Гримрук потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, и принялся искать фуражку, которую сдуло с него взрывом. Неожиданно рядом с ним возник Визгот, услужливо протягивая орку потрепанный головной убор. Гримрук вырвал ее из рук гретчина и потопал к искореженному укреплению. После уничтожения цели коммандос по одному вылезали из укрытий и шли к развалинам. Гримрук протиснулся сквозь столпившихся орков, дабы первым увидеть, что осталось от бункера.
Бункер лежал в руинах, из разломанных каменных блоков под безумными углами торчала погнутая арматура. Тут и там среди кучи обломков виднелись останки солдат. Оглядев то, что осталось от стен, Гримрук презрительно фыркнул. Стикк-бомбы разорвали их на куски, будто бумагу. Наверное, пусть все же мекбои оставят стикк-гранаты такими, как они есть (но, естественно, сначала дадут знать Гримруку).
Почесав шрам, Плохозуб прислушался к бою. Земля дрожала под ударами мортир, которые обстреливали окопы. Гримрук раздраженно хрюкнул - он многое бы отдал, чтобы добраться до тех пушек, но знал, что впереди его ждала добыча куда крупнее. Воевода непременно должен был узнать о силе укрепления.
Гримрук бросил взгляд на орков, а затем кивнул на мусор. Коммандос перебросили оружие за спины и принялись откапывать изувеченные тела солдат. Найдя очередной труп, зеленокожие отрывали от них куски обмундирования, после чего без всякого почтения отбрасывали тела пехотинцев в сторону. Вскоре Плохозуб убедился, что парни раскопали из обломков всех, кого только можно было найти.
На поле боя заревели сирены. Гримрук увидел, как вдалеке его коммандос под обстрелом гаубиц начали отступать к проволочным заграждениям. Прищурившись, кап’тан увидел причину их бегства - за орками ехала пара танков, на ходу обстреливая зеленокожих из основных орудий. С появлением бронетехники даже самые упрямые орки поняли, что окоп им точно не удержать.
Гримрука кто-то дернул за пальто. Костлявые ручки Визгота были полны собранными коммандос обрывками формы. Гримрук выхватил их у гретчина и внимательно осмотрел. У людей была привычка носить цвета своих банд на воротниках формы. Некоторое время назад Гримрук понял, что если он хотел узнать о количестве солдат в каком-либо месте, судить стоило по разнообразию знаков, которые те носили на воротниках.
Он отдал строгий приказ всем коммандос собирать края воротников убитых ими людей. Когда выжившие орки доберутся до лагеря орды, у Гримрука наверняка окажется целая коллекция обрывков, которую он позже изучит на досуге. Воевода определенно обрадуется, узнав, сколько у плоскогорья людей, а радость воеводы - ключ к успеху (как и к жизни).
Гримрук крикнул парням отступать. Они выполнили то, за чем пришли сюда. Коммандос проверили на прочность человеческую защиту и собрали информацию о войсках. Именно этого и требовал от них воевода.
Лорд-генерал Ро Нагашима улыбнулся под маской противогаза, прочитав доклады с плоскогорья. Ночью разведчики орков попытались проникнуть на позицию. Защитники позволили пришельцам зайти достаточно далеко, чтобы увидеть само укрепление, его ложные бункеры и осадные орудия, после чего дали отступить обратно к своим.
Но в докладах была одна интересная деталь - орки срывали с убитых солдат знаки на воротниках. Нагашиму это довольно сильно удивило. Неужели дикари пытались разузнать, сколько войск находилось на плоскогорье? От такой мысли Нагашиму разобрал смех. Если пришельцы проявят смекалку, то тем самым еще сильнее поведутся на его хитрость. Генерал собрал в крепости подразделения из десятка различных полков. Если орки разгадают значение знаков различия, то наверняка подумают, что там расположилась целая армейская группа!
Войска СПО Изанаги стояли наготове. Если орки собираются атаковать город-улей Ко, им придется пройти по равнине. Для того, чтобы избежать кажущееся неприступным плоскогорье, они будут вынуждены зайти в холмы, где солдаты наголову их разобьют.
От размышлений Нагашиму отвлек разрыв снаряда. Со стороны равнины до него долетели отголоски яростной канонады. Он обернулся, услышав тревожные вокс-переговоры из коммуникационных терминалов возле командного центра. Генерал побледнел, когда понял, о чем шла речь.
Орки, десятки тысяч орков, целая армия. Они хлынули на равнину океаном мотоциклов и боевых вагонов, грубо склепанных танков и грохочущих титанических стомп. Пришельцы обрушились на равнину разрушительной приливной волной. Но они не пытались обойти плоскогорье. Орки посылали по укреплению залп за залпом из грубых орудий и ракетных установок, уничтожая ложные укрепления генерала Нагашимы, превращая в пыль напускную неприступность бастиона.
Генерал Нагашима наблюдал, как в пыльное небо над плоскогорьем поднимаются клубы пыли. Его охватил ужас.
Это невозможно! Все пошло наперекосяк! Орки не могли знать, что бастион был всего лишь уловкой! Он все сделал для того, чтобы зеленокожие подумали, будто плоскогорье представляло собою крепость с огромным гарнизоном из СПО Изанаги. Орки проглотили наживку. По всем законам логики по пути к городу-улью им следовало обойти крепость под прикрытием холмов.
Вместо этого орки пошли прямиком к плоскогорью, невзирая на то, что именно здесь Нагашима сконцентрировал свои войска.
Вместо или из-за этого? От столь тошнотворной мысли колени Нагашимы подкосились. Потрясенный генерал рухнул в кресло, его голова упала на грудь.
Орки не были людьми. С его стороны было непростительной глупостью ожидать от ксеносов человеческого поведения. Они повелись на его обман, посчитав, что именно на плоскогорье генерал и сконцентрировал свои войска. Но вместо того, чтобы испугаться, орки решили испытать на прочность воображаемую позицию. Орки, неделями опустошая изолированные поселения, жаждали настоящей драки и поэтому даже не пытались избежать крепости. Они ринулись прямо на нее, желая утолить свою ярость.
Генерал Нагашима слушал, как в вокс-установках постепенно затихали паникующие голоса, когда чужаки штурмом брали укрепление. Офицеры Нагашимы уже выкрикивали приказы штабистам, пытаясь вывести солдат из окопов.
Слишком поздно - войска на плоскогорье было не спасти. Когда орки покончат с ложным укреплением Нагашимы, их не будет уже ничего отделять от миллиарда жителей Ко.
Ничего, кроме сожаления и стыда генерала, который подвел их.
ПОСВЯЩЕННЫЙ
Марк Клэпхем
Это было зрелище, которое немногие когда-либо видели - вид изнутри Имперского линейного крейсера на поверхность планеты, не нарушаемый ничем, кроме слабого мерцания защитного энергетического поля. Мир внизу, окруженный яростно пылающим гало атмосферы, заполнял все поле зрения. Даже наиболее пресыщенные из людей признали бы это редкостным зрелищем, которое заслуживает хотя бы недолгого внимания.
Каспел пытался игнорировать его и старался держаться спиной к дыре, зияющей в корпусе корабля, насколько это было возможно. Не то что бы он страдал от головокружения - само присутствие мира внизу его тревожило.
Будучи техножрецом Адептус Механикус, служа во славу машин и Императора, Каспел никогда не ощущал чужую землю под своими ботинками и никогда не встречался с ксеносом лицом к лицу. Его воспитали на Марсе, родине братства, а позже он выполнял свой священный долг на технических палубах звездных кораблей Имперского Флота. Всю свою жизнь он ходил по коридорам из освященного металла, и хоть и гордился тем, что делал свой вклад в борьбу с врагами человечества, не имел никакого желания вступать в прямой контакт ни с чужаками, ни с их мирами.
У него было много работы. В корпусе имперского линейного крейсера "Божественная святость" имелась серьезная пробоина - результат удара, нанесенного в бою поврежденным некронским кораблем, который разрушил часть технической палубы и парализовал одну из двигательных установок корабля. Битва продолжалась весь день, и огонь озарил небо, когда боевой флот собрал все силы, чтобы отбросить врага.
Человечество одержало победу, но в то время, как остальной флот продолжил теснить некронов, урон, нанесенный двигателям "Святости", вынудил ее висеть на орбите над ныне мертвым миром. Временные энергетические поля сохраняли атмосферу и гравитацию в открытых космосу отсеках, а между тем капитан Рилк яро жаждал вернуться на фронт, как только это стало бы возможно, и в недвусмысленных выражениях изложил это желание Каспелу.
Каспел нашел эти страстные просьбы ненужными и слегка оскорбительными - он был техножрецом, и он бы восстановил все системы в полном благословенном порядке при помощи правильного ремонта и ритуалов, так эффективно, насколько можно. Разве он мог сделать больше или меньше?
В восстановленной атмосфере Каспел и его сервиторы могли работать быстро и эффективно. Наиболее серьезный урон пришелся на одну из двигательных установок корабля, каждая из которых представляла собой полный машин шестиугольный корпус высотой с жилблок, тянущийся по всей длине огромного помещения, что оканчивалось конусом маневрового двигателя в самой задней части корабля. Пласталевая стена отделяла видимый конец установки от самого маневрового двигателя. Помещение полностью вмещало в себя двигательную установку, сверху и внизу от нее имелись технические ярусы, а с каждой стороны - проходные мосты.
Там и стоял Каспел, глядя вниз, в сторону оканчивающегося маневровым двигателем конца отсека. Слева от него зияла дыра в обшивке, справа бригады сервиторов методично устраняли повреждения, нанесенные двигателю. Разрыв корпуса простирался как вверху, так и внизу, и, чтобы добраться до поврежденного двигателя, сервиторам пришлось устроить целую оснастку из временных лесов - шаткую сеть проводов и трубчатых балок, с которой часто открывался вид в открытый космос.
У сервиторов не было самосознания, поэтому их не могла беспокоить иллюзия бесконечного падения вниз. Каспел заходил на леса, только когда срочно требовалось его присутствие.
Работа сегодня шла хорошо. Сервиторы могли быть ненадежны, но под правильным наблюдением и с точными инструкциями, как обнаружил Каспел, их многочисленные руки - и другие механические конечности - легко управлялись с несложным ремонтом. Чувство открытости из-за разрыва в обшивке нервировало его, и Каспел ощутил облегчение, покинув двигательный отсек и вернувшись в более темные секции технической палубы.
В течение следующего часа Каспел бродил по темным коридорам и шахтам доступа, оплетавшим механизмы огромных двигателей, по большей части на ногах, но периодически используя три механодендрита, присоединенных к его позвоночнику, чтобы забраться в труднодоступные места. По мере продвижения он отмечал ход выполнения работ и раздавал новые инструкции техноматам, время от времени останавливаясь, чтобы произвести нужный ритуал или вознести молитву.
Срезав путь между двумя уровнями по воздуховоду - при этом его механодендриты находили опору там, где не смогли бы человеческие пальцы - Каспел прочитал несколько диагностических заклинаний, ритуально прорабатывая процессы работы двигателя, и произвел церемонии, которые вернули бы каждую отремонтированную часть обратно на связь.
Что-то было не так. Работа продвигалась, но системы не отвечали, как должны были - целые области, которые должны были выйти на связь, все еще молчали. Странно.
Каспел выпал из шахты и приземлился на палубу - пластины пола лязгнули под его весом. Коридор, в который он попал, был, фактически, трубой, облицованной по стенам и полу толстыми плитами пластали. Более богатые украшения в Имперском стиле были прибережены для другого конца корабля, где жили и работали офицеры. На технических палубах практичность стояла выше эстетики: трубки и кабели, словно нитки, уходили внутрь и наружу из стен, неподписанные двери вели в небольшие рабочие помещения, полные когитаторных терминалов и запасных деталей.
Каспел разгладил толстую красную мантию, которая покрывала его утилитарную кожаную спецодежду, и собирался следовать к следующей точке своего инспекционного марщрута, когда заметил руку, торчащую из ниши в стене дальше по коридору. Это была мясистая рука, завершающаяся простым клешнеобразным придатком.
Он приблизился и обнаружил одного из сервиторов, тяжело осевшего в нише, с головой, свешенной набок, пеной у рта и расширенными глазами. Не было ничего необычного в том, что сервиторы выходили из строя, теряли связность мышления, и их выбрасывали в космос, но в диком выражении этих глаз было что-то, что заставило Каспела помедлить.
Он переключил зрение в аугметическом глазу на тепловое и рассмотрел сердце сервитора - торопливо пульсирующую массу в груди, которая интенсивно накачивала кровь. Легкие также работали сверх нормы. Как будто бы… Каспел опустился на одно колено и перекатил сервитора на живот. Рукой в перчатке он провел по имплантатам на задней части шеи - механизмам, которые превращали выращенного в баке гуманоида в роботоподобное существо, способное выполнять простые задачи. Пальцы Каспела нащупали то, о чем он и подозревал - аккуратный разрез был проделан в одном кабеле, и провода внутри поменяли местами.
Это изменение было простым, но специфическим - оно отменяло действие нейроглушителя, который не давал сервиторам отвлекаться из-за физической боли. Кто-то очень точно изменил это бесчувственное существо, чтобы заставить его испытывать сильнейшие страдания. Каспел вырвал кабель, а затем отсоединил еще пару связей, отрезав поступление энергии к мозгу. Сервитор какое-то время содрогался, а затем умер.
Поднявшись на ноги, Каспел поправил себя. Сервитор никогда не был живым. Как бы то ни было, о таком явном саботаже нужно было сообщить. Он попытался воксировать главе службы безопасности корабля, но ничего не услышал, кроме шума статики. Попробовал связаться с другими офицерами или выйти на открытый канал, но там был все тот же шум.
Нет, это была не совсем статика. Звучало это похоже на случайные помехи, но Каспел смог различить повторяющиеся паттерны. Этот сигнал давали намеренно, блокируя связь.
Кто-то изолировал технические палубы.
Каспел был технопровидцем, не воином. Хотя он и получил азы науки владения оружием, сперва на Марсе, а затем по пути на флот, эта тренировка нужна была лишь для выполнения базовых требований к любому подданному Бога-Императора - чтобы, оказавшись в сражении, любой человек мог поднять оружие павшего воина и сражаться до последнего. Если бы корабль брали на абордаж, Каспел имел достаточно квалификации, чтобы подобрать болт-пистолет и несколько раз выстрелить во врага.
Это… Каспел даже точно не знал, какого рода была ситуация, в которую он угодил. Ему нужно было проявить осторожность и выяснить, насколько широко распространяется изоляция. Он нашел в алькове когитаторное устройство и запустил несколько простых программ диагностики. Не только связь между технической палубой и остальным кораблем была блокирована, переборки между ними также были задраены. Каспел попытался устранить эти препятствия, но обнаружил, что его выкинуло из нужного меню, а на экране замерцал "шум".
Это мерцание помех означало только одну вещь: мусорный код, хаотические данные, введенные в когитационные системы корабля, чтобы вызывать нарушения работы, в данном случае незримое блокирование связи на борту.
Дыхание Каспела участилось под маской: Адептус Механикус считали создание и использование мусорного кода ересью, серьезным преступлением против машинного духа. Каспел был технопровидцем, его призванием были машины и тяжелые механизмы. Он знал некоторые ритуалы и практики обслуживания когитаторов, но даже близко не представлял, как расстроить и вычистить мусорный код. Каспел не мог добиться ничего большего от когитатора.
Машинный дух "Божественной святости" был под угрозой осквернения, и, похоже, Каспел был единственным, кто мог попытаться его спасти.
Каспел ступал тихо, насколько мог, следуя по изогнутому коридору. В мраке ничего не было видно и почти ничего не слышно, кроме приглушенного бульканья густого охладителя, текущего по присоединенным к стене трубам, которые тянулись до самого генераториума. Охладитель вытягивал излиший жар из генераториума, а затем нагревшаяся жидкость утекала к краям корабля, где близость к холодной пустоте космоса снова понижала ее температуру.
Каспел приближался к одному из тех мест, куда он установил работать сервиторов. Он мог слышать шипение сварочных аппаратов, что соответствовало задаче, поставленной Каспелом, но, тем не менее, он оставался настороже и еще более замедлил свой шаг. В этом месте требовалась тяжелая работа, и различные инструменты были приставлены к стене, выстроенные по размеру, так что даже менее эффективные сервиторы могли понять, какой требуется. Каспел осторожно обошел сложенные друг на друга пласталевые панели.
Затем на краткий миг одна из сварочных горелок за углом зрелищно полыхнула, и яркий оранжевый свет поглотил коридор впереди, отбросив на стену густую черную тень. Это были силуэты двух фигур - одна, приземистая, принадлежала сервитору, который висел, согнувшись, как будто его приковали цепью за запястья, а другая была выше, неестественно тонкая - она стояла с расставленными ногами, подняв и вытянув одну руку с чудовищными остроконечными пальцами - или это были клинки? В те недолгие секунды, что коридор был освещен, высокая фигура взмахнула рукой, опустив ее прямо на живот другой. Затем источник света погас и тени исчезли, оставив лишь эхо звука раздираемой плоти.
Дыхание Каспела застряло в горле, ребризер его маски быстро заработал, нормализуя подачу воздуха. В голове стремительно сменялись мысли. Кем бы ни была эта вторая фигура, это был ни человек, ни сервитор. Ее пропорции, то, как она двигалась, все было просто неправильным. Чужим.
Каспел невольно сделал шаг назад, и позади раздался грохот металла. Он инстинктивно обернулся и увидел, что наткнулся на стопку панелей.
Всякое чувство облегчения рассеялось, когда он осознал, насколько громким должен был быть этот звук. У Каспела едва оставалось время, чтобы оглянуться назад в коридор и увидеть стройную, поблескивающую фигуру, как будто вырезанную из теней, стремительно движущуюся к нему. Ее движения были грациозны, почти беззвучны, - ноги едва касались металлической палубы, - однако наделены ужасающей скоростью и силой. Фигура из теней подняла одну руку, обрушиваясь на Каспела, и он увидел, что та действительно носила нечто вроде снабженной клинками перчатки.
У Каспела не было времени, чтобы что-то сделать, он ступил назад и споткнулся. Механодендриты инстинктивно вытянулись позади, смягчая падение и подталкивая его, возвращая на ноги. Каспел не попытался встать или сбежать, а перекатился вбок, к другому краю коридора.
Чужак - и это несомненно был чужак - что-то невнятно пробормотал от разочарования, когда Каспел уклонился от его первого удара, а клинки на руке широким взмахом прорезали стену, проходя через пласталь, как через бумагу. Эффект мерцающей тени вдруг мигнул и рассеялся, как помехи на экране когитатора, и Каспел впервые смог как следует рассмотреть врага.
Перед ним стояло существо в хитиноподобном черном доспехе, с удлиненными, мертвенно-бледными чертами лица. Длинный, жестокий рот был сведен в гримасе злобной досады, глубоко посаженные глаза расширены от ненависти.