- Хорошо. Очень хорошо, Дубинина. Рассказывай, как там у тебя треснуло?
- Тихо.
А как тут расскажешь? Может, треснуло, может, хрустнуло, а может, вообще показалось.
- Ну, понятно, что тихо. Взрывов и салютов я пока не вижу, - засмеялся Кисонька. - На что этот треск похож был? Мне тут мамочки разное говорят: "как халат порвался… как бретелька лопнула… как орех хрупнул…" Я самые интересные сравнения в книжицу записываю. А ты меня чем порадуешь?
- Как на майского жука наступили. Хрусть - и тишина.
- Оригинально. Свежо. Спасибо, - Кисонька изобразил жидкие аплодисменты, потом взял меня за рукав халата. - А теперь пойдем потихоньку в смотровой. Посмотрим, что за жука ты раздавила.
- Не хочу в смотровой. Опять в меня подзорную трубу совать будете. Пятый осмотр за неделю - надоело!
- Трубу не буду. Обещаю.
- Тогда зеркало засунете. И студентов приведете. А я буду сидеть и ждать, пока все в меня позаглядывают. Сделали из меня наглядное пособие. Вы хоть по десять долларов с каждого заглядывающего берите, а деньги потом поделим.
- Хорошая идея, Дубинина, но студентов сегодня не будет. Какие студенты в семь вечера?
- Иностранные. Негры и арабы. Я прям, тащусь от них.
- Им больше делать нечего, как только ехать по холоду в такую даль. Идем, идем, шевели ногами. Еще немного и дойдем.
Так за разговорами мы и дошли до смотрового кабинета. Я сделала последнюю попытку отвертеться от осмотра. Лезть в кресло совсем не хотелось.
- А может, ну его, это кресло? Может, и на кушеточке можно?
- Ты это хорошо придумала: сама на кушеточке, я у тебя между ног… Это уже не осмотр, а сплошной интим получается.
Вот за что мне нравится Кисонька - всякую ерунду ему можно болтать и не услышишь в ответ: "Девушка, ведите себя прилично!" Потрясающее чувство юмора у мужика.
- А если я рожу во время этого осмотра, что будете делать?
- То же, что и всегда: приму роды, а потом выбью премию из начальства, за работу в экстремальных условиях.
Я засмеялась, схватившись за кресло - этот хитрован довел-таки меня до него! - и тут во мне хрустнуло еще раз, сильнее. Хрустнуло так, будто я сразу трех жуков раздавила. Больно не было, а вот тепло и мокро стало. Еще и лужа под ногами получилась. Словно я взяла и пописала на пол.
- Ой! Простите…
Мне вдруг стало так стыдно, что в пот бросило.
- И совсем даже не "ой". Это у тебя воды отходят. И на что некоторые женщины идут, чтоб только отвертеться от осмотра!
- Я не хотела, Юрий… - прошептала я, выходя из лужи.
- Хотела, хотела, не притворяйся! Поздравляю, мамочка, кубышка откупорилась - пора в родзал.
- Сегодня?
- Сейчас, Дубинина, сейчас. А у тебя были другие планы на вечер?
- Ну, да. Ужин в ресторане, казино, секс при свечах…
- Запиши все это на листочке, и отложи на недельку. А сейчас шагом марш в палату, собери свои вещички. Не можешь сама, пусть девочки помогут. Скажешь, что идешь рожать, и отправляйся наверх.
- А вы?
- А я пойду ужинать. Раз уж мне не светит секс в казино и ужин при свечах, пойду - утешусь отбивной.
- А у нас на ужин отбивная?!
Ну, люблю я мясо, и ничуть не стыжусь этого. Хоть Мамирьяна болтает, что шикарная девушка должна есть куропатку и ананасы, в крайнем случае - курочку и апельсины, а по мне - так лучше куска мяса и быть ничего не может.
- Это у меня на ужин отбивная, а у тебя очистительная клизма и роды. Успехов тебе.
- А вы придете?
- А куда я денусь? Я сегодня дежурю.
- Хорошо-то как! - разулыбалась я.
- Кому хорошо, а кому десятая роженица на ночь. Вы что, сговариваетесь?
- Нет, Юрий Андреевич. Само так получается.
Конечно, мы сговариваемся. Как только попадаем на этаж подготовки, так сразу и начинаем выяснять: к кому лучше попасть, сколько заплатить, а от кого - Господи, спаси! Про Кисоньку легенды по больнице ходят. Кто-то с ним персонально договаривается, а кто-то старается подгадать на его дежурство, даже таблетки выпрашивают у своих палатных врачей. Есть тут трое молодых, сами они роды еще не принимают, вот и стараются своих пациенток Кисоньке сплавить, вроде бы случайно. А некоторые мамочки сами на определенный день настраиваются, вот как я. Тогда и заплатить можно меньше, и к хорошему врачу попасть.
- Так я и поверил. У кого дежурство, как дежурство: одна-две роженицы за смену, а у меня всегда толпа. И с каждым годом всё больше и больше. Если и дальше так будет продолжиться, я в столовой стану роды принимать!
- Почему в столовой?
Я остановилась на пороге, и Кисоньке тоже пришлось остановиться.
- Потому что разделочных столов не хватает!
- Каких столов?! - спросила я очень громко, и схватка опять пошла на убыль. - Разделочных?
Мне показалось, что я ослышалась.
- Вот именно.
- А почему они разделочные? Я думала, что их называют…
- Потому, что кладут на них мамочку вместе с детенышем, а снимают мамочку и детеныша раздельно. Поняла?
- А почему их не хватает?
- Потому что всего шесть залов, и девять столов.
Кисонька стал подталкивать меня в спину. Осторожно и настойчиво. Но я еще не все выяснила.
- А как же я?
- А что ты?..
- Вы же сами сказали, что я десятая. Что же мне теперь делать?
- Что тебе делать, я сказал пять минут назад, а ты почему еще здесь?
- А я с вами разговариваю. И задерживаю вас изо всех сил.
- Зачем?!
Кисонька даже подталкивать меня перестал. Хоть его подталкивание больше напоминало нежное поглаживание.
- А затем. Мне завидно, что вы будете есть мясо, а я нет.
- Дубинина! Иди ты в… свою палату номер шесть. А я проведу тебя. По дороге и договорим.
Самое смешное, что на двери моей палаты действительно красуется шестерка. А комната дежурного врача располагается в самом конце коридора, как раз за моей палатой.
- Юрий Андреевич, так что же мне делать? - спросила я, когда мы почти пришли.
- Делать надо было раньше, а сейчас только рожать!
Кажется, Кисонька уже был мыслями с отбивной.
- Что делать, если мне стола не хватит? - уточняю вопрос.
- Ждать своей очереди. Все, Дубинина, вот твоя палата, собирайся, я за тобой сестру пришлю. Кто сегодня дежурит?
- Марина.
- Та самая?
- Да.
Об этой медсестре тоже ходили легенды. Но совсем другого содержания. Уколы и капельницы у нее старались не делать. И ни о чем важном не просить.
- Опять эта… Господи, дай мне терпение!
3.
- Доброго тебе дня, Многозрящий.
- И тебе легкого и прямого Пути, Многодобрый.
Сколько здесь живу, а привыкнуть к этому приветствию никак не могу. Так и кажется, что со мной не поздоровались, а послали по… легкому и прямому пути.
- Желаешь отдохнуть на моем ковре, ублажить горло, живот, уши или глаза? - вопрошал между тем старикан, подпихивая мне под спину подушку.
На нормальный язык его вопрос переводился так: "За каким хреном ты приперся? Мне доставать пузырь, накрывать поляну, посылать за бабами или тебе чего-то надобно от меня лично?"
- Отдохнуть и ублажить, - сообщаю, удобно развалившись на ковре.
Не так уж часто я бываю у старикана, чтобы не дать ему проявить гостеприимство. Путь из Верхнего города долгий, езда в паланкине дело утомительное, так что отдыхать я собираюсь тоже долго. И силы перед работой восполнить не мешает. Да и Многозрящему в его годы надо больше отдыхать и меньше работать. Вот отдохнем, расслабимся, родство душ почувствуем, а там, глядишь, я дозрею о проблемке своей поговорить. Или соображу, что никакой проблемки не было и нет, и уйду счастливый, так ничего и не рассказав. Я еще и сам не знаю, надо рассказывать о таком или нет. Все-таки то, о чем шепчутся с попом, не обсуждают с врачом, и наоборот. Как говорится, каждый отвечает за свое. А у меня ситуация довольно деликатная. Я и не придумаю, с кем поговорить о таком.
Нет, я не подцепил дурную болезнь, что случается, если экономят на презервативах. С такой болезнью я справился бы сам. Просто меня угораздило опробовать браслет и забрести в архив памяти. Или как там Многозрящий это место обозвал?
Сон мне приснился довольно забавный - к счастью, не предсказание, в этом я научился разбираться, но смотреть продолжение как-то не хочется. Я и жизни такого повидал предостаточно. Оказывается, мамочка у меня и молодости стервочкой была. Только она мне немного другой показалась… более человечной, что ли? Без всех этих ужимок великосветской стервы. А может, мне только показалось. Но смотреть "вторую серию" и выяснять - не хочется. Вот если бы перенастроить браслет, чтобы он поинтереснее что-нибудь показывал. Но такое только старикан может. Да и уточнить у него кое-что не мешает. Появилась у меня одна мыслишка и, пока я добирался, вертел ее и так и этак. Версия, конечно, хилая и дохлая, но разрабатывать надо все, что имеется. Тем более, что разрабатывать долго не придется - спросил и забыл. А версия такая: вдруг этот сон не имеет ко мне никакого отношения, вдруг от прежнего хозяина или хозяйки браслета осталось. Ну, не сбил старикан настройку, с кем ни бывает. А то, что сон про Землю и времена мне близкие и понятные, так и этому объяснение придумать можно. Или за уши притянуть. Вот я попал в этот мир, может, и еще кто-то в него попал. И не важно - мужчина или женщина, главное, что этот "кто-то" вышел на старикана, получил от него браслет, попользовался, вернул, а потом уже мне браслетик достался. Хочется, конечно, поверить в такое, но… одно маленькое "но" - до боли знакомая фамилия. И для настоящего фактика объяснение найдется: мало ли однофамильцев в любом городе? А в другом мире? Так что, хочешь - не хочешь, а придется-таки ввести старикана в курс дела. Хотя бы в общих чертах. Сначала версию проверить, а уж потом, если она накроется… Можно, конечно, вернуть браслет и не заморачиваться. Но жалеть об упущенной возможности… Лучше уж жалеть о том, что не упустил ее.
К концу обеда я дозрел до "поговорить".
В двух словах обрисовал ситуацию, и к шкатулке с браслетом потянулся. Она все время рядом стояла, под ярким платком. В таком виде мне Малек браслет доставил, в таком же виде я его и хранил. Может, именно так и полагается хранить такие вещи, система безопасности там, защитные чары или еще какая хренотень. А может, этот платок просто так, чтобы шкатулка в дороге не поцарапалась. В этом мире ничего нельзя знать наверняка. Но надо будет спросить старикана перед уходом. Кстати, в его доме платок совсем не кажется таким уж ярким.
- Не торопись, Многодобрый…
Щедрый хозяин протянул мне чашу тифуры. Пил ее дедок весьма активно. Я еще не видел, чтобы кто-то здесь потреблял ее в таких количествах. Ну, кроме меня с Крантом. А вот Мальку она почему-то не нравилась.
Идею о чужом сне Многозрящий отмел сразу же. "Не может быть", - сказал, а почему, не объяснил. Или объяснил, но я не понял. Долго рассказывал, что перед тем, как дать браслет новому желающему, берет его в руки. Браслет - не желающего! И после того, как браслет вернется, опять берет в руки. И к чему он это говорил? Или это и есть меры безопасности от чужих воспоминаний?
Я в растрепанных чувствах допил кувшин и попросил о смене настройки. А когда потянулся к браслету, дедок остановил меня.
- Порадуй мои уши своим сладкоречивым…
- Короче, Много… зрящий… чего еще ты хочешь услышать?
Чем больше я живу в этом городе, тем больше мне кажется, что часть его жителей перебралась сюда из древней Азии. Или еще откуда-то, где любили усложнять свою речь многоэтажными комплементами и ненужными подробностями. Я на первых порах вообще дурел от такого. Общаюсь это полдня с пациентом и понять не могу, чего ему от меня надо. Или он дочь мне предлагает, или поалихой своей хвастается, или меня снять хочет. Потом оказывается, что мужик на паховую грыжу жалуется.
Теперь-то я попривык к такому общению, научился отсекать медовые реки, и включаться в беседу, где-то через полчаса после ее начала, а на работе специального человека завел. Чтобы фильтровал базар. Вот он в приемной сидит и фильтрует. Весь мед на себя принимает, а мне только диагноз сообщает. В особо сложных случаях - жалобу пациента. Очень это мне время экономит.
Знакомые, которые бывают у меня в гостях, уже усвоили, что со мной можно по-простому, без всяких этих сладких речей. Но иногда кое-кто забывает, и тогда приходится напоминать, что вино вдыхается, а закусь подсыхает, что самый лучший тост - это "Будем!"
- …мне понятно, что ты в печали, но не пойму, о чем твоя печаль, - сообщил между тем дедок.
Если он и дальше станет так изъясняться, я его песнопевцем обзывать буду.
- А чего тут непонятного? Твой браслет показал мне прошлое матери, а я хотел бы…
- Не спеши, Многодобрый, - старик поднял сухонькую ладошку. - Мой разум отстал от поала твоих речей.
Вздыхаю и поворачиваюсь к этому… отставшему.
- Ну, чего ты не понял?
- Почему ты думаешь, что женщина, чей лучезарный лик, явил тебе…
- Короче!
- …что она твоя мать?
Вот может же нормально говорить, если очень прижать.
- Потому что…
Говорить, что точно такая же фамилия была у меня до четырнадцати лет, не стоит. И не в секретности тут дело. Просто в этом мире нет такого понятия, как фамилия. Тут даже имена имеются не у всех.
- Потому что у нас общее родовое имя. По женской линии.
Это дедок понял. И тут же предложил выпить за обретение родовой памяти.
Выпили.
Пока я закусывал, у него созрел еще один вопрос. Рот у меня был занят, и остановить деда оказалось некому. Я успел подъесть все мясо на блюде, когда словесный по… ток иссяк. А суть вопроса оказалась очень простой: почему это мне втемяшилось в голову, что я видел именно мать, а не мать матери или… ну, и дальше по возрастающей.
Хотел уточнить, что я не видел, а был той неведомой женщиной, но потом задумался. Вдруг старикан прав? Ведь никаких временных реалий в том сне не было. Больничный коридор обычный - деревянный пол, крашеные стены и двери. Точно такой же можно увидеть в любой больнице победнее. Что там было еще? Кабинет. В кабинете стеклянные шкафы, стол, топчан под простыней, гинекологическое кресло, еще один шкаф возле умывальника… короче, стандартный набор стандартного кабинета. Ничего слишком старого и ничего нового. Если и был в кабинете календарь, то я его не заметил. Или не запомнил. Или он лежал на столе, под грудой папок и бумаг. У самого такой же стол был в свое время. Теперь другой, получше. Но тоже завален записями.
Блин, мир другой, а привычки из старого тянутся! Да кому они на фиг нужны, эти карточки пациентов?! Только время на них трачу и бумагу перевожу. Дорогую, за свои деньги купленную.
- Ты прав, Многозрящий. Это могла быть и мать моей матери.
Тогда все сходится: и фамилия - мамочка родила меня до замужества, и немного другой характер, и… а что еще? Вот хренов дедок - озадачил, а я сижу-гадаю, в детектива играю. И стихами думать начинаю. И всех на хрен посылаю. Да какая разница, сон по двухтысячный год мне показали или про восьмидесятый! Все равно я хочу смотреть другой!
- Почему? - без всяких словоблудий спросил дедок.
Значит, выпил он столько, что на длинных оборотах язык заплетается.
- Потому, что он мне не нравится!
- Чем?
Голос совершенно трезвый, а в глазах стеклянный блеск.
- Тем, что… - Ну, как объяснить, чем не нравится? Не нравится, и все тут! - А сам ты посмотреть не можешь?
И двигаю к деду шкатулку.
- Могу, - трогает ее пальцем. Словно пробует горячая или нет. - Только я не пойму.
И голос вдруг становится счастливый-счастливый!
Все, дедушке больше не наливаем. Да и мне, пожалуй, хватит. Тем более, что все кувшины на боку лежат.
- Почему это не поймешь? Вот посмотришь и…
- Мне будет интересно побыть матерью твоей матери.
- Да ничего в этом интересного нет!
- Для тебя. Ты уже был.
Ну, что на такое ответишь? А старикан хитро улыбается и ждет, чего же я отвечу.
- Понимаешь, ста… Многозрящий. Та женщина собирается родить ребенка. Скоро. Очень скоро.
Замолкаю. Надеюсь, что дед и сам все дальше поймет, а он…
- У тебя будет интересный опыт.
- Да ничего интересного в этом нет! - опять срываюсь на крик. Малек заглядывает, но я машу рукой - не мешай. Так же тихо он исчезает. - Это обычная работа, Многозрящий. Тяжелая и грязная работа, - говорю уже в полголоса. - Я столько раз это видел…- Видел, - кивает головой старикан. - А можешь сам родить свою мать. Или себя.
- Как?! Ты что мелешь?..
Это сколько же надо выпить, чтобы до такого додуматься. А вроде не больше меня пил…
- Браслет поможет. А ты что подумал? - И Многозрящий улыбается.
Почему-то мы начинам смеяться. Оба и сразу. И смеемся долго. Сидим, обнявшись, и смеемся. Такими и застал нас Малек, когда принес еще один полный кувшин.
- Это не мой кувшин, - потрогал его пальцем старик.
- У тебя закончились, - буркнул Малек от двери.
- Ты хоть заплатил за него?
Знаю, каким будет ответ, а все равно спрашиваю.
- А у меня не просили.
Ошибся. Обычно Малек отвечает, что я не приказывал ему платить.
Открыл новый кувшин. Попробовали. Потом еще попробовали. Но так и не поняли, чем это тифури отличается от того, что мы выпили.
- Ну, как, ста… Многозрящий, перенастроишь мне браслет?
Мне надоело закусывать фруктами и опять потянуло на "поговорить". Да и не пить я сюда пришел, а решать конкретную проблему! Вот решу, тогда и допить можно.
- А зачем?
Во, блин, спросил! Я от такого вопроса чуть с ковра не свалился. Старикан что, уже успел все позабыть? И мне теперь все по новой рассказывать? Да еще следить, чтобы он слушал, а не спал?
- Почему тебе не нравится память женщины?
Слава Богу, не забыл!