И мага отобрали. Да скоро и угробили… случайно вроде как. Знаем мы такие случайности.
Долго потом никого не брал, заявку даже не подавал.
И вот…
Тир.
Тиру не думалось. Он пытался просчитать побег, пытался продумать, куда пойдет… но ему не думалось.
Он смотрел на синеющую далеко впереди гору и медленно поглаживал рукоять подобранного на островке ножа.
Он обязательно освободится.
Заброшенные земли на севере Лиддии.
Развалины Синтарина.
- А потом? - Латка вдруг поняла, что в волнении смяла цветок, и расстроено накрыла его ладошкой - полечить.
- Потом все стало плохо… Как-то очень быстро люди с ошейниками образовали организацию. Сначала они назвали себя Орденом опоры и защиты. Ведь магами тогда уже многие были недовольны, и случалось, нападали даже на тех, кто в ошейниках. Магам надо было держать все, что держалось на их энергии, спасать своих, вдруг оказавшихся очень далеко и без помощи, бороться с бедами, искать пропавшую Звезду… и все больше их надевало ошейники. Лишь треть - ученые, обучители, и просто недоверчивые - остерегались отдавать свою магию под контроль людям. Тогда они еще не знали, что отдают не только магию, но и себя. Были уверены, что это бедствие - стихийное возмущение энергии, что скоро все наладится. Кто-то видел причину в небесной беде - мол, единение сбито тем метеоритом, который… ну это неважно. Кое-кто поговаривал, что дело в пропавшей Звезде, мол, что-то у них пошло не так, и если отыскать их в течение контрольного срока, то все еще не поздно исправить. Даже экспедицию собрали…
А потом Орден объявил себя защитником людей… ниспровергателем порождений зла - магов… и драконов. И оказалось, что ошейники контролируют не только магию, но и самих магов. Поняли, когда те стали убивать по приказам членов Ордена. Сбивать драконов и разрушать Синтарин.
Вот так…
- Так вот как появился Орден…- проговорила девушка. Ей почему-то хотелось плакать. То, что случилось с магами, случилось много-много лет назад, на развалинах чудесного города успели вырасти деревья… но это было, было! И это НЕСПРАВЕДЛИВО!
Комок земли, который Латка безотчетно сжимала в руках во время рассказа дракона, развалился в ладони, и в пальцах осталось что-то темное, изогнутое, холодное. Тускло блеснувшее под лучами полуденного солнца. Девушка отчистила ее от земли… Это была сережка. Такая же сережка, которая привиделась ей в ушке девушки-мага. Девушке, поливавшей землю самодельным дождем…
Здесь, по этим заросшим травой улицам ходили маги, здесь смеялись под теплым наколдованным дождем, здесь девушка в огнистых сережках, такая, как она сама, растила цветы, здесь прыгали по летучим камушкам мальчишки, похожие на ее братиков. Здесь летали драконы. Здесь лечили, спасали…
И все это теперь уничтожено. Потому что Орден так решил…
Это несправедливо.
Латка сжала сережку, камушек отозвался искристой вспышкой.
- Не плачь, деяница.
Разве она плачет? Плакать ведь некогда… Клод уже в крепости, Син и Марита тоже, Тира мучают… Если Латка ничего не сделает, то зря дракон ее уносил - ни на что она не годна.
- Архант… ты мне поможешь? Надо спасти остальных…
Аранция.
Урочище близ Гнилой топи.
Когда злишево болото наконец кончилось, вымотались не только слабый после укрощения Тир и непривычный к грязи горожанин Клод, но и крепкий Дан, привыкший топтать дороги и тропы.
- Передохнуть…
- Ага.
- Пора. Но надо найти…ручей…
- К Злишам ручьи. Если я сейчас… если не сяду, то просто упаду.
- Нашел чем удивить. Ну падай… Хуже уже не будет.
И впрямь - куда уж хуже. Любуйся, случайный прохожий: по невысокому редколесью бредут среди сохлых деревьев четыре чудища. У чудищ кошмарный вид - зелено-коричневая пупырчатая кожа, горбатые спины и ноги, которые чавкают при каждом шаге. Встретишь такого кто-то - испугается до заиканья. И пить закается до конца жизни. Конечно, предполагаемому кому-то можно объяснить, что мерзко бугорчатая блестящая "кожа" - это болотная грязь, просто за день пути по этому растакому и разэтакому болоту они нападались в эту жижу до того, что уже и проклятья все кончились. Грязь залилась в сапоги, капала с волос, облепила и тела, и мешки, превратив их в одно целое. А потом они и с лиц ее стирать перестали, потому что с ней мошкуны перестали кусаться, то ли не в силах прокусить корку грязи, то ли брезгуя пачкаться. Правда, сил радоваться этому уже не было. Невольные болотопутешественники даже перестали различать друг друга по голосам - после дня пути голоса у всех были одинаковые: хриплые, каркающие. И какие-то полупьяные - то ли от усталости, то ли оттого, что поганцы-мошкуны ухитрялись кусать даже языки.
В конце концов путники просто повалились на ломкую приболотную траву и застыли.
Божья пара, как же они устали…
- Думаю, все, что в наших мешках, теперь смело можно выбросить…
После реки и болота? Да-а…
- Хлеб и крупу точно.
- Мясо вяленое тоже… хоть мясо можно попробовать пожарить. На костре…
- У меня мешочки просмоленные, они не промокают, - тихо пробормотал Клод.
- А что у тебя в них? - заинтересовался Дан.
- Травы…
Желающих питаться травами не нашлось, и все замолкли. Только голодно буркнул чей-то живот.
Тихий шорох никого не заставил пошевелиться - мало ли тут мелкой живности. Пусть шуршит, никому не мешает. А потом что-то скрипнуло. Подозрительно так. Как рычаг арбалета.
- Не двигаться, - напряженно сказал чей-то молодой голос.
Злишево копыто!
Клод быстро сел, в воздухе свистнул нож - Тир?! - и злой голос хлестнул спущенной тетивой:
- Лежать!
Женщина… или девушка. Лицо закрыто сеткой, не разберешь, одежда странная, все тело закрывает, и вместо юбки штаны.
В следующую секунду Клоду стало не до штанов - Стимий, посмевший шевельнуться, сдавленно вскрикнул. Метать ножи незнакомка умела не хуже Тира. Нож пригвоздил к земле полу куртки орденца, и девушка тут же отпрыгнула назад, наставив на них лук…
- Ты что творишь, дура? - прошипел Тир.
- Сам такой! Стоять!
- Так стоять или лежать? - вмешался новый голос. И девушка замерла.
Дан каким-то образом успел стереть с лица большую часть грязи и теперь солнечно улыбался, глядя на бесформенную, укутанную фигуру.
- Миленькая, а давайте остановимся на "лежать"? Поверь, у нас сейчас нет сил встать. И даже сесть… Можно, мы просто полежим, где мы есть?
- Лежите… - после короткой паузы отозвалась девушка.
- Спасибо от всей души, дорогая. Прости моего друга, а? Он недавно попал в плен к разбойникам. Спасти мы его спасли, но теперь, сама понимаешь… А у вас их нет?
- Э-э… - "дорогая" явно озадачилась.
- И не скажет ли добрая незнакомка, где усталые путники могут купить немного еды? - вот откуда в руке Дана взялось серебро? Клод готов был поклясться, что в кошель он не лазал…
Незнакомка откинула с лица сетку, открыв простое, довольно миловидное личико. И не поверишь, что ножиками кидается…
- Хм. Ну, может, чего и найдется… - нерешительно проговорила она.
- Даже если это будут прошлогодние сухари! - просиял Дан. - При взгляде на твое милое лицо, прекрасная незнакомка…
Что дальше нес Дан, Клод не слушал. Он с облегчением растянулся на траве, уже зная, что сегодня их никто убивать не будет…
Лиддия. Каменное поле.
Зрелище совершенно безумное.
Поле было большим, от холма до холма, и цветным, в три цвета - зеленый, желтый и сероватый, там, где не росла ни трава, ни плетучий дикий виноград. Будто желе. Только это желе кто-то ради шутки утыкал зубочистками и набросал вишневых косточек. "Зубочистки" - громадные синевато блестящие иглы, каждая толщиной с корову - торчали в разные стороны, будто их метал пьяный Злиш. "Косточки" тоже поражали необычностью. Они были белые, будто жемчуг, округлые. И почему-то гудели - тихо, еле слышно.
Необычное место. Проклятое…
Сюда не пойдет ни землевик, ни рыцарь… но для беглого мага это хороший приют. Будем надеяться.
Завтра надо поискать воду. Мало осталось. На умыванье жаль тратить. Пришлось обтереться мокрым платком.
Она разостлала одеяло. Достала из мешка краденую еду. И присела у ветвистого куста, по кусочку откусывая от подсохшего бутерброда из хлеба с сыром. Здесь было очень тихо. Тихо-тихо, только чуть слышно гудели округлые камни.
Настанет вечер ласковый… - начала Марита - чтоб перебить эту необыкновенную тишину.
Приди, подружка милая, Приди, моя желанная: Тебя ждет ложница моя, Где все есть для веселия. Ковры повсюду постланы, Сиденья приготовлены, Цветы везде рассыпаны, С травой душистой смешаны…
И заплакала.
Аранция.
Урочище близ Гнилой топи.
Куда ушел Дан, никто даже не спрашивал. В избушке их приютили? Приютили. Накормили? Накормили. Одежду и ту выстирать помогли. Медоведка Ганна даже полотенца им дала - свои, самотканые, для жениха береженые. Отблагодарить надо. Стимий отдарился колкой дров, сам Клод подлечил отца и мать медоведки (официально травами, а на самом деле - наложением рук). Тира единогласно решили пока не трогать, Дан весь вечер пролазил по крыше, настилая новые пластины… а как настала ночь, исчез благодарить другим способом. Намекали ж старики, как им внука хочется. А жених у Ганны до свадьбы три недели не дожил…
Так что на чердак избушки они поднялись втроем.
И уснули сразу.
Клод! Клод! Ты меня слышишь, Клод? Отзовись! Клод!
Ох, как вовремя этот голос! Юноша решительно отвернулся от благостно-алчного лица Лисия, витавшего рядом, как туча жадных мошкунов. Уйдите, отче! Вы сами виноваты…
Клод!
- Кто меня зовет?
- Я… Латка… из Пригорья… Ты мне снился недавно. Помнишь?
Девчушка-землевичка, обожающая цветы. Ну конечно…
- Латка! - обрадовался Клод. - У тебя все нормально? Ты успела уйти?
- Да, мне помог дракон…
- Кто?!
- Дракон. Архант-Ри. - Латка махнула рукой, и вдруг оказалась верхом на драконе. Почему-то с котом на коленях. - Он помогает магам, понимаешь? Мы можем сейчас прилететь к вам! Он знает, где эта Интилья… и эта твоя крепость.
Дракон… дракон, который помогает магам. Невообразимо.
- Он знает и помнит много из прежних времен. Из прошлого, когда маги не ходили в ошейниках! Это такое… - вокруг девчонки замелькали странно высокие дома, фигуры людей и почему-то белая роза…- Но про это потом. Как вас вытащить?
Лиддия. Каменное поле.
Несмотря на сильнейшую усталость, Марита долго не могла уснуть… Она уже привыкла к жесткому ложу и странному месту. Но полное одиночество и абсолютная незащищенность были внове. Раньше она мечтала об одиночестве…
А теперь? Еда скоро кончится, вода тоже. Где брать? Что делать, куда идти? Нет ответа. И не будет.
Зато она свободна. Свободна! Впервые за всю жизнь…
До первого волка?
Водятся ли здесь дикие звери? Костей она не видела…
Дар подсказывал, что беда ей не грозит… по крайней мере в ближайшие несколько ниток. И все же закрыть глаза было страшно.
С неба смотрели звезды. Теплые, цветные… но такие далекие… оказаться бы там.
Стоп! А это что за шум?
Странноватый треск, будто кто-то ломал разом сотни камышинок или сухих веток. Или что-то пересыпал, мелкое, но весомое… Марита никак не могла опознать звук, но почему-то стало тревожно. Это не рычание, не человеческие голоса - на первый взгляд, ничего опасного. И все же, и все же… девушка на всякий случай набросила на голову край одеяла, затенить лицо. Ох, как жаль, что она не знает способы скрываться от чужих глаз! Когда-то один из гостей рассказывал, но она тогда не слушала. Кто знал, что пригодится.
Что это такое? Или кто? Может быть. Ее свобода, кончится сегодня ночью. Сейчас…
Теперь шуршало и справа, и слева - на открытых местах, где не было ни кустика. Только стояли эти странные кам… божья пара, что это?
Ближайший камень в поле зрения внезапно покрылся светящимися точками. Искры сухо прошуршали, неторопливо собрались в бело-синее кольцевое облако поползли вниз. Кольцо-ореол впиталось в землю. А сверху, на округлой верхушке валуна уже закипало второе искрящееся облако…и еще, и дальше…
Марита зачарованно смотрела, как странные камни один за другим одеваются мерцающим ореолом. Будто кто-то невидимый кутает их то в драгоценную сверкающую кисею, то в мерцающий туман… Зрелище было завораживающее, и она как-то пропустила момент, когда макушки валуновстали оплетаться какими-то странными ломкими плетями. А потом, похолодев, поняла, что ей лучше не двигаться пока. Потому что плети эти - молнии.
И они росли.
Словно виноград, они тянулись вверх, поднимали ветви все выше, оплетая какие-то невидимые опоры, они переплетались между собой и росли, росли, росли… Рассыпали искры, порой вспышки, и над странной поляной постепенно формировался голубоватый купол из "ветвей"-молний. Будто кто-то из богов решил устроить себе такую необычную беседку.
Это было опасно. Это было непонятно.
Но, божья пара, как же это было красиво!
Сидеть под сверкающим куполом из бело-голубых вспышек-разрядов, смотреть, как он растет, заслоняя звездное небо. Страх куда-то ушел, вытеснился несказанной красотой, какой не было ни в каком сказании, ни в каких стихах и романсеро. Остался жгучий интерес: а что будет, когда купол достроится весь?
Все загорится? Или рухнет? Или запоют дивные голоса, зазвучит музыка божественных обиталищ, и на землю опустится чудесная жемчужная лестница из "Преданий"? Девушка улыбнулась.
Нет, на сошествие богов рассчитывать не стоит, но все-таки, все-таки… Ведь не так просто эта несказанная красота, это зрелище дивное?
Но купол так и не достроился.
В какой-то момент плети перестали расти и виться. И далеко не все из них сошлись в точке над центром.
Когда прошло первое опьянение, Марита заметила, что переплетения во многих местах нарушены. Несимметричные завитки, как бы истаявшие на середине. Кое-где в голубом сиянии зияли неровные дыры… словно кто-то давным-давно (как давно?) бил по куполу из катапульты.
Что произошло?
Балки нарушили узор? Вон их сколько воткнуто в землю. Словно они упали откуда-то с высоты. А может, кто-то сдвинул камни с положенных мест? Неизвестно… Но вряд ли теперь на этой поляне что-то произойдет.
Марита вздохнула и снова легла на одеяла и плотно укуталась. Земля чуть-чуть подрагивала - слегка, еле заметно. Но беспокойства это не вызывало. Только стало странно…
Мир намного шире, чем кажется, и все далеко не так просто, девочка из знати…
Все не просто, в человеке есть и разум, и дикость, и все зависит от того, кого ты в себе кормишь…
Никто не может заставить выбрать судьбу… ни звезды, ни родичи.
Ее ты выбираешь сам. Через свои поступки, свои решения.
Ты станешь жертвой, если сам решишь это для себя. Или станешь кем-то иным. Кем? Выбирать тебе.
Выбирай, человек…
Выбирай…
Аранция.
Крепость Сабри.
Миска выскользнула из онемевших пальцев и грохнулась об пол, расколовшись на три крупных осколка. Син с усилием опустил на стол тяжелыйподнос, закрыл глаза и застыл, старательно давя в себе отчаяние.
В кухне было тихо. Подносчики, варители и по-варята притихли у своих котлов и мисок и, наверное, смотрели на него. У Сина не было сил проверить.
- Слышь, сынок…- вдруг проговорил старший варитель Илот. - Вот что… Пора б тебе и нам помочь.
- Да… - автоматически ответил Син. А что еще он мог сказать. Им только ленивый сейчас не пользуется.
- Так вот. Иди-ка ты… ну вот скажем, в огороды, за свежим укропом.
- Но мастер? Вот же есть… - по-варенок недоуменно поднял плоскую карзинку, полную тем самым свежим укропом. - Ты забыл?
- Цыть! - буркнул Илот, делая какое-то неуловимое движение рукой. Движение было правильно воспринято - корзинка ловко, будто обретя самостоятельность, порхнула в руках одного из подносчиков, приземлилась на стол и накрылась свежим полотенцем. Варитель довольно кивнул. - Слушай сюда, паренек: у нас нет укропа. Совершенно нет. Поэтому ты пойдешь сейчас вон туда - мясистый палец ткнул в дверь, - и принесешь его, ясно?
- Нет…
- Иди, иди. Сано, покажи ему дорогу. И дай с собой все, что нужно для сборки!
- Угу, - хитроглазый парень, сын Илота, ловко цапнул левой рукой локоть Сина, правой - еще одну корзинку, и подтолкнул зартханца к неприметной двери за угловым шкафом. - Шагай.
Юноша устало двинулся вперед. Ноги гудели, спина болела… эту ночь он не спал, купивший и его "собратья" пировали почти до рассвета, взяв Сина в прислужники. И если бы только еду носить, так нет. То еду, то наноси в купальню травного настоя - три десятка ведер. Из подвала на этажи… То принеси им овечку, то двух гусей, то еще что. Среди ночи им вдруг потребовалось заняться опытами по разведению иблика, так что Син принес в купальню три ящика, потом наполнял их землей с огорода, а потом еще уносил все обратно, когда пьяные орденцы выяснили, что иблик не вырастет до утра. К утру у него ломило все тело. А до вечера еще… страшно подумать, сколько еще.
За дверью выхода на огород не обнаружилось. Там вообще не было ни окон, ни дверей. Небольшая комнатка была сплошь увешана пучками сушеных трав, связками луковиц и низками сушенки. Еще там стояла небольшая лежанка и что-то вроде скамейки. Син растерянно обернулся к Сано. Тот поставил свою корзинку на скамью и кивнул на лежанку.
- Ложись.
Тело выполнило приказ, и только потом Син смог спросить.
- Зачем?
- Затем, что отец так сказал, - улыбнулся парень. - Ему не нравится, когда на кухне бьют миски.
- Я не понимаю.
- Да просто все. Отец уже два дня смотрит, как тебя гоняют. А сегодня ему надоело. Так что ты сейчас собираешь укроп - свечки на две. А потом еще пойдешь срезать перышки у мятника. Еще на пару свечек. Вот прямо на этой лежанке. Вот, кстати, тебе снасть для этого, - он стащил с корзинки легкое полотно, открыв гусиную ногу, миску каши и еще что-то простое… забыл название, но очень вкусное…
Син молча смотрел на корзинку, чувствуя, как в горле толкается непонятно откуда взявшийся комок.
- Так что ешь и спи. Я потом приду разбужу.
- Сано…
- Спи.
Дверь закрылась. Син закрыл глаза.
Судьбина, как же он устал. Купивший - отче Лево, так он велел себя называть - и его собратья как с цепи сорвались в последние несколько дней.Приказы отче Лево, указания отче Титру, распоряжения отстальных живущих в крепости.
Бесконечные поручения с утра до ночи. То обычные, вроде уборки библиотеки и проветривания ряс, то воистину странные. Син еще мог понять, зачем его поставили на крепостном ягоднике вместо пугала, но какой смысл был в переносе мешков с крупами? Сначала из кладовой в коридор, то из коридора обратно в кладовую. В чем смысл? Ведь в кладовой никто ничего не чинил, Син спрашивал. Какой толк в напрасной работе?
Напрасной… вот в чем дело. Это будто иблик сеять в раскаленный песок без всякой воды. Не прорастет. Не будет никакого толку. И это… злит.