем. Вся грудная клетка посинела, что свидетельствовало о внутреннем кровотечении. Дыхание было хриплым, и с каждым вздохом на губах проступала розоватая пена.
"Лассе умрет", - подумал он. Удивительно, что этот человек вообще до сих пор жив.
- Отец? - прошептал Лив.
Урд подняла руку и посмотрела на сына. Тот едва сдерживал слезы.
- Пойди и поищи наши вещи, Лив, - сказала она. - Нам нужна одежда и еда. Если опять начнется снегопад, мы ничего не сможем отыскать.
Мальчик жалобно посмотрел на мать и послушно встал, начав подбирать разбросанное по снегу содержимое повозки.
У него опять защемило в груди. Лассе, отец мальчика, умирал, и Лив знал об этом, ведь этот парнишка не был ни дураком, ни слепцом. Почему же Урд не позволила ребенку оплакать отца? Она была столь черствой или же такова традиция ее народа?
- Я больше ничем не могу ему помочь, - протянула Урд. - Только прекратить его страдания.
Лишь сейчас он понял, почему она отослала сына прочь. Сунув руку под накидку, женщина достала узкий кинжал.
- Подожди.
Урд остановилась, но в ее глазах вновь появилась тревога, и, хотя женщина не шевелилась, сейчас она сжимала в руках кинжал вовсе не для того, чтобы оказать своему супругу последнюю милость.
Отбросив эту мысль, он склонился над умирающим и прислушался. Чувствовалась глухая боль, намного меньше, чем он ожидал, а за болью - что-то другое, темное, всепожирающее…
- Что ты делаешь? - изумилась Урд.
Он и сам не знал этого, но понимал, что действует правильно. Потянувшись к тьме в душе раненого, он начал теснить ее, шепча какие-то слова, которых никогда раньше не слышал, слова на незнакомом ему языке. И что-то… изменилось. Он не знал, что именно, но перед ним шевельнулось извечное Нечто, внушавшее страх, древнее, как борьба теней в темноте, знакомое и в то же время чужое - что-то, чему не было имени в языке людей. Он не знал, сколько это длилось, но, когда все закончилось, он обливался потом, тут же застывавшем на коже, так что его знобило, и чувствовал себя настолько обессилевшим, будто только что выстоял в бою с великаном.
Урд, опешив, уставилась на него, и ее рука так сильно сжала кинжал, что костяшки пальцев побелели.
- Что ты сделал?
- То, что было нужно. - Встав, он споткнулся и чуть не упал. Да, он сражался с великаном и не знал, кто выиграл этот бой. - Нужно уходить отсюда, пока не село солнце. Если ночь застанет вас здесь, вы умрете.
Вы. Он выбрал это слово не случайно, и Урд понимала это. Страх в ее глазах сменился ужасом.
- Мы должны бояться тебя? - спросила она.
- Нет. - Он и сам не знал, правда ли это, но другого ответа у него не было.
Пристально посмотрев на него, Урд кивнула и опустила кинжал.
- Мы проезжали мимо хутора незадолго до того, как началась буря. - Ее голос звучал немного странно, словно женщине приходилось заставлять себя произносить эти слова. - Но мы ехали очень быстро, и я не уверена, смогу ли найти дорогу назад.
- Значит, нам нужно идти в горы, - решил он. - Надеюсь, там мы сможем найти пещеру или ущелье, где укроемся от непогоды. А завтра попробуем отыскать этот хутор.
Его слова прозвучали не очень убедительно, он и сам это понимал, да и в глазах Урд мелькнула неуверенность. Она бросила взгляд на мужа, лежавшего без сознания. Казалось, женщина вообще не понимала, о чем он говорит.
- Я понесу Лассе, - предложил он. - А тебе с Ливом придется позаботиться о девочке.
Через некоторое время парнишка притащил кое-что из пожитков, упавших в снег, а также сумку с провиантом.
- Я заметил дым, - сказал мальчик, мотнув головой. - На юге.
- Дым? - повторила Урд.
- Я видел дым. - Лив кивнул. - Совсем недолго, но я его видел. Может быть, там люди.
На мгновение все уставились туда, куда показывал мальчик. Небо над заснеженным лесом по-прежнему сияло синевой, казавшейся неестественно яркой. И никакого дыма видно не было.
- Ты уверен?
- Да, - ответил Лив. - Там был дым. Как от костра. Может, там кто-то живет?
Он верил мальчику - а если бы и не верил, какой у него оставался выбор? В горах у них не было особых шансов выжить. Чтобы перебраться через оледенелые скалы, потребовались вся его сила и ловкость, а что он будет делать, когда придется заботиться о тяжело раненном мужчине без сознания, женщине и двух детях?
- Что ж, давайте попытаемся. Но нам нужно торопиться.
- А что, если там нет никакого поселения? - возразила Урд.
- Тогда мы умрем.
- А пещеры в горах?
- Я не говорил, что мы наверняка сможем их найти. Это лишь возможность. - Он поднял руку, увидев, что она собирается сказать что-то еще. - Ты не должна считать меня богом или волшебником только из-за того, что я помог твоему супругу.
- А как назвать того, кто возвращает человека к жизни?
Испуганно вздрогнув, он отвернулся, но при этом успел заметить удивление на лице Лива и только в этот момент понял, что Урд перешла на какой-то другой язык, которым ребенок, видимо, не владел.
- Я не бог и не волшебник, - повторил он, переходя на этот новый язык, хотя и не помнил, что когда-либо учил его. - Видимо, там, откуда я родом, мы лучше разбираемся в том, что способен выдержать человек. К тому же ты сама говорила, что твой муж очень силен. Если он переживет эту ночь, то, возможно, выздоровеет. Но нам нужно торопиться. Вскоре сядет солнце.
- Ты уже второй раз говоришь об этом. - Урд прищурилась. - Почему?
- Почему? Потому что так и есть.
- Солнце не сядет, - усмехнулась женщина. - Пройдет еще целый месяц до того, как совсем стемнеет. Но уж тогда солнце не взойдет много недель. Наверное, ты пришел сюда издалека, раз не знаешь этого.
Вот только он знал. Воспоминание всплыло на поверхность его памяти в тот самый момент, когда Урд рассказала ему об этом. И ему стало страшно.
- Что ж, тогда хоть немного времени у нас есть.
Урд внимательно посмотрела на него, но больше ничего не сказала. Наконец женщина отвернулась, покосившись на перевернутую повозку и рассыпанные вокруг вещи. Только сейчас он понял, что они смотрят на одно и то же, но видят совершенно разную картину. Он видел одежду, припасы, горшки и миски, развалившиеся ящики и погнутые корзинки, а также сотни разных вещей, не имевших для него никакого значения. Для Урд же они были всей ее жизнью.
Еще раз вздохнув, женщина встала.
- Ты прав. Мы не можем оставаться здесь. Да и незачем. Лив, помоги мне собрать нашу одежду.
Глава 2
Молча и, как ему показалось, ничуть не скорбя, Урд помогла ему похоронить тело служанки, насколько это вообще было возможно, учитывая, как промерзла земля. Ребенка, о котором говорила женщина, они так и не нашли, но и об этом Урд не проронила ни слова.
Потом они отправились в путь.
День не кончался, солнце по-прежнему висело над горизонтом, и, сколько он ни поглядывал на небесное светило, оно так и не сдвинулось, словно какое-то колдовство вынуждало огненный шар стоять на месте. Или же все обстояло иначе, и тут просто не существовало самого времени. Может быть, он умер и застрял в этом мгновении ужаса, которое никогда не кончится.
А еще он очень устал.