Кулла извлек огромный цепной меч из ножен за плечами и уперся им в твердую почву перед собой. Опустив на рукоять обе ладони, он наклонился вперед.
- Меня наделил полномочиями Император, девочка, - прогремел он. - Ни один предатель не смеет предстать предо мной, и лишь предатели мешают мне вершить мой священный труд. Знать, что предавший Императора все еще дышит за этими стенами, - грех, судья Шарбен, грех, который не останется безнаказанным.
Собралось довольно много силовиков, и, учитывая, насколько опасно было пускать сюда фанатика, она не получила никакого удовольствия от стычки с проповедником Сорок четвертого. Дженна неохотно отошла в сторону, давая возможность Кулле пройти в тюрьму, и несколько дней здесь все полыхало от его присутствия. Он либо купался в крови узников, либо проповедовал свое карательное кредо силовикам, наполняя их сердца новой ненавистью к тау и предателям.
Дженна не посещала его проповеди, напрасно пытаясь хоть немного отоспаться и восстановить свой авторитет в Стеклянном доме. С самого прибытия Куллы силовики Брэндонских Врат сочли его лидером, и ее собственная власть исчезла, словно размываемый морем песок.
Она свернула в коридор, ведущий в камеру для допросов, и услышала крики Куллы из-за железной двери в самом конце. По обе стороны двери стояли Дион и Аполлония, опустив зеркальные визоры шлемов. Дженне не надо было видеть их лица, чтобы понять: это они. За месяцы учений их телосложение и манеру держаться она изучила не хуже собственных.
- Откройте, - велела она, приблизившись к двери.
- Прелат Кулла не любит, чтобы его беспокоили во время допроса предателя, - сообщил Дион.
Дженна посмотрела в его визор и увидела лишь отражение собственного измученного лица.
- Да насрать мне на то, что там не нравится Кулле. Открывай. Это все еще моя тюрьма, а ты все еще мой гребаный подчиненный, Дион. А теперь, мать твою, делай, что тебе сказали!
Дион покосился на Аполлонию, но Дженна продолжила:
- Не смотри на нее. Я твой офицер и командир, а не она. А теперь открывай.
- Есть, мэм, - Дион пропустил Дженну.
Она распахнула дверь и вошла в маленькую комнату с голыми бетонными стенами. В центре стоял простой стол, большое окно с зеркальным стеклом выходило в камеру для допросов, куда можно было попасть через гладкую железную дверь. На дальней стене висел бронзовый орел, символ Империума. Глядя на него, осужденные должны были задуматься о собственной участи.
Дженна увидела Куллу в окно - он стоял посреди комнаты, раздетый до пояса, сжав кулаки. Он кричал, но слов она не слышала - эта часть тюрьмы была оборудована звукоизоляцией. Дженна набрала код на замке и вошла. Запах крови, человеческих экскрементов и ужаса едва не сбил ее с ног.
Кулла развернулся к ней с лицом, пылающим праведным гневом. Учитывая, при каких обстоятельствах она видела его раньше, невозможно было понять, разозлило ли его ее появление или он вообще такой. Кровь текла с костяшек его пальцев, тело блестело от пота, грудь тяжело вздымалась.
Когда она вошла в комнату, то увидела объект столь яростного внимания Куллы, зафиксированный на привинченном к полу стуле.
Один глаз несчастной наполнился кровью, другой опух и практически не открывался. Она встретилась взглядом с Дженной, и судья, при всем том, что знала о пленнице, почувствовала лишь жалость.
- Помоги мне, - прошептала Микола Шонаи.
Кулла вышел за Дженной в соседнее помещение, захлопнул дверь и предоставил тем самым сломленной окровавленной Миколе Шонаи краткую передышку. Заткнутым за пояс длинным лоскутом ткани он промокнул себе лоб.
- Почему вы мне мешаете? Я еще не завершил работу.
- Что за работа требует таких издевательств? - Дженна показала в окно.
- Служба Императору. Вы сочувствуете предательнице, судья Шарбен? Было бы жаль, если бы мне пришлось установить там второй стул.
- Разумеется, я не сочувствую предателям.
- Тогда почему вы возражаете, когда я обхожусь с этой грязной коллаборационисткой по ее заслугам?
- Она была когда-то губернатором этого мира.
- И она предала свой народ, якшаясь с ксеносами. Какой надо быть трусливой дрянью, чтобы сотворить такое? Только дегенераткой, недостойной принадлежать к человеческой расе. Только мерзким грязным животным, таскающимся за ксеносами.
Дженна показала на стекло:
- И чего вы собираетесь добиться? Если бы она знала что-нибудь ценное, думаете, она не сказала бы вам?
- Сообщники ксеносов хитры, - заметил Кулла, потирая костяшки пальцев. - Лишь пройдя очищение болью, они выдадут нам свои секреты.
- Если вы сразу не убьете ее.
- Тогда я узнаю все, что хотел, и Галактика станет лучше с ее смертью.
- Вы обходитесь с ней хуже, чем с кем-либо из пленных тау.
- Тау - ксеносы, им все равно, - отмахнулся Кулла. - Они просто невежественные животные, повинующиеся основным инстинктам и потребностям. Это паразиты, которых надо ненавидеть и бояться как несовершенных созданий. Право и обязанность человечества - очищать от них мир огнем и мечом. Шонаи могла бы и знать.
- Согласна, что с тау надо бороться, но разве так? Если мы будем вести себя подобным образом, мы потеряем человеческий облик, ваша честь.
- Вон та не заслуживает, чтобы ее называли человеком.
- Вот как вы это делаете, - сказала Дженна, наклоняясь вперед над столом.
- Делаю что?
- Вы даже не думаете, что Микола Шонаи - человек, верно? Вот как у вас получается вытворять с ней такое!
- Выбирайте выражения, Шарбен, - предостерег Кулла. - Моя армия верных не потерпит инакомыслящих в своих рядах. Они знают, что выполняют необходимую работу.
- Ваша армия?! - прошипела Дженна. - Последний раз, когда я проверяла, я все еще была здесь начальником. Я командую силовиками Брэндонских Врат, не вы.
- Рассердишь меня - и вот тогда узнаешь, правда ли это еще или нет, - предупредил Кулла с улыбкой.
Со своей позиции в командирском люке личного вездехода полковник Лоик наблюдал, как жители Ольцетина движутся на восток по мосту Императора, в то время как его шофер медленно вел грохочущую машину сквозь толпу к западному концу моста. Несмотря на глубокую ночь, дорогу заполонили напуганные люди, пробирающиеся от Администратума в Торговый город.
Они ехали на древних грузовиках, телегах или вовсе шли пешком, неся пожитки туда, где надеялись обрести безопасность. Западные окраины Ольцетина на дальней стороне ущелья считались слишком опасными для штатских, и не зря, подумал полковник Лоик.
Хотя в движение пришла огромная масса людей, нельзя сказать, что главная дорога, идущая по мосту Императора, была совершенно запружена. Будучи полковником СПО Павониса, Лоик строго контролировал и направлял поток граждан по мостам. Кого-то заворачивали на мост Аквила, ведущий к Баракам, а затем по мосту Оусен к Торговому городу, других направляли через Диакрийский мост дальше на юг в Мидден и оттуда на восток. Перейдя мосты, некоторые особо рьяные оптимисты оставались в Торговом городе, но большинство шло по шоссе 236 в Брэндонские Врата.
Страх был, а вот паники почти не было. Сообщалось, что тау захватили Пракседес, но пока еще ограничивались вылазками против защитников Ольцетина. Такая осторожность была вполне естественной, учитывая грозную мощь бастионов, защищающих западные подходы к городу мостов.
Мост Императора представлял собой творение гениального инженера. Чудесный изукрашенный подвесной мост над ущельями, отмечающий место слияния главных рек Павониса. Головокружительно высокие башни из мрамора, адамантия и золота пронзали облака по обе его стороны, и кабели, свитые из какого-то особенного материала, поддерживали пятикилометровый пролет, образуя конструкцию бесконечно прочную, но изящную и воздушную.
Веками эта великолепная, образующая единое целое конструкция, подвешенная над ущельями, оставалась чудом света, но последнюю тысячу лет пять главных городских агломераций - Ольцетин, Стратум, Мидден, Торговый город и Бараки - выросли настолько, что им потребовались более прозаические мосты.
Мосты Аквила и Оусен связывали восток и запад через Бараки на северном отроге, в то время как Диакрийский мост вел через южное ущелье в расползающиеся трущобы Миддена. Отнюдь не зря так названный, мост Отрог выступал из верхней точки Мидцена и соединялся посредине с мостом Императора, в итоге то, что когда-то было блистательной демонстрацией изощренного мастерства, стало не более чем данью необходимости.
Но окончательное унижение моста Императора было впереди. По мере того как значение города возрастало, некогда элегантный мост стал пристанищем все растущего населения. Жилища трущобного вида росли как грибы после дождя, расползаясь по всей его длине быстрее, чем их можно было успеть снести, и десятки тысяч горожан называли мост своим домом.
Вопреки подобной колонизации за сплетением подвесных переходов и завесой дыма все еще можно было разглядеть высокие бастионы на западной стороне моста.
Выстроенные из колоссальных блоков похожего на стекло черного камня, добываемого в Судинальских горах с помощью мощных машин Механикус, бастионы представляли собой величественные постройки, каждая в шестьсот метров высотой и столько же шириной. Слева от моста стоял бастион Аквила, его верхние укрепления по форме напоминали два могучих крыла, справа высился бастион Императора.
Ветер свистел над мостом, но в наглухо застегнутом мундире кремового цвета и натянутой на уши теплой меховой шапке Лоик не ощущал холода. Наоборот, его радовала возможность проявить способности боевого офицера: Адрен Лоик получил подготовку не хуже, чем у любого гвардейца, но не сделал ни единого выстрела в гневе.
Со времен мятежа де Валтоса мало кто из бойцов СПО участвовал в боевых действиях, и все, кто обладал хоть каким-то опытом, молчали об этом. Никто из желающих для себя спокойной жизни не хвалился своим участием в этой позорной странице истории планеты.
Лоик знал, что его назначение на пост старшего офицера СПО было политическим решением. Он был человеком, чья кандидатура практически не вызывала возражений, поскольку о нем мало кто слышал. Всю жизнь он был малозаметным служакой, но обладал острым умом, в высшей степени импонировавшим адептам Администратума, которые одобрили его назначение, поскольку он был одним из них.
В годы, предшествовавшие его службе в СПО, полковник Лоик был старшим адептом отдела логистики СПО и безукоризненно разбирался в управлении вооруженными силами. Он не прошел испытание боем, но знал, как организовать вооруженные силы планеты и управлять ими, лучше, чем кто-либо на Павонисе.
Пока на Павонисе царил мир, этого вполне хватало.
Теперь он пройдет испытание боем, и это побуждало его к действиям, как ничто прежде в его карьере.
Вездеход выехал с оживленных магистралей моста на широкую окаймленную статуями эспланаду между двумя западными бастионами. Само пребывание в тени таких исполинских сооружений уже успокаивало Лоика: разве можно вообразить, что такие мощные редуты когда-либо будут разрушены?
Впереди он увидел капитана Гербера из Сорок четвертого, изучающего карту, разложенную на гласисе зелено-золотой "Химеры". Несколько младших офицеров и комиссар в длинной черной шинели собрались вокруг него и добродушно подтрунивали друг над другом, как это делают профессиональные военные, долгие годы сражавшиеся плечом к плечу.
Гербер был жесткий и резкий человек, твердо отстаивавший собственное мнение и придерживающийся своих решений. Если бы они встретились в продуваемых сквозняком коридорах Башни Адептов Администратума, Лоик точно рассорился бы с ним вплоть до драки, но, будучи товарищами по оружию, они совершенно неожиданно (видимо, для обоих) стали испытывать уважение друг к другу.
Лоик спрыгнул с машины и подошел к "Химере" Гербера.
- Господа, - заговорил он, приблизившись к беседующим офицерам. Все кивнули, но былое дружелюбие куда-то исчезло. Комиссар, тихий человек по фамилии Фогель, пожал ему руку. Лоик задумался, как всегда при виде Фогеля, сколько же гвардейцев он расстрелял за трусость. Лоик некоторое время служил вместе с лаврентийцами и подозревал, что очень немного.
- Тяжелая ночь?
Гербер взглянул на него и покачал головой:
- Да нет, обычные вылазки на наши аванпосты, ничего, с чем не справились бы мои ребята.
- Где? Покажите мне.
Писцы-логисты с телескопическими руками держали древние планы города, от руки нарисованные на вощеной бумаге, пока автоперья фиксировали сказанное Гербером.
- Они проверяют оборону вот этих точек к югу от реки, - сообщил Гербер, когда логисты показали несколько мест на карте. - Отряды огненных воинов по большей части на "Мантах", под прикрытием скиммеров. Еще эти хреновы крууты пытаются залезть в тыл, ну и вечно крутятся над головой жалокрылы.
- Тяжелой техники нет?
- Пока нет, но это лишь вопрос времени, - подключился к разговору Полдара, лейтенант Гербера. Парень с волосами песочного цвета казался слишком юным для военного, тем более с офицерским званием. Впервые встретив Полдару, Лоик заподозрил, что не обошлось без взятки или родственных связей, но скоро узнал, что звание молодого человека вполне соответствует его способностям. - Атака на Брэндонские Врата показывает: они быстро стягивают силы, и лорд Уинтерборн считает, что тау двинутся сюда, рано или поздно.
Лоик кивнул.
- Разумное предположение. Ну что ж, моим ребятам не терпится повоевать.
Он увидел на лицах собеседников сомнение и понял, что это инстинктивное недоверие гвардейцев к солдатам, никогда не покидавшим родной мир и запятнавшим себя причастностью к истории с де Валтосом. В сердце шевельнулось негодование, и он набрался решимости.
- Может, вам напомнить, что мои люди сражаются, защищая свой дом? Знаю, вы считаете нас менее способными бойцами, но, уверяю, мы вас не подведем.
Гербер вгляделся в его лицо, пытаясь уловить браваду.
- Лучше не надо, Адрен. Ваши ребята совсем зеленые и не нюхали пороха. Во всяком случае, не все из них. Мои люди сами не справятся, вашим отрядам СПО тоже придется принять участие.
- Уверяю, они прошли усиленную военную подготовку.
- Все это прекрасно, но не заменит реального опыта. Я уже бился с тау, и они в этот раз собираются задействовать все свои ресурсы. Я все еще не считаю, что наши шансы выше одного к четырем и что мы сможем удержать их без подкрепления.
- Один к четырем? - переспросил Фогель. - Это же пораженчество, капитан Гербер.
- Нет. Это реализм. Ну да, будем драться как те еще сукины сыны, но численное превосходство не на нашей стороне.
- Но этим тау не тягаться с нами, верно? - спросил Лоик. - Слышал, что они слабоваты как тактики.
- Значит, вы не бились с тау и не видели, как они воюют, - покачал головой Гербер. - Самые успешные армии - те, что согласовывают свои действия наилучшим образом, те, что знают, какие силы, где и как долго задействовать. Можно сказать еще, что это армии, которые делают меньше всего ошибок. Тау не совершают ошибок. Каждый солдат их армии всецело предан общей цели и бьется за своего командира, потому что совершенно точно знает, что бьется за что-то большее, чем он сам.
- Ну, прямо как мы, - пошутил Лоик и тут же пожалел об этом: все оставались серьезными.
- Без подкрепления у нас нет шансов продержаться долго, вот и все, - подвел итог Гербер. - Можно даже не молиться об этом.
- А мне кажется, что на эти молитвы только что ответили. - Полдара указал в дальний конец моста.
Лоик обернулся и увидел строй машин в голубой броне, грохочущих по мосту: бронетранспортеры, танки и группу космодесантников, шагающих под лазурным стягом со сжатой в кулак латной рукавицей. Два высоченных дредноута шли по бокам закованных в броню гигантов, над головами их неслись стремительные синие машины. Воин в развевающемся зеленом плаще, заколотом булавкой в форме белой розы, приблизился к ним, сжимая рукоять вложенного в ножны меча.
Капитан космодесантников снял шлем.
- Четвертая рота готова к обороне Ольцетина, - сказал Уриил Вентрис.
Часть третья
Яркие звезды на небосклоне битвы
Глава пятнадцатая