* * *
В ушах звенело. Барабанило в висках. Пахло жженой резиной.
Юрий распахнул свинцовые, непослушные веки. Шевельнулся и сморщился. Кажется, у него сломаны ребра.
Охранники неподвижны. Еще не очухались? А водитель вряд ли придет в себя: торчит головой в разбитом стекле - оно щедро забрызгано его кровью.
Только Марченко исчез.
Юрий вытащил из кобуры "архангела" пистолет. Каждое движение причиняло боль. Он стиснул зубы и потянулся к дверной ручке. Хорошо, что ее не заклинило. Вытолкнул охранника наружу. И выполз следом.
Оглянулся. Где же тот гад?..
- Я здесь. - В затылок Юрию уперся холодный ствол. - Брось оружие, сынок.
Голос полковника отдавал спокойным холодом.
Шадрин усмехнулся. Одним махом решить все проблемы… Вскинул "ТТ". И получил ногой по запястью. Пистолет вывалился из ослабевшей руки.
"Я все еще ему нужен…"
Марченко отфутболил "ТТ" подальше.
- Возьми в машине "браслеты" и аккуратно надень.
- А иди ты!.. - Юрий хрипло выматерился.
Полковник молча ударил его ногой. Шадрин упал на траву.
Перевернулся, морщась от боли… Он ждал выстрела и надеялся на это, как на спасение: "Чего эта сволочь ждет?"
Поднял голову и увидел, что Марченко занят странным делом. В правой руке он по-прежнему сжимал "вальтер-ППК" - хороший трофейный пистолет. А левая - тянулась в сторону неподвижного охранника рядом с машиной.
Нет, пальцы Марченко не касались "архангела" - они будто ощупывали воздух. И глаза смотрели куда-то вперед. Лицо было равнодушное… Словно не этот человек только что гнал водителя, уходя от невидимой погони.
Юрий растерянно моргнул. Цепочка событий возникла в памяти. И обнаружилась еще одна неправильность.
Где та несчастная старуха, которую они чуть не сбили?
Что вообще здесь происходит?
Шадрин оглянулся - кругом пустынно. И неестественно тихо. Наверное, часов шесть утра. Но это же центр города - кто-то мог услышать грохот аварии? Бывают здесь милицейские патрули?
Юрий осторожно шевельнулся, прикидывая расстояние до ближайших кустов.
В этот миг полковник выстрелил.
Пуля просвистела над головой, сшибла ветку. Листья закружились в воздухе…
Нет, целился он не в Шадрина. Еще две пули полетели в пустоту. Или не совсем в пустоту. Неясная тень мелькнула за кустами - лишь на долю секунды…
Теперь!
Юрий вскочил. Кто-то сзади схватил его за рубаху. Шадрин дернулся, оборачиваясь. Это был не полковник. "Архангел" с залитым кровью лицом - тот самый, что раньше трупом валялся у машины.
Короткий обмен ударами. И Юрий, и охранник - слишком слабые. Но "архангел", казалось, совсем не чувствует боли. Хотя левая рука его движется странно - будто где-то у локтя образовался дополнительный сустав.
Хук снизу - Юрий достает охранника в челюсть. Без толку - лицо врага похоже на маску, тяжелые кулаки работают, как поршни. Удар, еще удар… В глазах темнеет - "архангел" попал в сломанные ребра.
Земля уходит из-под ног. Охранник наваливается сверху, стискивает горло удушающим захватом. Шадрин бьет его локтем в живот - результат нулевой.
Всего в нескольких метрах поблескивает в траве "ТТ". Но сейчас до него не добраться…
- Пусти! - хрипит Юрий. - Сдаюсь!..
Где эта сволочь полковник? Почему не отзывает своего холуя?
Юрий отчаянным усилием поворачивает голову. И видит, как пляшут между деревьев две трудно уловимые тени. Будто хотят встретиться и все время промахиваются. Глаза не успевают различить подробности - только вздрагивают ветки и кружится подхваченная вихрем листва…
Вспышки выстрелов мелькают, как праздничный фейерверк. Потом патроны кончаются. У двух фигур наконец выходит друг друга нащупать. Из хаотичного мельтешения долетают звуки ударов…
Это похоже на сон. Люди не могут двигаться с такой скоростью. Будто в древней страшной сказке, а не в центре Москвы, в середине технологичного двадцатого века…
Обрывки мыслей проносятся в голове Юрия. Трудно о чем-то думать, когда оживший труп с разбитой головой пытается тебя задушить.
Правой рукой хоть немного ослабить захват. Левая напрасно шарит вокруг. Нет ничего - ни ветки, ни камня… Стоп, что-то твердое под пиджаком охранника!
Пальцы Юрия осторожно нащупывают это, выдергивают из чужого нагрудного кармана.
Есть!
Крепко стиснуть. И несколько раз вонзить "оружие" в плоть врага!
Хватка того заметно слабеет. Юрий бьет еще раз, отталкивает обмякшее тело.
Из глаза "архангела" до половины торчит обыкновенная перьевая ручка фабрики имени Красина.
Шадрин поворачивает голову. Кое-что еще изменилось: сверхъестественный поединок тоже близок к завершению. Полковник Марченко застыл над поверженной фигурой. Вытянул левую кисть и… что это? Будто серебряные искорки уходят из лежащего на траве человека, растворяются в ладони Марченко. А может, просто пылинки играют в солнечном свете?
- Ты была хороша, - равнодушно звучит голос полковника. - Жаль, что выбрала не ту сторону…
"С кем он болтает?"
Черт, да ведь это… Та самая старуха, которую они чуть не переехали! Хотя какая она старуха… Девушка в седом парике. Жива или нет? Сейчас не до этого.
Глаза Шадрина следят за полковником. А рука почти дотянулась до пистолета.
Рифленая рукоятка удобно легла в ладонь. Палец жмет спуск - некогда целиться! С такого расстояния он не промажет!
Пистолет вздрагивает в руке.
Черт! Пули летят в пустоту.
А Марченко… Он совсем не там, где был мгновенье назад!
Грохочут выстрелы. Но высокая фигура в сером костюме уже исчезла. И Шадрин кусает губы от собственного бессилия.
Сзади!..
Рывком оборачивается. Полковник глядит на него с презрением:
- Ворошиловский стрелок… Что, так и не понял?
"ТТ" вываливается из руки. Неведомая сила распластывает Юрия, будто железной плитой накрывает, давит к земле. Острой болью отзываются ребра, и хриплый, задушенный стон вырывается из легких.
Ладони полковника окутаны белесой дымкой. И туманные языки тянутся от них к Юрию. А может, это лишь бред гаснущего сознания…
"Я тебе еще нужен!"
"Конечно, - равнодушно звучит в голове. - Не сопротивляйся, и тогда все кончится быстро".
Мир погружается во тьму. Гаснут краски и звуки. Только силуэт Марченко, сотканный из нитей холодного света, пылает ослепительно, невыносимо ярко. Белые лучи огненными снопами идут из его ладоней…
Они словно иглы входят в тело Юрия. А он не может шевельнуть даже пальцем. Гулкий метроном стучит в висках…
"Не сдаваться!"
Мысли тонут в волнах боли. Но Шадрин опять выныривает.
Нет, умереть не боится. С мучительной ясностью осознает - бывает кое-что похуже смерти…
Иногда память - все, что у нас есть. Иногда это последнее, что удерживает над бездной.
Ты прожил короткую жизнь. Но она бесконечна, словно капля, отражающая целый мир. Ты был его частью. И ты можешь обрести силу целого мира.
Если вспомнишь теплые ладони матери… Взгляд любимой дёвушки. Слова клятвы, которую ты давал Родине. Друзей, вместе с которыми сражался и рисковал.
Нет, тебя это не спасет - ведь победа важнее спасения. Зато подарит несколько лишних минут…
Несколько лишних минут ты будешь бороться. Проваливаясь в забытье и взлетая в темную высоту. Чувствуя под собой умирающую траву. Все еще оставаясь лейтенантом Шадриным, неудачливым разведчиком двадцати трех лет от роду…
Сквозь удары сердца - едва уловимая вибрация.
Кругом все так же была тьма. Но в глухом безмолвии родился звук - сначала неясный, потом отчетливый, рвущий пространство.
Чей-то истошный крик.
Шадрин открыл глаза. Он до сих пор ничего не видел, кроме нависавшего над ним силуэта Марченко. Зато он осознал, откуда долетает крик.
Полковник Марченко изгибался в судорогах и вопил от боли. Жаркий, словно солнце, поток огня резал его фигуру пополам.
Вдруг стало светло. Так светло, что Юрий зажмурил глаза. В следующую секунду он понял, что опять может двигаться.
Медленно, будто управляя чужим телом, перевернулся. Кое-как сел.
Он опять различал краски. Очертания предметов выплывали из тумана… Заморгал и увидел человека в белой рубахе, склонившегося над "седой" девушкой. Юрий не мог разглядеть его лица - все было видно как через залитое дождем стекло…
Мысли путались, только одна врезалась в сознание четким росчерком: "Оружие!"
Собрав остатки сил, Юрий принялся шарить в траве, разыскивая "ТТ".
И нашел его - у ног Марченко.
Повернул голову, ожидая увидеть обожженные куски тела. Вздрогнул и отшатнулся, вскидывая оружие.
Полковник казался невредимым. Он лежал на траве - бледный, с закрытыми глазами и без единой царапины. Даже светлый пиджак выглядел идеально - будто Марченко лишь на минутку прилег отдохнуть… Разве что не дышал. Но теперь Юрий не доверял трупам.
Медленно попятился. Опираясь на ствол дерева, кое-как поднялся на ноги - все это время он держал полковника на "мушке"…
- Юра! - раздалось рядом.
И Шадрин оцепенел. Обернулся, чувствуя мурашки по коже. Он слишком хорошо помнил этот голос.
- Лена? Леночка…
Девушка стояла рядом с автомобилем. Ветерок теребил пряди каштановых волос. Глаза сверкали. Она была такая же прекрасная - словно не канули в ад войны эти четыре года…
- Здравствуй.
- Здравствуй, Лена.
Это казалось обманом, наваждением - но спец по миражам валялся рядом на траве…
А девушка смотрела на Шадрина. Внимательно, с легкой грустью. И горячая волна всплывала откуда-то из глубин памяти. Прикосновения, звуки… Аромат ее кожи. Вкус ее губ…
- Леночка…
Юрий шагнул к ней.
Что-то изменилось в ее взгляде. Будто тень тревоги мелькнула на лице. Почему она так смотрит? Почему молчит?
- Это же я! Ты ведь узнала?
Юрий сделал еще шаг.
Ее рука, скрытая за капотом "ЗИСа", вскинулась молниеносным движением.
Он успел разглядеть пистолет. Спустя мгновенье что-то ударило в грудь. И запоздало отпечатался в сознании хлопок выстрела…
Соленый вкус во рту…
Ясное небо между кронами деревьев.
Кто-то склонился над ним… Рвет его мокрую от крови рубаху.
Наверное, это бред. Потому что Юрий видит себя со стороны. Видит, как майор Иванов кривым ножом полосует его тело на груди - как раз вокруг раны. Боли нет. А майор сдирает с его тела целый ошметок кожи. И бросает далеко в сторону - так будто это не кусок плоти, а ядовитая змея.
Алый лоскут падает на траву. И темнеет на глазах, высыхает, жадно впитывая в себя капли крови. На сером куске кожи проступают диковинные алые письмена… Буквы или иероглифы? Разобрать лучше не удается.
Иванов льет на пергамент прозрачную жидкость из стеклянного флакона. Быстро щелкает зажигалкой. Прочертив по траве дорожку, пламя охватывает серый лоскут… или не лоскут вовсе?
Оно корчится, как живое. Оно ползет по траве - будто плоский червяк! Майор вскидывает "ТТ" и несколько раз стреляет в горящий пергамент…
ГЛАВА 5
Тьма.
Солнечный свет сквозь веки…
Тревожный шепот Лены:
- Потерпи, милый…
Хмурое лицо Иванова. И его ладони - там, над раной. Юрий чувствует исходящее от них тепло…
Опять тьма.
Сладкий глоток воздуха - почти без боли…
- Ты меня слышишь, Юра? - тревожный голос майора.
В этот раз Шадрину хватает сил ответить:
- Да…
Иванов помогает ему подняться. Опираясь на плечо майора, Шадрин ковыляет через парк. Грудь у него забинтована, но чувствует он себя лучше. Во всяком случае, куда лучше, чем тот, в кого недавно стреляли…
Он поворачивает голову.
Лена тоже здесь. Идет сбоку и чуть впереди, оглядываясь по сторонам, а в руке ее тот самый "браунинг". Позади - разбитый автомобиль и четыре тела. Только девушки в седом парике там уже нет.
Юрию хочется узнать, что с ней. Но он молчит - не время задавать вопросы, да и говорить трудно…
Они пересекают аллею. В кустах обнаруживается пустой "Паккард". Иванов садится за руль, а Шадрин и Лена - на заднее сиденье.
Уверенно набирая скорость, машина выезжает из парка на Комсомольский проспект.
В этот ранний час тут все еще слабое движение. Но на улицах уже хватает людей. "Паккард" обгоняет переполненный троллейбус. А на углу, у пересечения с Воробьевским шоссе, Юрий замечает милицейский патруль.
Шадрин опускает веки. Ему не хочется думать о будущем.
Наверняка тела Марченко и его помощников скоро обнаружат. И тогда… Что тогда? Объявят бывшего лейтенанта Шадрина во всесоюзный розыск?
- Юра, тебе плохо? - испуганный голос девушки.
Да, ему плохо. Это отвратительно - чувствовать себя раз менной фигурой в большой игре.
- Куда мы едем? - выдавливает Шадрин.
- За город, в одно тихое место, - отвечает Иванов.
- А не проще было избавиться от меня здесь?
- Не болтай ерунды.
- Меня уже ищут?
- Вряд ли. Шадрин Юрий Павлович погиб смертью храбрых… Не вернулся с последнего задания.
- И кого же тогда полковник встречал на Воробьевых горах?
- Разве он кого-то встречал? - Скупая улыбка Иванова отражается в зеркальце. - Сегодня утром Марченко умер от сердечного приступа.
- И кто этому поверит?
- Тело будет найдено в кабинете - приблизительно через час. А еще раньше обнаружится, что трое оперативников, геройски преследуя бандитов, погибли в дорожно-транспортном происшествии.
- Вы хорошо подготовились.
- Хорошая подготовка - половина успеха. Ты ведь помнишь, чему я тебя учил…
- Да, помню, - хрипло бормочет Шадрин и закрывает глаза. В груди опять стало больно - наверное, растрясло от быстрой езды. А еще муторно на душе - так муторно, что не хочется никого видеть. Лена касается его руки, и он отдергивает пальцы.
- Прости, - долетает ее шепот.
- Она должна была стрелять, - сухо говорит майор. - Тем более что имелись сомнения - вдруг это уже не ты…
- А тогда, перед заброской… тоже были сомнения?
- Нет. Просто нельзя было по-другому. Чужие мозги они читают будто книги. Ты ведь и сам знаешь…
- Меня швырнули как наживку? Все задание не стоило ломаного гроша?
- Зачем так категорично? - Иванов пожимает плечами. - Борман - интересный материал. Если бы выгорело - тоже хорошо.
За стеклом проносились дома московской окраины. Город оживал в утреннем сиянии. Люди спешили на работу, набивались в переполненные трамваи, выстраивались в очереди у булочных. Здесь, вдали от линии фронта, жизнь катилась почти мирной колеей.
Но теперь Юрию чудилось, что вся эта безмятежность - будто готовая лопнуть струна. Да, тут уже не взрывались бомбы. Но над судьбами миллионов повисла тень. Густая, непроглядная… И значит, мечты о будущем рассыпались, как витрины берлинских универмагов - хрупкими, бесполезными осколками…
Он покосился на резкий профиль майора.
"Почему не задает вопросы? Бережет меня после ранения? Или и так все знает?"
Иванов будто ощутил его мысли. Подмигнул в зеркальце:
- Чего смурной? Терпи, скоро доберемся… Там такие места! Ближайшие недели отдохнешь лучше, чем в санатории…
- А потом?
- Суп с котом! Я знаю, тебе досталось. Но ты не мимоза, а советский офицер…
- А Марченко - тоже советский офицер?
- Да, был. И между прочим, Красную Звезду ему дали не зря. - Хмурая складка пролегла на лбу Иванова.
Повисло молчание. Но Шадрин ждал и оказался прав.
- Когда-то он был моим другом, Юра. Настоящим, вместе с которым в огонь и воду… Еще с двадцатых годов - тогда в ОПТУ был создан особый отдел… - Майор смерил лейтенанта быстрым взглядом - словно оценивая, созрел ли тот для важного разговора.
- Значит, все с тех пор тянется… - выдавил Шадрин.
- Слыхал об экспедиции Рериха? Безумный старик искал Шамбалу и ни хрена не нашел. Такова официальная версия. А правда… Лишь несколько человек ее знали.
- Вы участвовали в экспедиции?
- Официально - нет. Но мы там работали и решали задачи, ради которых все и затевалось.
- Обнаружили путь в обиталище Махатм?
- Не люблю красивых слов, - поморщился Иванов. - Мне плевать, кем они себя называют. Тем более что раньше звались иначе. В Европе мода на индийский колорит. А поменяется мода - придумают другое…
- Но ведь они оттуда? Я сам видел - на европейцев не похожи…
- Кроме Тибета, есть еще пара мест. Не важно, кем они хотят казаться. Важно, ради чего. Они владеют Силой - большой, удивительной…
- Я знаю.
- Тогда у меня тоже переворачивались мозги от таких открытий - не меньше, чем у тебя. А Марченко - он был способный парень. Очень способный. Нам чуть-чуть приоткрыли дверь, и Влад многого достиг - большего, чем я. Мы были молодые. И не думали о том, что Большая Сила - большой соблазн…
- Марченко перешел на их сторону?
- Тут сложнее… Поначалу у нас были великолепные отношения с Учителями…
- "Тибетец" мне рассказал.
Майор усмехнулся:
- Понятно. Значит, мне тоже пора кое-что рассказать… Представь себе партийного деятеля. Нормального здорового мужика, отдыхающего где-нибудь в Крыму. Там к нему случайно подходят двое незнакомцев. Завязывается невинная беседа… И все.
- Что - все?
- Внешне он не поменялся. Он совсем не похож на зомби - наоборот, пышет здоровьем и интеллектом. Но когда кто-то даст приказ - он без колебаний его исполнит. Например, прыгнет в окно с седьмого этажа. Или убьет из именного револьвера своих жену и ребенка. А может случиться еще хуже…
- Хуже?
- Да. Потому что этот человек занимает важный государственный пост. И в час "X" он примет решение, гибельное для страны, - то самое, которое ему продиктовал кто-то.
Юрий молчал.
Иванов прищурился. Его голос задрожал от глухой ярости:
- А теперь представь, что таких "измененных" - тысячи. И все они занимают немаленькие партийные и государственные должности…
- Так есть?
- Так было. Когда Верховный понял, что к чему, мы нанесли ответный удар.
- В тридцать седьмом?
Иванов молча кивнул.
В салоне повисла тишина. Когда майор опять заговорил, морщинки у его глаз стали глубокими до черноты:
- Ежовщина была прикрытием. Мы уничтожили людей
Махатм, вычистили много других отбросов… Только невинных погибло еще больше. Когда гигантский маховик раскручивается, его трудно остановить. Тем более что о реальной подоплеке знали лишь двенадцать человек, включая Верховного.
- А Марченко… он что, был против?
- Мы все были против, - вздохнул майор. - Но иных путей не осталось. Все зашло слишком далеко… Это как болезнь. Только болеет государство. И вместо вирусов - люди с измененным сознанием.
- Влад стал таким же?
- Нет. - Усмешка прочертила худое лицо Иванова. - Тогда он тоже изменился. Но по-другому. Власть меняет людей.
Шадрин качнул головой:
- Андрей Николаевич, а ведь вы недоговариваете… Марченко не один.
- Что ты имеешь в виду?