На кухне уже все были в сборе. Когда она вошла, замурованная в свой лыжный костюм, в воздухе повисла тишина. Настасья, верная себе, оправила серое шерстяное платье и сложила руки на кромке видавшего виды фартука. Алексей стоял у подоконника с чашкой в руках. На нем были только спортивные штаны, и его голый торс сильно резонировал с Ольгиным теплым обмундированием. Максим сидел рядом с матерь. Он был одет, не так тепло. Но куртка и штаны имелись.
– Я готова, – Оля попыталась улыбнуться, но рот лишь нелепо растянулся в жалком подобии улыбки.
– Съешь бутерброд, а то уже через час вам придется делать привал, – Настасья протянула хлеб с кусочком копченого мяса.
– Спасибо.
– Ну что, по коням? – Макс накинул на спину рюкзак. Ольга кивнула, дожевывая бутерброд. Она не сразу поняла, как оказалась в сильных руках. Алекс сжал ее так сильно, что она поперхнулась.
– Я буду скучать, – прошептал он ей на ухо и сжал еще сильнее.
– Не задави девчонку, перед самым ее спасением, – Настасья потянула Алекса к себе, – Ну, долгие проводы – лишние слезы. Скоро рассвет. Топайте, мои хорошие. Бог вам в помощь.
– Спасибо, – Оля хотела броситься к ней в объятья, но сдержалась. Хватит прощаться, пора.
Когда они вышли из дома, на улице уже светало, и Макс сразу же прибавил шагу. Ольга хотела обернуться, но испугалась увидеть Алекса. "Я запомню, не забуду ничего".
Минут через двадцать они уже преодолели лесной массив, где Оля, так испугавшись волков, на четвереньках ползла на свет, цепляясь за колючие ветки. Они забрали немного вправо, и на краю обрыва Ольга разглядела тропинку. Пока она жила в деревне, снега ни разу не было, и поэтому на тропе хорошо виднелись следы, как человеческие, так и звериные. "Наверное, этой дорогой меня сюда и приволокли", – но она не стала спрашивать. Хоть снег и был хорошо притоптан, сильный склон и ветер делали свое дело – идти было сложно, и Ольга то и дело цеплялась за рукав Макса, чтобы не упасть. На разговоры сил не было вообще.
Оказавшись в самом низу, Ольга посмотрела вверх и почувствовала легкую тошноту. Но Макс не дал ей потерять равновесие:
– Не время, Оль. Нам нужно уйти за гору до того, как кто-то из местных отправится на охоту и разглядит две подозрительные фигуры за Форпостом. Так что вперед.
Несколько часов они шли молча, уходя все правее и правее, пока, наконец, одна из вершин не скрыла из глаз границу волчих земель. За это время Ольга несколько раз оступалась и проваливалась в сугробы. Снег забился в валенки и уже начал там таять. Девушка мужественно терпела, пока, наконец, не поняла, что ноги ее практически не слушаются. Она попыталась пошевелить пальцами, но не смогла.
– Макс, – парень обернулся, и она позволила себе остановиться, – я устала. И ноги… Я не чувствую пальцев.
– Идти можешь? – Максим даже глазом не моргнул. Казалось, что как только они вышли из дома, он превратился в сурового проводника. Никаких эмоций. Только вперед, к перевалу.
– Вряд ли.
Он вздохнул, молча подошел и взвалил девушку на плечо. Она только ойкнула.
– Рядом есть гнездо, там безопасно.
– Какое еще гнездо? – слова получались обрывистыми. Говорить было сложно, свесившись вниз головой, но молчание за целый день ей порядком надоело.
– Увидишь.
– Очень подробно, – девушка надула губы. – Что с тобой сегодня?
– Все в порядке.
– Ну-ну…
Совсем скоро они уперлись в подножие горы, и Максим по какой-то видимой только ему тропинке, стал подниматься. Слегка покачиваясь, Оля поймала себя на том, что видит сон, и резко открыла глаза. В следующий миг мир ее перевернулся, и она почувствовала почву под ногами. Перед глазами оказалась каменная стена. Пещера? Она оглянулась. Всего в паре метров от стены углубление заканчивалось. Места здесь было с гулькин нос, зато ветер больше не беспокоил. Максим уже копошился где-то в углу расщелины. Спустя пару минут на свет появились сухие ветки и целые поленья.
– Это что? Тайник? – Ольга подошла ближе, пытаясь разглядеть, что еще есть в маленьком углублении в скале. Ноги отозвались гулкой болью.
– Угу, – Максим усмехнулся. Наконец-то хоть какие-то эмоции! – Секретное волчье логово.
Девушка тоже улыбнулась:
– И давно это волки научились разводить огонь?
– Как только стали ходит на двух лапах, – он поднялся, и Ольга в очередной раз удивилась, какой он высокий. Или это стены пещеры так сдавили пространство, что Макс превратился в великана?
– Это и есть гнездо?
– Да.
– Почему гнездо? Почему не пещера?
– До пещеры эта дыра не доросла. У нас такие расщелины называют ласточкиными гнездами. Не спрашивай, почему, – он увидел удивление у нее в глазах, – Я не знаю.
– На волчье логово это место похоже больше.
Макс уже выложил сухостой домиком и поднес спичку. Огонь очень быстро разгорелся и потребовал новой пищи. В ход пошли полешки. И Ольга, почувствовав тепло, немного размякла. Однако пол представлял собой такую же горную породу, и садиться на него как-то не хотелось.
– В рюкзаке плед, – Максим разгадал ее растерянные взгляды, скользящие от одной стены гнезда к другой.
Оля достала плед, аккуратно постелила на пол, свернув в несколько раз, и буквально упала на него, улыбаясь во весь рот. Она сразу же стянула с ног валенки. Как и предполагалось, носки промокли и ноги заледенели. Она попыталась пододвинуть их ближе к огню, но чувствительность пальцев резко вернулась, и каждый ноготок отозвался жгучей болью. Максим увидел, как она корчится, и поспешил на помощь.
– Что ж ты сразу-то не сказала, как начерпала снега? – он сел напротив и взял ее ноги в свои руки.
– Ты сказал, что нужно торопиться, – она виновато опустила глаза.
– Дурочка, – он снял носки, положил их около костра, – с отмороженными ногами ты далеко уйти собиралась?
– Не знаю, – Ольга откинулась на стену. Через куртку она чувствовала холод, идущий от камня, но поясница безумно устала. И чем теплее становилось в их убежище, тем сильнее ей хотелось спать.
Максим, сидя по-турецки, стал растирать Ольгины босые ноги ладошками. И тепло потихоньку стало возвращаться, а пальцы начали шевелиться.
– Достань термос и бутерброды, – Максим показал глазами на рюкзак, все еще находившийся у Ольги под руками. И она послушно полезла внутрь. Горячий чай и еда – то, что нужно.
Пока они ели, стало смеркаться.
– Ну вот, придется остаться на ночлег, – Максим вздохнул, – Я планировал уложиться в один день.
– Прости, – Оля привстала, поняв, что совсем развалилась.
– Ничего, – он снял валенки. В его обувке никакого снега не было. Стянул с себя носки и протянул их девушке. – Одевай. Твои когда теперь высохнут.
Оля хотела поспорить, ведь тогда Макс сам замерзнет, но потом вспомнила, что он ощущает холод совсем по-другому, и послушно напялила носки. Разноцветные вязаные гольфы. В таких ходит все семейство: и Настасья, и мальчики. И она ходила. Но благоразумно оставила все подарки доброй хозяйки в своей бывшей комнатке. Нечего портить легенду. Откуда у девочки, заплутавшей в горах, обновки? Вот и пришлось надеть свои старые однотонные носки.
Максим тем временем обулся, поднялся с пледа и стал аккуратно обкладывать костер небольшими камушками, валявшимися здесь же.
– Знаешь, – Ольга не стала смотреть на Макса и уставилась на огоньки пламени, – я никогда не забуду вашу семью.
– Зря, – Максим закончил с костром и вернулся к пледу, – лучше бы тебе все забыть.
– Вот и твоя мать так сказала, – она вздохнула. – Почему вы не можете жить среди людей?
– Почему не можем? – Он взял рюкзак, прислонил его к стене и облокотился. – Просто мы не хотим.
– Совсем-совсем?
Он улыбнулся:
– Совсем-совсем.
– Настасья начала рассказывать историю, но так и не рассказала. Про вас. Как вы появились.
На долю секунды Оле показалось, что голубые глаза Максима потемнели, но она списала это на пляску огня. Он молчал. Сумерки уже проникли в их убежище, и весь свет, что у них был – это свет от пламени. Теплый, переливающийся. В его игре теней она снова поразилась красоте человека, сидящего напротив. Его скулы, подбородок, глаза. Ей даже захотелось немного пофлиртовать.
– Расскажи, – Ольга попыталась налечь на кокетство.
Максим протянул ей руку, и она смело подала ему ладошку. Он слегка потянул ее к себе, Оля подалась вперед и оказалась в его объятиях.
– Я не люблю эту историю, – он посмотрел ей прямо в глаза, от чего у девушки в горле комок застрял, – Да и тебе она ни к чему. Макс фыркнул и повернул лицо к девушке.
Не зная, как так получилось, Ольга вдруг почувствовала его губы. Это не он. Она сама повернулась, закрыла глаза и прикоснулась к его губам, прижалась к нему грудью. Потом легкое движение его рук и на ее губах расцвел их первый поцелуй. Робкий, горячий, влажный. Неловко сглотнув, она еще сильнее прильнула к нему, почувствовала его язык у себя во рту, его руки, шарившие у нее по спине. Даже через толстый синтепон его прикосновения обжигали кожу. В животе бурлило, по всему телу побежали мурашки, она ахнула и почувствовала, как по щеке побежала слеза. И тут же его губы прикоснулись к месту, где только что так сильно обожгла ее соленая вода. Один поцелуй, другой… Максим целовал ее щеки, губы, глаза, а она продолжала ронять непослушные слезы. Он взял ее лицо руками и осторожно отвел назад.
– Почему ты плачешь? – Его глаза горели голубым пламенем, щеки пылали румянцем, а губы алели от поцелуя.
Ольга всхлипнула, отвела глаза и без сил рухнула ему в объятья, уткнувшись носом в плечо.
– Оля, Оленька, – он гладил ее волосы, и только сейчас она поняла, что не знает, где ее шапка, и как вообще она оказалась в этих сильных руках. И как она сможет от них отказаться, – Не плачь. – Он продолжал ее успокаивать – Все будет хорошо. Скоро ты будешь дома.
От этих слов она буквально захлебнулась в рыданиях. В груди все горело, сердце сжималось до боли, и она прямо чувствовала, как из него сочится кровь.
– Не хочу, – прошептала она, – не хочу домой…
От этих слов, вырвавшихся из груди, как молитва, она пришла в ужас. Что она творит? Что с ней происходит? И почему он молчит? Почему не называет ее дурой, и не тащит на перевал, чтобы передать спасателям? Почему он слушает ее бредни?
Ольга подняла голову и встретилась с ним глазами. В них не было растерянности, не было грусти, только уверенность. Уверенность в том, что все будет хорошо. И он озвучил эту мысль:
– Все будет так, как ты захочешь…
Макс притянул ее к себе, чтобы снова поцеловать. Только вместо страстных лобызаний, он начал нежно покрывать поцелуями ее лицо, убирая с щек соленую влагу.
Ольга всхлипнула, но слезы уже кончились.
– Я боюсь, – начала она.
– Не бойся.
– Но мне страшно…
– Это твой выбор. Я лишь сделаю то, что ты скажешь. – Он приподнял ее за подбородок, – Скажешь увести тебя на перевал – уведу. Скажешь на руках внести в дом моей матери – внесу. Захочешь – станешь моей женой. Захочешь – матерью наших детей. А нет – вернешься в свою привычную жизнь. Только сделай выбор, – он споткнулся, но продолжил, – Отдохни, поспи. Утро вечера мудренее. – И он поцеловал ее в кончик носа.
Ольга послушно легла, положив голову ему на ноги. Он так и остался сидеть, охраняя ее сон до тех пор, пока утреннее солнце не прокралось в их убежище. А потом они продолжили путь. Из волчьего логова в сторону волчьей деревни.
8– Ласковый и нежный зверь
Почти весь путь обратно, где это позволяла ширина тропы, Максим не отпускал ее руки. Он помогал подниматься вверх, когда они подошли к Форпосту, нежно прикасаясь к ее талии и бедрам. Несколько раз они останавливались, чтобы просто обняться. Тогда Макс поправлял ее сбившуюся шапку или торчащие волосы, проводил рукой по щеке и целовал. Легко и быстро, чтобы не обветрить губы. Потом обязательно проводил по ним пальцем и уточнял, не передумала ли она. И каждый раз она отвечала "Нет".
Когда они поднялись на утес и до дома осталось меньше пары километров, он снова остановился. Оля улыбнулась:
– Я не передумала.
На самом деле, стоило ей задуматься, как она начинала метаться. Ей было безумно стыдно, ведь она выбрала волка. Волка вместо любящих родителей. И им придется смириться с ее смертью. Они с ума сойдут от горя. Но и она не выживет, если оставит Максима здесь, в дали и в неизвестности. Сердце так сильно билось в груди, что ей становилось больно. Но бабочки в животе смягчали ее страдания. Мама поняла бы ее и простила. Папа. Он смирился бы. Значит, она сделала правильный выбор. Она выбрала сердцем. Мама любила рассказывать о том, как встретила отца. Он был студентом-ботаником из обычной семьи, без больших квадратов в центре и шикарных дач. За юной Анной ухаживали разные кавалеры: один другого интереснее. Но вечерами она утопала в рассказах Мишки-очкарика о человеческом организме, об открытиях в медицине и о знаменитых на весь союз врачах. Ее родители увлечение дочери никак не поощряли. Но она их так и не послушала. Она любила повторять, что выбрала сердцем. И ради ее любви Мишка-очкарик свернул горы, стал уважаемым человеком, профессором. И они были так счастливы! Пример родителей… Она тоже выбрала сердцем, только вот вряд ли ее родители смогут теперь жить также счастливо…
Максим прервал ее мысли:
– Мать будет кричать, но ты сильно не расстраивайся. Это пройдет.
– Хорошо, – она снова улыбнулась, – буду паинькой.
– С Алексом будет сложнее. – Она удивилась его словам. – Но он привыкнет.
– Неужели он не обрадуется? Он сказал мне, что будет скучать.
– И он не соврал. Только он не так относится к тебе, как ты это видишь.
Оля отмахнулась:
– Да ладно тебе. Он такой… – она запнулась, – милый. Он добрый, веселый…
– И влюблен в тебя по уши, – обрезал Максим. Новость привела Ольгу в ступор, но, подумав с пару секунд, она рассмеялась. – Ты преувеличиваешь. Просто он добрый.
– Пусть будет по-твоему. – Макс взял ее за руку, и притянул к себе, раскрыв рот для поцелуя.
– Ты всегда будешь со мной соглашаться? – прошептала она и впервые за этот день позволила ему поцеловать себя по-настоящему. Крепкие руки сжали ее талию, и Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног. Еще мгновение и он закружил ее, словно пушинку. Тогда она оторвалась от его губ, запрокинула голову и расхохоталась. Но уже в следующую минуту страшный рык заставил Макса опустить ее на землю и заслонить собой.
Ольга опять оказалась на утесе, и снова на нее была объявлена охота. Из леса, медленно ступая, выходила пара волков. Один такой же белый и страшный, как был тот, что напал на Алекса, другой – серебристый. Наверное, волчица, подумала Оля. Только как ей это поможет?
– Мы уже уходим, нечего скалиться! – Максим взял ее за руку и потянул к полосе леса. Волки проводили их тяжелым взглядом.
– И так всегда будет? Они меня преследуют? – Ольга старалась идти за Максимом след в след, но у нее плохо получалось, и слова получились чуть резче, чем она хотела.
– Это Форпост. Его всегда кто-то охраняет, – Максим немного притормозил, огляделся и юркнул влево, под большую косматую сосновую лапу. Ольга поспешила за ним. – И им нужно время, чтобы привыкнуть к тебе.
Оля вздохнула:
– И как долго?
– Не знаю. Если мать все-таки расскажет тебе ту самую легенду, ты сама поймешь, как долго.
– Надеюсь, Настасья не будет долго сердиться и расскажет мне эту треклятую историю. – Ольга почувствовала, как в ней просыпается злость. – Я по сути-то ничего плохого никому не сделала!
– Ты – нет.
Ольга дернула Максима за руку, и тот вынужден был остановиться.
– Если я стану частью твоей жизни, у нас не должно быть секретов друг от друга.
– Ошибаешься, – Ольга даже опешила от его слов, – Ты станешь всей моей жизнью. – И он снова ее поцеловал.
– Ну как мне на тебя злиться? – Оля облизнула губы.
– А ты и не злись.
Настоящую злость Ольга увидела на кухне своего нового дома. Настасья не удивилась, она буквально почернела от злости, как только бывшие беглецы ступили на порог.
– Скажи, что ты что-то забыла! – рявкнула она, отходя от стола с эмалированным тазиком, где мыла посуду. С рук капала вода, и она рывком схватила полотенце, висевшее на спинке стула. На деревянной спинке осталась свежая царапина.
– Меня. – Максим протолкнул Ольгу вперед. – Проходи, раздевайся.
Ольга хотела все объяснить Настасье, рассказать о своих чувствах и дать понять, что не могла поступить иначе. Но слова застряли в горле, а коленки предательски задрожали. Максим снова ее подтолкнул, и она проскользнула в гостиную. Дверь за ней закрылась, и она осталась одна. Сняв шапку и куртку, она бросила их на кресло и прижалась ухом к деревянной двери. Ольга старалась не дышать и не пропустить ни одного слова.
По ту сторону Максим объяснялся с матерью.
– Ты не можешь не принять ее. Ты сама связала нас. – Ольга слышала, как Максим отодвинул стул и присел за стол. – Давай обсудим все как взрослые люди.
– Взрослые люди, – в голосе Настасьи была только сталь, – взрослые люди не совершают таких глупых поступков! Взрослые люди думают, прежде чем тащить в дом чужаков! Неужели ты совсем потерял голову? – Ольга услышала всхлип.
– Да. Потерял.
Рыдания усилились и Оля уже еле разбирала слова сквозь слезы.
– Ты же обрекаешь себя… Ты же мой… Как же ты?..
– Все будет хорошо.
В который раз уже Ольга слышала эти слова. Максим своей уверенностью завораживал, и она всецело верила ему. Верила в его обещания. Но поверит ли Настасья? Оля поняла, что истерика стала сходить на нет, и за тихим голосом любимого мужчины, она наконец-то услышала то, чего так боялась.
– Я никогда не одобрю твое решение… Но ты не оставил мне выбора…
Звук шагов. Оля едва успела отпрянуть от двери, но по глазам Настасьи поняла, что той абсолютно все равно – слышала девушка ее слова или нет.
– Ты останешься в своей комнате! – бросила она Ольге и прошагала в спальню. Следом за ней в дверях появился Максим. И его лицо было также невозмутимо спокойно.
– Ты слышала? – он подошел ближе.
Оля кивнула.
– Не бери в голову. Она перебесится. А сейчас иди отдыхай, мы полдня провели в дороге.
Ослушаться Настасью ни у Оли, ни у Макса не хватило смелости, поэтому он только придержал дверь, поцеловал ее в лоб, и она снова осталась одна. Зажгла свечу, стянула с себя вещи и голышом нырнула под одеяло. В теплой постели все неприятности ушли на второй план. Она понежилась, задула огонек и закрыла глаза.