* * *
Траку покачивал головой, точно лунатик, захваченный в тиски ночного кошмара. Вскинув руки, он в отчаянии воззрился на сына.
- У меня уже столько заказов, пропади они пропадом, что я и не знаю, как с ними быть! - простонал он.
Месяц назад его занимала проблема совершенно противоположная.
- Тому рыжику, должно быть, пришелся по душе его костюм, - ответил Талсу, - ну он и растрезвонил об этом друзьям. Я уже замечал не раз, какие альгарвейцы сплетники.
- Я бы не жаловался… - Траку осекся и поправил себя: - Я бы не так жаловался, если б те слухи, что бродят по Скрунде в последнее время, не были так похожи на правду. Но если я работаю на альгарвейцев, покуда те творят всякие ужасы с нашими сородичами - это нелегко вынести.
- Ага, - согласился Талсу. - Но ты же знаешь, как с этими слухами. Сегодня одно талдычат, завтра - другое, а послезавтра вообще третье. На войне альгарвейцы себя вели ничуть не хуже нас, честно тебе скажу. Может, и лучше. - Он вспомнил полковник Дзирнаву и пленную альгарвейку, которую тот затащил к себе в палатку. Никто в полку не пролил и слезинки, когда пленница перерезала Дзирнаву жирную глотку.
- Будем надеяться, что ты прав, - вздохнул Траку. - По мне, так ты ошибаешься, но все равно - будем надеяться.
Не успели оба успели продолжить спор, как дверь распахнулась, и в лавку вошел альгарвейский офицер. Да не просто офицер, а тот самый, кому лавка Траку обязана была известностью среди оккупантов в Скрунде.
- Добрый день, сударь, - сдержанно промолвил Талсу и добавил, приглядевшись: - Сударь, с вами все в порядке?
- В порядке? Само собой, в полном порядке! В полнейшем! - воскликнул рыжик по-елгавански с заметным акцентом. На ногах он при этом держался с трудом; глаза его налились кровью, а изо рта удушающе разило перегаром. - Сударик мой, - провозгласил он повелительно ткнув в сторону Траку пальцем, - мне потребуется накидка из самого толстого сукна, какое только можно найти, и так быстро, как только возможно, - и ради тебя же надеюсь, что это будет быстро!
- Понимаю, сударь, - невозмутимо отозвался Траку, - хотя, не сочтите за обиду, теплая накидка в Елгаве едва ли вам понадобится.
- В Елгаве? - вскричал альгарвеец с таким видом, будто слышал это название в первый раз. - В Елгаве? Да кто говорит о Елгаве, чтоб ей пропасть! Меня переводят в Ункерлант, на фронт, понятно вам? Мало они наших парней спалили, так и меня занесли в писок. Ты еще скажи, что в Ункерланте теплая одежда не понадобится!
- Холодные края, тут не поспоришь. И сколько вы готовы заплатить за такую накидку? - Траку тут же перешел к делу.
- Можно подумать, что в Ункерланте мне нужны будут деньги! - заорал альгарвеец. Талсу решил, что офицер пьян сильнее, чем кажется: деньги нужны всегда. Пошарив неуклюже в поясном кошеле, рыжик вытащил два золотых и бросил на прилавок перед портным. - Вот! Доволен?
- Д-да, - просипел Траку сдавленным голосом.
Талсу остолбенело взирал на орлиный профиль короля Мезенцио. Он ничуть не винил отца за то, что тот не справился с собою. Молодой человек и сам уже много месяцев не держал золота в руках.
- Когда вам потребуется накидка, сударь? - спросил портной, взяв себя в руки.
- Послезавтра, не поздней! - ответил альгарвеец. - На другой день отходит проклятый эшелон. Ункерлант! - едва не взвыл он. - Ну что я такого натворил, что меня отправляют в Ункерлант?
- Может быть, Альгарве не хватает бойцов, - предположил Талсу.
Глумиться над офицером открыто ему не хотелось, но и сдержать ликования он не сумел. Отец зашипел вполголоса, опасаясь, что сделка сорвется. Служить альгарвейцам Траку не желал, но брать у них деньги - отчего нет?
По счастью, альгарвеец не обратил внимания на тон юноши.
- Кому-то же надо служить в оккупационных частях, - ответил он. - И этим кем-то оказался я.
У Талсу хватило соображения промолчать.
- Накидка - вещь несложная, - промолвил Траку. - За два дня управлюсь, сударь. Самое плотное сукно, какое только смогу найти, - я правильно понял?
- Именно так. - Альгарвеец прищелкнул пальцами. - Самое плотное светлое сукно. Я не хочу торчать посреди клятых сугробов, как угольная куча.
- М-да, - невыразительно отозвался портной.
Талсу покосился на отца, но тот отчего-то отвел взгляд. Неужто он и впрямь собирался всучить альгарвейцу черный плащ, чтобы того поскорей подстрелили? Убедиться в этом Талсу не мог и спросить - тоже, как бы ни был рыжик пьян. Не приведи силы горние, вспомнит, когда проспится.
Альгарвеец постоял посреди лавки, покачиваясь слегка.
- Ункерлант, - повторил он жалобно. - За что мне такое наказание?
- Не могу знать, сударь, - меланхолично ответил Траку. - Послезавтра ваша накидка будет готова. Из толстого светлого сукна. Всего вам доброго.
Талсу сообразил что отец попросту пытается выставить пьяного офицера из лавки, и, к изумлению юноши, оккупант понял намек. Рыжик вывалился на улицу, с грохотом захлопнув дверь за собою. Талсу перевел взгляд на золотые монеты, что так и остались валяться на прилавке.
- Отец, золото, - прошептал он.
- Тут хватит на полдюжины накидок, - заметил Траку. - Что ж, придется постараться. Я бы ему за эти деньги мог мехом ее подбить. Проклятие, на такие деньги соболью шубу можно купить. Но раз он сам не догадался, так и обойдется.
- Дряни бы ему какой-нибудь всучить, - пробормотал Талсу. - Пусть себе замерзает, сукин сын. Все равно никто в Скрунде об этом не узнает.
- Можно было б. Но не стану, - ответил отец. - У меня своя гордость есть. Семь шкур с него я содрать готов, но уж если договорились о чем-то - сделаю в лучшем виде. Кроме того, у паршивца могут здесь остаться приятели, а то и сам он вернется. Альгарвейцы, знаешь, продолжают наступать - если верить газетам, конечно.
- Газеты твердят то, что подскажут им рыжики, - заметил Талсу. - В газетах еще пишут, что Майнардо - лучший король в истории Елгавы и народ его обожает.
- А, это… - Траку отмахнулся. - Так все понимают, что это вранье. Чего лишний раз из себя выходить? Но если поспрашивать немного, всегда можно догадаться, где они привирают. Чтоб альгарвейцы застряли - такого мне слышать не доводилось. А тебе?
- Ну, если так посмотреть - мне тоже, - признался Талсу. - К сожалению.
- Это дело другое. - Траку задумался ненадолго. - Найдется у нас подходящая материя в запасе или придется из-за нее всю Скрунду обежать? - Он покопался в сундуках, потом кликнул сына: - Пощупай-ка этот отрез, бежевый. Как думаешь, сойдет?
Талсу потрогал край отреза.
- По мне, такое сукно можно вместо кольчуги носить. А уж накидку из него надеть все равно что приятеля на плечи взвалить.
- У нас же просили - потолще, - рассудительно заметил Траку. - На что ж ему жаловаться, если выйдет тяжелей, чем хотелось бы. - Он вытащил из-под прилавка самые большие портновские ножницы. - Принеси-ка его мерки, сынок. Не хочу лишнего отрезать.
Когда альгарвейский капитан вернулся в лавку портного, чтобы забрать свой заказ, он был трезв и все так же удручен перспективой отправиться на ункерлантский фронт. Судя по тому, что доводилось Талсу слышать о погоде в тамошних краях, винить в этом рыжика было невозможно.
Траку набросил тяжелую бурку на плечи клиента с таким суетливым тщанием, будто обшивал самого короля Доналиту.
- Пришлось поработать руками, сударь, - заметил он. - Не так много работы для портняжных чар, как, например, в ваших юбочках.
- Вижу, - заметил альгарвеец, слегка пошатнувшись под весом накидки, - что материала ты не пожалел. - И капитан пожал плечами - с натугой под грузом сукна. - Оно и к лучшему. В Ункерланте я об этом вряд ли пожалею.
- Надеюсь, именно это вы имели в виду, - промолвил Траку.
- О да! Именно такую накидку. - Альгарвеец снова пожал плечами. - Да если бы и не такую, пришлось бы терпеть - мой эшелон отбывает завтра перед рассветом. - Сбросив накидку, он сложил ее уверенными движениями человека, привыкшего заботиться о собственном гардеробе. - Благодарствую. Я, знаешь, не единственный офицер, - даже не единственный из гарнизона Скрунды - кто отправится с эшелоном на запад.
- Об этом мы не думали, - промолвил Траку, включая в это число и сына. Талсу кивнул: мол, не думали и не гадали.
- Мои соболезнования, - отозвался альгарвеец. - Это даст больше власти вашим графам и герцогам. Я навидался их достаточно, чтобы сказать: для вас же было б лучше, когда бы они все удрали за своим трусливым королем. И если б мы решили их до последнего спалить, вам было бы лучше, но мы не стали.
- Все равно командовать будете вы, - ответил Талсу.
- А вам и это не по душе? - полюбопытствовал офицер и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Часто ли ваши дворяне интересуются, чего хотят простые люди?
"Никогда" - вот что хотелось ответить Талсу. Матери, отцу, сестре или близкому другу он мог бы сказать нечто подобное; в армии он мог поговорить по душам с иными однополчанами. Но даже в армии ему приходилось держать язык за зубами. И тем более не хотел он раскрывать душу перед едва знакомым человеком, тем более - одним из захватчиков.
Возможно, альгарвеец понял это.
- Тогда прощайте, - промолвил он, склонив голову. - Возможно, еще свидимся. - Траку он поклонился отдельно со словами: - Вы прекрасный портной. - Потом потешно пожал плечами и вышел.
- Неплохой парень, - вымолвил Траку, как будто слова жгли ему губы.
- Неплохой, - согласился Талсу. - Я это на фронте замечал: каждый рыжик отдельно мало от нас отличается. Но стоит им собраться толпой - и они превращаются в альгарвейцев. Не знаю, как оно выходит и почему, но всегда так получается.
- Стоит им собраться толпой - и они начинают сносить памятники, - добавил Траку. - Всякий раз, как прохожу мимо базара, ищу взглядом старую арку.
Талсу кивнул.
- Я тоже. Стоит им собраться толпой и отправиться на завоевание, и… - Он оборвал себя. - И кто знает, на что они способны? - закончил он, не желая признавать реальность ползущих по городу слухов.
Отец и так понял, что юноша имел в виду.
- Все равно не могу в это поверить, - заметил он. - Даже альгарвейцы не опустятся так низко.
- Надеюсь, ты прав, - вздохнул Талсу и добавил задумчиво: - Интересно, сколько же солдат и офицеров они выводят из Елгавы, чтобы бросить на ункерлантский фронт? И хватит ли оставшихся, чтобы удержать страну от восстания. Другое дело - я не знаю, согласится ли кто-нибудь восстать ради наших дворян.
- Я не хочу, чтобы какой-то жалкий рыжик звался нашим королем, - отрезал Траку.
Юноша поразмыслил над этим. И снова кивнул.
* * *
Южный ветер завывал, точно бесноватое привидение. Снег несся параллельно земле, не успевая укрывать землю, и только за валунами и в кустарнике намело сугробы. Сгибаясь под напором бури, отделение Иштвана продвигалось вперед.
- Вот же погодка - только козу пасти! - крикнул Кун.
Тощий и невысокий подмастерье чародея примотал очки бечевкой к ушам - иначе их унесло бы ветром.
- Это всего лишь буран! - отозвался Иштван, перекрикивая вопли ветра. - В моей долине так каждую зиму.
- Тогда ваша долина у звезд на дурном счету! - гаркнул Кун. - Вот у нас в столице по зиме погода почти приличная.
- Вот и размякли! - отозвался Иштван.
Кун презрительно отмахнулся. Иштван не стал продолжать спор, хотя мог бы. В конце концов - разве дьёндьёшцы не прирожденные воины? Что же это за воин, который жалуется на обычный буран?
- Я родом из маленькой долины, - вмешался Соньи. - Зимы у нас - суровей звезды не видывали. А я тоже промерз, как козел, и не стыжусь в этом признаться!
- Я не говорил, что мне тепло! - гаркнул Иштван, отступая немного по становой жиле. - Я сказал, что это всего лишь буран. Так и есть. И я сказал, что мы его выдержим. Так и есть. - Он хлопнул себя по груди. - Оделись ведь мы по погоде!
Овечий тулуп его был засыпан снегом. Под тулупом, закрывавшим колени, была шерстяная кофта, под кофтой - шерстяная рубаха. Из шерсти были связаны и мешковатые гетры, и даже исподнее - отчего у Иштвана зудело в таких местах, какие и почесать-то неудобно. Варежки и сапоги были на меховой подкладке; на голову солдат натянул лисью ушанку и повязал шарфом нос и рот, так что ударам ветра оставались открыты только глаза. На случай, если выйдет солнце, в подсумке солдат носил темные очки с прорезями - от снежной болезни. Но пурга бесновалась так, что казалось - солнце не вернется на небо уже никогда.
- Выдержать-то я могу, - ответил Кун, закутавшийся ничуть не хуже Иштвана. - Но будь я проклят, коли знаю, как в такой буран воевать можно - что нам, что ункерлантцам.
- Справляемся как-то, что мы, что они, - ответил Иштван. - Они, козьи дети, к морозам не хуже нашего привычные. - Он вгляделся в кипящую белизну, но ничего не разглядел. - Хотел бы я знать, где мы находимся, - недовольно проворчал он. - Этак можно на врага наткнуться, прежде чем сообразишь, где он.
- Или ункерлантцы могут к нам подкрадываться, а мы и не сообразим, пока не станет поздно, - добавил Соньи.
- Могли бы. - Голос Куна звучал самодовольно, даже когда ученику чародея приходилось перекрикивать буран. - Не забывайте, я немного владею волшебством. Куусаман мои чары засекли и горного гамадрила тоже, так что даже на скотах вроде ункерлантцев это должно сработать.
Кун страшно гордился своим заклятием - Иштван надеялся только, что гордился не больше, чем того заслуживали чары. Но волшебство Куна срабатывало, и не раз - тут не поспоришь. Однако, чтобы воспользоваться его плодами, заклятие следовало сперва наложить.
- Лучше займись своими чарами - так, на всякий случай! - крикнул Иштван. - Вонючие козоеды могут к нам на полпоприща подойти, покуда мы их заметим в такой буран.
- Так точно, сержант! Не самая скверная мысль, - ответил подмастерье чародея таким тоном, будто самые скверные мысли на его памяти выдавал Иштван.
- Ты мне поумничай! - огрызнулся тот, с ужасом осознав, что в точности повторяет манеры сержанта Йокаи.
Иштван мысленно пожал плечами: в конце концов, у кого учиться сержантским манерам, как не у сержанта до мозга костей? Он понадеялся, что звезды сберегут душу Йокаи. Но случится это или нет, а у его преемника были дела за земле.
- Отделение, стой! - крикнул он, перекрывая вой ветра. - Давай, Кун, действуй.
- Так точно! - повторил чародей и занялся своей работой. Ветер уносил слова заклятия прочь. Пару мнут спустя очкастый волшебник обернулся к Иштвану: - Сержант, ункерлантцы не движутся в нашем направлении.
- Это уже что-то, - заметил тот. - Но ты уверен, что мы не натолкнемся на их позиции?
Кун покачал головой.
- Заклятие улавливает наступление противника, и ничего более. Хотел бы я ведать больше…
Иштван тоже был не прочь заполучить под свое начало чародея более сведущего - и не только в магии. Но в этот раз Кун ничем не заслужил оскорблений.
- Ты сделал все, что мог, - ответил ему сержант, - и мы знаем больше, чем прежде, - хотя и меньше, чем хотели. Вперед, парни - шагом марш! Если суждено нам столкнуться с врагом лицом к лицу - так тому и быть.
- Откуда мы знаем, что вообще идем в нужную сторону? - спросил Соньи. - Снег так валит, что и не разберешь, где восток, а где запад.
- Пока ветер дует в спину, не заблудимся, - отозвался Иштван, но ответ и ему самому не нравился. Есть ли что легче, чем ветру сменить направление? Он повернулся к подмастерью чародея: - Ты не знаешь каких-нибудь заклятий, чтобы выяснить, в какую сторону мы идем?
- Знаю одно, и очень надежное, вот только для него нужен рудный камень, а я свой потерял, - сознался чародей стыдливо.
- Ни у кого рудного камня не найдется? - спросил Иштван, но никто не сознался - ничего удивительного. Сержант в жизни своей видел рудный камень всего дважды, оба раза - в руках бродячих скоморохов, творивших с его помощью удивительные вещи. - А других способов нет? - обернулся он к Куну.
- Уверен, что есть, сержант, только я их не знаю.
Иштван вздохнул под теплым шарфом.
- Ну ладно. Продолжаем движение, посмотрим, чем это кончится. Слава звездам, мы хотя бы с гор спустились наконец. Здесь хоть с обрыва не свалишься.
- Если нам удастся удержать предгорья до весны, - заметил Кун, - мы сможем нанести удар глубоко в мягкое брюхо Ункерланта.
- Я думал, ты учишься на чародея, а не на борзописца-газетчика, - отозвался Иштван.
Определить выражение утонувшей в меху физиономии чародея сержант не мог, но Кун после этих слов заткнулся надолго.
А несколько минут спустя впереди послышался голос часового - ункерлантского часового. Иштван знал лишь несколько слов на вражеском наречии. Солдаты в его отделении - тоже. Часовой крикнул снова, громче и решительней.
- Что делать, сержант? - спросил кто-то глупо.
- Ложись, олухи! - рявкнул Иштван и первым последовал своей команде. - Балож, - добавил он, уже рухнув в снег, - назад, в батальон! Скажи - мы нашли врага!
Верней было сказать, это ункерлантцы их нашли. Над головой пролетали с шипением огненные лучи, превращая снежные хлопья в пар. Иштвана они пугали меньше, чем в ясную погоду: снег рассеивал лучи еще быстрей, чем дождь. Но сколько ункерлантцев таится впереди, за бураном? Если они нечаянно наткнулись на целый полк армии конунга, те раздавят дьёндьёшцев, как мух… если только поймут, что под командой Иштвана всего лишь отделение.
Он выстрелил несколько раз - не затем, чтобы причинить вред ункерлантцам, а чтобы показать, что под его началом собраны изрядные силы.
- Кун! - прошипел он. - Кун! Ты живой?
- Пока - так точно! - отозвался откуда-то слева подмастерье чародея.
- Сможешь убедить ункерлатнцев, что у нас тут больше солдат, чем на самом деле? - спросил Иштван.
С минуту ему казалось, что чародей не слышал вопроса. Затем чей-то голос - Куна, осознал с удивлением Иштван, но такой звучный, низкий, гулкий, каким никогда не был, - ответил:
- Так точно, полковник!
Иштван обернулся - посмотреть, откуда вынырнул столь высокий чин, и тут же усмехнулся: Кун сделал все, чтобы выполнить приказ.
Такого сержант не ожидал: из снежной мглы то с одной стороны, то с другой долетали голоса, несуществующие капитаны готовили к атаке столь же призрачные батальоны. Мифические сержанты голосами суровыми, что Иштвану и не снилось, распоряжались мнимыми отделениями.
С восхода донеслись боевые кличи готовых к бою ункерлантцев: "Хох! Хох! Хох!" Иштван вздрогнул - и не от мороза. Судя по этим крикам, он наткнулся не на полк, а самое малое на бригаду. Сержант пожалел, что Кун не догадался предоставить ему собственную вооображаемую бригаду. Тогда он хоть несколько минут побыл бы бригадиром, пусть и воображаемым, пока ункерлантцы не раздавят их.
- Что дальше, сержант? - спросил чародей собственным голосом под отдающиеся эхом вопли. - Долго обман не продержится - у них там столько бойцов, что они непременно решат проверить нас на прочность.
И он, пропади все пропадом, был прав. Балож, верно, сбился с пути, иначе капитан Тивадар давно привел бы настоящее подкрепление. Но Иштван, раз ввязавшись в игру, не готов еще был признать поражение. Вскочив на ноги, он сделал несколько шагов в сторону ункерлантских траншей и крикнул те несколько слов на вражеском языке, что успел выучить: