Дракон издох через час. Закапывать такую тушу добровольцев не нашлось. Да и не хоронят драконов в земле. По традиции следовало бы устроить погребальный костёр, но ни нефти, ни масла у них с собой не было. Темирко пообещал вернуться, как только сможет.
Рыжий встал "над" драконом и пробурчал эпитафию, из которой Волошек разобрал последнюю фразу:
- …и пусть та тварь, что повинна в гибели твоей, в вашем драконьем раю будет вечно чесать тебе холку.
- В смерти дракона всегда виноват погонщик, - зачем-то сказал Темирко.
Глава двенадцатая
ЧЁРНЫЙ ФОРТ
Их новый спутник указывал дорогу. Как всякий патрульный, он обходился без амулетов и легко ориентировался под Покровом. Волошек даже пожалел, что его не нужно доставлять в Альмагард, не то конвой быстро бы добрался до места. А так, напротив, придётся делать солидный крюк.
Крюк, впрочем, вышел небольшим. Через три часа они увидели крепость, стоящую на островке посреди то ли озера, то ли болота. К единственным воротам вела узкая насыпь.
Форт был чёрным в той же степени, в какой Жирмята рыжим. То есть название отражало суть, а не цвет. Не самый, надо сказать, редкий топоним. Почти каждое укрепление, стоящее посреди леса или ещё в каких мрачных местах, прозывают чёрным. Цветом же форт был грязно-серым с буро-зелёными разводами, словно каменные блоки нарочно вымачивали в болоте, прежде чем возвести из них стены. Добавляя возраста и мрачного колорита, вдоль щелей тут и там спускались белые солевые подтёки.
Ворота открыл пожилой человек в протёртой до кожи меховой куртке. Морщин на его лице было больше чем на перезревшем грибе. Казалось, старик вот-вот разлетится по ветру спорами.
- Формикус, смотритель этой крепости, - представил погонщик.
Хозяин сухо поздоровался с Дастином, которого, всей видимости, встречал и раньше, потом кивнул остальным и, указав сперва на конюшню, а затем на большую пристройку, сказал:
- Лошадей здесь разместите, а сами вон там располагайтесь. За стены после заката выходить не рекомендую.
Наемники, разумеется, пожелали узнать причины, хозяин уже занялся патрульным. Осмотрел его, вправил руку и увёл в недра крепости.
- Однако гостей здесь любят, - произнёс Рыжий. Он не успел развить мысль, как окрик Дастина отправил его поить лошадей.
- Удачи! - напутствовал Волошек и потащил вещи в пристройку.
Здесь было темно и сыро. Очаг в углу безбожно дымил, а соломенная подстилка уже с год требовала замены. И все-таки это было жильё. Последний раз наёмники ночевали под крышей в упыриной деревне. Но обстоятельства не позволили им тогда насладиться отдыхом. Теперь же, за стенами крепости, они почувствовали себя почти как дома.
Варили любимую Рыжим гречку (все прочие крупы тот предусмотрительно выбросил, уходя от погони), доедали остатки мяса. Сытость и тепло вызвали разговоры. Не тревожные, как у лесного костра, спокойные.
Лучше бы уж тревожные.
Чего Волошек не переносил на дух, так это болтовни о том, кто да как будет тратить свою долю. При одном упоминании о деньгах перед глазами вставали лица погибших товарищей. Однако такие разговоры неизбежно возникают в любом походе. Обещанная награда возбуждает, и всегда находится торопыга, которого пробивает на болтовню.
В этот раз не выдержал Сейтсман. Он завёл бодягу про девочек и верный бизнес с хорошим доходом, собираясь поделить гонорар поровну между этими статьями бюджета. Потом стал приставать с расспросами к другим.
Но наёмники - народ суеверный, о не полученных ещё богатствах говорить не любили. Вылетит слово - прилетит стрела. Так часто случалось. Поэтому одни отмалчивались, другие отшучивались.
- Вон, Эмельту лютню куплю, - хмыкнул Андал. - Самую лучшую. Из Вероны. Пусть учится играть, как все прилежные эльфийские мальчики.
Эмельт сверкнул глазами.
- А ты, Хельмут? - взялся Сейтсман за кореша. - Ты как распорядишься?
- Пропью, наверное. Он помолчал.
- И вы все пропьёте, чего бы сейчас ни говорили.
* * *
Крепость там или не крепость, а ночное дежурство никто не отменял. Никто - значит Дастин. Волошеку как раз и выпало стоять первую смену. Он подозревал, что за выбор командира должен благодарить Ксюшу. Она упорно избегала его и вполне могла попросить орка об одолжении. Раз так, то и Волошеку будет лучше занять голову службой, чем полночи страдать, разгадывая символику взглядов и жестов девушки.
Проверив ворота и бревно, что их запирало, он отправился бродить по форту. С виду скромная постройка внутри оказалась запутанным лабиринтом из множества проходных комнат и коридоров. Повсюду висели и стояли рыцарские доспехи, оружие, знамёна, шкуры, трофейные рога и головы - всё, чему полагается украшать замки и дворцы.
Крепость явно не готовилась к обороне. Не встретил Волошек ни солдат, ни даже слуг, которые могли бы её защищать. Кроме старика Формикуса, здесь, по-видимому, вообще никто не обитал.
Хозяина он обнаружил в библиотеке. Помещение глядело скорее залой для приватных разговоров, но табличка над входом утверждала другое. Стеллажи с книгами распластались по стенам, а середина оставалась пустой, если не считать брошенной небрежно шкуры мастодонта. Стена напротив входа лишена была даже полок. Там стоял огромный камин, украшенный витой решёткой и изразцовыми плитками. Возле камина в единственном кресле сидел хозяин, а справа от него висела голова лося с роскошным лапником рогов.
Формикус на шум шагов не обернулся, но Волошеку показалось, что лосиная голова недовольно зыркнула в его сторону.
Да нет, не показалось. И правда глаза живые! Посмотрели на незваного гостя с укором и повернулись к хозяину. А тот продолжал:
- Люди совсем разучились считать взятки. Природа сдала им такой дивный расклад, а они спустили всех козырей без всякого толку. В Европейских лесах почти осталось крупного зверя. Да и сами леса вот-вот сойдут на нет. Конечно! Отапливать огромные дворцы жизненно важно, а уголёк дорог, его нужно покупать у гномов. Так под топор леса! В прошлом году в Голландии срубили последний дуб.
Старик бросил в камин пару поленьев из собрата того самого, последнего дуба.
- Птиц этих самых, как их там… дронтов? Да, дронтов! Поели в один присест, словно прозаические консервы. А климат? Эль-Ниньо?
- Чушь! - отозвалась голова. - Ты опять порешь чушь.
- Я хочу сказать, что антропогенное воздействие на окружающую среду…
- Гномогенное воздействие на горы, эльфогенное здействие на леса, оркогенное на степи…
- Завелась… - хозяин с раздражением махнул рукой.
- Завёлся, - поправила голова. - И, кстати, у нас гость.
Формикус оглянулся, кивнул и жестом предложил присаживаться. Возле камина само собой появилось ещё одно кресло. Волошек сел.
- Ну-с, молодой человек, чего мы ищем в столь поздний час в библиотеке богами забытого форта?
- Вообще-то меня назначили сторожить, - ответил Волошек. - Тут у вас не больно-то поставлено бдение. Дозора на стенах нет, ворота брёвнышком хиленьким заперты…
- Ну уж… - усмехнулся старик. - Однако ноги привели вас в библиотеку, а не отправились расхаживать вдоль стены. Ноги, молодой человек, подчас вернее головы соображают. В корень, так сказать, зрят.
- Есть такое дело, - смутился Волошек. - Не мешало бы мне прояснить один вопросик. До истины докопаться…
- А?! - воскликнул хозяин, взглянув победно на лосиную голову, словно они только что побились об заклад на сей счёт. Затем вернулся к гостю. - Все ищут истину, молодой человек. Могилянская Академия ищет, и Лавра ищет, и советчики княжеские… Все ищут вместе, потому и не находят. Истину можно найти только в одиночку. Она пугается толпы. Пугается власти, церкви, колдовства… Науки, кстати сказать, тоже боится…
- Так я, вроде бы, и ищу в одиночку, - улыбнулся Волошек. - И потом, вообще истину трудно отыскать. Истину с большой буквы. Я же ищу кое-что поконкретней.
- Что же? - заинтересовался Формикус.
- Есть ли в собрании форта "Ходовая книга"? - наугад спросил он.
- Ходовая, от слова "ход"? Она же печатная, ибо содержит заклинание Печати? Она же путёвая, так как дает сведения о Пути? Не ищите этой книги, молодой человек. Ни здесь, ни где-либо ещё. Её не существует, миф.
- Есть люди, вернее, не столько люди, которые считают иначе…
- Эльфы! - с азартом угадал старик, словно участвовал в викторине со ставкой в тысячу гривен. - Их бессмертие сказывается на рассудке.
- Гм… то есть?
- Это всего-навсего моя гипотеза, - пояснил Формикус. - Психика бессмертных нестабильна. Они не спешат жить подобно людям. Им неведом предельный порог и, как следствие этого, критичность. Поставьте перед пьянчужкой бездонную бочку с пойлом, а заодно избавьте его от симптомов отравления, дайте человеку абсолютную власть и вместе с тем освободите его от всякой ответственности. Ни в том ни в другом случае не выйдет ничего путного. Та же беда и у эльфов. Бессмертие! Личность теряется в бесконечности.
- Но! - Формикус поднял скрюченный палец. - На определённом этапе этого затяжного сплина наступило то, что я называю "прободением социальной активности". Результат непредсказуем. Личность принимает за великую миссию первое, на что падает взгляд, считает такой сказку. Бам! И пошёл кольцо в вулкане плавить.
- Жаль, если так, - расстроился Волошек. - Я-то надеялся прояснить историю этого мира.
- Мира? - переспросил хозяин. Менторские тона в его голосе усиливались с каждым произнесённым словом. - Мир велик. А знаете ли вы историю своего а, историю собственной земли? Для начала. Лосиные глаза перескакивали с одного собеседника на другого. Казалось, голова размышляла, чью сторону взять.
- Я знаю родословную нижегородских князей до самого Константина Васильевича, - гордо заявил Волошек.
- А собственную? Волошек улыбнулся.
- Я же говорю, до самого Константина Васильевича.
- Ха! - воскликнула лосиная голова. - Уел старикана! Ай, молоток!
Старик помолчал, потом произнёс примирительно:
- Про весь мир разговор долгий. Но если есть конкретные вопросы, я постараюсь ответить.
Волошек подумал с чего бы начать. Вопросов скопилось столько, что, почуяв щёлку, они рванулись скопом и устроили настоящую давку. Как всегда, в подобных случаях, первым просочился самый незначительный из них.
- Кто такие чернильники? - сорвалось с языка. - Ну, кроме того что они любят хроники составлять, а в них подвиги свои расписывать.
Формикус пожал плечами.
- Пёс их знает. Беседовать не довелось с кем-то из них. Думаю, они вроде падальщиков, что слетаются на обречённые миры и подъедают останки.
- Наш мир, что, обречён?
- Да вроде пока никаких к тому признаков. Однако…
- Что?
- Раз чернильники появились, стало быть, что-то где-то засмердело.
- Кто ни с чем к нам придёт, от ничего и погибнет, - с пафосом заявила лосиная голова.
Реплику проигнорировали.
- А этот ход-выход, ну, Донровское ущелье, он никак не связан с тем, по которому явились в наш мир эльфы, гномы и прочие народы?
- Да нет. Язв на теле нашего мира - что у старого сифилитика. Человечество…
- Эльфечество, гномечество, оркечество… - прорвало голову.
- У него того, - хозяин коснулся виска, - чердак продуло. Тоже, видать, истину искал. Вот и попал в переделку. Едва я его вытащил. Но пришлось на здешнюю магию его жизнь завязать и разум в лоси-то голову поместить. Он теперь и существовать-то может только под Покровом, а вытащи его в мир - сразу развоплотится.
- Вот и про Покров хотелось бы узнать побольше, - воспользовался Волошек подходящим поводом.
- Ну, в этом я легко помогу. Сам его ставил, так что расскажу, как на школьном уроке.
В руке Формикуса возник серебряный кубок. Старик сделал глоток и разжал пальцы. Кубок исчез, не достигнув пола.
- Покров представляет собой динамическую систему, поддерживаемую нестабильными вихревыми потоками магии, и имеет форму тора.
- Чего? - удивился Волошек.
- Бублика, по-простому.
- Да нет, я знаю, что такое тор, - вежливо возразил Волошек. - Но не могу представить его на плоскости, каковой мне представляется поверхность земли.
- Верно, - кивнул хозяин. - Но поле сие вихревое имеет высокое проникающее свойство. Так что бублик этот как бы утоплен наполовину в землю. Хм… Так… значит… хм… система имеет тороидальную форму…
- Бубликоедальную, - поправила лосиная голова.
- Не тебе, канделябр, рассказываю!
Формикус разозлился и окончательно сбился с наукообразного стиля:
- В дырке, в центре то есть, стоит Альмагард. Он запирает путь к Донровскому ущелью. Там, как и в центре тайфуна или смерча, зона спокойствия. Пространство самое обычное. Твёрдое, как мы говорим. А вот Чёрный Форт и шесть его собратьев стоят, напротив, в зоне весьма зыбкой. Неверной, по нашей терминологии. В самой толстой части бублика… тьфу ты… В общем, они сдерживают Покров, не давая ему расползтись или удрейфовать в сторону.
Волошек считать умел.
- Так мы что, только ещё половину пути одолели? А я надеялся, уже к концу дело движется.
- И да, и нет. К Покрову с обычной меркой не подступишься. Середина середине рознь. Вы как бы взобрались на вершину холма, и теперь вам осталось только спуститься. Три дня отсюда до Альмагарда, три дня - самое большее. И куда проще найти дорогу. Нужно просто идти туда, где ярче краски и сильнее голоса.
Он помолчал, словно вспоминая что-то, потом продолжил рассказ.
- Покров ставили сильнейшие чародеи мира. И я в их числе. Мало нас осталось. Шестеро, не считая меня, в фортах кукуют, дюжина в Альмагарде и в Донровском ущелье сражается. Ещё двое или трое в дальние земли подались. Из прочих мало кто от старости умер, сгинули все. А на смену никто не идёт. Вырождается наше дело.
Старик, сам не замечая этого, совсем отошёл от темы и заговорил о наболевшем:
- Нынче всякий, кто додумается сыпануть в котёл с похлёбкой глутамата натрия, уже мнит себя колдуном. Бездари лезут в искусство. Толпой прут. Прут во имя денег и при помощи денег. Способности больше не значат ничего. Бесталанные пожирают одарённых. Неучей становится всё больше, они взбираются всё выше и сами начинают учить. Естественные законы больше не действуют. Ничтожества сбились в стаю и сообща грызут сильных… Мир катится в пропасть…
Формикус разошёлся не на шутку. Словно оратор на форуме, он обличал и разоблачал, писал красочную патологическую картину и призывал к крестовому походу против серости. Даже лосиная голова раскрыла пасть и внимала.
- Один ученик у меня был, - со вздохом закончил старик. - Настоящий ученик. Большие надежды подавал. Но свой путь Априкорн выбрал.
- Априкорн? - Волошек вздрогнул.
- Да. Ты знаешь его? Встречал? Давно ли? Волошек замешкался с ответом. Вздохнул.
- Погиб Априкорн, - сказал он. - Несколько дней назад. С нами в конвое шёл, как простой наёмник. И погиб, спасая других.
- А он ли это был? - возразил хозяин. - Не тот он человек, чтобы в наёмники записываться. При его способностях деньги добыть не проблема.
Волошек, как умел, описал внешность погибшего товарища, его одежду, вещи.
- Артефак? - Формикус поморщился. - Да, известная мне вещица. В Нджамене мы нашли её. Едва ноги тогда унесли. Неприятное вышло дело… Значит, он это был. И значит, не зря мне сразу показалось, что не простой у вас груз.
- Сразу показалось?
- Покров всякой магии особенно противится. Против неё и поставлен. Обычным дилижансом вы за пять ней легко добрались бы. Поплутали бы, не без этого, но и особых трудностей не встретили бы.
Старик вздохнул.
- Не покажешь, где случилось всё? Будет время, хожу, разведаю.
- В дне пути от Грушевки. А точно, если только Дастин укажет.
Формикус совсем съёжился, словно постарел на сто лет. Встал кряхтя.
- Пойду, что ли, напьюсь… - пробормотал он и пошаркал к выходу. На полпути обернулся. - Этому, - показал на голову, - если будет соли просить, не давай много. Потрохов-то у него нет, так всё на стенах внешних проступает. Некрасиво.
Бормоча что-то про любимого ученика и злодеяния судьбы, хозяин удалился.
- Ещё неизвестно, кому чердак продуло, - пробурчала вслед ему голова. - Грузит ночи напролёт своими бредовыми идеями. А я вынужден слушать, потому как сбежать мне некуда и нечем.
Волошек, пропуская нытьё мимо ушей, направился к стеллажам.
- Тоже мне спаситель-благодетель, - не унималась голова. - Заменил четвертование каторгой. Оскорбления его всегдашние сносить приходится. Мудрец без буквы "р". Лучше бы он меня в тигриную голову запихал. Уж я бы извернулся разочек цапнуть…
Книг было много. Названия вроде "Ограниченная алхимия" или "Метафизика мёртвых тел" он пропускал не глядя, вещи эпические просматривал. В конце концов выбрал красочное "Сказание о рыцаре Доброхоте, его славных подвигах и страшной гибели" и вернулся в кресло. Правда, насладиться выдумкой не успел.
- Слушай, будь другом, дай мне соли лизнуть.
Волошек осмотрелся. На маленькой полочке нашёлся увесистый кусок серой соли. Не зная, как тут происходит кормление, он просто поднёс соль к лосиной морде. Высунулся шершавый язык и с затяжкой прошёлся по куску. Глаза зажмурились от удовольствия.
И вдруг, цап! Весь кусок исчез в пасти.
- Хрум, хрум…
- Н-да, - озадачился Волошек, отдёрнув руку. - Сдаётся мне, хозяину предстоит попотеть, отчищая стены.
Уворовав лакомство, голова успокоилась и скоро заснула.
Мягкое кресло пересилило долг. Бродить по форту Волошеку окончательно расхотелось. Да и какой смысл в ходьбе - отсюда и так всё хорошо было слышно. Вот доносится из погреба бульканье, то хозяин сцеживает вино. Вот фыркают лошади и храпит Жирмята. И даже звуки ночного леса слышались из библиотеки вполне отчётливо.
Около полуночи до окна добралась немного обглоданная луна. Волошек почти не удивился, когда возне стеллажей появился знакомый призрак. Монах почти сразу выудил искомую книгу и, раскрыв её, принялся шевелить губами.
- Роман! - окликнул Волошек.
На сей раз призрак услышал его и обернулся.
- Князь?
- Роман! - повторил Волошек, не зная, что ещё можно сказать в такой ситуации.
- Я не Роман, - покачал тот головой. - Таково уж проклятье - принимать облик последнего из пожертвовавших собой монахов. Не только облик, многое из их памяти оседает во мне. Их грехи и сомнения, невыполненные обеты и искушения. Всё это сильно гнетёт.
Волошек молчал. Страх пропал, но беседовать запросто с привидением духу не хватало. Впрочем, призрак и не ждал от него утешения. Он говорил о своём, быть может впервые за время потусторонней жизни повстречав слушателя.