- Я не стану отрицать, что они еретики, - продолжил Септимус, - но позволь мне объяснить это по-другому. Ты когда-нибудь слышала о Лок-Три?
Девушка неохотно шагнула вперед и присела рядом с Септимусом на опущенный трап "Ястреба". Вокруг них раскинулся окутанный мраком ангар. Поодаль под высоким и гулким сводом выстроились другие "Громовые ястребы" - безмолвные, недвижные, не покидавшие этот отсек уже годами. Возможно, десятилетиями. В стороне сгрудились безжизненные грузовики и загрузчики боеприпасов. В пятидесяти метрах от Септимуса и Эвридики валялся одинокий сервитор - он опрокинулся на спину, и серая кожа стала еще серее под слоем пыли. Похоже, в лоботомированном слуге кончился заряд, и, свалившись, он так и остался лежать и гнить рядом с древними боевыми машинами. Эвридика не могла отвести глаз от трупа. Его кожа ссохлась, туго обтянув кости. Сервитор практически мумифицировался - механические части, должно быть, задерживали разложение органики.
По плечам девушки пробежала дрожь. Не требовалось много ума, чтобы понять: нынешний корабль - лишь тень прежнего.
- Нет, - не сразу ответила она.
Присев рядом с рабом, Эвридика чуть согрелась теплом его тела - слабое, но утешение. На "Завете" было так холодно…
- Я никогда не слышала о Лок-Три.
- Там особо и не о чем слышать, - вздохнул Септимус, после чего погрузился в задумчивое молчание.
- Я видела только небольшую часть галактики, - призналась девушка. - Сайн вел разведывательные работы всего в нескольких секторах, чтобы сэкономить на перелетах. И еще я…
- Что?
- Моя семья, Дом Мерваллион, принадлежит к низшей категории Навис Нобилите. Я думаю, Сайн не решался доверить мне слишком дальние перелеты. Он опасался, что его навигатор… полная бездарь.
Септимус кивнул с понимающим видом, что Эвридике совсем не понравилось. Девушка ожидала, что раб хоть как-то отреагирует на ее признание, но вместо этого он просто вернулся к предыдущей теме:
- Лок-Три находится очень далеко, в окрестностях региона, обозначенного в имперских записях как сектор Скарус.
- Полгалактики отсюда.
- Верно. Я там родился. Это не совсем мир-кузня, но близко к тому. Планета была покрыта мануфакториями, а я работал пилотом грузового транспорта. По контракту перевозил грузы между орбитальными доками и мануфакториями.
- Это… хорошая работа.
- Нет, это была скука смертная. Вот что я пытаюсь тебе сказать. Да, я считаюсь еретиком, потому что сражаюсь не на той стороне. Да, я поклялся в верности предателям, которые развязали войну против Священного Трона Терры. И да, на этом корабле есть тьма, жаждущая нашей крови. Но я вижу вещи в их истинном свете. То, что есть у меня сейчас, лучше смерти. И когда ты понимаешь, как справляться со здешним мраком… это становится почти безопасным. Это почти как настоящая жизнь. Раньше каждый день повторялось одно и то же - я был еще одним крошечным винтиком в бесконечной, унылой машине бытия. Но теперь… Теперь все по-другому. Каждая неделя приносит что-то новое, что-то невероятное, что-то, от чего дух захватывает. Хотя, должен признать, редко что-то хорошее.
Девушка посмотрела в лицо Септимусу. Бог-Император, он говорил серьезно.
- Ты это серьезно, - констатировала она, не зная, что еще тут можно сказать.
- Да. Как механик и пилот, я пользуюсь довольно большой свободой в пределах корабля. Меня ценят.
- Ценный раб.
Сощурившись, Септимус окинул ее взглядом:
- Я пытаюсь сохранить тебе жизнь. Если ты не сумеешь приспособиться, то умрешь. Все очень просто.
После долгого молчания Эвридика спросила:
- Ты счастлив?
- Полагаю, ты считаешь, что очень ловко меня поддела. - Септимус обвел рукой ангар. - Разумеется, я не счастлив. Я раб полубогов-еретиков, и я живу на судне, затронутом невообразимой тьмой. Смертный экипаж существует в постоянном страхе - люди боятся того, что бродит по темным коридорам, и это не всегда Астартес.
Сказав это, Септимус хмыкнул, но смешок прозвучал безрадостно и глухо. Череполикий шлем в руках слуги скалился на них обоих.
- Так как же они забрали тебя? - спросила Эвридика.
Септимус не отрывал глаз от шлема.
- Они напали на Лок-Три. Сначала меня взяли служить пилотом и гип… гипно…
- Загипнотизировали?
- Загипнотизировали. Да.
Септимус несколько раз повторил слово, будто пробуя его на вкус.
- Не уверен, забыл ли я это выражение или вообще не знал. Как я уже говорил, готик никогда не был моим родным языком. Но процесс был мучительным. Они используют ментальные техники и гипнотические программы, внедряющие информацию прямо в сознание. Так я научился пилотировать "Громовой ястреб" - хотя даже теперь, десять лет спустя, не могу равняться мастерством с настоящим пилотом-Астартес.
Девушка снова внимательно оглядела ангар, пытаясь представить, каким он был раньше: центр кипящей активности, с торопливо снующими членам экипажа, с сервиторами и загрузчиками боеприпасов, грохочущими по размеченному рунами полу, с воем турбин готовящихся к старту кораблей.
Наверное, впечатляющее было зрелище. И - как ни боялась Эвридика себе в этом признаться - очень похожее на то, о чем она мечтала: вести корабли Астартес к далеким звездам.
- Теперь он заставляет тебя чинить свою броню, - заметила навигатор, вновь обернувшись к Септимусу. - Это как, понижение в должности?
- Технически повышение. Механики - самые уважаемые слуги легиона.
Девушка расхохоталась, и смех ее, чуждый этому месту, эхом раскатился по ангару.
- Что смешного я сказал?
- Непохоже, чтобы ты купался в почестях.
- Ты говоришь так лишь потому, - улыбнулся он, - что не все пока видела, Октавия.
- Почему ты назвал меня Октавией?
- Потому что я седьмой на службе хозяина. А ты - восьмая.
- Не думаю.
- Но бунтарский дух тебя уже покидает. Я слышу по голосу.
- Тебе только кажется.
- Очень жаль. - Септимус встал, сжимая в руках поврежденный шлем. - Потому что, если так, ты очень скоро умрешь.
В то время как Талос спорил с Вознесенным, а Септимус беседовал с Эвридикой, последний этап орбитальной войны приближался к неминуемой развязке. Боевой флот скопления Крит был уничтожен. Те немногочисленные суда, которые сумели скрыться в варпе, впредь не будут упоминаться в этом повествовании - хотя большинство из них отличилось в других сражениях и в составе других флотилий.
Магистру Войны следовало закрепиться на новых позициях.
Силы Хаоса положили конец присутствию имперского военно-космического флота в регионе, и теперь его корабли расположились у самой границы атмосферы тюремной планеты Солас. На бортах разношерстной флотилии красовались тысячи эмблем. Семь судов Черного легиона - значительная часть их мощного космофлота - несли Око Хоруса с вертикальным зрачком, а клыкастый череп Повелителей Ночи виднелся и на "Завете крови", и на его гораздо более представительной сестрице, боевой барже "Охотничье предчувствие". Основную часть эскадры составляли транспортные корабли, везущие легионы проклятых и обреченных: имперских гвардейцев и солдат из сил планетарной обороны, которые во время последних кампаний предали Императора и поклялись в верности Магистру Войны. В общем и целом Магистр Войны явился в скопление Крит с двумя с лишними тысячами Астартес и более чем миллионом солдат-смертных. Почетное место в армаде занимали огромные корабли легиона Инеистых, некогда принадлежавшего Механикус Марса. Полный легион титанов, готовый по первому зову Магистра Войны вступить в бой, насчитывал почти дюжину богоподобных машин разных классов.
Столь мощный флот Хаоса прежде собирался разве что для священных войн Магистра Войны с имперскими мирами. Весть о нашествии быстро раскатилась по ближайшим планетам вместе с боязливыми пересудами о новом Черном Крестовом Походе Разорителя.
С падением Солас и гибелью имперского космофлота война за скопление Крит только началась. Сканеры дальнего действия сулили плохие новости, которые тревожили даже капитанов этой смертоносной армады. Мир-кузня, Крит Прайм, был по-прежнему окружен плотным кольцом кораблей, подчинявшихся Адептус Механикус. Те упорно отказывались отвечать на запросы боевого флота Крита о помощи. Любопытно, что корабль Странствующих Десантников, "Раскол", отступил к Криту Прайм и присоединился к Механикус, вместо того чтобы сражаться и погибнуть с имперским космофлотом.
Время было важнейшим фактором, и каждый офицер в армаде Магистра Войны понимал это. Империум Человечества ответит на агрессию с неменьшей яростью. Едва успели прозвучать первые астропатические призывы о помощи, как флотские эскадры, имперская гвардия и силы Астартес выступили в путь для поддержки осажденного боевого флота Крита.
"Завет крови" приблизился к родичу - могучей боевой барже "Охотничье предчувствие". Огромный корабль был одним из флагманов легиона, до того как века рассеяли Повелителей Ночи по галактике. У тех, кто долгие годы был лишен возможности взглянуть на образчик прежней силы легиона, вид баржи вызывал благоговейный трепет. Даже Вознесенного, хоть он никогда не признался бы в этом, тронуло грандиозное зрелище: царственный корабль, темно-синее копье, окованное золотом и бронзой.
Астартес-мутант вожделел его. Он жаждал командовать этим судном, и все, находившиеся на мостике, отчетливо видели горящую в обсидиановых глазах Вознесенного жажду.
Необходимость уничтожить боевой флот Крита была не единственной причиной, побудившей Магистра Войны начать вторжение с Солас. Сохранить жизнь тем, кто населял планету внизу, было ничуть не менее важно, чем истребить ее защитников на орбите. Если бы лорд-адмирал Валианс Арвентур получше узнал Архиврага - вместо того чтобы посвятить большую часть карьеры преследованию эльдарских рейдеров, - он, возможно, направил бы орудия своего возлюбленного "Меча" против Солас. Стерев в порошок населенные центры тюремного мира, он лишил бы Магистра Войны главного трофея, что в конечном счете намного больше помогло бы скоплению Крит.
Но конечно, адмирал этого не сделал. Адмирал умер с мечом в сердце и бессвязными проклятиями своему убийце на губах.
Флот Хаоса повис над миром, где обитало около миллиона узников: насильников, убийц, еретиков, воров, мутантов и преступников других мастей. Все они содержались в жутких условиях, отвергнутые ненавидящим их и ненавистным им Империумом.
В течение следующего часа, пока остовы кораблей Критского боевого флота еще догорали на орбите, транспортники Магистра Войны приступили к высадке. На поверхности планеты сотни тысяч будущих солдат Разорителя приникли к окошкам своих камер. Они смотрели ввысь, в горящие небеса, откуда к ним снисходило избавление - и свобода.
VII
НА ПОВЕРХНОСТИ СОЛАС
Талос. Пророк Повелителей Ночи. Приведите его ко мне.
Абаддон Разоритель,
командир Черного легиона, Магистр Войны Хаоса
Он оглядел безмолвную и темную арену - но не увидел ничего, кроме пустых рядов зрительских сидений, не услышал ничего, кроме смутного гула орбитальных двигателей, и не ощутил ничего, кроме запаха их собственного пота и чуть заметной вони машинного масла, застоявшейся здесь за прошедшие века.
- Никого поблизости я не чую.
- Я видел, как Узас убил Кириона, - без всяких предисловий брякнул Талос.
Ксарл расхохотался:
- Ага. Отличная шутка. Так мы будем драться или нет?
Не получив ответа, Ксарл пристально всмотрелся в лицо брату и спросил с нехарактерной для него заботливостью:
- Твоя голова еще не зажила? Я думал, ты уже в порядке.
- Я не шучу.
Ксарл, видевший во мраке с легкостью уроженца бессолнечной планеты, наконец-то заметил, что в черных глазах брата нет и тени улыбки.
- Ты говоришь о своем видении?
- Да. Ты же знаешь.
- Ты ошибся, Талос. - Ксарл сплюнул на палубу. - Кирион вполне заслуживает ненависти. На нем клейма негде ставить. Но даже такой бешеный недоумок, как Узас, никогда не убьет его.
- Кирион верен Ночному Призраку, - ответил Талос.
Ксарл фыркнул.
- Мы это уже обсуждали. Он - Астартес, познавший страх. Хуже и быть не может.
- Он понимает, что такое страх.
- И все еще слышит демона, прикарманившего душу Вознесенного?
Талос красноречиво промолчал.
- Вот именно, - подытожил Ксарл. - Он способен чувствовать страх. Это неестественно. Это извращение.
- Да, он способен чувствовать чужой страх. Но сам он не боится.
Ксарл покосился на свой цепной меч, дезактивированный и безмолвный.
- Это все слова. Кирион осквернен Губительными Силами, точно так же как Узас. Но они все еще наши братья, и я доверяю им - пока что.
- Ты доверяешь Узасу? - удивился Талос.
- Мы - Первый Коготь, - ответил Ксарл так, словно это все объясняло. - По крайней мере, порча Узаса видна с первого взгляда. Кирион намного опасней, брат.
- Я много раз говорил об этом с Кирионом, - предостерегающе заметил Талос. - И повторяю - ты не прав.
- Посмотрим. Расскажи мне об этом видении.
Талос снова представил Узаса - как тот с топором в руке пробирается по обломкам разрушенного здания и бросается к распростертому на земле Кириону. Он пересказал все это Ксарлу так точно, как только возможно, стараясь ничего не упустить. Он говорил о трубящих в небе горнах титанов, о запыленной серой кладке рухнувших домов, о магматически красных пятнах ожогов там, где камни расплавил пушечный огонь богоподобных машин. Он описал, как лезвие топора опустилось, вонзившись в шейное сочленение доспеха Кириона, и как секундой позже хлынула кровь.
- Это похоже на Узаса, - помолчав, согласился Ксарл. - Жестокое убийство беззащитной жертвы. Я уже не уверен, что это только твоя дурацкая шутка.
- Он презирает Кириона, - подчеркнул Талос.
Пророк отошел к той части арены, где к металлической стене были прислонены ножны Аурума.
- Но я ошибался и прежде, - бросил он через плечо.
Ксарл снова покачал головой. Боевой брат выглядел задумчивым, чего Талос никогда не наблюдал за ним прежде, и эта перемена тревожила своей новизной. Впервые Талос осознал, что Ксарл вполне мог входить в число тех, кто искренне верил его пророческому дару - или проклятию. Он казался почти… обеспокоенным.
- Когда? - спросил Ксарл. - Ты ошибался всего пару раз за много лет. Нет, брат, это попахивает неприятной правдой.
Талос ничего не ответил. Ксарл преподнес ему сюрприз, продолжив: