"Как тебе это удалось?" – пояснил Радж. "Давай. Ты не подобрал Лоти, когда она плутала одна. Ты что-то сделал. Ты убил солдат? Или она убила?"
Дариус увидел, что со всех сторон к нему подходят парни, и у всех на лицах написано, что им не даёт покоя один и тот же вопрос. Дариус поднял кувалду, прицелился и разнёс в пыль ещё один валун.
"Ну, давай же", – настаивал Радж. "Я катал тебя на зерте, ты мой должник".
Дариус рассмеялся.
"Это не ты меня катал", – ответил он. "Я сам вызвался с тобой ехать".
"Ладно, – согласился Радж, – но всё равно рассказывай. Мне нужна история. Я живу ради легенд о доблести. А день сегодня выдался уж очень длинный".
"День едва начался", – вмешался Люци.
"Именно", – ответил Радж. "Он слишком длинный. Как и все прочие".
"Почему бы тебе не рассказать нам легенду о доблести?", – сказал Люци Раджу, видя, что Дариус не собирается отвечать.
"Я?" – переспросил Радж. "У нашего народа таких нет".
"Ты не прав", – возразил Дезмонд. "Легенды об отваге и доблести есть даже у самых угнетённых".
"Особенно у угнетённых", – добавил Люци.
Все повернулись к нему, обратив внимание на то, как уверенно звучал его голос.
"Ты знаешь какую-нибудь?" – спросил Радж, опираясь на свой молот, тяжело дыша.
Дезмонд занёс свою кувалду, разбил камень, и надолго замолчал – Дариус подумал, что тот уже не ответит. Они все вернулись к своему ритму работы, когда, наконец-то, Дезмонд удивив их, заговорил, не поднимая взгляда, и не переставая крушить скалу.
"Мой отец", – начал Дезмонд. "Старейшины скажут вам, что он погиб в шахте. Это история, в которую им хотелось бы верить. В иной версии событий слишком много инакомыслия, она может разжечь революцию. Моё слово: он погиб ни в какой не шахте".
Дариус и другие внимательно смотрели на Дезмонда, и повисло тяжёлое молчание. По серьёзному выражению его лица и насупленным бровям было видно, что у него внутри идёт борьба.
"А откуда ты знаешь?" – спросил Дариус.
"Я был там", – ответил Дезмонд, гляди им в глаза холодно и уверенно.
Его фигура привлекла ещё нескольких парней, которые тоже подошли ближе. Всем хотелось услышать его рассказ. Сквозь него прорывалась правда, а для жителей деревни это было большой редкостью.
"Однажды, – продолжил Дезмонд, – надзиратель хлестнул его кнутом слишком сильно. Мой отец выхватил у него кнут и задушил его им. Я был совсем ребёнком, и очень гордился им, когда увидел, что он сделал.
Когда всё было кончено, мы оба стояли и смотрели на бездыханное тело. Я спросил у отца, что дальше. Пришло ли время восстать? Но не получил ответа. По его глазам я видел, что он сам не знал, что будет дальше. Он на секунду поддался порыву, жажде справедливости, свободы, и в ту секунду возвысился над всем. Но после он не знал, что делать. Куда должна была повернуть его жизнь?"
Дезмонд умолк на минуту, разбил несколько камней, вытер пот со лба и продолжил:
"Та секунда прошла. Жизнь продолжалась. Через час протрубил рог, и мы с отцом оказались окружены дюжиной надзирателей. Он настаивал, чтобы я спрятался в лесу, но я отказывался его бросать. Пока, наконец, он не ударил меня кнутом по губам так сильно, что я убежал.
Я спрятался за деревом неподалёку, и всё видел. Надзиратели… Быстро они с ним не справились", – голос Дезмонда стал прерывистым из-за подступивших эмоций, и опустил молот и отвернулся.
"Он отважно сопротивлялся. Даже попал кнутом по нескольким из них. Он оставил им шрамы, которые, я уверен, видны по сей день.
Но он был просто храбрецом с кнутом, а они – дюжиной профессиональных солдат со стальным оружием и в латах. И им нравилось убивать".
Дезмонд покачал головой и замолчал на несколько минут, и все парни застыли в тишине, бросив свою работу.
"Я всё ещё слышу крики своего отца", – сказал Дезмонд. "Слышу их, когда ночью ложусь спать. Я вижу, как он боролся. В фантазиях я представляю себе, что я был старше, вооружен и сам дерусь с ними, убивая их всех и спасая отца. Но я был слишком маленьким. Я ничего не мог сделать".
Он закончил, и на всём рабочем участке никто не нарушал тишину. Наконец, Дезмонд занёс кувалду и ударил ею со всей силы, оставив от огромной скалы только крошку.
"Он погиб не в шахте", – заключил он тихо, и вернулся к работе.
У Дариуса было тяжело на сердце, когда он размышлял об услышанной истории, и все парни молчали, отдавая дань чужому мужеству. Улыбка Раджа давно уже погасла, и Дариусу было любопытно, такую ли легенду об отваге он надеялся услышать.
После долгого перерыва на разбивание камней, Радж подошёл к Дариусу.
"Теперь твоя очередь", – сказал он. "Что там произошло?"
Дариус продолжил работу, мотая головой и не отвечая.
"Они передумали", – упорствовал он. "Они её отпустили".
"А те солдаты, которые передумали, – спросил Радж с озорной улыбкой, – скоро вернутся в Волусию? Или мы их больше никогда не увидим?"
Дариус обернулся к Раджу, у увидел его понимающую и восхищённую улыбку.
"Путь в Волусию неблизкий, – ответил он. "Люди и посильнее их пропадали по дороге".
* * *
Дариус стоял на маленьком свободном пятачке на заднем дворе своего дома, и стук его деревянного меча раздавался в воздухе, когда он атаковал побитую временем мишень. Она представляла собой большой крест из связок бамбуковых палок, врытый в землю, и он тренировался на ней с тех пор, как научился ходить. Земля вокруг мишени была утоптана его ногами, и хранила следы тысяч его шагов.
Крест уже покосился, и вот-вот собирался упасть, но Дариусу было всё равно до тех пор, пока он выполнял свою функцию. Дариус лупил и лупил его, слева и справа, уклоняясь от воображаемого врага, оборачиваясь вокруг совей оси, вспарывая ему живот. Он представлял себе, что к нему приближаются полчища врагов, целая армия, и он всё дрался и дрался в лучах заката, после своей рабочей смены, пока пот не потёк с него ручьём.
Его тренировка производила немало шума, и соседи недовольно кричали, но он не останавливался. Ему было на них наплевать. Мечом он разбивал все воспоминания о прошедшем дне, о каждом дне, и в конце забывался от усталости.
Время от времени Дариус слышал лай у своих ног. Ему не нужно было смотреть вниз – он и так знал, что это соседский пёс Дрей, который всегда преданно сидел неподалёку, наблюдал за Дариусом и радостно подавал голос, когда тот попадал по мишени. Пёс средних размеров, со слишком длинной алой шерстью, такой же лохматый, как и его хозяин, Дрей уже долго неофициально принадлежал Дариусу. Он был чьим-то из соседей, но настоящие хозяева, кем бы они ни были, давно перестали его кормить. Однажды, Дариус случайно повстречался с Дреем, и отдал ему свой скудный ужин – в тот день Дариус обзавёлся другом на всю жизнь. Они завели непреложный обычай: Дрей смотрел, как Дариус тренируется, а Дариус съедал ровно половину своего ужина, оставляя другую половину псу. Дрей платил ему за это, во всём составляя компанию, особенно, когда Дариус был дома, и иногда даже спал у него в комнате.
Дрей рванул вперёд, укусил бамбуковое чучело, и, подыгрывая воображению Дариуса, рычал и рвал зубами выдуманного врага, как если бы он и правда пытался напасть на его хозяина. Дариус часто представлял себе, что случилось бы, если бы ему пришлось влезьть в драку бок о бок с Дреем. Как и Дариус, Дрей был не ни самым крупным, ни самым сильным, ни любимым. Но у него было большое сердце, и он был точно самым преданным существом во вселенной. В последние несколько месяцев он взял привычку охранять хозяина во время сна – он сворачивался в клубок у порога Дариуса и рычал, даже если дед Дариуса просто проходил мимо.
"Ты не устал сражаться с палками?" – раздался вопрос.
Дариус увидел, что Радж и Дезмонд стоят рядом, оба со своими деревянными мечами, и заговорщически ему ухмыляются.
Дариус остановился, тяжело дыша, в недоумении: они жили на другом конце деревни и никогда раньше не приходили к нему домой.
"Пора бы теме начать спарринговать с людьми", – сказал Дезмонд серьёзным тоном. "Если хочешь стать воином, нужно учиться попадать по мишеням, которые могут тебе ответить".
Дариус был приятно удивлён и благодарен за то, что они пришли. Они были на несколько классов старше, чем он, намного крупнее и сильнее, и пользовались уважением других ребят. Им хватало более умелых партнёров для спарринга.
"Зачем вам тратить на меня время?" – спросил Дариус.
"Потому что мне пора заточить меч, – ответил Дезмонд, – и ты кажешься мне хорошей мишенью".
Дезмонд атаковал Дариуса, и тот только в последнюю секунду успел выставить свой деревянный меч и остановить удар. Этот удар был настолько сильным, что заставил его руки затрястись, а самого его отступить, спотыкаясь, на несколько футов назад.
Дариуса застали врасплох. Он увидел, что Дезмонд остался на месте и ждёт, когда тот опомнится.
Дариус кинулся на него, рубя мечом, но Дезмонд с лёгкостью заблокировал его удар. Дариус махал и рубил, махал и рубил, налево и направо, и перестук их мечей занлушил всё вокруг. Дариус был в восторге от возможности иметь живую, движущуюся мишень, хотя и не мог превзойти массивного и сильного Дезмонда.
Дрей рычал и лаял на Раджа и Дезмонда, бегая вокруг Дариуса и норовя схватить Дезмонда за пятку.
"А ты быстрый", – успел сказать Дезмонд в перерыве между ударами. "Это я признаю. Но ты не используешь скорость себе на благо. Ты и в половину не такой сильный, как я, но всё равно пытаешься пробить мою защиту. С противником моих размеров тебе не совладать. Дерись так, как позволяет тебе твой размер. Будь быстрым и вёртким. Не прямым и напористым".
Дариус замахнулся со всей силы, но Дезмонд отошёл на шаг так, что Дариус завертелся на месте, и, споткнувшись, упал на землю.
Дариус поднял глаза, и увидел протянутую Дезмондом руку – тот помог ему подняться.
"Ты дерёшься, чтобы убить", – сказал Дезмонд. "Иногда нужно драться, просто чтобы выжить. Пусть твой противник дерётся на смерть. Если ты достаточно терпелив, если сумеешь его избегать и будешь внимателен, рано или поздно он промахнётся, покажет своё слабое место".
"Ты удивишься, узнав, как просто убить человека", – сказал Радж, приближаясь к ним. "Удар не должен быть сильным – достаточно, чтобы он был точным. Думаю, теперь моя очередь".
Радж высоко занёс свой меч, целясь Дариусу в голову. Дариус же развернулся, поднимая свой через сторону, и едва успел остановить удар. Затем Радж отклонился, и толкнул Дариуса ступнёй в грудь, отбрасывая его назад.
Дрей лаял без остановки, скалясь на Раджа.
"Так нечестно!" – сказал уязвлённый Дариус. "Это же бой на мечах!"
"Нечестно?!" – Радж разразился презрительным смехом. "Скажешь это своему врагу, когда он воткнёт тебе меч между ног и оставит умирать. Это бой, а в бою все средства хороши!"
Радж нанёс ещё один удар, когда Дариус не был к этому готов, и выбил меч у него из рук. После, Радж упал на землю, и сделал подсечку, сбивая Дариуса с ног.
Такого Дариус не ожидал – он больно упал на спину и лежал в облаке пыли. Радж из ниоткуда достал деревянный кинжал, нагнулся, и приставил его Дариусу к горлу.
Дариус поднял руки, показывая, что сдаётся, всё ещё пригвождённый к земле.
"Опять нечестно!" – пожаловался он. "Ты смухлевал. У тебя был спрятанный кинжал. Это недостойно".
"А что "достойно"?" – спросил Радж. "Нам, победителям, решать, что значит это слово. Когда ты мёртв, тебе уже не до достоинства".
"Но что за поединок без чести?" – спросил Дариус.
"О чести рассуждают те, кто никогда не проигрывал", – ответил Дезмонд. "Проиграй один раз, потеряй ногу, руку, любимого человека – и ты будешь думать дважды, прежде чем следовать законам чести перед врагом на поле боя. Он-то уж точно о чести не заботится. Ему нужна победа. Жизнь. Любой ценой.
Ты удивишься, когда поймёшь, от чего человек готов отказаться – включая честь – когда смотрит смерти в лицо".
"Я лучше с честью погибну, – упрямствовал Дариус, – чем буду жить в бесчестье".
"Как и все мы", – сказал Дезмонд. "И всё же, то, что ты делаешь на волоске от смерти, не всегда совпадает с твоими убеждениями".
Радж шагнул к нему, качая головой.
"Ты ещё юн", – сказал он. "Наивен. Ты пока не понимаешь, что честь приходит с победой. А победить можно тогда, когда готов ко всему. И к подлым приёмам тоже. Ты можешь драться честно – это твой выбор. Если сможешь. Но не ожидай того же от своего врага".
Дариус задумался, но тут тишину нарушил скрипучий голос.
"ДАРИУС!" – раздался хриплый крик.
Дариус обернулся и увидел своего деда, который стоял в дверях дома, хмурясь.
"Я не хочу, чтобы ты водился с этими мальчиками! Сейчас же иди внутрь!"
Дариус нахмурился в ответ.
"Это мои друзья", – ответил он.
"От них одни неприятности", – сказал дед. "Немедленно в дом!"
Дариус посмотрел, извиняясь, на Дезмонда и Раджа.
"Мне жаль", – сказал Дариус. Он был расстроен, потому что ему очень понравилось с ними драться. Он почувствовал, что его навыки улучшились даже за такой короткий срок, и он хотел сразиться ещё.
"Завтра", – сказал Радж. "После тренировки".
"И потом каждый день", – добавил Дезмонд. "Мы сделаем из тебя воина".
Они повернули прочь, и Дариус понял, что впервые за всё время у него появилось двое близких друзей. Старших друзей и отличных бойцов. Он снова задумался, почему они им заинтересовались. Из-за того, что он сделал ради Лоти? Или из-за чего-то ещё?
"Дариус!" – гаркнул дед.
Дариус с Дреем, не отступавшим от него ни на шаг, пошли к дверям, где с недовольной гримасой на лице стоял дед. Дариус знал, что дед на него сердит. Он всегда был против того, чтобы Дариус учился драться.
"Ты не должен был им грубить", – сказал Дариус, входя в дом. "Они мои друзья".
"Эти мальчишки не знают цену войны", – проворчал дед. "Они подбивают остальных на бунт. Ты себе представляешь, чем может кончиться восстание? Империя нас уничтожит. Мы все умрём. Все до одного".
Сегодня Дариус, воодушевлённый, был не в настроении мириться со стариковским страхом.
"И что с того?" – спросил он. "Что такого страшного в смерти, если гибнешь в борьбе за жизнь? Ты называешь то, что у нас сейчас, жизнью? Пахать в рабстве дни напролёт? Гнуть спину для Империи?"
Дед Дариуса дал ему сильную пощёчину.
Дариус в шоке отпрянул. Дед никогда его раньше не бил.
"Жизнь священна", – сказал его дед сухо. "Тебе и твоим друзьям только предстоит это понять. Ваши деды, и мои тоже, жертвовали всем, чтобы дать вам жизнь. Они терпели рабство для того, чтобы их дети и внуки жили в безопасности. А ваши необдуманные действия сведут на нет века их труда".
Дариус покраснел. Он хотел поспорить, потому что был не согласен ни с одним из слов деда, но тот отвернулся, взял котёл с супом и пошёл в другой конец комнаты ставить его на огонь. Но кое-что в его речи заставило Дариуса задуматься. Что-то щёлкнуло внутри него, и он почувствовал непреодолимое желание знать.
"Мой отец", – холодно произнёс Дариус. "Расскажи мне о нём".
Его дед застыл, стоя спиной к нему и не выпуская котла из рук.
"Ты и так всё знаешь", – сказал он.
"Я ничего не знаю", – настойчиво возразил Дариус. "Что с ним случилось? Почему он нас бросил?"
Дед Дариуса всё также стоял и молчал. Дариус знал, что тут что-то нечисто.
"Куда он ушёл?" – не отставал Дариус. "Почему ушёл?"
Его дед медленно покачал головой, и обернулся. Он выглядел постаревшим на тысячу лет и очень грустным.
"Он, как и ты, был мятежником", – сказал он надломившимся голосом. "Он не мог этого выносить. Однажды он сбежал, и с тех пор его никто не видел".
Дариус не отрывал взгляда от деда, и впервые в жизни точно знал, что тот лжёт.
"Я тебе не верю", – сказал Дариус. "Ты что-то скрываешь. Мой отец был воином? Он сражался с Империей?"
Его дед уставился в пространство, будто видел там утраченные годы.
"Не говори больше о своём отце".
Дариус нахмурился.
"Он – мой отец, и я буду говорить о нём столько, сколько захочу".
Теперь уже лицо его деда скорчилось в гневе.
"В таком случае, в моём доме тебе не будут рады".
Дариус вскипел.
"До тебя это был дом моего отца".
"Но сейчас твоего отца здесь нет, верно?"
Дариус пристально рассматривал лицо деда, впервые увидев его в новом свете. Он увидел, насколько они отличались друг от друга. Они будто были сотканы из разных материй, и не могли друг друга понять.
"Мой отец не сбежал бы", – настаивал Дариус. "Он бы меня не бросил. Он бы никогда меня не бросил. Он любил меня".
Произнося эти слова, Дариус впервые поверил в то, что они правдивы. Он чувствовал, что от него скрывают большой секрет, скрывали всю его жизнь.
"Он бы меня не оставил", – повторил Дариус, желая знать правду.
Его дед сделал шаг ему навстречу, распираемый гневом.
"А кто ты такой, чтобы думать, что такого расчудесного сына нельзя бросить?" – резко сказал дед. "Ты просто мальчишка. Один з многих. Один из рабов в деревне рабов. В тебе нет ничего особенного. Ты строишь из себя великого воина. Играешь с палками. Твои друзья тоже играют с палками. В Империи другие игрушки – из стали. Настоящей стали. Против них нельзя восстать. Никогда. Ты плохо кончишь, как и все они. Куда тебя заведут твои палки?"
Дариус хмурился, впервые испытывая ненависть к деду, ко всему, что он представлял, и что защищал.
"Может я и плохо кончу, – бросил Дариус в ответ, – но я ни за что не кончу, как ты. Ты уж мёртв".
Дариус развернулся и выбежал из коттеджа. На пороге он напоследок оглянулся на деда.
"Я особенный", – сказал Дариус, так, чтобы дед его точно услышал. "Я сын великого воина. Я и сам воин. Однажды и ты, и весь мир в этом убедитесь".
Дариус, разозлённый, не выдержал больше ни секунды, развернулся и помчался прочь.
Он бежал в сумерках, не в силах больше видеть лицо деда и слушать его ложь. Он спешил к чёрным полям, всматриваясь в горизонт, где рабы только заканчивали свой рабочий день. Бескрайнее небо перед ним было окрашено в розовый и пурпурный. Он знал, что его отец жив и свободен. Он был великим воином. Он возвысился над всем этим.
Дариус был уверен, что однажды он его найдёт.
Глава пятнадцатая
В своём новом пристанище – пещере – Гвендолин сидела у костра и смотрела на огонь. Она была опустошена. Стояла поздняя ночь, и большинство её спутников крепко спали, и тишина пещеры нарушалась лишь треском костра да их похрапыванием. Рядом с Гвендолин спинами к стене сидели её братья, Кендрик и Годфри, а с ними – Стеффен и его молодая жена, Арлисс, Брандт, Атме, Абертол, Иллепра – всё ещё с младенцем на руках – и полдюжины других. Крон спал без задних ног, положив курчавую голову Гвен на колени. Она хорошо его накормила прошлой ночью, во время праздника, и теперь он, казалось, собирался проспать тысячу лет. И он тоже храпел.