Вдали городские колокола пробили полночь. Старик хрипло рассмеялся, если бы они действовали согласно его указаниям, к настоящему моменту все должно было завершиться. "Что ж, все и завершилось", - подумал он. Правда, не так, как ожидалось. Обладай он хоть малой толикой прежней силы, нужды в подобных манипуляциях не возникло бы…
- Я уже почти потерял терпение, - сварливо предупредил Старый Сыч. С каждым словом его голос звучал все более устало.
- Не соизволите ли объяснить, - начал Марвик, - почему мы должны вас слушаться?
- Возможно, потому, что я не так давно спас жизнь твоего друга. Возможно, потому, что без моей помощи никто из вас никогда не нашел бы Мадха с Хейном…
- Мадх? - прервала Имбресс. - Хейн? Который…
- Убийца - это Хейн, - пояснил старик. - Его наниматель - Мадх. Без моей помощи никто из вас не нашел бы их. И без моей помощи никто из вас не найдет их снова.
Даже сейчас он чувствовал, как эти двое удалялись. Вернее, он чувствовал, как удаляется камень, который, пусть и совсем недолго, соприкасался с его кожей две недели назад.
Лишь тишина, нарушаемая отдаленными криками пожарных, была ему ответом.
- Ладно, - наконец приказала Имбресс. - Отпустите его.
Марвик убрал свой меч, как только увидел, что Брент свободен.
Бывший шпион отступил от своих недавних стражей на пару шагов и провел пальцем по шее. На ней обнаружился порез, появившийся в тот момент, когда Марвик выбил у Имбресс кинжал.
- Ты сам чуть не убил меня, - ворчливо проговорил он.
- Оставалось либо рискнуть, либо просто стоять и смотреть, как тебя прикончат они, - пожал плечами Марвик. - А я подозреваю, что ты предпочел бы умереть от руки друга.
- Очень трогательно, - язвительно заметил Старый Сыч. - Но если вы не соизволили обратить внимания, придется напомнить, что у нас имеются гораздо более серьезные вопросы, касающиеся Мадха, которые следует обдумать.
- Где он? - настойчиво спросил Брент. Если ему хоть чуть-чуть повезет, сегодня ночью он получит второй шанс…
- На северной дороге, - просто ответил Старый Сыч.
- В этом нет смысла, - вмешалась Имбресс. - Он наверняка запаниковал и теперь рвется в Индор. Я уверена, Мадх выберет один из торговых путей, ведущих на запад. Проблема только в том, чтобы выяснить, который.
Старый Сыч окинул ее презрительным взглядом.
- Если хочешь, можешь отправляться на запад, но тебе будет нелегко оправдаться перед Тейлором Эшем за ошибку. - Он повернулся к Бренту. - Твоя коллега, похоже, твердо решила совершить путешествие по западным дорогам. Я предлагаю тебе ехать на север.
Брент нахмурился в нерешительности. Похоже, Старый Сыч действительно знал местонахождение Хейна, но сам по себе этот факт выглядел подозрительно. Кто, ради всего святого, этот человек? Он якобы совершенно случайно оказался поблизости, когда на Брента напал гомункулус, а теперь выясняется, что загадочный шарлатан вообще прекрасно осведомлен об их делах. Бывший шпион заподозрил, что сам Старый Сыч и был тем магом, который напустил на него гомункулуса, а затем "исцелил", чтобы войти в доверие. Не являлся ли намек на "Сумеречный герб" ловушкой, разрушенной появлением Имбресс? Нет, не складывалось…
- Я согласен с Имбресс, - осторожно сказал Брент. Услышав эту реплику, Елена скептически подняла бровь. - Зачем бы им ехать на север? Они не станут пересекать равнины без достаточных на то оснований.
Старик закатил глаза и пробормотал несколько слов на незнакомом Бренту языке.
- Основания более чем достаточные, - фыркнул он. - Благодаря вашей глупости Мадх теперь знает, что его преследуют. Имея за плечами вашу теплую компанию, он не рискнет лицом к лицу встретиться с чалдианской армией.
- Ему еще необходимо пересечь реку Цирран, - напомнила Имбресс. - Наши войска без конца патрулируют ее берега, к тому же чем дальше он будет двигаться по главным дорогам, тем медленнее у него это будет получаться. Заведомо провальный вариант.
Старый Сыч кивнул.
- Мадх рассуждает так же. И в одном вы правы: он угодит прямо в расположение войск… если решит пересечь Цирран на равнинах Чалдиса.
- Альтернативой является Улторн, - скептически заметил Марвик. Без сомнения, половина рассказов о лесе, наводненном привидениями, это чистой воды выдумка. Но даже если половина из них, правда… Марвик припомнил гомункулуса и решил, что даже если правдивой является только одна из этих историй, то ему в Улторне делать нечего. - Позвольте мне выбирать между армией и лесом, и я без колебаний отправлюсь на встречу с солдатами.
- Мадх не боится Улторна, - ответил Старый Сыч.
- Что ж, значит, его не нужно преследовать, - воскликнул Марвик. - Он сам найдет свою смерть. Полагаю, это значит, что мы можем пойти выпить, Брент.
Бывший шпион недовольно нахмурился. Чертов Марвик со своими вечными шуточками…
- Я перехвачу их до Улторна, - мрачно произнес он. - Так что смогу прикончить их сам.
- Тогда самое лучшее, что ты можешь сделать, это стоять здесь и болтать, - сварливо пробурчал Старый Сыч.
Пока продолжалась дискуссия, Елена незаметно придвинулась поближе к старику, надеясь разглядеть его получше. Она чувствовала, что знает его, но не могла сказать, откуда. И догадывалась, что видела его не в этой одежде. Они встречались давно… Наконец ей удалось взглянуть в глаза загадочному старику, и в мозгу вспыхнула искорка узнавания.
- Боже мой! - воскликнула она, наполовину яростно, наполовину изумленно. - Почему вы просто не прикончили его и не избавили нас от проблем?.
Старик улыбнулся.
- Дело в том, моя дорогая, что в нынешнем состоянии да еще промозглой ночью я скорее схвачу пневмонию, чем справлюсь с противником. Честно говоря, в настоящий момент я чувствую себя скорее Старым Сычом, нежели Таремом Селодом.
- Тарем Селод, - тихо, почти про себя повторил Брент. - Значит, вы пережили нападение убийцы…
- Едва-едва, - согласился человек, именовавший себя Старым Сычом. Он покачал седой головой, задумавшись над собственными словами. - Едва-едва. Но у меня нет времени на воспоминания. Как я и говорил, Мадх и Хейн едут на север. Очень важно перехватить их до того, как они достигнут Улторна. Добравшись до леса, Мадх станет гораздо более опасным. А Улторн достаточно опасен и сам по себе. Имбресс, ты должна ехать с Каррельяном и Марвиком…
- Она не поедет никуда, если в том направлении буду двигаться я… начал было Брент. Подумав, он добавил: - Как и Марвик. Слушай, старик, меня не интересует, кто ты есть, но позволь мне кое-что тебе объяснить. Я не работаю ни с кем, кроме… - Он резко замолчал, нахмурившись. - Я вообще ни с кем не работаю.
- Вот и объяснишь Карну, почему ты потерпел неудачу, - пожал плечами Тарем Селод. - Я не пророк. Мне ничего не известно о будущем, но я знаю вот что: никто из вас не в силах остановить Мадха и Хейна в одиночку.
Брент мрачно покосился на Имбресс, но промолчал.
- Я поеду с Каррельяном, - почти не дрогнувшим голосом сказала Елена. Но возьму с собой еще и Харнора с Лэцем, - добавила она, имея в виду двоих в масках, захвативших Каррельяна.
- Там, куда вы направляетесь, - предупредил Селод, - эти двое ничем не помогут. Можешь, конечно, проигнорировать мои слова, но тогда пеняй на себя.
- Они поедут, - повторила Имбресс решительно, ив ее тоне не было даже намека на возможность компромисса.
- Очень хорошо, - вздохнул Тарем Селод. - У нас нет времени на препирательства.
Старик отступил на несколько шагов в направлении разрушенного трактира. Его глаза на краткий миг встретились с глазами Брента. Взгляд мага излучал необыкновенный покой, и Каррельян почувствовал, что полностью погружается в его глубины. Волны умиротворения омыли душу Брента, и внезапно его ярость улеглась.
- Господин Каррельян, вас нельзя назвать глупцом, - произнес Тарем Селод. - Не следует сосредотачиваться только на Хейне. Что бы делал убийца, не направляй его Мадх? Именно Мадха вы должны поймать. Помните об этом.
Затем человек, о котором Брент привык думать как о Старом Сыче, растворился в ночи, а пятеро новых коллег остались на площади, обмениваясь друг с другом тяжелыми, недоверчивыми взглядами.
4
"Поскольку тело является всего лишь бренной плотью…", - читал Карн. Пожилой вор подозревал, что Брент никогда в жизни не прикасался к этим дорогим, обтянутым кожей трудам по философии. Книга была такой жесткой и тяжелой, что Карну приходилось держать ее обеими руками. "Оно служит лишь горнилом, в чьем белейшем пламени закаляется ум, и ничем иным". В камине библиотеки Брента плясали всего-навсего красно-оранжевые языки пламени, но, в конце концов, и они сгодятся. Именно в их объятия Карн отправил книгу, с отвращением швырнув ее через всю комнату, и ощутил глубокое удовлетворение, лишь когда массивный том, подняв ворох пепла и искорок, рухнул на дрова.
- Философия, - пробормотал Карн, - служит чертовым горнилом, в котором колбасу можно поджарить до хрустящей корочки, и больше ни на что не годится.
Удерживая одно колесо на месте, Карн крутанул второе, парой резких движений развернув кресло к двери. Он удивился, заметив, что створка приоткрыта и в освещенном тусклым светом электрического канделябра проеме маячит маленькая безголовая фигурка. Карн вздрогнул, но, присмотревшись, узнал Кэтама. Калека не мог даже представить, сколько времени ловкий мальчишка, стоя на руках, наблюдал за своим господином.
- Вы здорово читали вслух, хозяин Карн, - сказал мальчик и все так же, вверх ногами, без труда вошел в библиотеку. - Хотя мне было больно видеть, как вы сожгли книгу.
- Книга ничего не стоила, - мрачно пробурчал Карн.
Кэтам рассмеялся, его звонкое мальчишеское сопрано разнеслось по комнате.
- Прошли годы с тех пор, как вам доводилось промышлять воровством, хозяин Карн. На улице эта книга потянет как минимум на пару монет.
С этими словами мальчишка начал медленно сгибать руки, пока его голова почти не коснулась пола, затем резко оттолкнулся и, грациозно приземлившись на ноги, поклонился.
- Вам следовало бы сходить на похороны министра Кордора, - заметил ребенок. - Было очень забавно.
- Я послал тебя, - ответил Карн. - Так и знал, что тебе понравится.
На самом деле Кэтам не менее часа ныл по поводу слишком накрахмаленной белой рубашки и кусачего шерстяного костюма, который он вынужден был надеть, чтобы проникнуть на похороны. Но вот сама по себе задача оказаться там, куда его не звали, была для него самой завлекательной на свете.
- Что ты узнал? - спросил Карн. Он заметил, что мальчишка первым делом сменил наряд и только после этого явился с докладом. Слава Небесам, его лицо выглядело довольно чистым, а волосы не казались такими растрепанными, как обычно, но вот одежда… Карн не сомневался, что легче убедить змею вернуться в сброшенную шкуру, чем уговорить Кэтама одеваться в приличное платье. За исключением случаев, когда это строго-настрого запрещалось: например, отправляясь на похороны Кордора, парень настаивал на том, чтобы напялить на себя те самые лохмотья, в которых его подобрал Брент. "На улицах приличные шмотки на мне будут смотреться как корона на шлюхе", - заявлял он. Карн вздохнул, вспоминая этот разговор. Таким упрямым… и юным выглядел малолетний строптивец, выражавшийся как пьяный матрос.
- Я узнал, - начал Кэтам, понизив голос до конспиративного шепота, что министр Райвенвуд последние три месяца не стоит в постели и ломаного гроша.
Карн прикрыл глаза и вздохнул. Двадцать лет назад он просчитал бы изменения, которые в связи с этим произойдут на рынке, но сейчас новость вызывала только скуку.
- Андус Райвенвуд, без сомнения, отозвал тебя в сторону, чтобы сообщить эту новость?
Кэтам вновь покатился со смеху, его глаза сверкнули в свете пламени.
- Разумеется, нет. Министры - это шайка хитрецов, старые козлы. Они за всем наблюдают и помалкивают, когда кто-то находится неподалеку и может подслушать. Совсем не забавно. Особенно этот генерал Пейл. - Кэтам криво усмехнулся. - Он выглядит так, будто кто-то из моих друзей поиграл на его лице в крестики-нолики… ножом.
Карн припомнил историю о встрече Амета Пейла с Хейном, чуть было не оказавшейся фатальной, и кивнул, ожидая, пока мальчик продолжит.
- Но их жены болтали без умолку, а если бы и остановились, заметив такого невинного ребенка, как я, - на этот раз Кэтам широко ухмыльнулся, то лишь затем, чтобы пригладить мне волосы.
Кэтам умышленно опустил кое-какие детали, рассказывая Карну о своей вылазке. Под конец церемонии, выяснив все, что требовалось, он рассчитался за одно из этих поглаживаний, толкнув жену помощника министра финансов.
- Ну, удалось ли тебе узнать от милых леди о чем-нибудь, кроме постельных проблем министра Райвенвуда? - устало спросил Карн, начиная терять терпение.
Мальчик пожал плечами.
- Немногое. Я узнал, что генерал Пейл ведет себя так же ужасно, как и выглядит. Он заметил, как один из его помощников пялится на его шрамы, и избил беднягу до бесчувствия своим мечом.
- Весьма типично для Пейла, - пробормотал Карн.
- Затем он взял его собственный нож и вырезал на щеке у бедняги его инициалы, - добавил Кэтам и заметил, что Карн содрогнулся. - Похоже, однако, что генерал не хочет ограничиваться одними только собственными помощниками.
- Что ты имеешь в виду?
Кэтам пожал плечами, затем перелез через письменный стол Брента. Ловкие пальцы мальчугана походя прихватили самопишущую ручку. Он поднял вещицу к свету, восхищенно разглядывая черную блестящую эмаль и золотой орнамент. Затем взглянул на Карна и вопросительно поднял бровь.
- Она твоя, - вздохнул тот, почти ошарашенный радостной улыбкой, озарившей проказливое лицо мальчишки. Обычно ничто не напоминало о том, каким юным тот был на самом деле - вероятно, не старше лет четырнадцати. Но даже сейчас, когда он на какой-то миг снова стал обыкновенным подростком, в глубине его глаз остались настороженность и безграничное упрямство. Эти чувства Карн понимал слишком хорошо: а как иначе мальчишка мог столь долго просуществовать на улицах?
Кэтам небрежно подбросил ручку в воздух, вроде бы даже не следя за тем, как плавно вращается небольшая вещица. Затем рука маленького пройдохи метнулась вперед, и спустя мгновение безделушка исчезла. Очень немногие, кроме Карна, могли бы заметить стремительное движение кисти, которое отправило ручку в рукав Кэтама.
"Достаточно скромная плата, - подумал Карн, - за информацию, принесенную Кэтамом… или даже просто за развлечение".
Карн с гораздо большим удовольствием давал мальчику книги или вот как сейчас ручку, нежели какие-либо другие вещи, которые тот мог попросить. Без сомнения, мальчишка просто хотел продать ручку, но все же…
- Генерал Пейл хочет воевать с Индором.
Карн закатил глаза.
- Любая молочница в Перте знает эту "тайну".
- Но он может наконец добиться своего.
Карн сжал деревянные поручни кресла-каталки и наклонился вперед.
- С чего ты взял?
Кэтам на мгновение нахмурился, затем скрестил руки на груди, старательно изображая серьезность. Карн давно понял, что мальчик обладает сверхъестественной способностью к имитации. Он с легкостью воспроизводил практически любой голос, если тот был не слишком низким, и, похоже, мог дословно запомнить любую речь. В основном Кэтам использовал свои способности для розыгрышей, но сегодня они пришлись как нельзя более кстати.
- Вдоль реки Цирран в невероятном темпе концентрируются военные силы, произнес Кэтам, стараясь сделать свой голос по-мужски низким, взгляд его устремился в пространство. - Пейл собрал уже достаточно войск и обеспечил материальную базу, чтобы отразить массированный удар… или нанести его превентивно.
- Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, что такое материальная база? - спросил Карн. - Или превентивно?
Кэтам пожал плечами.
- Более или менее. Я ухватил суть.
- Я так и понял, - сказал как будто про себя Карн, кивнув с отсутствующим видом. - Ты сможешь потом посмотреть все эти слова. - Он развернулся и показал на большую голубую книгу, стоявшую на ближайшей полке. - Этот словарь твой.
Глаза мальчишки вновь радостно сверкнули. Он без колебаний схватил книгу и, кинув на нее лишь короткий оценивающий взгляд, сунул под мышку.
- Эта книга, она твоя только в том случае, - добавил Карн, - если ты пообещаешь не продавать ее. Ну а теперь, удалось тебе подслушать что-нибудь еще?
- Немногое, - вздохнул Кэтам. - В основном насчет того, что требуется больше вооружения. Я полагаю, это слово я тоже должен посмотреть.
- Разумеется, - подтвердил Карн, отпуская мальчика. Он пробежался пальцами по своим курчавым, седым волосам, наблюдая за тем, как мальчишка, выглядевший веселым и беззаботным, убежал вниз, в холл.
"Больше оружия, - подумал он. - Самого разного оружия для чалдианской армии. Им понадобятся лучшие материалы. Дешийская сталь". - Карн вздохнул. Он понимал, что надвигаются серьезные проблемы, а времени осталось совсем немного. По всей вероятности, считанные дни.
"Пять дней, - прикинул Карн. - Я и так слишком долго откладывал".
Друг и помощник Каррельяна расположился в крохотной комнатке, оборудованной глубоко под особняком и защищенной одновременно магией и всеми хитроумными техническими ловушками, какие только смогли выдумать инженеры Брента. Сама комната была обставлена весьма скромно - небольшой письменный стол да масляная лампа. Помещение было таким маленьким, что кресло-каталка Карна не могло здесь развернуться, и потому ему приходилось прибегать к помощи слуг, чтобы попасть внутрь и устроиться за столом. Комната способствовала развитию клаустрофобии, и отнюдь не только из-за своих скромных размеров. За исключением двери, ведущей в главный подвал, остальные стены от пола до потолка были полноетью скрыты полками, на которых стояли папки. Карн снял несколько штук и разложил их перед собой на письменном столе - толстые папки с красными, желтыми или черными корешками. Разные цвета для разных видов греха.
"А кто мы, к дьяволу, такие, - думал Карн, - чтобы судить?"
Эти папки лежали в комнате годами, их не открывали, не трогали, но несколько недель назад… Они являлись энциклопедией пороков человеческой души. И Карн с радостью оставил бы их здесь, погребенными в подвале, если бы не последние слова Брента, перед тем как он исчез на дороге, ведущей в Белфар: "Предай огню желтые и красные, а черные представь на всеобщее обозрение".
Это зашифрованное послание было понятно только Карну - сжечь красные и желтые папки, хранившие сведения о глупых, неосмотрительных поступках, и опубликовать содержимое черных, в которых была собрана информация об убийствах и предательствах. Да, он легко мог представить, как сжигает эти папки. Карн разделял страстное желание Брента удалить опухоль, скрывавшуюся в основании дома, увидеть, имеется ли возможность начать жизнь с чистой страницы. Но почему тогда не сжечь их все? Разве люди, преступления которых были описаны в черных папках, не заслуживали своего шанса?