В мутном, как кисель, поле зрения появилось лицо Лована. Очень внимательное лицо.
– Лован, – с трудом прохрипел я, надеясь, что центурион сможет хоть что-то различить в этом хрипе. – Император преда… у них договор с императором… дари хотят най… что-то в Сата…
Когда к лицу Лована присоединилась харя Карна, мир тут же привычно схлопнулся, и меня утащило в черную бездну.
В то, что это сон, а тем более кошмар, я сначала не поверил. Небольшая комната с бревенчатыми стенами, украшенная разнообразными плетенками по стенам и на полу, навевала покой и умиротворение. Все мое нутро радовалось утру и какому-то светлому предчувствию. Сегодня большой день. Я, точнее – Хувла, как мама с папой называли будущего Догоняющего Ветер, – встал с толстого мата, служившего постелью, и подбежал к окну. В этом странном сне я был простым наблюдателем, но все равно интересно.
В голове маленького дари мелькнуло раздражение – похоже, кто-то забыл его разбудить и явно об этом пожалеет.
Хувла быстро оделся в кожаный костюмчик, вышивкой и бахромой отдаленно напоминавший одеяние американских индейцев, и выскочил из комнаты. За дверью обнаружился коридор и идущий по нему человек. Выглядел он более чем странно – седой старик оказался полностью обнаженным. Зрелище нелицеприятное, но, как ни странно, дед не очень-то расстраивался – привык, наверное.
– Господин…
Договорить старик не успел – Хувла с ходу жестко ударил его кулаком по губам.
– Почему не разбудил меня, червь?
Какой "хороший" мальчик!
Старик скрючился на дощатом полу, закрывая голову руками. Маленький зверек хотел пнуть его обутой в мягкий сапог ногой, но вдалеке прозвучал протяжный сигнал рога, и дари метнулся дальше по коридору.
Пробежав несколько узких бревенчатых коридоров, Хувла оказался на небольшом балконе и замер, вглядываясь в открывшуюся картину.
Мне тоже стало очень интересно. Более чем.
Широкая и прямая как стрела улица проходила между рядами двух– и трехэтажных деревянных теремов. Я называл эти дома теремами, хоть они и мало напоминали старорусский стиль, но других деревянных строений я не видел даже на картинках.
Отличительной чертой всех зданий были очень высокие крыши, крытые какой-то травой. Иногда скаты обрамляли целый этаж. Вот сейчас, например, я смотрел с высоты второго этажа, по сути являвшегося чердаком. Но не местная архитектура привлекала меня больше всего, а старые знакомцы. Именно так, причем знакомцев было сразу три вида. Прямо посреди улицы вальяжно и очень торжественно плыла – по-иному не скажешь – большая процессия. Основную ее часть составляли четыре существа, очень похожие на того замотанного бинтами мага, только более дикие, что ли. Из одежды на этих "ребятах" были лишь юбки из свисающих кожаных ремней и портупеи, на которых висели стандартные пары дарийских клинков. Восседали они на уже знакомых мне пятнистых кошках, которые были раза в два больше той, что я подстрелил в лесу.
А сопровождали эту процессию точные копии моих преследователей на маршруте от покинутого замка до моря. Их имелось ровно по две штуки на одного всадника. В общем, полный набор. Присмотревшись, я окончательно убедился в том, что всадники и монстры не такие уж дальние родственники. Маг от своих телохранителей отличался довольно сильно, а эти чудовища казались просто более гротескной копией всадников. И у тех, и у других – те же вертикальные щели вместо носа, серая кожа на теле и на абсолютно лысой голове, и грозные, даже в сомкнутом виде, пасти. Только у всадников лбы чуть выпуклее.
Интересно, и как это понимать?
Насмотревшись на процессию, я заметил, что по обеим сторонам дороги стоят дари. Много, несколько сотен. Одеты они были по-разному – некоторые в просторных тканых одеждах белых и зеленоватых цветов, а остальные в кожаных костюмах того же "индейского" фасона, как на Хувле. Имелись и зеленые комбинезоны разведчиков, но мало.
Если сравнивать, они являлись еще одной переходной ступенью от крупных монстров до людей – чуть более человекоподобные черты лица и, главное, короткие волосы черного цвета.
Сначала я не заметил, что на дороге были и люди. Старик в коридоре оказался не исключением, а иллюстрацией правила, можно даже сказать, закона. Перед толпой встречающих размещался редкий строй абсолютно голых людей. Все они – и мужчины, и женщины – стояли на коленях, низко склонив головы.
Я вряд ли бы догадался о необходимости такого построения, если бы передовая кошка не шагнула чуть в сторону и одним движением челюстей не откусила склоненную голову. Обезглавленное тело человека завалилось на бок, а голая земля дороги окрасилась красными линиями от тонких и прерывистых струй крови, вылетавших из обрубка шеи.
На некоторое время я впал в ступор, а вот Хувле представление явно понравилось. Пока я злобствовал на юного дари, причем в его же сне, процессия добралась до большого дома в конце улицы.
На обширной, похожей на сцену со ступеньками, платформе делегацию вновь прибывших встречала торжественная процессия дари. Вперед выступали несколько воинов и солидного вида стариков в мантиях. Взгляд на одного из воинов дари вызвал в груди Хувлы теплое чувство.
Похоже, это его отец.
Теплое чувство сменилось шоком, и я удивлялся вместе с юным дари.
Передовой монстр на кошке даже не стал спешиваться и направил своего "скакуна" прямо на ступени. И тут все встречающие правителя дари разом опустились на колени.
Блин, загадки накапливаются, а ответов все нет как нет. Память дари по-прежнему недоступна, хотя по удивленной реакции Хувлы было понятно, что от его воспоминаний толку немного.
Картинка как-то смазалась, и в другом фрагменте сна, который пока даже отдаленно не напоминал кошмара, Хувла оказался в небольшой трапезной, с разложенными на полу угощениями. За "обеденной циновкой" присутствовали только отец и сын.
– Отец, кто это был, великие правители народа? Даже наставники встали перед ними на колени!
– Нет, сын, это были простые воины-дари, кстати, твои будущие учителя.
– Как?! – удивился Хувла. – А кто же мы?
Опять мутный вихрь, и юный дари уже стоит в ряду сверстников, а перед ним прохаживается тот самый верховой монстр, которого отец поименовал как воина-дари.
– Вы всего лишь грязь под моими ногами. Вы – одари, волосатые уродцы, которых создали маги для общения с людьми. – Дари явно пытался вывести юнцов из себя и спровоцировать на агрессию, но, похоже, родители успели провести разъяснительные беседы со своими отпрысками, и никто из, как теперь стало понятно, одарийской молодежи не рискнул напасть на будущего учителя. Но каждого душила злоба и обида. Хувлу буквально трясло.
Сначала я не понял, зачем было обманывать детей лесного народа, но, когда ненависть к учителю, оскорблявшему будущего Догоняющего Ветер, начала перенаправляться на подлый человеческий род, из-за которого они стали уродами, замысел правителей лесного народа начал немного проясняться.
– Рабы предали своих хозяев и нас, тех, кто наставлял их в служении, а вы наполовину люди, поэтому недостойны уважения, – продолжал вещать звероподобный дари, обеспечивая меня очень ценной информацией.
Пока что сон, доставшийся мне по наследству от уже далекого тела, был очень полезен, и грядущие кошмары не казались чрезмерной ценой за это.
Внезапно лекция закончилась, и дари ткнул в меня рукоятью зажатого в правой руке клинка.
– Ты, червь. Что у тебя в руках?
– Братья, – робко ответил уже ни в чем не уверенный Хувла.
– А знаешь ли ты, что такое братья?
– Ну… – начал юноша, но понял, что действительно не знает.
Дари презрительно улыбнулся и резким, едва уловимым движением праворучного клинка оставил надрез на щеке юного одари. Боли я не почувствовал – лишь страх, и это лишний раз подтверждало, что все – лишь сон.
– Это я – старший брат. – Дари показал всем ученикам обагренный кровью, более тонкий и длинный клинок из пары.
Еще одно неуловимое движение – и леворучный клинок оставил отметину на левой щеке.
– А это – мой младший брат.
Внезапно рядом с дари будто из воздуха появился уже знакомый мне монстр, один из двух сопровождающих дари. Учитель одарийской молодежи, не выпуская из левой руки короткого и более массивного меча, погладил монстра по собравшемуся складками грубой кожи загривку.
Интересный расклад – братья, значит. Ну-ну. Разобраться бы теперь в степени их родства.
Увы, больше полезной информации я не получил. Учитель подозвал Хувлу ближе.
– К бою! – скомандовал дари и тут же раскорячился в низкой и довольно оригинальной стойке.
Такого я еще не видел ни в земной, ни в этой, "дополнительной" жизни. Стойка дари была левосторонней. Левая рука впереди держит "младшего брата" прямым хватом, а правая согнута в локте, предплечье параллельно земле. Кисть, сжимающая "старшего брата" обратным хватом, находится прямо у лица.
И что он сможет сделать в такой позе?
Как оказалось, многое. Хувла все же рискнул атаковать из такой же позиции, которая, похоже, была традиционно-стандартной. Дари небрежно отвел атакующий клинок в сторону "младшим братом", им же был отброшен второй клинок Хувлы. Длинный шаг учителя закончился скользящим движением "старшего брата" и неглубоким разрезом в районе груди юного одари.
Боли опять не было, но страх и обида оказались практически материальными, так что хорошего мало.
Постепенно учебные схватки становились все жестче и абсурднее. Куда-то исчезли другие ученики и весь окружающий мир – вокруг лишь какая-то муть и издевательски ухмыляющийся дари перед глазами.
Теперь становилось понятно, чего Хувла, он же Догоняющий Ветер, боялся больше всего: своего учителя-дари, что и сказалось на его кошмарах.
Каждая новая схватка повторяющегося сна приносила все больше унижения и страха. Хувла уже не оборонялся и лишь вздрагивал, когда клинок, чаще всего "старший брат", вонзался в его плоть.
Через некоторое время мне это надоело. Удавалось же управлять кошмаром юного мошенника, так чем же этот сон хуже?
С большим трудом, но все же получилось направить руку потерявшего контроль юнца в нужную сторону. Клинки столкнулись, и ткань сновидения вздрогнула. Неторопливые изменения и так не самого милого лица дари ускорились – и передо мной оказался уже какой-то воплощенный ужас с гигантскими мечами.
Уколы, выпады, уходы и контратаки – все это сопровождалось неизменными поражениями и неприятным звуком вспарываемой плоти и хлюпаньем крови. И все же кое-чего добиться удалось. Через некоторое время изменился не только мой соперник, но и сам Хувла. Попадавшие в поле зрения руки стали крепче и явно принадлежали более взрослому одари.
Победить мне так ни разу и не удалось, но избиение младенцев уже начало напоминать нормальный бой. Одно дело, когда забивают беззащитное, скрюченное от страха существо, а другое – кошмарная, бесконечная, но вполне достойная схватка.
Постепенно количество противников увеличивалось, пространство сна все больше заливалось разноцветной кровью всевозможных монстров. Новые противники использовали не только клинки, но и зубы, когти, да и вообще какие-то клешни и шипы. Устать во сне было невозможно, но какое-то отупение и обреченность все же проступали.
Под конец я вообще увяз в каком-то месиве из сочащейся крови, плоти и внутренностей. Я тонул в этой квинтэссенции смерти и мерзости, поэтому "вызов на задание" воспринял с большим облегчением. Даже стало интересно, кого мне приготовили на этот раз.
Глава 5
Генерал
Любой человек с годами задумывается о том, что именно отбирает у него старость. Уходит энергичность, тело покидает сила, и то, что так легко давалось в юности, кажется невозможным в среднем возрасте, не говоря уже о старости. Но практически никто, за исключением внезапно заболевших людей, не понимает глубины этой пропасти. Изменения происходят постепенно, и мы привыкаем к потерям, относясь к ним обыденно.
Болело буквально все. И боль была не чета той, что приходит от усталости или ранения, – там все понятно, осознание временности этих ощущений работает как мощное обезболивающее. А в данном случае надеяться было уже не на что, и контраст ощущений попросту пугал.
Старость – не радость, по-другому и не скажешь.
Рассматривать старое и дряблое тело как-то не хотелось, но случайный взгляд показал, что все не так уж плохо. Да, это был старик, но вполне крепкий, и обстановка в комнате говорила, что он еще "о-го-го".
Новая память постаралась шарахнуть меня всем объемом доступных сведений из жизни этого человека, но я уже привычным усилием воли пресек эту попытку, отдавая предпочтение текущей информации.
Пентаграмма на полу и россыпь знаков на теле были стандартными, а вот интерьер помещения вызывал интерес – особо интриговала композиция из большой кровати и закутавшейся в прозрачный пеньюар хтарки.
Это что-то новенькое. Явная обстановка бордельного нумера и наряд Яны не оставляли вариантов, а сделанные выводы не позволили удержаться от улыбки, что тут же было замечено девушкой.
– Будешь скалиться – я тебе кое-что оторву, – грозно заявила Яна, но, не удержавшись, все же завернулась в покрывало.
– Ну вот, взял и все испортил, – наигранно вздохнул развалившийся в глубоком кресле Карн. – Скажи, Ван, ты можешь хоть раз появиться нормально, без скандала?
Только сейчас я заметил, что, кроме нас с милой хтаркой, в комнате находится почти вся команда, за исключением графа. До моих слов все занимались созерцанием, что не удивительно: Яна в прозрачном пеньюаре – это нечто сверхъестественное.
– Карн, хоть убей, но не могу объяснить, почему вид твоих бакенбардов вызывает у меня желание сделать какую-нибудь гадость, – не остался я в долгу, с кряхтением поднимаясь на ноги.
Судя по тому, что Карн, Лован и профессор были одеты, ворох одежды на стуле принадлежал мне, или, точнее, генералу Рольду Сакнару.
Вот те раз! Это куда ж мы полезли-то, а?!
В небольшую, открытую чисто автоматически щель ринулась память генерала. Марши, битвы и победные загулы бравого вояки в кабаках и борделях могли объяснить многое в его личности, если бы это кого-нибудь интересовало, – сейчас меня, а если быть точнее, нового главу княжеской охранки, занимали дела императора и дари. Ну не для простой же компрометации старого генерала Яна разыгрывала из себя проститутку.
Копаясь в полустертых обыкновенным склерозом воспоминаниях, я пытался натянуть на себя одежду генерала, но получалось это плохо, и не только потому что такой фасон мне не был привычен – сказывалось состояние суставов и немаленький животик.
Граф, как всегда, появился подобно урагану. Двери с треском распахнулись, и в комнате сразу стало тесно от вскочивших на ноги боевиков. Урген не стал проявлять подобострастия и продолжал стирать свои "художества" с досок пола.
Я тоже суетился, потому что был занят очень важным делом – натягиванием носков, которые больше напоминали шерстяные чулки.
– Яна, в чем дело? – хмуро осведомился граф.
Девушка моментально отбросила покрывало, вновь позабыв о стеснительности, и начала помогать мне облачаться в генеральский камзол. Довольно просторно, специально для немного обрюзгшего тела, пошитая одежда сидела хорошо и выглядела импозантно. Хотя генерал и не был любителем красоваться, статус все же обязывал его посещать дорогих портных. А вот из украшений на нем был лишь перстень с силуэтом готовящегося к броску зверя.
О том, что хтарка обладает злопамятностью и характером камышовой кошки, напомнил довольно крепкий захват очень изящными пальчиками одной очень ценной части генеральского организма. Пронзительный взгляд и хищный прищур обещали много "ярких впечатлений", и я в очередной раз напомнил себе, что женщины, тем более такие, как Яна, никогда не забывают обид и не очень хорошо помнят добро. Впрочем, я знал, что это больше показное.
– Солнышко, не повреди там ничего – вдруг тебе придется этим воспользоваться.
Короткая борьба взглядов была объявлена хтаркой боевой ничьей, и она продолжила одевание моей тушки.
Граф некоторое время наблюдал за нашим "боевым" флиртом, но терпение его было небесконечным:
– Ван, не тяни, ты наверняка понял, для чего мы тебя вызвали.
– Не знаю, что вам известно, но императору и еще десятку высших дворян империи обещали нечто очень ценное.
– И что же? – терпеливо спросил Гвиери, всем своим видом показывая, что эта выдержка – явный суррогат.
– Император дошел до потолка долголетия, которое могли обеспечить местные целители, а вот дари предлагают некий эликсир, который отсрочит смерть еще на пару десятилетий. За это они хотят проход некоего войска через территорию империи для захвата княжества.
– Какого войска? – тут же подобрался Кровавый Морж.
– Этого генералу не сказали.
– Ну и какая от тебя польза? – психанул граф.
Да уж, если он так нервничает, ставки высоки как никогда. Но это еще не повод хамить всем подряд. Желание делиться с графом информацией из сна одари как-то сразу пропало. Спросит – скажу, а на нет и суда нет. И все же лучше постараться быть полезным, иначе граф скажет Карну "фас" – и улетит моя душа белым лебедем обратно в камень. А не хотелось бы – от последних "каменных" воспоминаний меня зябко передернуло.
– Граф, давайте обсудим все спокойно. Решение использовать генерала вы приняли наверняка не просто так. Хотелось бы знать: почему именно это тело? – Граф опасно сузил глаза, поэтому пришлось добавить убедительности: – Ваша милость, не забывайте, что я из другого мира и могу посмотреть на вещи как бы со стороны.
– Хорошо, – искривив рот в недовольной гримасе, согласился Кровавый Морж.
Ситуация была настолько несвойственной для графа, что его подчиненные буквально застыли, боясь привлечь начальственное внимание.
– После твоего предупреждения мы начали искать информацию через контакты в империи, и выяснилось, что император тайно принимает во дворце послов дари. После этих встреч происходит совещание, на которое приглашаются три герцога и несколько самых влиятельных и самых старых сановников империи. Теперь-то понятно, почему там собирались именно старики. Генерал тоже вхож в этот тайный совет. Кроме того, он является другом юности самого императора. И последний довод – из всего этого списка генерала легче всего захватить: все остальные имеют слишком мощную охрану. И после всего оказывается, что ты ничего не знаешь и весь захват, очень рискованный кстати, ничего не дал.
– Ну почему же ничего, – возразил я с максимальной уверенностью в голосе. – Во-первых, есть возможность попытаться разговорить императора. Во-вторых, если я ничего не путаю, генерал имеет влияние в армии, что позволяет нам сделать пару превентивных шагов.
– И что все это значит? – нахмурился граф.
– Извините, заговорился. – Я судорожно искал выход, пользуясь своими знаниями и, несмотря на боль, памятью генерала. – Предположим, в сторону княжества движется какая-то армия.
– Вот в том-то и дело, что "какая-то", – мы же ничего не знаем! – скрипнул зубами граф, а его подчиненные побледнели.
Правильно, ребята, подобное проявление начальствующей слабости – очень опасное зрелище, оно может иметь неприятные осложнения для здоровья случайных свидетелей.