Быть может, что-то похожее испытывал Ночной Призрак. Такой же восторг. Окровавленные когти оставили свежие раны на щеках - Талос раздирал собственную плоть, смеясь от упоительной боли. Боль ничего не значила для бессмертного.
- Принц Талос! - скандировали его войска. - Принц Талос!
Нет, не скандировали. Это было молитвой. Они падали ниц, рыдали и молили его уделить им хоть толику божественного внимания. Это…
- …неправильно! - прорычал Талос. - Ночной Призрак никогда не пытался возвеличить себя и предстать перед нами бессмертным и совершенным. Он был обречен и проклят, и перенесенные им муки и боль делали его лишь сильнее. Он, - завершил пророк, развернувшись к Слаанеш, - жил не так. И я никогда не буду.
- Кирион, - улыбнулся его двойник.
Талос никогда не улыбался так.
- При чем тут Кирион?
Астартес сузил черные глаза и инстинктивно потянулся за оружием - но оружия не было.
- Я прикоснулся к его душе. Твой брат чувствует страхи всех живущих. Это мой дар ему.
- Он сопротивляется.
- Только на первый взгляд. Какая-то часть его сознания наслаждается стоном терзаемых душ. Он питается страхом. Ему нравится то, что он чувствует.
- Ты лжешь, - сказал Талос, но в его сорвавшемся голосе прозвучало сомнение. - Убирайся!
Первая фигура со смехом растворилась во мраке, но Талос этого не увидел - он уже обернулся ко второму призраку. Талос не удивился, обнаружив еще одного Повелителя Ночи в знакомых доспехах. Воин почувствовал, как губы его кривит улыбка: ничем не приукрашенная броня несла следы всех починок, и разнородные, собранные из других комплектов части стали видны невооруженным глазом. Нагрудник сохранил изначальный, темно-голубой цвет легиона Ультрамаринов. Наголенник ярко-желтый, как у Имперских Кулаков, а набедренник металлически-серых тонов ордена Стальных Исповедников. Это клоунское многоцветье погрузило Талоса в воспоминания о том, когда и где были добыты трофеи. Речь шла даже не о годах - о десятилетиях.
Особенно приятно было вспомнить о наплечнике, сорванном с мертвого тела ветерана ордена Багровых Кулаков. Они боролись врукопашную - безыскусная схватка, ярость против ярости. Удары бронированных кулаков оставляли вмятины на вражеских доспехах. Астартес сражались до тех пор, пока Талос не сумел пережать противнику трахею. После того как лоялист потерял сознание, Талос сломал ему хребет и размозжил череп о корпус "Лэндрейдера" Первого Когтя. Когда Багровый Кулак наконец-то испустил дух, Талос швырнул безжизненное тело на землю.
Странно, как память уходит с годами. Когда-то воспоминание казалось ему очень четким. Теперь Талос осознал, что забыл три минуты самой яростной схватки в своей жизни.
Вторая фигура стянула шлем, и Талос увидел собственное лицо - не считая витого символа, вытатуированного на бледной щеке.
- Ты знаешь меня, - сказал второй, и это было правдой - Талос знал его.
Он узнал покровительственные нотки в голосе человека и тошнотворно сладкий запах, струившийся из-под его брони. Так пах Вознесенный.
- Ты Ваятель Судеб, - сказал Талос. - Вандред - один из твоих рабов.
Человек кивнул. Его черные глаза были неотличимы от глаз Талоса.
- Он один из малых моих. Мой чемпион, обладатель моих даров. Но не раб. Он действует по собственной воле.
- Я думаю иначе.
- Думай как хочешь. Он представляет определенную ценность. Но ты мог бы стать гораздо большим.
- Мне не нужна…
…власть.
Ощущение могущества переполняло два его сердца, словно с каждым двойным ударом по венам растекалась сила. Это была не смехотворная власть, даруемая бессмертием и наслаждением, но нечто гораздо более знакомое. Талос повернул голову и оглядел других, находившихся на командной палубе.
Чернецы, все восемь, стояли перед ним на коленях. Позади них у контрольных панелей работал экипаж мостика: по человеку и сервитору на каждом посту, все поглощены своими задачами.
Талос кивнул терминаторам, преклонившимся перед ним:
- Встаньте.
Они встали и заняли места по сторонам от его трона.
С такой же отчетливостью, с какой Талос слышал усиленный шлемом звук собственного дыхания и видел окрашенный в багровое мир вокруг, он почувствовал, что один из Чернецов сейчас заговорит. Речь пойдет о наказании, которое должен понести Вознесенный.
- Господин, - прорычал Абраксис, стоявший ближе всех к трону. - Вознесенный ждет вашего приговора.
Прежде чем заговорить, Талос уже знал, что Вознесенный не выдержит тридцати восьми ночей физической и психической пытки. Чернецы могли заняться первым. Талос - вторым.
- Уверяю вас, братья, - сказал Талос, - он не продержится и сорока ночей в наших руках.
Восьмерка терминаторов кивнула, зная, что так и будет, что он узрел это в ветрах судьбы.
- До точки выхода остался один час, повелитель, - сказал один из смертных офицеров мостика.
Талос закрыл глаза и улыбнулся образам, всплывшим в сознании.
- Когда мы вернемся в реальное пространство, ищите тепловые выбросы трех грузовых кораблей. Используйте третью луну для того, чтобы экранировать сигналы их ауспиков. Быстро обездвижьте их и подготовьте Первый, Второй и Третий Когти к абордажу.
По палубе пронесся шепоток. Они считали, что Талос не слышит их шепота - о его новых способностях, о растущем могуществе десятой роты. Что ж, пусть восхваляют его втихомолку. Ему ни к чему открытое преклонение.
Талос откинулся в командном кресле, мысленно погрузившись в бесконечную пучину возможностей, чувствуя, как чужие судьбы разматываются у него под пальцами, подобно тысячам нитей. Каждая нить вела к определенному исходу, который разворачивался у него перед глазами, стоило лишь на секунду сконцентрироваться. Будущее…
- …не предопределено.
Талос перевел дыхание, чувствуя себя голым без доспехов и подавляя растущее желание разорвать на куски стоявших перед ним призраков.
- Я провидец и знаю, что грядущее подернуто туманом и зависит от нашего выбора.
Его двойник в разномастной броне качнул головой:
- Я могу одарить тебя магическим зрением. Оно необходимо смертным, чтобы прозревать сквозь туман.
- Мой провидческий дар чист. - Талос сплюнул на нагрудник разноцветного доспеха, где, к недовольству Повелителя Ночи, блистал незапятнанный имперский орел. - А твой отравляет рассудок. Пошел прочь!
Развернувшись к третьей фигуре, Талос услышал жужжание - густое, почти осязаемое и липкое. Доспехи третьего гостя были усеяны жирными кроваво-красными мухами. Они шевелящейся шкурой покрывали броню, и лишь кое-где сквозь них просвечивали синие островки краски.
На человеке не было шлема. Лицо его, схожее с лицом Талоса, уродовали зловонные фурункулы и сочащиеся гноем порезы. Призрак тряхнул головой, открыл рот с потрескавшимися, кровоточащими бледно-оранжевой жижей губами и заговорил хлюпающим, одышливым голосом.
- Меня призвали сюда, - просипело существо, - но ты не станешь одним из моих чемпионов. Ты для меня бесполезен и никогда не решишься воспользоваться той властью, что я предлагаю.
Талос уцепился за первый проблеск смысла в этом безумном спектакле:
- Кто призвал тебя?
- Один из твоих соплеменников обратился к эмпиреям, выпрашивая секунду моего внимания. Маг, чьи молитвы слышит варп.
- Это был Астартес? Повелитель Ночи? Человек?
Фигура растаяла, унося с собой отвратительную вонь.
- Кто призвал тебя? - выкрикнул в темноту Талос.
Единственным ответом была тишина, и пророк развернулся к последней, четвертой фигуре. Под взглядом Повелителя Ночи призрак обрел материальность.
Последний из незваных гостей походил на Талоса меньше всего, и одного этого хватило, чтобы вызвать у Повелителя Ночи презрительную усмешку. Четвертый призрак постоянно двигался, словно ни на секунду не мог оставаться на месте. Он переминался с ноги на ногу, пригнувшись, как готовый к броску зверь. Дыхание его с хрипом вырывалось сквозь динамики шлема.
Доспехи четвертого были красными, цвета свернувшейся венозной крови, и отделаны бронзой, настолько грязной и тусклой, что смотрелась она не лучше дешевой меди. Это все еще была броня Талоса, однако без знакомых трофеев. Покрытый свежими вмятинами, багровой краской и бронзовой отделкой доспех выглядел непривычно и пугающе. Видеть то, что Повелитель Ночи ценил больше всего на свете, настолько искаженным…
- Лучше бы ты явился сюда по делу, - угрожающе процедил Талос.
Фигура подняла дрожащие руки и стянула с головы шлем. Лицо под ним было мешаниной шрамов, ожогов и бионических протезов и расплывалось в зловещей усмешке.
- Я - Кхорн, - прорычало существо, сверкнув остро заточенными зубами.
- Мне знакомо это имя.
- Да. Твой брат Узас выкрикивает его, когда собирает черепа для моего престола.
- Он один из твоих рабов?
Талос не мог оторвать взгляда от собственного изуродованного лица. Половину черепа заменяла лоснящаяся от машинного масла бионическая пластина, окруженная участками воспаленной кожи. Оставшуюся плоть покрывали волдыри, ожоги и темные струпья плохо затянувшихся ран. С какой же силой нанесли удары, если даже могучий организм Астартес не смог залечить их следы?
Больше всего раздражало это непрестанное качание и сгорбленная, обезьяноподобная поза в сочетании со стеклянным взглядом и бессмысленной ухмылкой. Точно такая же появлялась на лице Узаса, когда тот пытался уследить за сложным разговором.
- Кровь, - просипела тварь, - и души. Кровь для Кровавого Бога. Души для Пожирателя Душ.
- Узас - твой раб? Отвечай мне.
- Еще нет. Скоро. Скоро он займет место среди моих чемпионов. Но еще нет. Еще нет.
- Кто бы ни призвал тебя, он понапрасну потратил время. Ты надеешься, что я стану служить тебе? Даже слушать смешно.
- Времени мало, - тварь все еще ухмылялась, - а я должен показать тебе так много.
У Талоса в запасе нашлось бы еще немало оскорблений и издевок, но он обнаружил, что не может произнести ни слова. Легкие сжались и стали тверже камня, немилосердно давя на ребра. Это болезненно напомнило ту секунду, когда яд проник в его тело. Талос почувствовал ту же лихорадочную дрожь, словно плоть отделялась от костей, гася дыхание. Но сейчас, когда Повелитель Ночи рухнул на колени, изо рта его с хрипом вырвались не проклятия, а смех.
Кровавый воин таял.
Талос знал, что в материальном мире его легкие сейчас избавлялись от скверны, из-за которой он оказался здесь.
- Взгляни на мои дары! - яростно и отчаянно взревел Кхорн. - Посмотри на ту силу, что я тебе предлагаю! Не упускай свой единственный шанс.
- Отправляйся в бездну!
Повелитель Ночи усмехнулся окровавленными губами и изверг черный туман в пустоту.
Талос снова открыл глаза.
В ту же секунду он почувствовал собственную уязвимость. Он лежал на спине.
Над ним, окрашенный визором в красноватые тона, виднелся изрешеченный пулями потолок столовой. Сетка целеуказателя немедленно обвела белым контуром три стоявшие над Талосом фигуры.
Повелитель Ночи не знал, кто они и что означает их присутствие. Все трое были смертными, одетыми в темные, расшитые богохульными символами мантии. Люди попятились, едва он пришел в себя.
"Охотничье зрение", - приказал Талос, и смутные очертания людей расплылись еще больше, превратившись в мельтешение тепловых отпечатков.
Первый умер, когда Талос вскочил на ноги и всадил кулак ему в лицо. Повелитель Ночи ощутил, как с треском раскололись кости черепа. Без лишнего звука труп отлетел в сторону.
Прежде чем тело ударилось о засыпанный обломками пол, Талос уже переключился на второго. Его перчатки сдавили хлипкую шею смертного. Несколько влажных щелчков и резкий разворот. Глаза человека вылезли из орбит, а позвоночник хрустнул, как сухой сучок под подошвой. Несколько секунд Талос позволил себе наслаждаться зрелищем, а затем уронил труп на пол.
Третий попытался сбежать. Он кинулся к двойным дверям, ведущим вглубь тюремного комплекса. В три прыжка Повелитель Ночи нагнал его и запустил когти в размытое термальное пятно. Пятно завизжало в его руках.
Он даже и не думал пока причинять ему боль.
Талос поднял желто-красный вопящий клубок в воздух и отключил охотничье зрение. На него уставилось человеческое лицо. Мужчина средних лет рыдал во весь голос.
- Куда-то собрался? - прорычал Астартес сквозь динамики вокса.
- Прошу вас, - простонал человек, - не убивайте меня.
Сквозь обонятельные рецепторы шлема Талос ощутил приторный аромат курений, источаемый мантией смертного, и кислый запах его дыхания. Он был заражен… чем-то. Чем-то, что проникло в его тело. Возможно, рак, пожиравший легкие… Скверна. От человека несло скверной.
Талос позволил человеку еще немного любоваться бесстрастной маской череполикого шлема. Еще несколько ударов перепуганного смертного сердечка. Дай страху окрепнуть. Слова его генетического отца, учение Восьмого легиона: "Покажи добыче, на что способен хищник. Покажи ей, что смерть близка, - и добыча будет в твоей власти".
- Хочешь присоединиться к своим мертвым дружкам? - рявкнул он, зная, что динамики шлема превратят угрозу в его голосе в механический лязг.
- Нет. Прошу вас. Прошу!
Талос невольно содрогнулся. Мольба. Он всегда считал, что умолять унизительно, даже когда был всего лишь мальчишкой в одной из уличных банд улья Атра на Нострамо. Показывать другому свою слабость…
Со звериным рыком он подтащил плачущего, молящего о пощаде человека к визору шлема. Слезы закапали на керамит. Талос почувствовал, как машинный дух его брони заворочался, словно бьющаяся в иле речная змея. Он снова пробудился, чтобы впитать тоску и страх смертного.
- Назови мне, - прорычал Повелитель Ночи, - имя своего господина.
- Р-Рув…
Талос сломал смертному шею и направился прочь из комнаты. Рувен.
Рувен с трудом удержался от того, чтобы не съежиться при виде разгневанного Магистра Войны.
Коготь Абаддона отнюдь не ласково впился в наплечник колдуна, срывая прикрепленный к доспеху свиток с клятвой. Несколько полосок пергамента полетели на землю, чуть кружась под порывами невидимого ветра.
- "Он пробудился раньше времени".
Абаддон выплюнул последние слова Рувена в лицо чародею.
- Да, мой повелитель. И, - маг с большей радостью откусил бы себе язык, чем признал это, - он убил моих служителей.
Из зубастой пасти Абаддона раздался лающий смех.
- Ты принадлежал к легиону Повелителей Ночи до того, как вступил в мой легион, но сейчас их действия тебя шокируют.
Рувен склонил шлем с зигзагами молний на черном фоне. Риторическое заявление Магистра Войны одновременно смутило и заинтриговало его.
- Да, мой повелитель.
- Это делает твою небрежность вдвойне забавной.
Абаддон и Рувен стояли на нижнем этаже тюремного комплекса, наблюдая за колонной оборванных заключенных, которых загоняли в транспорт для перевозки рабов. Бесформенный, пожертвовавший жесткими линиями ради большей вместительности корабль стоял на красной пыльной равнине у подножия тюремной горы. Слуги и сервиторы легиона вместе с громадными, облаченными в черную броню Астартес направляли колонну, время от времени отвешивая тумаки заключенным. Двоих, слишком буквально понявших слово "свобода", они казнили на месте.
Фигуры в мантиях, одетые точь-в-точь как смертные, которых Талос прикончил несколькими минутами раньше, шагали вдоль колонны, восхваляя величие Магистра Войны, обличая лживую власть Золотого Трона, перечисляя все те ужасы, которые творили во имя Императора его армии, и предрекая неминуемую гибель Империума. Некоторые из этих жрецов бессвязно вопили, обращаясь к тысячам узников на языке, понятном лишь избранникам Темных Богов. Они пытались уловить проблеск понимания в глазах заключенных - ведь это означало бы, что человек помечен Хаосом и что счастливого избранника Губительных Сил следует отделить от остальной орды, годной лишь на пушечное мясо.
К следующему рассвету на Солас не останется ничего живого.
Колдун по имени Рувен все еще молчал.
- Твои служители все равно были бесполезны, - сказал Абаддон. - Ты только послушай этих краснобаев, завывающих о злодеяниях Ложного Императора. Какой накал страстей! И для чего? Империум предал каждого из живущих на этой планете. Их вышвырнули, подвергли остракизму и забыли - и все потому, что они сами избрали свой путь. Этим людям ни к чему красивые слова - им достаточно знать, что они смогут отплатить Империуму кровью.
- Если мой господин не одобряет методов обученных мной проповедников…
- Это похоже на одобрение?
- Нет, Магистр Войны.
- Прекрати суетиться, Рувен. Где пророк Повелителей Ночи?
Рувен закрыл глаза и поднес латную рукавицу к боковине шлема, словно прислушивался к отдаленному шуму.
- Он направляется к посадочной платформе, мой повелитель.
- Хорошо.
Шлемы Астартес, нанизанные на трофейные пики за спиной Разорителя, клацнули, когда тот обернулся к колдуну.
- Ты совершил глупость, позволив своим служителям так долго оставаться в комнате.
- Да, мой господин. Их заклинания были нужны, чтобы поддерживать видение, но пророк избавился от токсинов быстрее, чем я ожидал.
- Полагаю, твои попытки обратить его провалились?
Судя по голосу Абаддона, он с самого начала не верил в эту затею.
- Он отверг Темных Богов, мой господин. Он рассмеялся им в лицо. И это было не какое-то пустяшное заклинание - я вызвал тени Четырех Богов, чье могущество коренится в самом варпе. Каждый из них предложил ему свои дары.
Святотатственные символы, выжженные в плоти Абаддона, отозвались мучительной болью.
- Что же он видел? Что он отверг с такой легкостью?
- Я не знаю, мой господин. Но его видения были истинными. Я чувствовал присутствие Четверых. Их мимолетный взгляд, если вам угодно.
Абаддон хмыкнул, но в смешке его не крылось и тени веселья.
- Бездарно и прямолинейно, но весьма зрелищно.
- Верно, мой господин.
- Возвращайся на орбиту, Рувен. Тебе больше нечего здесь делать.
Маг колебался, сжимая в руке посох из костей тиранидов.
- Вы не желаете, чтобы я перехватил Повелителя Ночи и предпринял еще одну попытку?
Абаддон наблюдал за колонной. Там один из черных легионеров вытащил из рядов вопящего узника. Взмах клинка, и голова смертного покатилась по земле.
- Он почувствовал свою уязвимость, и его легион кажется ему сейчас еще слабее, чем раньше. Его решимость треснула и скоро разлетится на куски. Я никогда не думал, что этого твердолобого ублюдка удастся обратить за один раз. Это было лишь первым ходом в длинной партии.
- Следует ли мне доложить Вознесенному о нашей неудаче?
Абаддон усмехнулся:
- Нашей неудаче?
- О моей неудаче, Магистр Войны.
- Уже лучше. Нет, я сам поговорю с Вознесенным и сообщу ему, что его ручной предсказатель остался незапятнанным. Вандред был глупцом, если считал, что все произойдет так быстро.