- Все, пошли домой. - Пезаро похлопал задумавшегося Бембо по плечу. - Собирайся. И не с таким справлялись. Только помни: если завтра в полдень не будешь сидеть в караване, станешь считаться дезертиром в военное время. - И он выразительно провел большим пальцем по горлу.
Домой Бембо вернулся в расстроенных чувствах. Сборы отняли немного времени: капитан Сассо позаботился, чтобы в дороге их ничего не обременяло. За обедом Бембо много пил. А затем и за ужином, чтобы поддержать себя в тонусе. Не придумав никакого другого занятия, он завалился спать.
Утром он поднялся с тяжелой головой и привкусом сточных вод во рту. Но стакан вина живо ликвидировал оба эти неудобства. Бембо по-прежнему двигался как лунатик, но терпеть похмелье стало немного легче. Жандарм вздохнул, вскинул на плечо вещмешок и отправился на сборный пункт.
На станции он нос к носу столкнулся со своим напарником Орасте, и Пезаро отметил в списке их прибытие. Орасте имел несвежий вид, одежда была измята, и он явно не был настроен на общение. Похоже, свой последний вечер в Трикарико он провел так же, как и его напарник.
Бембо уже занес ногу на ступеньку каравана, как откуда-то сзади раздался женский окрик:
- Подожди!
По перрону бежала Саффа. А через секунду она с размаху бросилась в объятия Бембо и влепила ему такой смачный поцелуй, что вся его головная боль мгновенно испарилась. А потом она выскользнула из его рук и прошептала:
- Вот так тебе! И ты никогда не узнаешь, почему я пришла тебя проводить - на радостях или от печали, что ты уезжаешь!
И, резко развернувшись, она зашагала в сторону жандармерии.
- Ишь, язык вывалил наружу! Нечего тут торчать с разинутой пастью! - пробурчал Пезаро. - Давай залезай в вагон.
Но Бембо так и не сдвинулся с места, пока Саффа окончательно не скрылась из глаз. И лишь тогда, словно кончилось действие заклинания, он потряс головой, слегка пришел в себя и полез в вагон.
Для жандармов из Трикарико был подан персональный транспорт - никаких штафирок, и как только последний патрульный, подгоняемый руганью Пезаро, заскочил внутрь, караван тут же тронулся с места и устремился на запад. Хребет Брадано на глазах медленно оседал, пока не исчез за горизонтом. За окнами, сменяя друг друга, проносились поля, луга с пасущимися овцами, виноградники, оливковые и цитрусовые рощи. Бембо впервые за долгое время уселся за игру в кости и полностью отдался судьбе.
Вскоре караван остановился в небольшом городке, и в вагон поднялись еще несколько парней в потрепанной жандармской форме.
- Привет! - крикнул Бембо. - Пришла беда - отворяй ворота!
В тот день караван останавливался еще в нескольких городках, и каждый раз в вагон заходили все новые и новые понурые жандармы. Так что когда транспорт подъехал к границе Фортвега, все его вагоны были набиты под завязку. И Бембо очень сомневался, что среди всех, кто ехал вместе с ним, найдется хоть один счастливый человек.
- Посмотри-ка на этих бегемотов! - ткнул пальцем в окно Пезаро. - Вона сколько их! А допрежь мы проезжали мимо целого стада единорогов.
- Ага. Бегемоты, единороги, жандармы, - ухмыльнулся Бембо. - Всякой твари по паре, и всех гонят гуртом на войну, не спрашивая их согласия.
Перед самой границей караван снова остановился. В вагонах загорелись тусклые лампочки. Дело было не в экономии света, а в опасении привлечь внимание ункерлантских драконов.
В вагон Бембо вошел альгарвейский офицер и громогласно объявил:
- От имени и по поручению его величества, короля Мезенцио, я благодарю вас за то, что вы откликнулись на его призыв. С вашим прибытием все солдаты, прежде занятые наведением порядка в городах и деревнях, смогут полностью сосредоточиться на своем главном деле - борьбе с врагом! Жандармы - это жандармы, а солдаты - это солдаты!
Звучало красиво. Бембо даже сначала проникся патриотическими чувствами, но тут же вспомнил, где находится.
- И куда же нас, прах побери, теперь воткнут? - крикнул он, изображая бывалого ветерана, которому и офицеры не указ.
Офицер нахмурился и ледяным тоном процедил:
- Все находящиеся в этом вагоне жандармы будут высажены для прохождения службы в Громхеорте. Это недалеко от границы. - Он закашлялся. - Возможно, кто-то из них сможет оценить, насколько им повезло, что они попали именно сюда. С другой стороны, армейская дисциплина удержит их от слишком буйных проявлений радости.
Но Бембо не чувствовал никакой радости: стоило только взглянуть на расстилавшийся за окном серый пейзаж - и становилось тошно, как утром. Караван скользил по становой жиле к Громхеорсту, а за окнами тянулись однообразные серые пустоши. Бембо задумался: а что он знает об этих местах? Да похоже, что ничего. Вроде бы до Шестилетней войны они принадлежали Альгарве. Или нет? Он бы и медяшки не поставил, случись ему биться об заклад на эту тему.
Станция, на которой они выгрузились, даже в лунном свете произвела на него самое тягостное впечатление. Кругом укрепления, а бараки, в которых жандармам предстояло заночевать, были частично разрушены.
- Фортвежцы оказали нам здесь сильное сопротивление, - пояснил указывающий дорогу офицер.
- Так почему их до сих пор не починили? - дерзко спросил Бембо, надеясь, что ночная темнота надежно скроет его от офицера.
- Да сделали что могли! Видели бы вы их сразу после того, как мы вошли сюда! - И офицер безнадежно махнул рукой, указывая на приземистый амбар, в котором прежде держали скот. Или фортвежских солдат. - Заходить по одному. И смотрите, не подожгите т м ничего!
В бараке худшие опасения Бембо сбылись, но ему уже было все равно - слишком длинным и тяжелым был этот день. Слишком длинным и тяжелым был путь по Альгарве. Жандарм устремился к ближайшим нарам, не заботясь о своих товарищах по несчастью, растянулся на них, засунув под голову вместо подушки свой вещмешок, и моментально заснул.
Наутро в амбаре появились мрачные фортвежцы - они принесли завтрак: хлеб, оливковое масло и терпкое красное вино. Следом за ними явился другой офицер и раздал жандармам карты районов патрулирования в Громхеорсте.
- Дела у нас идут отлично, - обрадовал он новое пополнение. - Вы только держитесь маршрутов, и все будет в порядке.
Никаких других советов он не дал.
Так и не насытившись, не приняв ванны и даже плохо понимая, куда идти и что делать, Бембо был выпихнут на улицы Громхеорта. Фортвежцы в длинных кафтанах смотрели сквозь него, словно его и вовсе не существовало. Кауниане пробегали мимо, не поднимая голов. Ну хоть с этими что-то понятно. И правильно их тут так прижали.
Никто и не пытался совершать противоправных поступков. Оказывается, здесь гораздо спокойнее, чем в родном Трикарико. Здесь и отставной козы барабанщик мог бы спокойно служить жандармом. Да кто здесь, в покоренной стране, посмеет хоть рот открыть? Вот только самому провоцировать ничего не следует. Неприятности никому не нужны.
Нагуляв аппетит, Бембо зашел в первую попавшуюся таверну и заказал омлет, но хозяин сделал вид, что не понимает по-альгарвейски. Бембо нутром почувствовал, что тот притворяется, и зарычал на беднягу, гневно потрясая дубинкой. Омлет тут же появился на столе. Раньше Бембо никогда не снисходил до того, чтобы попробовать фортвежский сыр, но раз уж сподобился… Оказалось, не так уж плохо. Довольно потирая сытое брюхо, Бембо снова вышел на улицу.
- А деньги? - завопил хозяин. Выходит, хоть что-то в альгарвейском он кумекал.
В ответ Бембо только расхохотался: если уж он не платил в Трикарико и никогда не будет, если вернется домой, то какого рожна он должен платить здесь, в стране, поставленной на колени альгарвейским мечом. Да и что эти фортвежцы могут ему сделать? Да ничего!
Он прищелкнул пальцами и спокойно зашагал по улице, продолжая обход.
* * *
Леофсиг всегда считал, что холодная ванна летом гораздо приятнее, чем в другие времена года. Сегодня, прежде чем вернуться домой, он решил наведаться в общественные бани Громхеорста и смыть с себя трудовой пот и осевшую за день дорожных работ пыль. Швырнув банщику монетку, он бросил рубаху на ближайший свободный крюк и голышом порысил туда, где его ждали бассейны и фонтанчики для омовения. Но, прежде чем окунуться, все же попробовал большим пальцем ноги воду в бассейне.
- Нормальная температура, - приободрил его какой-то мужчина. - Могла быть и холоднее, как, например, позавчера - бр-р-р!
- Нормальная! - отозвался Леофсиг и скользнул в воду. И тут же с головы до ног покрылся мурашками. Да, здорово он сдал за это время!
Задерживаться на глубине в этом холоде не было ни малейшего желания, не то что прежде, в те безмятежно-счастливые времена! Он вылез из бассейна по ступенькам и направился в мыльню.
Мыло тоже было совсем не такое, как до войны, - вонючее и плохо пенившееся. Да еще щипалось щелоком до невозможности: намылил руку и чуть не взвыл.
В помывочной возвышался огромный бак. Леофсиг подхватил шайку, больше похожую на дуршлаг, наполнил ее водой и быстро подвесил на крюк над головой. Тоненькие струйки полились вниз, смывая с тела мыло и грязь. Если постараться, то вполне можно обойтись одной шайкой. Но сегодня Леофсиг использовал аж две.
За кирпичной стеной мылись женщины, и, как любой нормальный громхеортец, молодой человек представил себе эту стенку прозрачной. Стоило ему мысленно увидеть Фельгильду во всей ее красе - обнаженную и мокрую, как вода тут же показалась ему гораздо теплее. А когда он представил себе ее визг, когда она обнаружит, что стена стала прозрачной, то не смог удержаться от смеха. Оставив шайку следующему клиенту, Леофсиг вышел в залу и взял полотенце из рук старого каунианина. Сколько он себя помнил, этот банщик всегда служил здесь. Да, похоже, и его отец всю жизнь брал полотенца из рук того же старика.
Леофсиг вспомнил, как он когда-то, в далекой своей юности, сказал отцу:
- Похоже, этот старикашка подает здесь полотенца со времен Каунианской империи.
Отец тогда рассмеялся, но тут же по своей извечной привычке уточнять все и вся на свете, добавил:
- Увы, нет. Мыться совместно - это скорее фортвежский или разве что еще ункерлантский обычай. У кауниан это было не принято.
Чувствуя себя вымытым до блеска, Леофсиг швырнул полотенце в корзину для грязного белья и направился к входу за своей рубахой. Но как противно было натягивать ее на себя - какая же она пропотевшая и вонючая! Но он же не зувейзин какой-то, чтобы голышом шлепать по улицам Громхеорста! "Как я изменился с тех пор, как вернулся домой!" - подумал он.
Но буквально через пару кварталов его остановил толстый альгарвеец в непривычно коротком килте и задал вопрос на своем языке.
- Я не знаю ваш язык, - ответил молодой человек по-фортвежски. Это было не совсем правдой, но, с другой стороны, он ведь, как его брат Эалстан и кузен Сидрок, не изучал этот язык в школе. Но и рыжик его не понял, это было сразу видно. Тогда Леофсиг перешел на каунианский: - А теперь вы меня понимаете?
Но едва слова слетели с языка, как он осознал, какую кошмарную ошибку допустил. Альгарвейцы презирали всех кауниан и все, что было с ними связано. Но тут рыжик, запинаясь и зажевывая слова, ответил:
- Мало понимать. Не использовать никогда… после… со школьные года.
И, вспомнив нужное слово, он широко улыбнулся.
Леофсиг серьезно кивнул, подтверждая, что все понял, и, стараясь говорить как можно медленней и раздельней, спросил:
- Вы что-то хотели?
- Не есть найти, - сообщил альгарвеец, и Леофсигу понадобилась минута, чтобы понять, что тот что-то потерял.
Рыжик достал из нагрудного кармана листок бумаги и протянул ему. Это была карта Громхеорста. Леофсиг указал на казармы местного альгарвейского гарнизона и пояснил:
- Туда идти.
Но альгарвеец изящно, как все они умеют, отмахнулся и спросил:
- Я есть где? - И изобразил полную растерянность и отчаяние.
- Я покажу вам, - сказал Леофсиг. Он вызвался помочь этому чудаку, прежде чем вспомнил, что ненавидит оккупантов. Да и трудно было ненавидеть этого конкретного толстячка, столь уморительно просящего о помощи. Вот если бы он от нее отказался, тогда… И вместо того, чтобы направить его в опасный район, Леофсиг четко прочертил на карте ногтем путь в казармы.
- Ага! - Альгарвеец приподнял шляпу и вдруг отвесил Леофсигу церемонный поклон - глубокий, насколько позволяло его достоинство. - Благодарствия есть.
И он поклонился еще раз. Леофсиг в ответ умудрился кивнуть - фортвежцы чуждались картинного поведения, они предпочитали скрывать свои чувства. Рыжик, не отрывая глаз от карты, дошел до угла. Если повезет, найдет свой гарнизон. Дорога ему указана абсолютно верная. Уже сворачивая, рыжик оглянулся и снова помахал Леофсигу шляпой. Молодой человек кивнул еще раз и направился домой.
Но после ужина он вновь вспомнил того приветливого альгарвейца и рассказал о нем домашним. Отец понимающе кивнул:
- Должно быть, это был один из тех жандармов, которых привезли к нам из Альгарве. А раз уж они притащили своих жандармов, чтобы следить за порядком в городах, это значит, что все их силы сейчас направлены на то, чтобы противостоять Ункерланту.
И Хестан взглянул на Хенгиста так, словно метнул в него стрелу. И по тому, как дядюшка скривился, видно было, что стрела попала в цель. Но дядя и не думал сдаваться:
- Они наступают! И очень скоро займут столицу герцогства Грельц! Забыл, как называется этот клятый город! Еще немного, еще чуть-чуть - и ункерлантцы побегут со всех ног!
- Херборн, - вставил Эалстан.
- Если только альгарвейцы не побегут первыми, - с невинным видом добавил Хестан.
Хенгист побагровел, засопел и замахал руками, словно сам был альгарвейцем и от негодования лишился речи. Хестан хладнокровно глотнул из кубка и обернулся к сыну:
- А как выглядел этот твой альгарвеец, Леофсиг?
- Н-ну… Он не был похож на этих… - молодой человек с трудом сдержался, чтобы не украсить эпитетами тех альгарвейцев, с которыми ему приходилось встречаться до сих пор. - Когда я показал ему дорогу, он учтиво поблагодарил меня. До сих пор ни один их солдат так себя не вел.
- Да, до сих пор их солдаты не скупились только на щипки за задницу! - вмешалась Кронберга.
- Ну, со мной такого пока что не случалось, - обиделся Леофсиг.
- Так и гордись этим! - нахально заявил Сидрок, и все расхохотались. Да, гораздо приятнее было видеть в альгарвейцах обычных наглых волокит (кем они и были в полной мере), чем солдат, оккупировавших их страну (кем они и были также) и чем очень опасных соседей (кем они уже перестали быть).
- Кто-нибудь еще хочет добавки? - спросила мать Леофсига шуруя в супнице половником. - Всем хватит и фасоли, и сыра. Я сегодня рано встала и успела в лавку до того, как там все подмели начисто.
- Пожалуй, я не устою, Эльфрида, - отозвался Хестан, и Леофсиг с Сидроком тоже протянули тарелки.
Никогда Леофсиг не сделал бы этого, если бы мама не сказала, что добавка есть. И особенно если бы он не был твердо уверен в том, что так оно и есть. Всю юность он прожил, пожираемый муками голода. Он и сам удивлялся: сытым ему удавалось побыть лишь несколько минут, а потом - снова… Чувство сытости было для него чем-то непривычным.
После ужина к нему подсел Эалстан с просьбой помочь решить какую-то очередную отцовскую счетоводческую задачку. Леофсиг прочитал условия и затряс головой:
- Я помню, что знал, как это решается, но будь я проклят, если сумею вспомнить как! - Он даже не стал скрывать глубокий зевок. - Я так устал, что уже строчки с трудом разбираю. Какой из меня работник по ночам! Ты даже не подозреваешь, как тебе повезло, что папа решил оставить тебя в школе!
- Нас теперь там почти ничему не учат, - ответил брат. - Я больше узнаю от отца, чем от мастеров.
- Нет, ты не понимаешь, - покачал головой Леофсиг. - Тебе же не приходится вместо учебы дробить камень на дорогах. Наслаждайся, пока юн. Потом успеешь устать, как я.
- А, понимаю. Особенно тогда, когда смотрю, как Сидрок даже не пытается овладеть всей этой бредятиной, которую альгарвейцы вложили в уста нашим мастерам.
- Если Сидроку так нравится подставлять свою спину мастерам для порки - это его личное дело. А вот если он хочет докопаться до сути - это тоже его личное дело. И я вообще не понимаю, отчего это тебя так волнует.
- Да потому что он делает что хочет, а я в это время зубрю все, что задали мастера и отец! Вот почему! - вскинулся Эалстан. И, помолчав, добавил почти шепотом: - Значит, бывает и хуже этого?
- Хуже. Но ненамного, - вздохнул Леофсиг. - Да, пожалуй, что ненамного. - И, тоже помолчав, добавил: - Но определенно хуже для меня. Придется это обдумать.
Но Эалстана не так-то легко было сбить с темы разговора.
- Да, конечно, хуже. Тебе бы каунианином родиться. - Он перешел на шепот: - Да ты и сам знаешь. Сколько людей проклинают свои золотые кудри! А сколько других проклинают их за это! - Братишка огляделся и уже почти неслышно добавил: - И кое-кто из таких вот находится здесь, рядом с нами, в нашем доме.
- Да знаю я, - отмахнулся Леофсиг. - Сидрок просто мечтает стать альгарвейцем. Да и дядя Хенгист тоже. Но ведь это же не главное. Зло не в этом.
Эалстан протестующе помотал головой:
- Дело не в этом. Совсем близко, но не в этом. Альгарвейцы сейчас на коне, вот и Сидрок хочет быть на коне тоже.