"Когда клан Чернокамня боролся с помощью той магии, с которой я собираюсь поделиться со всеми вами, их победа была настоль абсолютна, что им удалось взять несколько заключенных", гордо заявил Гул'дан. "Эти пленники помогут мне показать вам, на что способны эти новые магические способности".
Дуротан закипел от возмущения. Убийство противника в вооруженном бою было одно. А экзекуция беспомощных пленников было совсем другое. Он было уже раскрыл рот, но его остановила чужая рука, коснувшаяся его. Он со злостью смотрел в прохладные серые глаза Оргрима Рокового Молота.
"Ты знал об этом", прошипел Дуротан, его слова долетели только до ушей его старого друга.
"Говори тише", прошептал Оргрим, оглядываясь, обратил ли на них кто-нибудь внимание. Никто не заметил; все приковали свой взор на Гул'дана и заключенных дренеи. "Да, я знал. Я был там, когда мы их захватили. Таков наш путь, Дуротан".
"Это никогда не было путем орков", сказал в лицо Дуротан.
"Но сейчас он таков", ответил Оргрим. "Это ужасная необходимость. Но к слову: я не верю, что это станет общей практикой. Цель состоит в том, чтобы убить дренеи, а не мучить их".
Дуротан уставился на своего старого друга. Оргрим лишь на мгновение смог смотреть на него, потом он покраснел и отвел взгляд. Дуротан почувствовал, что его возмущение было нисколько не меньше его собственного. По крайней мере, Оргрим понимал, что это было преступлением, хотя ему и приходилось его поддерживать. Но что оставалось делать Оргриму? Он был заместителем командира Чернорукого. Он был связан клятвой поддерживать своего вождя. Как и у Дуротана, у него были обязанности, от которых он не мог просто уклониться. Впервые в своей жизни Дуротану стало жаль, что он был не простым членом клана.
Он посмотрел в глаза своей жены. Она ошеломленно смотрела, сначала на него, потом на Оргрима. А затем он увидел, как в ее глазах промелькнули печаль и смирение, и она опустила голову.
"Эти существа нужны нам сейчас", заговорил Гул'дан. Дуротан, на душе которого стало тяжело от бремени своего лидерства, обратил внимание на шамана. "Мы будем использовать их, чтобы продемонстрировать наши новые способности".
Он кивнул первой из ряда шаманов Чернокамня, и та поклонилась. Орчиха выглядела немного возбужденно, она закрыла глаза и сконцентрировалась. Звук как от мчащегося ветра заложил уши Дуротана. Странный образ прорисовывался в появившимся вокруг ее ног фиолетовом свете. Над ее головой медленно завертелся фиолетовый куб. Затем внезапно у ее ног появилось маленькое, орущее существо. Оно скакало, его глаза горели красным пламенем, его маленькие, но острые зубы, обнажились, что походило на улыбку. Дуротан услышал ропот и шепот от страха.
За ней последовали другие шаманы, вызывая те же самые жуткие фиолетовые круги и кубы, создавая существ словно из воздуха. Одни из них были большие, бесформенные, зловеще парящие штуковины синих и фиолетовых оттенков. Другие существа были красивы на взгляд, если бы не их копыта на ногах и крылья за спиной, словно у летучей мыши. Одни были громадными, другие маленькими, и все они спокойно сидели или стояли возле тех, кто их создал.
"Довольно миленькие домашние животные, что ж сказать", прозвучал отличительный голос Грома Адского Крика, полный сарказма. "Но что они могут?"
Гул'дан милостиво улыбнулся. "Терпение, Адский Крик", сказал он почти снисходительно. "Это сила, а не слабость".
Адский Крик нахмурился, но смолчал. Ему тоже было любопытно, как и любому другому, как понял Дуротан. Чернорукий стоял, слегка улыбаясь, словно он был гордящимся отцом всему этому. Похоже, он не был удивлен тем, что здесь происходило, и Дуротан был уверен, что Чернорукий уже познакомился со способностями недавно обученных шаманов. Познакомился и одобрил.
Одного из дренеи выпихнули вперед. Его руки были все еще связанными, он по инерции сделал несколько шагов на своих копытах, но потом он остановился и распрямился. Его лицо было беспристрастно. Только его медленно двигающийся хвост выдавал напряжение.
Первая шаманка вышла вперед, выставила свои руки и что-то пробормотала. Ее маленькое существо заорало и подскочило, и внезапно из его когтистых рук вырвался огонь, врезавшийся прямо в несчастного дренеи. Одновременно на кончиках пальца шамана появился шар... тьмы... который также помчался к плененному. Он скорчился от боли, поскольку его синяя кода почернела и загорелась от атаки того маленького существа, но когда его ударил теневой шар, он упал на колени в очевидной агонии.
И снова шаманка что-то забормотала, и огонь вырвался из самого тела замученного дренеи. Бывший стоическим и тихим, дренеи теперь кричал от боли, его крики были отчасти приглушены кляпом в его рту, но не полностью. Он дергался и извивался на земле, словно рыба, попавшая на воздух, его глаза дико вращались. А затем он стих. В воздухе ощущался сильный запах сожженной плоти.
Тишина стояла еще мгновение. А затем пронесся звук, который Дуротан даже и не думал услышать: крики одобрения и восхищения при виде связанного противника, беспомощного умирающего в муках.
Дуротан с ужасом продолжал смотреть. Стали убивать другого заключенного в "целях демонстрации". Этого избила кнутом одна из самых красивых слуг шаманов, а затем она парализовала его, пока на него обрушился огненный дождь, и тьма поглотила его. Выдвинули третьего, его магическую сущность высосало одно из этих чудовищных существ, которое было похоже на искаженного волка со щупальцами на спине.
В горле Дуротана поднялась желчь, поскольку голубая кровь и пепел покрыли когда-то священную землю, землю, которая хоть и сейчас оставалась богатой и плодородной, но потеряла свой глубокий смысл спокойствия из-за жестокости, происшедшей на ней. Здесь он танцевал, пел при луне, разговаривал с другом детства, ухаживал за своей возлюбленной. Здесь поколения орков праздновали свое единство, в месте настолько святом, что если здесь и вспыхивали какие-то поединки, то их немедленно прекращали, а воюющим сторонам предлагали помириться или покинуть эту землю. Дуротан не был шаманом. Он не мог ощущать землю или дух, но ему это не было нужно, чтобы почувствовать их боль, словно свою собственную.
Матушка Кашур, это совсем, совсем не то, чего ты хотела, подумал он. Крики одобрения заложили его уши, зловоние крови и обугленной кожи заполнили нос. И что самое худшее, его народ, даже некоторые из его клана, находились в плену у безумия причинения боли и мучений существам, которые были даже неспособны плюнуть в лицо своему врагу.
Находясь в этом смутном тумане, он понял, что его рука болит. Он ошеломленно посмотрел на нее, и увидел, что Драка так сильно сжимала ее, что могла даже ее сломать.
"За шаманов!" крикнул кто-то.
"Нет!" Голос Гул'дана пронесся сквозь шум неистовствующей толпы. "Они больше не шаманы. Стихии их покинули - они не зовут их больше и не просят их о помощи. Созерцайте тех, кто обладает силой, и кто не боится владеть ей. Созерцайте... чернокнижников!"
Дуротан оторвал свой взгляд от сжавшихся пальцев его избранной, чтобы посмотреть на священную гору. Она стремилась ввысь, как и обычно, ловля и отражая свет своими гранями, и в этот момент Дуротан задумался, почему гора не разрушалась и не сломалась, словно сердце разумного существа, преисполненное ужасом от того, что творилось в ее некогда успокоительной тени.
* * *
Той ночью прошли дикие празднования. Дуротан не участвовал ни в одном из них, он также запретил пировать членам своего клана. Когда шаманы Снежных Волков сидели за маленьким костром, подчиненно кушая в тишине, Дрек'тар осмелился задавать вопрос, который, как знал Дуротан, тревожил их сердца.
"Мой вождь", тихо произнес Дрек'Тар, "Ты разрешишь нам изучать путь чернокнижников?"
Нависла долгая тишина, которую не мог нарушить даже треск от огня. Наконец, Дуротан заговорил.
"Я хочу сначала задать вопрос", молвил он. "Ты одобряешь то, что произошло с заключенными сегодня?"
Дрек'тар почувствовал себя неловко. "Это было... было бы лучше, если мы напали на них в честном бою", допустил он. "Но они наши враги. Они доказали это".
"Доказали, что они будут сопротивляться, если на них нападут", отпарировал Дуротан. "Это все, что было доказано". Дрек'тар хотел было возразить, но Дуротан жестом показал ему помолчать. "Я знаю, таково желание наших предков, но сегодня я созерцал на то, что, как я думал, никогда не увижу. Я увидел, что священные земли, где в течение бесчисленного количества лет наш народ встречался в мире, были загрязнены кровью тех, кто не мог даже поднять руку, чтобы защититься".
Он заметил движение на краю круга и почувствовал запах Оргрима. Дуротан продолжил.
"Под тенью самого Ошу'гана. Те, кто убил сегодня дренеи, сделали это не для того, чтобы отразить угрозу нашим землям. Они казнили заключенных, чтобы похвастаться своими новыми... талантами".
Оргрим тихо кашлянул, и Дуротан жестом пригласил его присоединиться к ним. Оргрим был известен всем собравшимся, и его с радостью все приняли к костру.
"Оргрим", произнесла Драка, мягко прикоснувшись к руке своего друга. "Эти... чернокнижники... из твоего клана. О чем они думают?"
Оргрим смотрел на языки пламени, его густые брови нахмурились, поскольку он начал подбирать нужные слова. "Если уж мы должны бороться с дренеи - даже вы, Снежные Волки, признаете неизбежность этого - то мы должны победить. Стихии покинули шаманов. В лучшем случае они непостоянны и непредсказуемы, они никогда не были надежными союзниками. Не как один друг".
Он поглядел на Дуротана и грустно улыбнулся. Несмотря на тяжесть в груди, Дуротан улыбнулся в ответ.
"Эти новые существа, эти странные силы - они, кажется, более надежны. И разрушительны".
"Было что-то в них...." Голос Драки затих. Дрек'тар быстро ее перебил.
"Драка, я знаю, что ты волнуешься. Это были определенно не природные силы, по крайней мере, не природные для нас, шаманов. Но разве из этого следует, что это неправильно? Они существуют, они должны занимать какое-то место в этом мире. Огонь - это огонь. Прибывает ли он из пальцев того небольшого танцующего существа или от духа благословенного огня, он все равно жжет плоть. Я соглашусь с нашим уважаемым гостем. Мы преданы битве. Если мы не будем бороться, то мы, несомненно, проиграем!"
Драка потрясла головой, ее красивые глаза были полны отчаяния. Ее руки задергались, словно она пыталась нащупать слова.
"Это нечто большее, чем вызов огня, или даже тех странных стрел из тьмы", сказала она. "Я боролась с дренеи. Я убивала дренеи. Но я никогда не видела их корчующимися от такой боли, ни слышала крик от таких мук. Те существа, что служат чернокнижникам, кажется... наслаждаются этим".
"Мы наслаждаемся охотой", указал Дуротан. Он не любил спорить с ней, но, как всегда, он хотел увидеть все стороны проблемы, чтобы принять решение, что было лучше для его клана. "Волки наслаждаются пиршеством плоти".
"Есть что-то зазорное в желании победить?" бросил ей вызов Оргрим, сузив свои серые глаза. "Это ошибка получать удовольствие от победы?"
"В охоте, в победе - нет. Я говорю о страдании".
Дрек'тар пожал плечами. "Возможно существа, которые были призваны для служения, питаются страданием. Возможно, это необходимо для их существования".
"А для нас это необходимо?" Глаза Драки блестели в свете от огня, и Дуротан признал с болью в душе, что сверкали они не от гнева, а от слез.
"Дренеи всегда имели превосходство в магии, даже когда нам помогали стихии", сказал Дрек'тар. "Я всегда был шаманом. Я им родился. Но теперь я говорю вам, что я пойду по пути чернокнижника, если разрешит мой лидер клана. Поскольку я понимаю, что могут сделать для нас те силы, уже имея дело со стихиями. Я сожалею, Драка, но да - да - это необходимо для нашего существования. Если у нас не будет магии, то дренеи сотрет нас с лица земли".
Драка вздохнула и спрятала свое лицо в ладонях. Маленький лагерь затих, звучал лишь треск от огня. Дуротан раньше думал, чего не хватает; но теперь он понял. Он не слышал ночных животных, птиц, насекомых и других живых существ, тихими звуками которых прежде был полон воздух. Они покинули это место после того, что здесь произошло. Он попытался не думать об этом как о предзнаменовании.
"Я разрешу клану Снежных Волков изучать эту магию", тяжело высказал он.
Дрек'тар склонил голову. "Благодарю тебя, Дуротан. Ты не пожалеешь об этом".
Дуротан ничего не ответил.
Глава 14
Рассказывая мне обо всем этом, Дрек'тар плачет; слезы капают из глаз, которые не могут боле созерцать бытие, но слишком отчетливо видят прошлое. Я не могу предложить ему утешения. То, что стихии вновь откликнулись на его - на мой - зов, любой орочий шаман расценит как знак их сострадания и прощения, их желание видеть восстановление равновесия.
Шпиль, все еще скрывающий в себе тьму, остался на ином континенте. Фигурально, все мы удалились от его злобы, но не из-под его тени. Тени, отброшенной так давно, на следующий день после осквернения нашего самого священного места.
Тень черной руки.
* * *
Сон не шел к Дуротану. И к Драке тоже, ибо она ерзала, вертелась и вздыхала. Наконец, он отчаялся заснуть и просто лежал, вновь прокручивая в голове события дня минувшего. Все в нем кричало о неправильности принятия нового магического пути, который так легко вызывал страдания других существ. И все-таки, что еще оставалось делать? Стихии оставили шаманов, даже несмотря на то, что сами предки поставили перед орками эту задачу. Без помощи магии как дополнительного оружия, орки будут сметены превосходящей технологией и знаниями дренеи.
Он встал и вышел из палатки для сна. Он развел огонь, чтобы избавиться от предрассветного холода и молча съел сырое мясо. Наблюдая за тем, как небо светлеет, он заметил приближающегося курьера. Не останавливаясь, тот бросил свиток Дуротану и поехал дальше. Дуротан развернул письмо и прищурился, силясь разобрать текст.
Через два дня будет новое собрание. На нем вожди изберут нового лидера, который будет говорить за всех. Принимать решения за всех. Они изберут того, кто будет назван "военным вождем".
Мягкая ладонь коснулась его волос. Он бросил взгляд вверх и лишь тогда заметил Драку, читающую письмо через его плечо.
"Ты можешь с таким же успехом остаться дома", - резко промолвила она. - "Результат избрания уже предрешен".
Он грустно улыбнулся ей. "Тебе не идет цинизм, любимая".
"Я не привыкла жить в такие времени", - только и сказала она. В сердце своем он сознавал ее правоту. Был лишь один орк достаточно известный и харизматичный, за которого отдадут достаточно голосов и изберут военным вождем. Гром Адский Крик может немного посоревноваться с Черноруким, он Адский Крик слишком импульсивен для подобного звания. Чернорукий был на виду с самого начала, сперва противостоя, а затем поддерживая Нер'зула. Именно его шаманы стали первыми чернокнижниками. Он одержал больше побед над дренеи, чем кто-либо еще.
Драка и в этом оказалась права. И два дня спустя Дуротан наблюдал пустыми глазами, как голосовали вожди кланов и как Чернорукий из Чернокамня был избран. Он почувствовал на себе несколько взглядов, когда Гул'дан объявил имя Чернорукого, после чего высокий орк поднялся и с лживой учтивостью принял звание. Дуротан даже не озаботился высказаться против. А чего ради? За ним и так уже зорко следили по подозрению в нелояльности. И ни одно из слов, которые он мог произнести, ничего бы не изменило.
Улучив момент, он бросил взгляд на Оргрима. В глазах иных второй командир клана Чернокамня казался непреклонно поддерживающим своего вождя. Но Дуротан знал Оргрима лучше, чем кто-нибудь, и видел морщинку, пролегшую на лбу того, напряженные губы, говорящие о том, что Оргрим недоволен принятым решением так же, как и Дуротан. Но и он тоже понимал, сколь бессмысленно возражать. Дуротан надеялся, что, быть может, нахождение Оргрима так близко к Чернорукому поможет приуменьшить вред, который тот способен принести.
Теперь Чернорукий стоял перед ними, махая руками и улыбаясь восхваляющей его толпе. Дуротан не мог возражать, но не мог и заставить себя выкрикивать здравицы орку, воплощавшему в себе все то, что сам он презирал.
Оргрима стоял за спиной Чернорукого и чуть справа от него. Гул'дан, который по мнению Дуротана каким-то образом манипулировал всем происходящим, стоял позади и глядел на Чернорукого с уважением.