– Пожалуй. Что ж, теперь осталось упросить Красного доверить мне твою провинцию! Непростая задача…
– Да, непростая, но всё же выполнимая. И я знаю, как мы поступим. Завтра ты разыграешь маленький спектакль. Сделаем ставку на самолюбие Красного агента…
Висельники дядюшки Джо
Купание нас освежило. И хотя день клонился к вечеру, спать мне не хотелось абсолютно. Как и Круглому с Литолайн.
Джухар тоже взбодрился. Я заметил это и предложил ему прогуляться по саду.
– Есть разговор, – объяснил я свое желание.
Мы проводили Терри и Литу до дверей в наши покои, а после отправились вниз. Разумеется, я предупредил друзей о грядущем "военном" совете, который обязательно состоится, когда я вернусь с прогулки. Они возражать не стали, тем более что предусмотрительный линго велел доставить в комнату десять хрустальных ваз с вкуснейшими валирскими фруктами.
Ночной воздух был прохладен и свеж. Мы неспешно бродили по узким тропкам, обсуждая дела в столице Корлоги. В этих беседах я был больше слушателем, чем рассказчиком, и только задавал вопросы, а Джухар отвечал. Видно было – он ждал настоящего разговора. Но я всё не спешил начинать…
Наконец мы остановились у мелкого пруда. С листьев декоративных кувшинок глазели крохотные лягухи, кружились над гладью стрекозы, скользил водомер.
– Ты верен линго, Джухар? – спросил я, прерывая своим голосом дымку окутывающей нас тишины.
– Да, разумеется! Как вы могли усомниться во мне, Двуликий! Я готов служить ему всегда и…
– Я понял, Джухар. А как насчет Корлоги? Верен ли ты ей?
– Конечно! Это моя родная страна и…
– А как бы ты поступил, если бы судьба Корлоги висела на волоске и только смерть нынешнего линго могла ее спасти?
В этот раз он думал дольше. Кусал губу, бегал глазами по водной глади. Наконец Джухар сказал:
– Убил бы его.
– Вот как? Но ты же верен линго! – Я сделал вид, что удивлен его решением.
– Но линго – всего лишь один человек, а Корлога – это сотни, тысячи людей. Если твой вопрос в том, заплатил бы я жизнью хозяина, чтобы спасти эти тысячи жизней, то мой ответ – да, заплатил бы.
– А если бы понадобилась не его, а твоя жизнь? Ты бы погиб ради людей?
– Да, – без колебаний ответил он.
Я отвернулся. Мне неприятен был этот разговор. Веронцы считали кочевников безмозглыми тупицами, хотя ни разу даже не пытались заговорить с жителем Корлоги. Хотя, возможно, умны только контийцы. Те, кто кочует, наверняка остались на том уровне, когда сделанные из камешков бусы меняют на кусочек сырого мяса.
Как бы то ни было, мне нужна помощь именно контийиев.
Сложно сделать выбор. Месть – или жизни тысяч. Сколько их падет по дороге? Не от мечей веронской стражи. И не от метко пущенного висельником болта. Кто оскользнется на камне и рухнет в пучину, кто умрет от случайной разбойничьей стрелы. Кто побежит, бросит собратьев.
Я задаю Джухару вопрос, на который сам бы не смог ответить.
– Чем вы живете? – спросил я неожиданно.
– Чем живем? Что вы имеете в виду, Двуликий?
– Ну, вы ведь живете у самых гор. С кочевыми племенами и веронцами особо не поторгуешь. А у вас тут – фрукты, местные и заморские деликатесы, одежда… Где вы всё это берете?
– Я думал, вам должно быть известно! – удивился Джухар. – Но, раз уж вы спросили, я расскажу.
Когда дед нынешнего линго, Дэлай, приказал добывать камень для строительства, мои соотечественники с усердием принялись за работу. Они стали… гм… не знаю, как это правильно обозначить… "копать вглубь", скажем так. То есть долбили пол в пещерах, опускаясь всё ниже и ниже. Было немного страшно – а ну как пробили бы землю насквозь и провалились в бездонную яму, в ничто?
Но они не провалились. Зато нашли усыпальницу Создателей.
Их было трое. Тело одного состояло из бронзы, второго – из меди, а третий был слеплен из глины.
Корлогцы нарушили их сон: стоило воздуху через щели просочиться внутрь, как Создатели очнулись от забвения. Люди жутко перепугались, но обитатели усыпальницы успокоили их, объяснив, что не причинят людям вреда, и те поверили. В обмен на доверие Создатели рассказали добытчикам историю сотворения человека.
Могучий создавал человека пять дней. Отсюда – пять чувств.
В первый день Могучий попробовал выковать человека из бронзы. Но бронза оказалась трудным металлом, и ковать пришлось целых два дня. Результат не устроил Могучего: бронзовые люди не могли умирать, не умели чувствовать и были малоподвижны.
Тогда, на третий день, он при помощи своего первенца попробовал создать человека из меди. Медь оказалась более податливой, и человек из нее получился достаточно подвижный, но умирать и чувствовать всё так же не умел.
На четвертый день Могучий, заручившись поддержкой Бронзового и Медного, сделал человека из глины. Глиняные люди со временем рассыпались в крошку, то есть умирали, и были достаточно подвижны. Но чувств у них не прибавилось.
И наконец, в пятый день три "брата" и Могучий сделали человека из плоти и крови, наделив его сердцем – чтобы он мог любить, ненавидеть, презирать и гордиться.
В благодарность за помощь бог не уничтожил своих помощников, а спрятал под землей, погрузив в вечный, как он думал, сон.
– Увлекательная история, – сказал я. – Но ты не ответил на мой вопрос: чем вы живете? Вряд ли Создатели способны прокормить целый город…
– Способны, Двуликий! Видимо, Могучий просто не говорил тебе о скрытом могуществе "братьев". Но они требуют за это плату… как любые хорошие торговцы.
– И чем же им платите вы?
– Информацией.
– Информацией?
– Да. Золото, пряности и ткани им без надобности. Единственное, что они ценят, – это информацию. Они хотят как можно больше узнать о мире, об изменениях, происходящих вокруг…
– Слушай, – в голову нырнула неожиданная идея, – а не мог бы ты отвести меня к этим… Создателям?
– Разумеется, мог бы. Только вот зачем?
– У меня к ним серьезный разговор.
– Но вам надо чем-то заплатить им, если вы действительно хотите что-то узнать…
– У меня есть плата, не волнуйся. Пошли.
Он чуть замешкался, но всё же сдался:
– Идите за мной, это в полумиле отсюда.
Сказав это, он пошел по дорожке обратно. Я, не раздумывая, последовал за ним.
Создатели могли пролить свет на проклятое пророчество, и я вовсе не собирался упускать возможность во всём разобраться.
Путь занял не более четверти часа. Для меня подобные прогулки были не в диковинку – с моим-то опытом висельника, – да и Джухар держался молодцом.
Пещера встретила нас огромным черным зевом без единой примеси другого, более приятного глазу цвета. Впрочем, к темноте мне тоже не привыкать…
Джухар зажег небольшой, похожий на птичью клетку фонарик. Вот только вместо канарейки или валирского попугая там находилась толстая свечка с небольшим фитильком.
Исходящий от фонаря свет выхватил у прожорливой тьмы облупленные стены и необычайно ровный пол. В глубине пещеры обнаружилась искусно сработанная лестница, ведущая, надо думать, в ту самую усыпальницу.
Шаги были, помимо треска встретившего воск фитиля, единственными звуками, окружавшими нас с Джухаром. Фонарик в его руке едва заметно подрагивал – он явно боялся… чего? Встречи с Создателями? Или что "великий линго" чрезвычайно разозлится самовольным поведением дворецкого?
За размышлениями я и не заметил, как лестница закончилась. За это я наверняка поплатился бы лишней шишкой, но Джухар вовремя поддержал меня.
– Я покину вас, Двуликий, – чуть виноватым голосом сказал дворецкий, вручая мне фонарь. – Мне нельзя присутствовать при вашем разговоре.
– Погоди! – воскликнул я, когда он уже преодолел три ступеньки. – А как же ты выберешься без фонаря?
В ответ Джухар продемонстрировал мне спрятанную во внутреннем кармане куртки толстую свечу.
– Это запасная, – объяснил он и зашагал вверх по лестнице.
Я отвернулся и, удерживая фонарь перед собой, двинулся в глубь усыпальницы.
Неожиданно загорелся свет. Он едва не ослепил меня: перед глазами запрыгали цветные образы, и я некоторое время стоял на месте, отчаянно пытаясь проморгаться.
– Приветствуем тебя, смертный, – произнес голос, больше похожий на скрежет одного клинка о другой.
– Что привело тебя сюда? – глухой звук, словно из полого сосуда.
– И представься, пожалуйста, – попросил третий голос, медленный и вязкий. – А то неприятно иметь дело с безымянным незнакомцем.
Я зажмурился, потряс головой. Потом открыл глаза и, убедившись, что зрение пришло в норму, поднял взгляд с пола на…
Похоже, передо мной были те самые Создатели.
Один из них, грязно-серого цвета, мало походил на человека. Да, у него имелись в наличии две ноги, две руки и голова, как и у всех нормальных людей, но на лице не было ни глаз, ни носа, ни рта. Вместо ушей – дырки в овале головы. Ножки – очень тонкие и короткие – явно неспособные удержать Создателя. Ручки тоже не толще обычной бечевки.
У второго были глаза, рот, некое подобие носа – без ноздрей, правда. Туловище напоминало человеческое… только вот у этого Создателя не было шеи, и он не мог поворачивать голову из стороны в сторону.
Третий походил на людей больше собратьев, но я видел, что его глиняные губы, сомкнувшись, в следующий миг могли уже не разойтись – просто слипнуться.
Без сомнения, именно об этих существах мне говорил Джухар. Именно их он именовал Создателями.
Обычных големов.
– Ты, похоже, удивлен. Почему? – спросил Глиняный. Судя по всему, этот голем был самым разговорчивым из троицы. Впрочем, ему приходилось говорить хотя бы из-за боязни, что потом он уже не сможет раскрыть рта.
– Я… не ожидал, что вы окажетесь…
– Кем?
– Големами.
– Ты прав, мы действительно големы. Не совсем обычные, как тебе может показаться, но действительно големы.
– Представься! – вставил словечко Бронзовый. Теперь я понимал, почему его голос так глух: звук шел из заменяющих уши отверстий.
– Контийцы называют меня Двуликим… – издалека начал я.
– Но твое настоящее имя?
Я понял, что пытаться их обмануть – столь же бесполезное занятие, как учить младенца седлать дракона.
– Герберт. Мое имя – Герберт.
– Это он, – торжественно объявил Глиняный. – Ты всё же пришел… Лис.
– А я должен был обязательно прийти к вам?
– Мы ждали этого. Тучи сгущаются, Герберт…
– Какие еще тучи? Над чем?
– Над Веронией. Если вы с Волчицей не спасете Веронию, Корлога падет.
– Впервые слышу о том, что Веронию надо спасать. От кого?
– От врагов.
– От Валитана? Кодии?
– Одних поведет человек, выдающий свои слова за веления божьи. Вторыми движет корысть слепая, – важно изрек Медный. Меня пробрала легкая дрожь – уж очень неприятен был уху "металлический" голос.
– Но как мы с Литой можем помочь Веронии?! Как мы, двое, можем остановить многотысячные армии врагов?!
– Ты поведешь за собой контийцев. Как и собирался.
– Но…
– Забудь. Малая кровь оплатит большую.
– Но станет ли легче матерям, женам и детям тех, кто погибнет в этом походе, от того, что тысячам ненавистных веронцев удается благодаря такой жертве уцелеть?
– Они – обычные люди, Лис. Они не могут думать глобально. А ты – должен, – уверенно заявил Глиняный.
В голову просочилась шальная мысль – он не просто уверен. Он действительно знает. Знает, что я должен пожертвовать сотнями ради тысяч, тысячами – ради миллионов.
– Вспомни, – глухо проронил Бронзовый.
Очертания пещеры и Создателей поплыли перед глазами, и всё вокруг окутала тьма.
Я открыл глаза. Точнее, я увидел, как открыл глаза. Будто смотрел со стороны на совсем другого человека.
Тот "я" лежал на куче тряпья в каком-то чулане.
Дверь с противным скрипом, будто ножом по стеклу, отворилась, и волосатая рука ухватила того "меня" за шиворот, а потом…
– Лучше тебе выложить всё начистоту, парень! – изрек, хмурясь, тучный человек в плотной рубахе и штанах из какого-то грубого материала. – Я не люблю шутить шутки с неизвестными мне озорниками!
– Отпустите меня… пожалуйста… – жалобно проблеял малыш.
– Отпустить? – усмехнулся незнакомец. – Пожалуй, это было бы глупо. Вот ты сам отпустил бы, будь ты на моем месте?
– Наверное, нет, – подумав, признался мальчишка. – Я слишком много видел, а вы не можете позволить этой информации попасть в чьи-то руки. С другой стороны, я всего лишь никому не нужный беспризорник… Кто станет меня слушать?
Такая рассудительность, похоже, удивила толстяка.
– Ты говоришь правильно, черт меня подери! Не так уж ты и прост, как кажешься, а?
– Может, и так, – пожал плечами малыш. – И что толку?
Толстяк задумчиво смотрел на него. Пальцы правой руки отбивали на крышке стола неизвестный мальчишке ритм.
– На кого работаешь, парень? – спросил он наконец.
– На себя.
– Хо-хо! И ты думаешь, меня так легко обмануть? – победно осклабился толстяк.
– Не думаю. Поэтому и говорю правду.
Улыбка сползла с лица незнакомца.
– И часто ли ты совершаешь подобные вылазки в дома уважаемых жителей Кортила?
– Уважаемых? – Для тринадцатилетнего беспризорника, застуканного на месте преступления хозяином, его улыбка была слишком уж широка. – Я всё о вас знаю, Джо. Не надо полоскать мне мозги…
– И что же ты знаешь, а?
– Я знаю столько, сколько хватило бы начальнику стражи, чтобы засадить вас в тюрьму и держать там, пока вы не помрете.
– Значит, я правильно решил, что с тобой надо поскорее кончать?
– Не совсем.
– Почему же?
– Я предвидел то, что вы меня поймаете, Джо. Именно поэтому, перед тем как пойти в ваш дом, я заглянул к магу-почтовику.
– Написать письмо маме? – ухмыльнулся Джо.
– Нет, конечно. Я попросил мага, чтобы он прикрепил письмо к моей линии жизни и дал конечный адрес – "руки Красного агента". То есть, если вы меня убьете, письмо улетит прямиком к заправляющему в Стоме радужному.
– Ха! И ты думаешь, Красный поверит твоему письму?
– Думаю, да. Там много подписей не самых последних в городе людей, которым Красный весьма доверяет.
– Постой-постой, малыш, я не успеваю за тобой!
– И не успеете: второе письмо – точная копия первого – отправится к Синему агенту. Он доверяет этим людям еще больше, чем Красный. И добраться до вас ему куда легче, чем Красному. И…
– Ладно, ладно, парень! – поднял руку Джо. – Я всё понял!
Малыш замолчал.
– Значит, убить тебя я не могу… – задумчиво произнес толстяк. – Отпустить, как ты сам понимаешь, тоже… Хитро, хитро. Признайся, ты ведь и сам не хочешь, чтобы я тебя отпускал? Ты ведь специально пришел сюда, парень?
Мальчишка лишь улыбнулся. Но это была не наивная детская улыбка.
Так, наверное, улыбался бы лис, укравший из курятника двух самых аппетитных наседок и благополучно ушедший от погони.
Разумеется, если бы лисы умели улыбаться.
– Как тебя зовут, парень?
– Герберт.
– Да? Не думал, что попрошайкам дают такие имена!
– Это имя дали мне родители.
– Родители? Ты, случаем, не из Домов?
– Не знаю… Я помню только имя… и совсем не помню мать и отца.
– Это ничего, это бывает, – подбодрил его толстяк. – Только прежнее имя тебе придется забыть, если ты, конечно, не хочешь слишком скоро расстаться с жизнью. Теперь тебя будут звать… Лис. Да, именно! Лис – самое подходящее имя!
– Да, наверное.
– Веселей, парень! Веселей! Не кисни! Ты ведь теперь не простой беспризорник! Ты – висельник! А висельники смеются смерти в лицо…
Парень улыбнулся.
Его блеф с письмами удался, как он и хотел.
Дядюшка, я и комната уплыли куда-то вдаль. Секундное погружение во тьму – и перед моими глазами снова пещера и троица големов, восседающих на выдолбленных в камне стены тронах.
– Ты вспомнил? – спросил Глиняный.
– Да, – прохрипел я: в горле неожиданно пересохло.
– Теперь ты должен исправить свою ошибку, Лис.
– Ошибку? – Улыбнуться оказалось так легко! – По-твоему, я должен был сдохнуть на улице?
Голос его был удивительно спокоен:
– Да. Если бы ты сдох, всё было бы проще.
Я рассмеялся. Искренне. Но смех получился не веселым, а каким-то очень уж горьким, больше похожим на карканье испуганной вороны.
– Что ж, прощайте, – сказал я, немного успокоившись. – Кровь этих людей будет не только на моих руках, но и на ваших.
– Ты забываешься, Лис, – покачал головой Глиняный. – Их поведешь на бойню ты. Нам всё равно, что в конечном счете случится с Веронией и с Корлогой. Мы, как ты верно заметил, големы. У нас нет чувств. Ни любви, ни жалости. Ни совести. Мы просто должны проследить, чтобы пророчество исполнилось. Вот и всё.
Мне ужасно захотелось плюнуть в их тупые лица, но я быстро одумался и, развернувшись на каблуках, пошел к лестнице.
Они не виноваты, что у них нет чувств.
Их такими сделали.
– Быстро вы, – сказал Джухар, когда я преодолевал последние ступеньки.
– Не о чем с ними беседовать.
Дворецкий удивленно вскинул брови.
– Неужели Создатели разочаровали вас, Двуликий? – спросил он, принимая из моих рук факел.
– Да, наверное… Может, всё дело в том, что я знаю не меньше, чем они? – попытался ухмыльнуться я, но улыбка вышла слишком натянутой.
– Может, – согласился Джухар, не обращая внимания на мою усмешку. – Впрочем, не мое это дело. Пойдемте скорее в замок, пока великий линго не узнал о нашем походе!
– Пойдем. – Спорить с ним у меня не было сил.
Пока мы шли, я ни разу не оглянулся на проклятую пещеру.
– Приятных снов вам, Двуликий, – сказал Джухар, когда мы спустя полчаса остановились возле двери в мою комнату, – и, прошу вас, не говорите великому линго о нашем походе!
– Хорошо, хорошо, – я похлопал дворецкого по плечу. – Обещаю!
Слуга распахнул передо мной дверь. Я благодарно кивнул, и важный, как валирский павлин, прошел внутрь.
Литолайн и Круглый уже спали. Похоже, военному совету не быть.
Что ж, может, оно и к лучшему. Разговор с Создателями окончательно вымотал меня.
И еще это видение… знакомство с Джо. К чему големы напомнили мне о нем? Неужели то, что я стал висельником, как-то отразилось на судьбе королевства?
"Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!" – сказал кто-то в моей голове.
"Что за черт? – подумал я. – Кто ты такой и как проник ко мне в сознание?"
Но голос уже бесследно исчез. Может, мне показалось и те слова – лишь мои собственные мысли?
Надо отправляться на боковую. Судя по старым напольным часам, уже три часа ночи.
Не раздеваясь, я рухнул на свободную кровать и мигом уснул.