- А что ты делала на космическом корабле? - спросил он.
Роксанна промолчала. Она не решалась открыться окружающим ее людям. Такие личности, как она, подобно слепым астропатам из Города Зрения, были жизненно необходимы Империуму, но наряду с этим вызывали страх. Их таинственные способности вызывали ужас, а зачастую и ненависть.
- Я помогала экипажу корабля не сбиться с курса, - сказала Роксанна.
- Ты поэтому носишь повязку на голове под капюшоном? - добавил Арик.
- В некотором роде - да, - с некоторой опаской ответила Роксанна.
- Значит, ты из навигаторов, правда?
Роксанна резко оглянулась, чтобы убедиться, что, кроме нее, мальчика никто не слышал. Но если кто-то и подслушал их, то не подал виду. Она наклонила голову и зашептала Арику на ухо.
- Да, это так, - сказала она. - Но нельзя говорить об этом всем. Люди не всегда понимают, кто мы и как мы делаем то, что от нас требуется. Люди пугаются, а в страхе они могут совершать ужасные вещи.
Арик улыбнулся сквозь слезы.
- Тебе не стоит об этом беспокоиться.
- Что ты имеешь в виду?
- Все знают, кто ты, - сказал он. - Тут все знали это с самого начала, как ты пришла. Папа уже давно мне об этом сказал. Еще до того, как ты принесла лекарство.
Роксанна поразилась.
- Люди знают, кто я?
- Да, я несколько недель назад слышал, как они об этом говорили.
Роксанна откинулась на спинку скамьи и ощутила невероятное облегчение. Всю жизнь ее учили, что обычные люди ее боятся и при любой возможности будут преследовать. Слова маленького мальчика и поведение окружающих людей в одно мгновение опровергли это утверждение, и неожиданная радость бытия наполнила ее сердце живительным эликсиром, как будто по венам разлилось чистейшее сияние.
Она окинула взглядом ничем не примечательные лица окружающих и словно увидела их впервые - это были удивительно сильные и решительные личности. Они приняли ее просто потому, что она пришла к ним, а не в силу каких-то семейных связей, торговых соглашений или договоров.
- А правда, что у тебя под повязкой есть еще один глаз? - спросил Арик.
- Правда, - кивнула Роксанна.
- А можно посмотреть?
- Нет, Арик, боюсь, что это невозможно.
- Почему?
- Это опасно.
- Я слышал, что ты можешь убивать им людей.
Роксанна взъерошила ему волосы.
- Арик, нельзя верить всему, что говорят о навигаторах. Но люди могут пострадать, если посмотрят в этот глаз, и поэтому я всегда ношу повязку. Я не хочу никому навредить.
- А-а, - разочарованно протянул Арик, но не удержался от следующего вопроса: - А ты можешь увидеть будущее? Можешь заглянуть туда своим спрятанным глазом?
- Боюсь, что нет, - ответила Роксанна. - Мы просто помогаем вести корабли, вот и все.
Арик кивнул, как будто ему стали понятны все трудности и нюансы людей из самой востребованной, но и самой избегаемой в Империуме касты. Людей могущественных и богатых, которым тем не менее никогда не удастся занять равное положение среди тех, кому они служат.
Роксанне вдруг пришла в голову неожиданная мысль.
- А Палладию известно, что меня все знают? - спросила она.
- Нет, он уверен, что один такой, - сказал Арик. - Мне кажется, что смерть сыновей сдвинула у него в голове шарики. Он никому не доверяет.
- Наверно, ты прав, - прошептала Роксанна. - Ты умница, Арик, ты это знаешь?
- Мама тоже всегда так говорит, - с горделивой улыбкой ответил мальчик.
Роксанна привлекла ребенка к себе и поцеловала в лоб.
- Ты даже не понимаешь, какой драгоценный подарок преподнес мне сегодня, - сказала она.
Он немного смутился, но затем серьезно кивнул.
- Вот, возьми кое-что взамен, - сказала Роксанна, вкладывая вещицу в детскую ладонь.
Чтобы никто из окружающих не видел ее подарка, она быстро сжала его кулачок.
- Что это? - спросил Арик.
- Это волшебное кольцо, - улыбаясь, ответила Роксанна.
За стенами крепости Арзашкун вздымались и опускались бесконечные дюны белых песков Руб-Эль-Хали. Кай беззаботно бродил по безлюдным переходам и пустынным залам, радуясь возможности не смотреть под ноги. Над молчаливой пустыней гулял теплый сирокко, приносящий приятные запахи жареного мяса, терпкого вина и экзотических пряностей.
Он проводил пальцами по позолоченным завиткам каменной резьбы и впитывал царящее вокруг мирное спокойствие. В пустыне ничто не двигалось, не было ни притаившихся хищников, ни воспоминаний, грозящих вырваться на поверхность, потому что Кай просто спал. Дар метапознания позволял ему сознавать, что он видит сон, и, в отличие от большинства спящих, он мог формировать его по своему желанию.
Арзашкун для него был не только убежищем от опасностей имматериума. Крепость стала местом, где он мог обрести спокойствие и в некотором роде утешение и уединение. Если только он не приглашал кого-нибудь разделить видение, сюда никто не мог прийти, и Кай без помех наслаждался тишиной сводчатых залов под богато украшенными куполами.
Легкими шагами он спустился во внутренний дворик, и мрачное настроение, бывшее его постоянным спутником со дня катастрофы "Арго", немного прояснилось. Страх все еще был здесь, прячась на грани восприятия, но Кай отказывался его признавать. Воспоминания будили чувства, а это заставляло его вновь пережить страшное событие. Десять тысяч предсмертных криков пошатнули его рассудок, и Кай не был уверен, что сможет полностью восстановиться.
Тем не менее в тех редких случаях, когда ему удавалось ускользнуть в Арзашкун, наедине с самим собой он успокаивался, и его разум работал в полную силу, не пасуя перед ужасными воспоминаниями и укоренившимся в душе ужасом. Кай распахнул дверь главного зала и вдохнул запах ароматических воскурений и свежей зелени. В центре комнаты поблескивал круглый бассейн, выложенный алыми и золотыми ромбами, и в солнечных лучах, проникавших сквозь витражное стекло купола, мерцал серебром скульптурный фонтан в виде воина с трезубцем в руке.
Ветерок тихонько шевелил ветви пальм, разнося по крепости аромат кальяна и лимонника. Все запахи рождали образ далекого царства из давно прошедших эпох, и для Кая в его царстве воображения и видений связь с прошлым являлась надежным якорем. При желании его мысль могла создать что угодно, но и этого ему было вполне достаточно. Покой и уединение, и освобождение от тысяч взывавших к нему голосов.
Кай прошел между колоннами из мрамора и нефрита, на которых покоился свод, и направился к широкой лестнице, ведущей на крытую галерею. Изящные ниши украшали алые, изумрудные и золотистые боевые знамена - трофеи забытых всеми сражений. Странно, что такие ужасные и значительные для тысяч людей события так легко предаются забвению. Люди, сражавшиеся в тех боях, стали песчинками в Руб-Эль-Хали, но когда-то их жизни имели огромное значение. И не важно, что жернова истории смололи их в пыль, когда-то они были облечены властью и славой.
И даже если память об их влиянии осталась только во сне, это ничуть не умаляло значительность этих личностей. Кай помнил их, хотя память эту позаимствовал из книги примарха. Со временем и он сам будет позабыт, и эта мысль вызвала у Кая улыбку. Такое забвение стало бы для него благословением. А вот всеобщее почитание, ответственность за жизнь множества людей он считал непереносимой ношей.
Кай не раз удивлялся, как справляются с этой тяжестью такие люди, как лорд Малькадор, лорд Дорн или хормейстер.
У подножия широкого лестничного пролета он остановился и прикрыл глаза, вслушиваясь в журчание фонтанных струй. Дыхание ветра коснулось его лица. Кай вдохнул запахи земли, давно исчезнувшей во тьме веков, и его слепозрение дрогнуло. Запах в видениях был едва ли не самым сильным ощущением, и ароматы щедро приправленного специями кебаба перенесли его на базар под открытым небом, заполненный потной толпой горланящих зазывал, азартно торгующихся покупателей и сосредоточенных карманников.
Кай вдыхал дым очагов, сизоватые клубы гашиша и терпкий аромат папаскары, разливаемой из больших глиняных кувшинов в оловянные кружки. Ощущение оказалось настолько мощным, что от нахлынувшей мучительной грусти Каю, чтобы не упасть на колени, пришлось ухватиться за край резной балюстрады.
В уголках его глаз выступили слезы, и Кай никак не мог понять, почему ему так знакомы эти запахи и звуки. Это не просто фантазии, всплывшие из глубин воображения, это воспоминания, хранящиеся в каком-то другом разуме. Эти ощущения почерпнуты из такой глубокой древности, что Каю оставалось только изумляться объему хранимой истории.
Он вздрогнул и открыл глаза. Его концентрация на цельности мира на мгновение нарушилась, и окружающий пейзаж дрогнул. Дыхание стало коротким и частым, хотя Кай сознавал, что его тело все это время оставалось в кровати. Но определенные законы в царстве снов действовали точно так же, как и в реальном мире, даже если этот термин не имел особого смысла для человека, который мог жить в мире, недоступном воображению большинства смертных.
Его глаза уловили какое-то движение, и Кай, подняв голову к галерее, успел заметить, как промелькнула чья-то фигура. Он ошеломленно замер, не в силах поверить увиденному. В его видении присутствует кто-то еще? Кай слышал рассказы о могущественных псайкерах, способных вторгаться в чужие сны и изменять видения, но последний такой когносцинт, если верить слухам, умер тысячу лет назад.
- Подожди! - закричал Кай и, перепрыгивая через две ступеньки, бросился наверх.
Он сильно запыхался уже после первого пролета, но, свернув под прямым углом, преодолел последний марш лестницы. Галерея представляла собой нечто вроде прямоугольной спирали, так что войти и выйти можно было только одним путем, и Кай устремился к тому месту, где увидел таинственную фигуру.
Шелковые шторы на сводчатых окнах раздувались от ветерка, пропуская внутрь бой далеких барабанов, отмерявших пульс давно минувшей эпохи. Кай не мог видеть музыкантов и сознавал, что звук здесь так же невозможен, как и присутствие постороннего. Он побежал дальше по галерее, оставив позади ритмичный рокот, и за дверным проемом, закрытым портьерами, обнаружил зал, полный света и пышной растительности. Деревья пробивались сквозь полы, словно природа воспользовалась тысячелетним запустением и овладела крепостью. С пилястр спускались цепкие лианы, и оконные проемы обрамляли резные листья.
В дальнем конце зала, у противоположного дверного проема стояла высокая фигура в длинном белом одеянии с золотым шитьем. Выражения лица на таком расстоянии было не различить, лишь глаза казались озерами великой грусти и ясного понимания той цены, которую платят люди за свои мечты…
- Стой! - крикнул Кай. - Кто ты и как здесь оказался?
Человек ничего не ответил и скрылся из виду. Кай, отмахиваясь от листьев и отбрасывая с дороги вьющиеся лианы, бросился бежать через весь зал к двери, сквозь которую прошел человек в белом одеянии. Запахи специй, зелени и древних воспоминаний стали еще сильнее, и Кай торжествующе вскрикнул, когда добрался до выхода. Снаружи доносились ароматы соленой воды и нагретых солнцем камней. У самого проема Кай почему-то остановился, не решаясь переступить порог.
Он собрал остатки смелости и прошел сквозь арку.
Кай оказался на балконе центральной башни, о существовании которого даже не догадывался. Над головой висело обжигающе яркое солнце, а впереди простиралось колоссальное озеро, которое можно было бы назвать настоящим морем. Удивительно голубая вода резала глаза блестящими бликами, над поверхностью летали птицы, а недалеко от берега покачивались маленькие рыбачьи лодки.
На балконе никого не было, хотя незнакомцу больше некуда было деться. Кроме как через двери за спиной Кая покинуть балкон можно было, только спрыгнув с высоты в несколько сотен метров. Изменять законы, управляющие видением, способен только его автор, и даже для него это слишком опасно, и Кай не мог предположить, куда делся таинственный незнакомец.
Кай подошел к ограждению балкона и положил руки на нагретый солнцем камень. Он сделал глубокий вдох, наслаждаясь чистым прозрачным воздухом, лишенным химического привкуса терранской атмосферы.
- Что это за место? - произнес вслух Кай, почему-то уверенный, что преследуемый им незнакомец услышит вопрос.
Чья-то рука крепко сжала его плечо. Неожиданное прикосновение вызвало у Кая ощущение, что хозяин руки, если ему вздумается, способен одним движением пальцев сломать его пополам.
- Это Старая Земля, - прозвучал голос у самого уха.
Мягкий, спокойный, но с отблеском стали.
- Как это? - спросил Кай, поддавшись очарованию голоса.
- Человеческий разум невероятно сложен, даже для такого, как я, - ответил человек. - Но поделиться с тобой моими воспоминаниями не так уж и трудно.
- Ты действительно находишься здесь? - снова спросил Кай. - Или я тебя вообразил?
- Ты спрашиваешь, действительно ли я здесь? В созданном тобой видении? - В голосе прозвучала легкая насмешка. - Тебе не кажется, что это вопрос для философов? Что такое реальность? Что более реально: то, что окружает тебя сейчас, или твоя койка в Башне Шепотов? А разве огонь в видениях согревает хуже, чем горящее дерево?
- Я не понимаю, - признался Кай. - Почему ты оказался здесь? Со мной, в этом месте?
- Я хотел встретиться с тобой и узнать тебя лучше.
- Зачем? Кто ты?
- Вечная одержимость именами, - посетовал незнакомец. - За долгие годы я сменил немало имен, и любое из них годится, пока его не вытолкнет следующее.
- Как же я должен тебя называть?
- Ты никак не будешь меня называть, - ответил человек, и его хватка на плече значительно усилилась. Кай поморщился, когда кости сместились. - Ты будешь просто слушать.
Кай кивнул, и боль в плече ослабла. Птицы кружились над рыбачьими лодками, и их силуэты отражались в воде. Кай прищурился. Смотреть на сверкающую голубизну было больно, и аугментика ничем не могла помочь ему в этом видении.
- В Галактике выпущены на волю колоссальные разрушительные силы, Кай, и миллиарды нитей, уходящих в будущее, не под силу проследить даже величайшему провидцу эльдар. Но одна нить, как я увидел, переплетается с моей собственной судьбой. Не догадываешься, чья это нить?
- Моя? - предположил Кай.
Незнакомец рассмеялся так заразительно, что Кай тоже улыбнулся, несмотря на вновь усилившуюся боль в плече. Тем не менее смех звучал ненатурально, как будто этот человек не смеялся долгое время и уже забыл, как это делается.
- Твоя, Кай Зулан? Нет, ты не из тех, о ком будут слагать легенды певцы грядущей эпохи, - сказал человек, и Кай догадался, что незнакомец смотрит в пылающий красный глаз солнца. - Нет, я говорю о другом, о том, кто способен разрушить все, чего я достиг, и перерезать мою нить, но чье лицо скрыто от меня.
- Тогда почему ты говоришь со мной? - спросил Кай. - Если ты тот, о ком я думаю, у тебя имеется миллион более важных дел, чем беседа со мной.
- Это справедливо, - согласился незнакомец. - Но я говорю с тобой как со свидетелем моей кончины. Я чувствую, что нить, ведущая к моей смерти, притянет и тебя. И если ты ее увидишь, я об этом узнаю.
- И сможешь предотвратить гибель? - спросил Кай, наблюдая, как красное солнце начинает опускаться.
- Это еще предстоит выяснить.
Доска для регицида лежала без дела. Сейчас не время для игр, и они все это знали.
Немо Зи-Менг быстро ходил взад и вперед по своей комнате, и его лицо, и без того изборожденное глубокими морщинами, сердито хмурилось. Он не спал с тех пор, как из Проводника поступило сообщение о катастрофе на Исстваане-V, и напряжение уже начинало сказываться.
- Немо, сядь, ты меня утомляешь, - попросила Сарашина.
- И надень на себя хоть что-нибудь, - добавил Эвандер Григора.
- Не могу, - ответил Зи-Менг. - В движении мне лучше думается, а поток энергии лучше проходит через обнаженную кожу.
- Ты сам знаешь, что все это чепуха, - заметила Сарашина.
Зи-Менг резко вздернул подбородок и отмел ее замечание взмахом руки.
- Тебе, как никому другому, должно быть известно: помогает то, во что веришь.
Сарашина прилегла на резную кушетку, надеясь, что рельефная поверхность поможет избавиться от болезненных узлов в мышцах шеи и плеч. Бесполезно. Непрекращающиеся много дней сеансы связи с астропатами по всему Империуму всех их довели до полного изнеможения. Хоры работали на пределе своих возможностей, и сотни астропатов уже сгорели, как темной ночью сгорает над полем боя осветительная ракета.
Больше дюжины астропатов подверглись катастрофическому вторжению, после чего потребовалось вмешательство Черных Часовых Головко. К счастью, инциденты прошли без осложнений, и кельи несчастных уже были очищены огнем и запечатаны пси-замками.
- И никто из оракулов не увидел никаких признаков несчастья? - воскликнул Зи-Менг. - Мы можем быть в этом уверены?
- В Проводнике ничего не было, кроме видения Афины Дийос, - ответил Григора, наскоро просмотрев распечатки выписок из своего инфопланшета. - Не было даже остаточных и неверно истолкованных данных.
- Эвандер, ты уверен в этом? - настойчиво спросил Зи-Менг. - Во Дворце хотят видеть головы на кольях, и в очереди к палачу мы первые.
- Я уверен, хормейстер, - сказал Григора, явно оскорбленный предположением, что его люди могли что-то пропустить. - Если бы что-то было, криптэстезианцы обязательно бы это увидели.
Зи-Менг кивнул и возобновил хождение по комнате.
- Проклятье, почему Афина не направила отчет о видении сразу в Проводник? Почему она потратила время на разговор с тобой, Аник?
- Немо, на этот раз я не стану обращать внимания на оскорбление, но больше никогда не обращайся ко мне в таком тоне.
- Прости, но ты понимаешь, что я имел в виду.
Сарашина поправила свое одеяние.
- Ты прекрасно понимаешь, что это ничего бы не изменило. К тому времени, когда Афина расшифровала свое видение, было уже поздно. Мятежники нанесли удар. Мы не могли предупредить ни Ферруса Мануса, ни остальных.
- Я знаю, но это раздражает, - сказал Зи-Менг, останавливаясь, чтобы затянуться трубкой кальяна. Воздух наполнился ароматным дымом. - Лорд Дорн готов снести Обсидиановую Арку и вытащить меня отсюда за шиворот. Он хочет знать, почему мы этого не предвидели. И что я должен ему сказать?
- Скажи ему, что течения в имматериуме все время меняются и что предсказывать будущее с их помощью все равно что пускать стрелу в ветреный день и гадать, в какую песчинку она попадет.
- Все это я ему уже говорил, - отмахнулся Зи-Менг. - И не произвел никакого впечатления. Он уверен, что мы допустили промах, и я склонен с ним согласиться.
- А ты не говорил ему, что мы не провидцы? - спросил Григора. - И если бы умели предсказывать будущее, нас бы заперли в подземелье вместе с Воинством Крестоносцев и остальными предателями, которых изловили кустодии?