- Не стоит судить о корабле с первого взгляда,- резонно произнес Николас.- Тем более взгляда профана.
- Тем более... - добавила Коллет, выглянув за борт.- Тем более что выбора у нас уже нет.
Я вскарабкался на бочонок, привязанный у борта, и осторожно выглянул, уже догадываясь, что там увижу. Так и есть. Причал был оцеплен стражниками, а у крайнего в ряду корабля о чем-то разговаривал с моряком уже знакомый мне монах. Поговорив, он вместе с несколькими стражниками поднялся на борт.
- Альваро, когда мы отплываем?
- Как только кэп даст команду.
- А где, кстати, дон Хенаро?
- Вообще-то он в каюте. Но я бы тебе не советовал к нему соваться сейчас.
Проклятье! Я и сам бы себе не советовал этого!
- А может быть, мы отплывем без его приказа? Потом скажете, что он просто забыл.
- Ха! Кэп никогда ничего не забывает, каким бы пьяным ни был. То, что ты говоришь, это вообще-то подстрекательство к бунту. Не будь ты сухопутной крысой, уже отправился бы за борт. Доходчиво объяснил?
- Уж куда доходчивее,
Я снова посмотрел на причал. Инквизитор успел проверить уже два корабля. От "Санта Вазелина" его отделяли всего три брига. Что ж, делать нечего...
Я не успел сделать и двух шагов к палубной надстройке, как дверь отворилась и объявился сам капитан. Вид у него был тот еще, но все-таки получше, чем у моих спутников.
- А... успели все-таки...
Похоже, Альваро был прав, капитан ничего не забывал. Особой приветливости он, правда, не проявил, но ведь и не приказал гнать в шею. Покачиваясь, дон Хенаро прошелся вдоль борта, осмотрел груз... Я мысленно подгонял его, загривком чувствуя, как неумолимо приближается к "Санта Вазелину" инквизитор. К сожалению, капитан оказался нечувствителен к моим мысленным приказам. Осмотрев груз и обругав команду бездельниками", дон Хенаро посмотрел на солнце и наконец буркнул:
- Отплываем...
Я перевел было дух, но тут на причале раздался какой-то невнятный возглас. Перед носом "Санта Вазелина" стоял давешний инквизитор, судя по выражению лица совершенно ошарашенный носовой фигурой корабля. Однако, увидев матросов, собиравшихся убирать трап, монах взял себя в руки и начал решительно подниматься на борт.
- Капитан...
- Это еще что за... - нахмурился дон Хенаро, заступая незваному гостю дорогу.- Святой отец, я что-то не помню, чтобы вносил вас в судовой журнал. У нас уже есть судовой капеллан.
- А кто воспрепятствует слугам моим в изобличении малефиков или заступится за оных, тот столь же мерзостен пред очами моими, как и осквернившие себя колдовством!
- Чего? - растерялся дон Хенаро, еще не знакомый с вычурной речью инквизитора.
- Не препятствуй!
Монах попытался отпихнуть с пути капитана.
И без того удрученный похмельем, дон Хенаро сгреб наглеца за шиворот и, не говоря худого слова, отправил за борт. Короткий вопль сменился громким всплеском и забористой бранью,- похоже, непредвиденное купание враз научило инквизитора нормальной речи.
- Ну чего уставился? - буркнул капитан растерянно застывшему вахтенному матросу.- Тоже захотел окунуться? Трап убирай!
После чего со зловещей ухмылкой посмотрел на наш отряд.
- А вы что без дела стоите?
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой повествуется о плавании благородного
Конрада фон Котта через Атлантический океан
и последствиях этого плавания для "Санта Вазелина"
Запись в дневнике Конрада фон Кота
от 5 июня 16... г. от Р. Х.
Воистину морские путешествия - занятие для сильных духом и телом. Пожалуй, я назвал бы их самым тяжелым испытанием, которое только может выпасть на долю цивилизованного человека. Лишения, которым подвергаются моряки во время длительного плавания, невозможно вообразить, если не испытал их на своей шкуре. Тем удивительнее, что большинство соглашаются на них добровольно.
- Николас! Вот ты где! - Коллет, уперев руки в бока, гневно посмотрела на ярла.- Сейчас, между прочим, твоя очередь!
- Моя? - поднял на ведьму жалобный взгляд Николас.- Не может быть!
- Еще как может! Хватит отлынивать! Тоже мне моряк!
- Я речной моряк! - возразил Николас.- На реке никогда не бывает… такой... качки...
На последних словах взгляд ярла вновь стал сосредоточенным и он стремительно перегнулся через борт. Коллет досадливо топнула ногой:
- Ну что за невезение! На этом корабле что, я единственный здоровый мужчина?
Надо признать, несмотря на парадоксальность, это утверждение было недалеко от истины.
Еще планируя экспедицию, мы сошлись на том, что Коллет будет изображать юношу - оруженосца "странствующего рыцаря". Это позволяло избежать множества неприятных моментов во время путешествия по довольно беспокойным дорогам Европы, но главное - без проблем попасть на корабль. Не знаю, есть ли какая-то мистическая основа под суеверной убежденностью моряков, что женщина на корабле - к беде, но, если посмотреть надело под чисто практически углом, это так и есть. Женщина на корабле, набитом здоровыми мужиками, не видевшими берега несколько недель,- это не просто к беде, это к катастрофе. Потому Коллет на время путешествия стала Клементом.
Увы, привычный образ мальчишки-подростка сыграл с ней злую шутку. Обрадованные моряки старались спихнуть на "юнгу" всю грязную и нудную работу под тем предлогом, что "парень должен понюхать морской жизни". Примерно та же участь ожидала и остальных членов нашего отряда как типичных "шкертов" - людей без каких-либо навыков в морском деле. Однако остальные по разным причинам избежали этой беды. Например, Андрэ из-за его феноменальной силы почти все время занят был то на шпиле, то на помпе, иногда его даже допускали к парусам - под контролем опытных моряков. Самое удивительное, что полное незнание бывшим оруженосцем испанского языка ничуть ему не мешало. Впрочем, команда говорила на такой диковинной смеси всех европейских и неевропейских языков, густо сдобренной профессиональным жаргоном, что даже я мало что понимал, хоть и неплохо владел испанским. Надо сказать, мне не так уж много приходилось общаться с командой, поскольку от большей части работ меня капитан освободил по понятным причинам - кошачьи лапы сильно уступают человеческим рукам. Кандидатура Моргана, само собой, не рассматривалась вообще. Так что помогать Коллет должны были только Николас и Жак Кошон. Вор безропотно выполнял все приказы боцмана. Если точнее - им беззастенчиво помыкала вся команда, включая даже меня и Коллет. А вот с Николасом возникла проблема - кроме того что он тоже не знал испанского, у потомка викингов обнаружилась жесточайшая морская болезнь. Бедняга лежал пластом большую часть суток и вставал, исключительно чтобы перегнуться через борт и "поприветствовать Нептуна". Учитывая, что Николас совершенно не мог есть, это действие вскоре приобрело характер некоего символического ритуала. Впрочем, физические страдания ярла ни в какое сравнение не шли со страданиями душевными от сознания собственной беспомощности. Насмешки команды, с удовольствием прохаживающейся по поводу "сухопутного моряка", и недовольство Коллет, которой приходилось драить палубу и за себя, и за Николаса, разумеется, не придавали ему оптимизма. В первые дни плавания девушка еще прислушивалась к моим увещеваниям, но каждая пройденная миля сказывалась на ее настроении не лучшим образом.
Оно и неудивительно. Если бы, пытаясь отговорить Коллет от участия в экспедиции, я подробно рассказал ей об условиях быта на корабле, мне наверняка удалось бы убедить ее остаться дома. К сожалению, мне и самому раньше не доводилось бывать на парусниках или хотя бы общаться с моряками, так что для меня жизнь на "Санта Вазелине" также была полна сюрпризов. Конечно, не все эти сюрпризы относились к категории неприятных. Часть из них следовало отнести к очень неприятным.
- На "Вазелине" нет команды и пассажиров. Только команда,- честно предупредил нас Альваро.
Как вскоре выяснилось, это подразумевало не только участие в общей работе, но и повседневную жизнь. "Санта Вазелин" был купеческим судном, и все на нем подчинено было одному богу - товару. Тюки, ящики и бочки занимали каждый свободный ярд палубы, не говоря уж о трюме. Если бы купец мог нанять команду из бесплотных духов, наверняка на корабле вообще не осталось бы места для кубрика. Но поскольку живым людям нужно время от времени хотя бы спать, под кубрик отвели форпик - помещение в носу корабля, впереди фок-мачты. Из-за сильной качки и постоянной сырости держать здесь груз было все равно рискованно, а вот людей - запросто. Как "успокоил" нас Альваро, увидев наше замешательство при виде малюсенького закутка, плотно забитого спящими телами в гамаках:
- Человек не таракан, он ко всему привыкает!
Сам первый помощник обитал на юте, как и капитан. Впрочем, будучи приглашен в капитанскую каюту на "рюмку чая", я убедился, что единственным преимуществом капитанской каюты перед кубриком является ее изолированность. В остальном маленький вытянутый "гроб" был столь же тесным и сырым. Андрэ, как "благородный рыцарь" тоже приглашенный на обед в капитанскую каюту, выдержал там всего несколько минут, после чего сбежал, деликатно отговорившись отсутствием аппетита.
- Дык какой там аппетит, Конрад,- пояснил он позже столь несвойственное поведение,- когда коленки на брюхо давят, а подбородок в грудь упирается, что жевать невозможно! Да и еда... разве это еда?
Тут надо заметить, что упрек Андрэ в адрес корабельной кухни был и справедлив, и одновременно несправедлив. То есть, я имею в виду - кормежка на паруснике и впрямь была ужасна ровно настолько, чтобы есть это можно было, лишь очень сильно проголодавшись. Но с другой стороны, винить в том было некого. Понятное дело, в открытом море пополнить запасы провизии негде, потому все необходимое везли с собой. И это "все" должно было соответствовать нескольким основным требованиям - не бояться морской воды, не портиться от жары, занимать мало места и насыщать. Мало существует на свете продуктов, удовлетворяющих всем этим требованиям, а еще меньшее число из них можно хотя бы с натяжкой назвать вкусными. Основной наш рацион составляла мерзкая на вкус субстанция из вареной перловки или проса с солониной. Когда на кока - того самого негра по имени Намба Ван - нападал творческий зуд, он добавлял в кашу разные неожиданны ингредиенты. Самой безобидной добавкой были фасоль и горох - этот вариант даже имел популярность среди моряков, поскольку был сытным, а неизбежные последствия служили источником веселья для команды. После первого же такого обеда Коллет сбежала из кубрика и с тех пор устраивалась спать где-то в тюках товара. Я перебрался туда еще раньше - для моего чувствительного носа запах в кубрике был невыносим и без всяких бобовых похлебок Андрэ получил каюту второго помощника, очень удачно забытого в Кадисе.
Разумеется, капитан отдал каюту Андрэ вовсе не из почтения к его титулу и не из человеколюбия. Просто когда король ложился на пол в кубрике (гамак естественно, его не выдерживал), больше там не оставалось места ни для кого.
Николас же проводил дни и ночи на подстилке у грот-мачты, где не так ощущалась качка. Альваро, который с первого дня проникся к несчастному коллег сочувствием, попытался застращать беднягу, предупреждая, что его может попросту смыть за борт, на что Николас ответил, что это по крайней мере оборвет его страдания. Тогда сердобольный первый помощник привязал ярла за ногу к мачте, оставив конец длиной ровно до борта - из соображений гигиены.
Таким образом, из всего нашего отряда в кубрике спал только Жак, которому после ночлежек и воровских схронов вонь немытых тел была как ностальгический привет из прошлого.
Морган, как ни странно, был не против. То, что этот неисправимый скандалист так просто смирился, признаться, здорово беспокоило меня. Такая покладистость могла означать, что Мордаун что-то замышляет. К сожалению, поделиться своими подозрениями с Коллет мне не удалось - в ее теперешнем настроении ведьма не была склонна к теоретическим дне путам.
- Конрад, иди ты со своими подозрениями в... в... в носовую фигуру! - Коллет зачерпнула ведро морской воды, выплеснула, нарочно стараясь забрызгать меня, и принялась ожесточенно тереть палубу куском пемзы.- Тебе заняться нечем, вот и выслеживай Моргана. А мне надо этот плавучий свинарник отмыть, а потом еще на камбузе помогать!
- Держись сегодня подальше от Комнаты Ужаса, пацан! - посоветовал как раз проходивший мимо боцман.- Тебя ребята, конечно, любят, но сегодня десятый день!
- Эй... вы о чем, дон Педро?
Но боцман уже заметил какого-то матроса, по его мнению бездельничающего, и набросился на бедолагу с руганью, совершенно забыв про нас.
- Что за "десятый день"?
- Нашла кого спросить! - фыркнул я.- Небось ром раздавать будут.
- Нет, раздача рома - это, конечно, душераздирающее зрелище, но она ведь каждый день происходит. Что такого опасного случается на десятый день плавания?
Причем на камбузе,- уточнил я.- Спроси у Николаса - он все же моряк.
- Сейчас. Домою до грота и спрошу. Только вряд ли он в курсе морских обычаев.
- Тогда у любого другого матроса... О,Альваро идет!
- Дон Альваро, дон Альваро! - Ведьма заступила дорогу первому помощнику, шествовавшему на полуют с секстантом и картами в руках.- А что такого сегодня должно произойти?
- Э? Что? Ты о чем, малыш?
- Дон Педро сказал мне сегодня на камбуз не ходить! - поспешно затараторила Коллет, держа Альваро за рукав.- Сказал, сегодня десятый день и...
- О боже! - Первый помощник чуть не выронил прибор за борт. Лицо его исказила сложная смесь ужаса, отвращения и сознания беспомощности.- Как я мог забыть! Десятый день! Надо напомнить капитану!
Забыв о наблюдениях, ради которых поднялся на палубу, Альваро стремительно исчез в кормовой надстройке. Мы с Коллет встревоженно переглянулись.
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Не-а... Что-то мне не по себе, Конрад!
- Не бойся, я буду защищать тебя до последнёй капли крови! - торжественно провозгласил я.- Клянусь честью рода фон Котт!
- Спасибо.- Надо признать, Коллет была скорее растрогана, чем успокоена моим заявлением.- Но у кого бы узнать поточнее, о чем речь? Эй, брат!
Проходивший мимо корабельный плотник вопросительно поднял брови.
- А что такого происходит на корабле на десятый день? Я спросил у дона Альваро, а он...
- Десятый день? - Брови плотника подскочили до самой войлочной шапочки.- Сегодня? Сушеного краба мне в глотку!
- Пожалуй, не стоит больше никого спрашивать,- задумчиво произнесла Коллет, глядя вслед убегающему с воплями плотнику.- Не имеет смысла. Да и опасно - еще бунт спровоцирую.
- И то правда. Но на камбуз все-таки лучше не ходи,- сказал я.
Однако семена паники уже были посеяны. То тут, то там на небольшом пространстве корабля раздавался приглушенный вопль "Десятый день?! Сегодня?! в сопровождении разнообразной, но совершенно неинформативной брани. Выходивших на вахту матросов первым делом посвящали в страшную новость, и лица их сразу мрачнели. Апогея сдержанное недовольство достигло, когда Намба высунул свою черную ряшку из камбуза и завопил на весь корабль:
- Обед! Всем жрать, пожалуйста!
В отличие от других дней, привычного столпотворения вокруг дежурного бочкового, выволокшего на палубу два огромных бочонка с едой, не возникло. Я настороженно огляделся - корабль невероятным образом казался опустевшим. Команда, только что суетившаяся на палубе, словно испарилась. Да и сам бочковой попытался скрыться на камбузе, но вылетел оттуда от мощного пинка сплошь татуированной черной ноги. После чего дверь камбуза захлопнулась.
- Ты заметила? Сегодня два бочонка!
- Да, но...
- Та-а-ак... - Дон Хенаро со скорбной миной оглядел корабль.- Ну блин, "Летучий голландец", в натуре!
Альваро поддержал под руку опасно накренившегося капитана и объяснил:
- Этого следовало ожидать. Каждое плавание с этого начинается.
- Ну не хотите по-хорошему, будет как всегда! - заявил в пустоту палубы капитан.- Дон Альваро, дон Клаудио...
- Клаудио забыли в Кадисе,- напомнил АльваРо.- А я просил! Я предупреждал!
Капитан на мгновение задумался и немедленно принял решение:
- Дон Педро, назначаю вас временно исполняющим обязанности второго помощника!
- Капитан! - раздалось откуда-то из-за бочонков с водой.- Это нечестно! Я не хочу!
- Жизнь вообще жестока и несправедлива! - философски заявил капитан.- Приказываю старшим офицерам немедленно собрать команду на палубе!
Альваро и Педро понадобилось с четверть часа, чтобы вытащить матросов из укромных уголков, в которые те забились в страхе перед неведомой опасностью, таящейся водном из двух бочонков с обедом. Даже Николаса подняли с его подстилки, и бледный как утопленник ярл уныло таращился на капитана из первых рядов.
- Итак, что мы видим? - Капитан с неподдельным интересом обвел взглядом команду и хмыкнул.- Лично я вижу перед собой стадо упрямых ослов! Вы готовы себя сгнобить, лишь бы не отказываться от предрассудков!
Команда угрюмо молчала.
- Доктор Цепеш ведь объяснял вам, что это… как его... ну гм... - Дон Хенаро озадаченно лочесал в затылке, потом лицо его озарилось.- А вот мы попросим доктора Цепеша еще раз все объяснить! Прошу, доктор!
Корабельный доктор без особой радости вскарабкался на капитанский мостик и оглядел команду красными от постоянного недосьпа глазами.
- А есть смысл? Они все равно забыть, что я есть говорить им, через один ухо в другое вылетать!
- Надо, доктор, надо! Просвещать и воспитывать!
- Вы меня принимать за не того! - скептически хмыкнул старый румын.- Я есть костоправ! Не проповедник!
- О, кстати, а где отец Михель? - вспомнил дон Хенаро.- Негоже доброму пастырю покидать свое стадо в час тяжелого испытания! Альваро, найти и привести!
- Есть!
- Однако нам сейчас требуется не духовное напутствие, а мирское наставление, доктор, Попытайтесь вдолбить в эти темные головы, что я заставляю их есть квашеную капусту не из пустой прихоти!
- Квашеную капусту? - Я не верил своим ушам.- И вся эта паника из-за такой ерунды?!
- Ты бы помолчал, крыса ты сухопутная! - вздохнул стоявший рядом плотник,- Что бы понимал!
- Капусту? - жалобно вякнул Николас, позеленел и привычно бросился к борту. На этот раз над ним никто не смеялся.
Между тем Альваро приволок отчаянно упирающегося корабельного капеллана, доктор Цепеш прокашлялся и сурово посмотрел на притихших моряков.
- Все меня знать вы! А кто не знать еще узнать! Особенно узнать те, кто не есть капусту. Скоро! Цинга боится капуста кислый.
- Неудивительно, что команда забывает проповеди доктора,- прошептал я на ухо Коллет,- Ни черта же не понятно!