Нен Йим не могла скрыть дрожь, когда она потянулась к Опозоренному, чтобы дать ему пузырь-флягу. Не могла она скрыть и тревогу, когда он открыл флягу и начал выливать бальзам на свое безобразное тело. Щупальца ее головного убора зашевелились от волнения.
– Это для Верховного Правителя! – сказала она.
– Я оставлю достаточно для него, – ответил Оними.
– Должны сохраниться образцы для других формовщиков! – потребовала Нен Йим, – Чтобы они могли создать достаточно этого…
– Я знаю, формовщица-еретичка, – сказал Оними, – Я оставлю и для формовщиков.
Он начал размазывать бледно-зеленый лосьон по своей сероватой зудящей коже, и вздохнул.
– Оно действует, – сказал он.
– Конечно, оно действует, Опозоренный! – огрызнулась Нен Йим. Хотя Оними был ее единственной связью с Верховным Правителем, его наглость иногда была гораздо больше, чем она могла вынести.
Оними, казалось, не обращал внимания на отвращение, которое испытывала к нему формовщица.
– Благодаря твоему труду мы будем спасены, – сказал он, – от этого проклятого зуда.
Бальзам спас и саму Нен Йим от безумия. С тех пор как ее перевели из подчинения Цавонга Ла на Йуужань’Тар, в распоряжение самого Шимрры, она сама ужасно страдала от зуда, причиняемого грибковой инфекцией. Она едва смогла сконцентрироваться на задаче по изготовлению антидота.
Она и Оними находились в помещении, разделенном живыми мембранами-перегородками, пульсировавшими яркой кровью, насыщенной кислородом. Фосфоресцирующий мох наполнял помещение красноватым светом, что было полезно для работы со светочувствительными тканями. Острый аромат лосьона контрастировал с органическими запахами, наполнявшими лабораторию. Запах крови с медным привкусом, земляной запах протоплазмы, тканей, с которыми Нен Йим выполняла пересадки, мутации, и проводила прочие эксперименты.
Она совершала ересь. Восьмой кортекс был известен йуужань-вонгам как абсолютная степень знаний формовщиков, самое совершенное из знаний, данных богами в древние времена, известное только Верховному Правителю и немногим мастерам-формовщикам, разделявшим с ним это знание.
Только эти немногие, видевшие восьмой кортекс, знали, что это всего лишь обман. На самом деле, он был практически пустым. В нем содержались только несколько передовых протоколов, и почти все их Шимрра уже отдал своему народу.
Знания, подаренные йуужань-вонгам богами, подходили к концу. И тогда Шимрра нашел Нен Йим, формовщицу, которая была признана виновной в ереси: она не хотела просто повторять протоколы, данные богами в древние времена, она искала новых знаний. И сейчас задачей Нен Йим и ее адептов было наполнить восьмой кортекс новыми знаниями, создать новые протоколы, которые помогли бы йуужань-вонгам выиграть войну и благополучно жить в их новом доме.
Нен Йим имела доступ ко всем ресурсам йуужань-вонгов. Ее исследования считались более важными, чем даже военные нужды. Ее группе предоставили специальный дамютек, изолированный и тщательно охраняемый. Единственным, кого пускали в дамютек, был Оними…
Но она знала, что воины не только охраняют ее работу от возможных вражеских диверсий – их задачей было также не позволить Нен Йим или кому-то из ее помощников сбежать и распространить среди народа йуужань-вонгов еретические идеи. Йуужань-вонги, избранные для работы с восьмым кортексом, были изолированы от остального народа – как зараженные чумой.
Нен Йим была более чем уверена, что после завершения проекта, после того, как восьмой кортекс будет наполнен тысячей и одним новым протоколом формовки, она и ее сотрудники – и Оними – будут тихо ликвидированы, и все упоминания о них в записях будут стерты.
Но если это случится, Нен Йим была готова принять смерть. Вся жизнь – не что иное, как подготовка к смерти, и когда восьмой кортекс будет наполнен, ее жизнь станет жертвой богам за победу над неверными и величие ее народа.
Оними закончил натираться лосьоном и выпрямился.
– Я так понимаю, что время действия лекарства ограничено? – спросил он.
– Да. Оно убьет инфекцию при контакте, но потом ты снова можешь заразиться.
Глаза Оними, расположенные один ниже другого, уставились на нее.
– И мы все можем снова заразиться?
– Боюсь, что так. Эти споры здесь повсюду.
– А можно приказать Планетному Мозгу создать организм, который убьет спору? Какой-нибудь вирус или бактерию, которая сожрет этот грибок?
Нен Йим ответила не сразу.
– Я боюсь, – сказала она, – что у Планетного Мозга проблемы…
Красноватое освещение лаборатории отразилось в глазах Оними, ставших тревожными. Его перекошенный рот дернулся.
– Как это могло случиться, мастер-формовщица? – спросил он.
– Я тщательно изучила организм, который причиняет зуд. Хотя понадобится дальнейшее изучение, я полагаю, что этот грибок йуужань-вонгского происхождения, его не было на Йуужань’Таре.
Оними зашипел.
– Х’Ганг Хул! Этот кретин! Он испортил Планетный Мозг! – он некоторое время раздумывал, – Ты можешь добиться, чтобы Планетный Мозг боролся с этой заразой?
– Возможно. Но тогда мне придется отложить всю остальную работу.
– Тогда не надо. Управлять формовкой планеты уже назначен другой клан, и работа с Планетным Мозгом – их задача.
Выражение его лица стало задумчивым.
– Может быть, боги посоветуют что-нибудь Шимрре по этой проблеме, и он сможет передать это новым формовщикам?
Нен Йим почувствовала глубочайшее отвращение. Она могла быть еретичкой, но даже она имела достаточно уважения к богам, чтобы претендовать, что ее знание было божественного происхождения.
– Верховный Правитель хочет, чтобы ты сконцентрировалась на проекте йаммоска, – продолжал Оними, – Мы должны создать военного координатора, который не будет уязвим к попыткам неверных манипулировать гравитационным спектром. Поэтому Верховный Правитель разрешил тебе исследовать любые захваченные машины и оружие неверных.
Нен Йим притворилась удивленной.
– Если бы мы знали, как неверные создают эти помехи, – сказала она, – наша задача была бы существенно легче.
– Известно, что у неверных есть устройства, манипулирующие гравитацией, они называются репульсоры. Не такие полезные и универсальные, как наши довины, но, возможно, работающие по тем же принципам. Неверные могли модифицировать эти устройства, чтобы создавать помехи йаммоску.
Нен Йим некоторое время обдумывала это.
– Могу я получить для исследования один из этих… репульсоров?
Оними грустно улыбнулся.
– Я доставлю тебе репульсор вместе с переводом его описания.
– Проследи, чтобы он был защищен от бактерий, пожирающих металл.
– Да, конечно, – его глаза блеснули, – Шимрра молится день и ночь, чтобы боги помогли ему с этой проблемой. Могу я ему передать, что скоро боги дадут ответ?
– Боги сначала хотят взглянуть на репульсор.
Оними поклонился и отсалютовал, скрестив руки, но его голова была издевательски склонена набок.
– Успеха тебе в твоих усилиях, мастер-формовщица, – сказал он.
– И тебе, Оними.
Уродливое существо выскользнуло из лаборатории. Нен Йим смотрела, как он ушел, ее губы дернулись от отвращения.
– Чем бы они ни были, тварь, – сказала она, – чем бы они ни были.
Глава 14
Кэл Омас объявил о своем "джедайском плане" и о своей официальной кандидатуре, утром перед целой армией журналистов в коридоре здания, которое правительство Мон Каламари предоставило для размещения Сената. Люк стоял позади Кэла, среди группы его друзей и сторонников, не желая привлекать к себе внимания, но когда журналисты начали задавать Кэлу вопросы, как минимум половина из них касалась Люка, и Кэл подозвал Люка к себе.
– Вы и джедаи поддерживаете кандидатуру советника Омаса? – спросили его.
– Я надеюсь, мы сможем сотрудничать с любым главой государства, – сказал Люк, – но я поддерживаю план советника Омаса по восстановлению Совета Джедаев.
Журналист был настроен скептически.
– Так вы будете сотрудничать и с Фиором Роданом, если он выиграет выборы?
– Я буду работать с советником Роданом, если он захочет, чтобы джедаи ему помогали, – улыбнулся Люк, – Хотя я думаю, что он этого не захочет.
В толпе послышался смех.
– Родан говорит, что Совет Джедаев послужит вам средством для захвата власти, – сказал кто-то.
Кэл выступил вперед.
– Можно я отвечу? Если бы Люк Скайуокер добивался власти, он не стал бы сотрудничать с политиками вроде меня или Родана. Ему не нужно было бы уничтожать Звезду Смерти, сражаться с Императором Палпатином, и помогать своей сестре создать Новую Республику. Все, что нужно было сделать мастеру Скайуокеру – присоединиться к своему отцу, Дарту Вейдеру, правой руке Императора. И тогда его власть была бы неограниченной, а мы с вами были бы рабами или покойниками.
Кэл нахмурился, глядя на толпу, в его голосе появился гнев.
– Мы говорим не о каком-то мелком лоббисте или политикане – мы говорим о Люке Скайуокере! Нет такого гражданина в Новой Республике, который не был бы ему обязан. И если кто-то подозревает, что Люк Скайуокер участвует в грязных политических играх, я думаю, что этот "кто-то" не только не знает истории, но и не способен понять человеческий характер.
Раздались аплодисменты, и не только от сторонников Омаса.
– Благодарю вас за защиту интересов джедаев, – сказал Люк, когда разговор с журналистами завершился.
Кэл усмехнулся.
– Тебе понравилось, как я изобразил праведный гнев? Думаю, неплохо вышло.
Люк был удивлен.
– Так ты притворялся?
– О, не совсем, – сказал Кэл, – Я просто позволил ему проявиться достаточно, чтобы это было заметно в сегодняшних новостях, – он почесал подбородок, – Только достаточно ли?
Люк оставил Кэла размышлять над политическими вопросами и отправился на челноке в штаб флота Новой Республики, где продолжали допрашивать Вержер. Джейсена отпустили через несколько часов, но отпускать Вержер разведка флота явно не собиралась.
И Люк не считал, что это плохо.
– Она сообщила нам множество ценных сведений, – сказал директор разведки флота Айддар Ниликирка, – Нам понадобятся сотни часов, чтобы обработать их. Ничего из сказанного ею не противоречит тому, что мы уже знаем, однако она может быть и фальшивой перебежчицей, контролируемой врагом, не так ли? – Ниликирка, казалось, развеселился, – Она ест как существо вдвое больше ее веса. Я никогда не видел такого аппетита.
– Если бы вам пришлось есть стряпню йуужань-вонгов пятьдесят лет, вы бы тоже соскучились по нашей еде.
Люк спросил таммарианина, можно ли поговорить с Вержер, и Ниликирка разрешил.
– Все, что вам удастся из нее вытянуть… – сказал он, махнув рукой.
Люк нашел Вержер в ее камере, сидящей на стуле и смотрящей программу новостей на голографическом проекторе, там показывали Люка и Кэла Омаса. "… не способен понять человеческий характер" – говорил Кэл.
Вержер выключила звук, когда Люк вошел в камеру.
– В мое время, – сказала она, – мастер-джедай не вмешивался в политические дела.
– В твое время, – ответил Люк, – в этом не было необходимости.
Вержер согласилась с этим, кивнув своей птичьей головой. Люк сел напротив нее, скрестив ноги.
Он постарался успокоиться и преодолеть неприязнь к Вержер, хотя у этой неприязни были очень уважительные причины.
– Я говорил с Джейсеном о его пребывании в плену, – сказал он.
– Твой ученик хорошо перенес плен, молодой мастер – сказала Вержер, – Тебя можно поздравить.
Гнев вспыхнул в сердце Люка. Сделав глубокий вздох, он постарался подавить его.
– Возможно, Джейсен не должен был переносить его вообще, – сказал он, – Он говорил, что ты возвращала его в плен не меньше трех раз.
Вержер склонила голову.
– Да, – подтвердила она.
– Его пытали, – продолжил Люк, – пытали почти смерти. По твоей вине. Ты могла бы сбежать с ним гораздо раньше.
– Да.
– Но почему? – спросил Люк.
Вержер некоторое время молчала, как будто прислушиваясь к голосу, которого Люк не мог слышать.
– Было необходимо, чтобы молодой Джейсен Соло выучил определенные уроки, – сказала она наконец.
– Уроки предательства? – Люк пытался удалить гнев из своего голоса, – Пытки? Беспомощности? Рабства? Деградации? Боли?
– И это тоже, – спокойно сказала Вержер, – Но прежде всего он должен был подойти к грани отчаяния и пересечь ее, – Ее глаза внимательно смотрели на Люка, – Ты хорошо его учил, но было необходимо, чтобы он забыл все твои уроки, и для этого пришлось показать ему, что ничего из того, чему ты его научил, не может помочь ему сейчас.
– Необходимо? – Люк больше не мог сдерживать ярость, – Для чего необходимо? Или для кого?
Вержер склонила голову набок и посмотрела на него.
– Необходимо для моих планов, – сказала она.
– Кто дал тебе… – Люк из последних сил сдерживал злость, – Кто дал тебе право?
– Право, данное кем-то, так же бесполезно, как добродетель, данная кем-то, – сказала Вержер, – Права используются, иначе они не представляют ценности, так же как добродетели должны исполняться. Я имела право лгать твоему ученику, предавать его, пытать и отдать в рабство йуужань-вонгам, – ее пестрые перья распушились и снова пригладились, – И я готова принять последствия этого, молодой мастер. Если ты, как его учитель, пожелаешь наказать меня – это твое право.
– Но какой в этом был смысл? – Люк внимательно смотрел на нее, – Кроме того, что ты воспользовалась своими "правами"?
Вержер кивнула.
– Конечно, молодой мастер, – сказала она, – Джейсен Соло должен был лишиться друзей, родственников, учителей, знаний, Силы – всего, что могло бы помочь ему. Он должен был превратиться в ничто – или, точнее, в самого себя. И тогда он должен был действовать – действовать по своей внутренней сути. В состоянии полной беспристрастности, лишившись всего, он не имел выбора кроме как быть самим собой – выбирать и действовать.
Ее голос стал задумчивым.
– Я, конечно, сожалею, что пришлось использовать такие меры, но я использовала то, что могла. Того же внутреннего состояния можно было добиться более мягко, если бы у нас было время и условия. Но у нас этого не было. Мне пришлось обманывать йуужань-вонгов, чтобы сохранить ему жизнь и использовать Объятия Боли. Я сделала йуужань-вонгов своим инструментом.
Она закашлялась, или, возможно, это был смех.
– Возможно, это было мое важнейшее достижение…
Слова Вержер отзывались в мозгу Люка, и, прислушиваясь к ним, Люк обнаружил, что гнев слабеет, словно из-за того, что он отвлекается.
– Но зачем, в чем смысл этого? – спросил он.
Птичьи глаза закрылись, и тело Вержер расслабилось, как будто она медитировала.
– Ты знаешь ответ, молодой мастер, если ты знаешь Джейсена Соло вообще.
– Объясни мне, – сказал Люк.
Глаза Вержер оставались закрытыми. Ее голос, казалось, шел откуда-то издалека.
– Когда-то ты сам лишился всего. Без помощи, без надежды, без оружия, поражаемый молниями Силы из рук Императора – что у тебя оставалось? Ты был только самим собой. Ты должен был выбирать между путем Императора и своим собственным.
– У меня не было выбора, – сказал Люк.
– Вот именно. У тебя не было выбора, и даже когда смерть смотрела тебе в лицо, ты решил остаться верным себе, – в голосе Вержер послышалось удовлетворение, – Также и здесь, необходимо было сделать Джейсена самим собой, чтобы, когда все двери закроются за ним, он мог встретить свою судьбу.
Судьба. Второй раз за эти два дня Люк слышал это слово в связи с Джейсеном. И глубоко внутри Люк знал, что Вержер права, что в сплетении путей судьбы Джейсен занимает особое место.
Предыдущим вечером, за ужином в своем маленьком номере, Люк и Мара расспрашивали Джейсена о его пребывании в плену. Сначала Джейсен не хотел говорить об этом, сказав, что это слишком большая тема, но после первых нескольких вопросов он рассказал о своем пребывании в плену, о том, как Вержер предала его, каким-то образом лишив контакта с Силой, и отдала в руки врага. Мара и Люк смотрели друг на друга, чувствуя все возрастающий ужас.
Но Джейсен не испытывал ненависти к Вержер. Более того, он говорил о ней с уважением и восхищением. Люк не понимал этого, пока Мара, оставшись наедине с ним, не напомнила ему, что заложники могут иногда привязываться к своим похитителям. Иногда пленные могут даже влюбляться в своих тюремщиков, особенно если последние умеют манипулировать сознанием. Вержер – старая, опытная, и преследующая свои цели – вполне могла манипулировать психикой молодого Джейсена.
И Люк, разозленный, уверенный в том, что он знает, пришел в камеру к Вержер, чтобы обвинить ее в преступлениях. Но все пошло не так, как он ожидал.
– И что же ты узнала о судьбе Джейсена? – спросил он.
Вержер некоторое время размышляла, прежде чем ответить.
Я полагаю, что судьба Джейсена тесно связана с судьбой йуужань-вонгов, – ответила она.
Из всех ответов Люк меньше всего ожидал именно этого.
– Джейсен может уничтожить их? – спросил он.
– Уничтожить их. Спасти их. Переделать их, – странные глаза открылись, уставившись на Люка, – Возможно, все вместе…
– Он может открыть их Силе? – спросил Люк.
– Я не знаю, возможно ли это…
Люк почувствовал горечь в своем сердце.
– Тогда йуужань-вонги останутся… вне жизни.
Вержер повернула голову.
– Это тебя беспокоит?
Люк моргнул.
– Да. Конечно, беспокоит. Сила – это жизнь. Вся жизнь существует в Силе. Но йуужань-вонги – вне Силы. Значит, они и вне жизни?
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что легче иметь дело с врагами с Темной Стороны, – Люк пристально посмотрел на Вержер, – А еще я думаю, что ты очень хорошо умеешь допрашивать. Когда мы начинали беседу, вопросы задавал я.
– Если ты не хочешь, чтобы я задавала вопросы, – сказала Вержер, – Ты мог бы сказать об этом с самого начала, – ее пернатое тело пошевелилось на стуле, – Я отвечала на вопрос за вопросом с тех пор, как прибыла сюда, и я устала от этого. И если ты настаиваешь, что вопросы в этой комнате можешь задавать только ты, я отказываюсь на них отвечать.
– Очень хорошо, – Люк поднялся на ноги. Вержер подняла голову на странной короткой шее.
– Но я хочу задать еще один вопрос, до того, как ты уйдешь, – сказала она, – Если не хочешь отвечать на него – не отвечай.
– Спрашивай, – сказал Люк.
Ее глаза медленно прищурились.
– Если Сила – это жизнь, и если йуужань-вонги – живые существа, и ты не можешь видеть их в Силе – это проблема йуужань-вонгов или твоего восприятия?
Люк предпочел не отвечать, кивнул ей на прощание и ушел.
– Хитрая тварь, не правда ли? – спросил Айддар Ниликирка.
– Вы все слышали? – удивился Люк.
– Конечно. Все разговоры в этой камере записываются, – таммарианин покачал головой, – Что бы вы предложили нам с ней сделать?
– Держите ее здесь и продолжайте задавать вопросы, – сказал Люк.
Ниликирка улыбнулся.
– Именно это я и планировал, мастер Скайуокер.