Но Сава не слышала его слов, как не слышала своего крика.
Цилиндр завис над берегом недалеко от Руттула. С хлопком появились у его основания тонкие, ломаные паучьи ножки, уперлись в каменистый грунт, и цилиндр застыл.
- Что скажешь, Сава? Сава ничего не могла сказать.
"Не слишком ли неожиданно для нее такое зрелище?" - подумал Руттул, но Сава вдруг пробудилась от оцепенения.
- Как это называется? - спросила она.
- Глайдер.
- Гладде?
- Глайдер.
- Мне можно подойти к этому… глайдеру?
- Конечно. Зачем же я тебя сюда привел? Иди.
Сава сбежала вниз, к глайдеру, остановилась рядом с ним, опасливо коснулась металлической ноги.
- Какой большой… - зачарованно проговорила она.
- Да нет, - сказал Руттул, подходя. - Он совсем малыш, наш глайдер. Увидела бы ты фотонник…
- Он много больше, этот фо-то-ник?
- Еще бы! - ответил Руттул. - Представь себе иглу в пол-лиги длиной.
- Зачем такая? - удивилась Сава.
- Летать между планетами, - ответил Руттул. - Но глайдер - конек маленький, да резвый. Он когда-то мог летать к звездам.
Сава помолчала.
- А теперь он сломался, и ты не можешь вернуться домой.
- Ого! - воскликнул Руттул. - Вывод быстрый, но верный. Как ты догадалась?
Что тут догадываться? Легко сообразить. Сава пожала плечами:
- Значит, теперь он летать не может? Только так? - Она повела ладонью, изображая полет глайдера над озером.
- Почему, не только. Прошу в глайдер, сударыня.
- Куда? - не поняла Сава, глядя в открытый люк в основании глайдера. - Тут нет лесенки.
- А и не нужно, - засмеялся Руттул, подталкивая ее под люк. Сава, потеряв вес, влетела в тесноватую кабину глайдера и ударилась руками о потолок. Руттул, вплывший вслед за ней, поймал ее, беспомощно болтающую руками и ногами, отбуксировал к стенке и помог уцепиться за нее.
- Каково? - спросил он.
В ответ послышались только междометия.
- Ты попробуй двигаться, как в воде, - посоветовал Руттул. - Ты же нырять умеешь…
Но отцепиться от стены Сава не решалась.
Руттул мановением руки закрыл люк, включил экраны и повел подготовку к старту.
Сава смотрела во все глаза; когда глайдер ринулся вверх, в облака, - ахнула восхищенно; когда же небо стало темнеть прямо на глазах, когда появились звезды, Сава, не помня как, отцепилась от стены и поплыла по кабине.
- Не мешай, - оттолкнул ее Руттул.
Сава зависла около него и завороженно глядела на голубеющий шар на экране.
- Она и вправду круглая, как Стенхе говорил, - пробормотала Сава.
- Красивая, правда? Сава неожиданно заметила:
- Ты говоришь так, будто сам ее создал.
- Нет, разумеется, - рассмеялся Руттул. - Но я думал, тебе понравится это зрелище.
Он ожидал восторгов или, наоборот, страхов. Сава же, хотя и была потрясена, смотрела на все трезвыми глазами. Рассудочность в ее возрасте?
Руттул оглянулся на Саву. А для нее померкли звезды, потому что на аспидно-черном небе появилось ослепительное солнце.
- А Хаби ты в глайдере возил? - спросила вдруг она.
- Нет, конечно.
- Почему "конечно"?
Руттул полагал, что это совершенно понятно. Зачем смущать Хаби такими чудесами? Она все равно поймет их неправильно. Другое дело - Сава. Воспитание, которое она получила, позволяет думать, что она отнесется ко всему этому, как к вполне вероятному.
- Почему я? - осведомилась Сава.
- Кому же еще? Ты моя наследница. Кому еще я могу оставить глайдер?
- Ты собрался умирать?
- Нет, но всякое может случиться. Сава огляделась:
- А ты можешь как-нибудь сообщить своим родичам, где ты?
- А я и сообщил давно, - ответил Руттул. - Только мое сообщение до них еще не скоро дойдет. Если они и явятся выручать меня, то это будет еще через добрый десяток лет.
- Это долго… - протянула Сава.
- Это очень быстро, - улыбнулся Руттул. - Ты и не заметишь, как годы пройдут. Надо только не ждать, а жить. И я хочу тебя на всякий случай научить управлять глайдером. Сейчас, когда в нем работают только гравиторы, это очень просто, не надо даже делать расчетов.
Он сдвинул рукав костюма и показал Саве металлическую цепочку, браслетом опоясывающую его запястье. На другом запястье цепочка казалась точно такой же, но, как оказалось, предназначена была совсем для другого. Цепочка с левой руки была "рабочим ключом", инструментом для управления глайдером. На правой же руке - силовой захват; этим силовым захватом Руттул в свое время справился с хокарэмами.
- Он такой сильный? - с любопытством разглядывая поблескивающую вещицу, спросила Сава.
- Потом, когда вернемся, я тебе покажу, каково его действие, - пообещал Руттул. - Не в глайдере же все крушить.
- А мне ты дашь попробовать?
- Увы, нет, - покачал головой Руттул - браслеты, оказалось, снять невозможно. Для этого существует специальный аппарат, да только в глайдере его, конечно, нет.
- Как же ты собираешься меня учить? - резонно спросила Сава. - Ведь меня глайдер слушаться не будет.
Руттул оторвался от управления - теперь это было можно: глайдер кружил вокруг планеты по орбите.
Оказалось, для подобных Саве учеников существует так называемый "стажерский ключ", волшебная палочка - как сразу обозвала его Сава. Руттул показывал, как им действовать, и Сава на лету схватывала новую науку. Тут Руттулу пришлось удивиться ее памяти: Сава без ошибок повторяла названия, а уж назначение приборов запоминала сразу. Правда, в теорию Руттул не вдавался - управлять глайдером можно и без этого; верно говорил когда-то Жикайо, что и медведя можно натренировать для полетов.
Одного урока было достаточно, чтобы Сава научилась выполнять несложные маневры в пространстве; поручить же ей посадку Руттул не решился. Он посадил глайдер сам, открыл люк, сказал: "Ну, вперед, только поосторожнее на выходе" .
Сава уверенно поплыла в люк, но вскрик показал, что выход ей не удался. Руттул ловко выпрыгнул из глайдера и увидел, что Сава, потирая плечо, растерянно сидит на камнях.
- Больно ?
Сава помотала головой.
- Ничего, в следующий раз будешь половчей. Глайдер, повинуясь Руттулу, опять исчез в озере, а Сава и
Руттул вернулись в лагерь.
Сава то и дело оглядывалась на Руттула; сияющие ее взгляды заметил Стенхе - и предположения его были очень далеки от истины. Мысли Маву пошли в том же направлении; правда, он ничего не сказал ни Саве, ни Руттулу, но поговорил с Хаби. Хаби не показала вида, что встревожена, но попозже подошла к молодой принцессе.
Сава сначала не поняла, о чем Хаби говорит:
- Что, что?
- Господин… по-настоящему стал твоим мужем?
Сава уставилась на Хаби во все глаза, потом до нее дошло, и она покраснела густо-густо, даже в потемках было заметно.
Застенчивость перехватила ей горло, она отрицательно замотала головой.
- Нет, Хаби, нет, нет, - проговорила Сава, когда смогла справиться с голосом. - Почему ты решила так?
- Ты сегодня совсем другая, госпожа, - сказала Хаби. - Мы говорили с Маву, и он подумал…
- Ах, это Маву! - закричала Сава. Она вскочила и побежала разыскивать младшего хокарэма.
Маву решил сперва, когда Сава набросилась на него с кулаками, что у нее просто приступ желания поучиться драке; он легко отбросил ее и, встав над ней, поучающе изложил, в чем заключается ее ошибка при нападении. Игры такого рода были обычны; неудивительно, что Маву принял ее негодование за учебную атаку.
- Маву! - закричала Сава, вставая. - Я не шучу. Я хочу побить тебя, клянусь небом!
- Да за что?
- Зачем ты язык распускаешь?
- Я? - удивился Маву.
- А кто, кто Хаби нанаушничал?
- Что ж тут такого? - невинно спросил Маву. - Дела женские, обыкновенные…
Сава еще раз наскочила на него с кулаками. Маву захватил ее руки, повернул девочку от себя, не давая ударить ногами.
- Не суй свой нос в чужие дела, - прошипела Сава, пытаясь лягаться.
Маву, оттолкнув ее, отпрыгнул сам.
- Ну виноват, - улыбался он. - Бывает… Но даже в расстроенных чувствах, дорогая моя госпожа, нельзя бросаться на врага очертя голову.
Сава топнула ногой.
- Ну что ты с ним поделаешь, - сказала она подошедшему Стенхе. - Выдумывает всякую чепуху и болтает…
- Отрезать ему язык? - предложил Стенхе с улыбкой.
- Эй-эй! - обеспокоенно прикрикнул Маву. Улыбки улыбками, а Стенхе и в самом деле может такое сделать.
- Да нет, Стенхе, - запротестовала Сава. - Кто ж тогда со мной песни распевать будет?
Руттул довольно серьезно относился к пению. В раннем детстве голосок у принцессы был несильный, да и побаливало частенько горло от постоянных зимних сквозняков. Руттул же подыскал хорошего учителя пения - выписал из Нависсо, и тот хотя и не довел Савин голос до совершенства, все же сумел его укрепить. Для чего это было нужно Руттулу? Руттул полагал, что люди, наделенные властью, должны говорить не только красноречиво, но и хорошо поставленным голосом, четко и правильно.
Пожалуй, с течением времени Сава и стала так говорить, но большим удовольствием, чем петь, было для нее подражание различным майярским говорам; Руттул не возражал, а Стенхе не ленился указывать Саве на особенности произношения людей из различных местностей. Он и сам был мастер подражать разным наречиям, однако говорил обычно с глуховатым гортуским акцентом, но с обилием книжных выражений. Петь же он почти не умел: хотя и не перевирал мелодию, пел он настолько своеобразно, что слушать его было одно мучение.
- Так с кем я буду петь, Стенхе? - повторила Сава.
- Подумаешь, - смеялся Стенхе. - Я тебе таких певунов на грос дюжину куплю.
- Таких, как я, ты и одного на грос не купишь, - ухмыльнулся Маву. - Такие, как я, не часто встречаются.
- Ну, Маву, ты слишком высоко себя ценишь, - возразила Сава, ибо грос, а правильнее, гроссери - это миллион эрау, сумма по майярским понятиям немалая. Состояние принцев Горту оценивалось в четыре гроса, Верховного короля - в полтора, Пайра - в два с третью.
- Каждый человек стоит столько, за сколько его можно купить, - покачал головой Стенхе. - Маву гроса, пожалуй, стоит. А как ты думаешь?
- Ты противоречишь себе, Стенхе, - воскликнула Сава. - Как же понимать твои слова?
- Слова - ветер, - объяснил Стенхе. - Дела - камень. Но не кажется ли тебе, госпожа, что пора уже отправляться спать?
И в самом деле было уже поздно; раскинутый на берегу озера лагерь уж угомонился, костры догорали, люди укладывались спать - кто в шатрах, кто под открытым небом.
Для Савы, конечно, тоже был приготовлен шатер, но она предпочитала спать на свежем воздухе. Руттул не возражал, а Стенхе также ничего дурного в том не видел: он ложился спать недалеко от нее, постоянно готовый оградить ее от любых врагов.
В эту ночь Сава спала плохо; не то чтобы снились кошмары, но пережитое за день то и дело напоминало о себе: яркое солнце пылало на черном небе, затмевая звезды, голубая, в полосах облаков плыла планета, и казалось Саве, что они с Руттулом летят среди черноты - просто летят, без всякого глайдера, а навстречу им выдвигается громадный, в две лиги, фотонник. Сава и представляла его обыкновенной иглой, только очень большой, даже с ушком, и обрывок какой-то полупрозрачной ткани, продетый в это ушко, белесым шлейфом заслонял небо. "Они нашли Руттула", - поняла Сава, и невыносимая тоска сжала ей сердце. От этой тоски она и проснулась.
Сава открыла глаза и увидела над собой ночное небо; почти в зените висела луна, светила она ярко, но где ей было до высокого космического солнца?
Кутая плечи пуховым одеялом, Сава села. Тут же зашевелился Стенхе:
- Что-нибудь случилось?
- Нет, нет, Стенхе, просто не спится, - поспешно сказала Сава.
- С чего бы это? - проворчал Стенхе, переворачиваясь на Другой бок. - Я в твои годы спал как убитый, не замечал ночи…
Сава по звездам определила, что до рассвета уж почти ничего не осталось; она снова устроилась в постели, - так, глядя в небо, могло даже показаться, что она опять в глайдере. И воспоминание приятно согрело душу: Руттул обещал, что и сегодня будет учить ее управлять глайдером. Сава припомнила, как она вчера сама заставляла глайдер кувыркаться… И звезды казались совсем близкими.
…Оказывается, Сава все-таки опять уснула. Утром разбудил ее обычный шум просыпающегося лагеря, запах дыма от разводимых костров и самое главное - свет.
- Вставай, - послышался голос Маву. - Сколько спать можно?
- Еще немножечко, - попросила Сава. Вылезать из-под теплых одеял совсем не хотелось.
- Ладно, - отозвался Маву. - Стенхе сейчас на озере, когда возвращаться будет - встанешь.
Сава потянулась сладко, потом опять свернулась в комочек; спать ей уже не хотелось, но потянуть время в теплой постели Сава любила. Она снова уставилась на небо. Небо после вчерашних приключений неизбежно притягивало ее, и она стала следить за гонимыми ветром голубыми облаками, и вдруг показалось ей, что ранее незыблемая земля поплыла куда-то в сторону, выскальзывая из-под спины, и Сава закричала и вскочила, потому что испугалась этого головокружительного движения.
- Ты что? - поймал ее в объятия Маву. - Змея?
- Нет, нет, - лепетала Сава, прижимаясь к его груди. Он показался ей надежнее и устойчивее, чем побежавшая вдруг под ногами почва. Внезапный испуг вылился слезами. Маву оглянулся, оторвал Саву от земли, опустил в постель, торопливо схватил платье:
- Ну-ка одевайся, живо!
Сава послушно сунула в рукава руки, утерла слезы. Маву одернул подол платья и сказал, берясь за башмаки:
- Что с тобой, госпожа?
- Причудилось…
- С утра? - удивился Маву. - Чудно… Сава всхлипнула:
- Как я испугалась, Маву, как я испугалась… Маву неловко погладил ее по голове:
- Ну что ты, милая. Я думал, у тебя сердце волчье, а оно у тебя человеческое.
- Плохо иметь человеческое сердце? - спросила Сава.
- Хорошо, - ответил Маву. - Вообще всякое сердце хорошо по-своему. Ты успокоилась?
Сава кивнула.
- Пойдешь купаться?
- Нет. Я к Руттулу.
- Ладно, - сказал Маву. - Или тебя проводить?
- Не надо. - Сава поднялась на ноги и пошла к шатру Руттула.
- Я видел трогательную сцену, - услышал Маву голос Стенхе. - Ты что же это вытворяешь, ублюдок?
Маву посмотрел: Сава далеко, ей уже ничего не будет слышно. Тогда он повернулся к Стенхе:
- Ты можешь поверить, что я ни в чем не виноват?
- Трудно поверить, - ответил Стенхе. - Я ведь твой нрав знаю.
- Она испугалась чего-то спросонья, - объяснил Маву.
- Это еще не повод прижимать ее к себе, - возразил Стенхе. - Ты что, без объятий не мог обойтись?
- Мог, - ответил Маву. - Но только она не могла. А ты если так беспокоишься о моем благонравии, то сказал бы ей, чтоб она передо мной голышом не ходила.
- Ну и голышом, - хмуро сказал Стенхе. - Ну и что с того?
- Я все-таки не каменный, - пояснил Маву.
- Жеребец, - дал свое определение Стенхе. - Я, кажется, не таким был в молодости.
- Да уж,, - согласился Маву и в глаза Стенхе припомнил:
"Сердце волчье, рыбья кровь, -
Подскажите, кто таков…"
Стенхе этого неуклюжего стишка давно не слыхал, с юности; услыхать его снова от смазливого молокососа было очень обидно.
- Ладно, - сказал он. - Разберемся в замке Ралло.
- Из-за дразнилки? - поднял брови Маву.
- Из-за госпожи, - ответил Стенхе. - Ведь при виде хокарэми у тебя грешные мысли не возникают?
- Возникают, - отозвался Маву. - Правда, не тогда, когда они, полуголые, фехтуют. В остальное же время они мне больше нравятся, чем обыкновенные женщины. Только я у них, увы, любовью не пользуюсь.
- Не смей у меня заглядываться на Саву, - предупредил Стенхе.
- Я не заглядываюсь, - отмел обвинение Маву. - Она же принцесса - не про нашу честь. Но только порой уж очень на хокарэми похожа. Я бы на месте Руттула не мешкал.
Хлоп! Маву замечтался и не успел парировать оплеуху, хотя вообще-то у Стенхе реакция немного хуже. Маву приложил к щеке ладонь.
- Изумительно, - пробормотал он, глядя с вызовом. - Будем драться или подождем до Ралло?
- Ты не хокарэм, - тихо сказал Стенхе. - Ты не хокарэм.
Глава 13
Ранней осенью, пребывая в Савитри, Руттул пошел на берег реки. Сопровождал его Маву: не то чтобы это входило в его обязанности, просто ему захотелось искупаться, и он решил составить компанию Руттулу. Такое случалось вовсе не в первый раз; Маву знал, что Руттул плавает не хуже его и, хотя принц много старше, угнаться за ним не так уж просто. Вот ради этого-то нечастого соревнования Маву и любил купаться с Руттулом. Стенхе же, хотя и хорошо плавал, без особой надобности в воду не залезал - жаловался на ломоту в костях и стынущую кровь.
Когда Руттул и Маву спустились на берег реки, там на прогретом солнцем песке сидел полуголый Стенхе; рядом валялась горка принцессиной одежды, а сама принцесса была далеко - плыла, шлепая ладонями по воде.
Руттул остановился около Стенхе, разглядывая Саву.
- Хорошо плывет, - сказал он. - И дышит правильно.
Стенхе оглянулся и встал.
- Добрый вечер, - поклонился он. - Искупаться пришли?
Сава, заметив их, крикнула:
- Господин, отвернись, пожалуйста!
- Да плавай, плавай, - махнул Руттул рукой. - Мы с Маву дальше пойдем.
Но дальше по течению река уже была менее удобна для плавания, Сава отлично знала это и не хотела пользоваться любезностью принца.
- Нет, нет, - прокричала она. - Я уже выхожу. Только ты отвернись, господин.
Руттул послушно отвернулся. Маву собрал одежду, понес ее поближе к Саве, выходящей из воды. Руттул с интересом проследил за ним.
- Не подсматривай! - возмущенно воскликнула Сава, прячась за Маву.
Маву быстро накинул на нее большую шаль. Руттул отвернулся, рассмеявшись.
- А вас с Маву она почему-то не стесняется, - сказал он Стенхе.
- Чего нас стесняться? - пожал плечами Стенхе. - Разве люди скрывают что-то от своих башмаков? А мы для нее столь же привычны, как и обувь. - Он глянул на Маву и Савири; те были достаточно далеко, чтобы расслышать то, что он будет говорить Руттулу, и продолжил: - Последнее время я пытаюсь держать их подальше друг от друга, только трудное это дело. Ведь девки так липнут к Маву, к стервецу. И что они в нем находят?
Руттул оглянулся мельком. Сава была уже почти одета; Маву стоял рядом, держа двумя пальцами за шнурки ее башмаки.
- Безгрешная картина, - сказал Руттул. - Стенхе, может, ты зайдешь ко мне вечером? Вина выпьем, побеседуем…
Руттул иногда приглашал Стенхе побеседовать - обычно чтобы обсудить Савино воспитание. Руттул видел, что Сава растет не такой, как остальные девушки из знатных и простых семей, его беспокоил ее живой характер. Казалось ему, она жалеет, что родилась девочкой.