* * *
Черные кошки изготовились к прыжку. Сумасшедший король поднял меч над головой, Лагун-Сумасброд начал творить очередное взрывное заклинание, Мейхани, выхватив из костра горящую ветку, тоже решила дорого продать свою жизнь, как вдруг… Кошки разом замерли, боясь даже повернуть головы. Откуда-то издалека доносился странный рокот. Постепенно он усиливался, и уже через минуту было ясно, что это громоподобный лай большой собаки! Кошки принялись жалобно обмениваться прощальными взглядами. Мгновение спустя их ряды были атакованы огромной болонкой в состоянии психической неуравновешенности. Кошки с воплями дунули во все стороны. Часть сгорела на магическом круге, нескольких сразил меч Джека, кого-то успел потоптать пес, но большинство сбежало. Гордый Сэм какое-то время погавкал для острастки, после чего смущенно-виноватым тоном пробурчал:
– Ну вы как дети, ей-богу… Ни на минуту оставить нельзя, обязательно во что-нибудь влезете. Ладно, у меня душа отходчивая. Дай, думаю, схожу погляжу, чем они там перед сном занимаются. Успел вовремя. Ну, вот он я… вернулся.
– Стой, мой храбрый господин! Не переступай заколдованную веревку! – взвыла Мейхани, когда Вилкинс решил подойти поближе.
– Вы что… капканы против меня ставите? Волчьи ямы роете?! – поразился пес, отдергивая переднюю лапу.
– Это был круг магической защиты от кошек, – охотно пояснил колдун, снимая заклинание. – Быстро заходи внутрь, я сейчас опять его активизирую. Ночь длинна, мало ли кто еще заявится.
Болонка, косолапя, прошествовала в круг и села у костра в неприступной позе оскорбленного достоинства. Первым к Вилкинсу подошел Сумасшедший король:
– Спасибо, друг. Ты здорово нас выручил. Обещаю, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы освободить твою избранницу.
– И еще королевский подарок на свадьбу, – попросил Сэм, застенчиво лизнув Джека в нос.
Друзья помирились. Мейхани ласково почесала болонку за ухом, и даже принципиальный Лагун-Сумасброд был рад обнять своего блудного ученика. Когда страсти улеглись, колдун "оседлал любимого конька", выдав слушателям целую лекцию по поводу произошедших событий.
– Как видите, господа, нам здесь не слишком рады. Султан честно предупреждал, что хан ифритов очень могущественный чародей, в чем мы и убедились на личном опыте. Однако есть несколько моментов, которые, признаться, изрядно меня смутили. Четыре ифрита, похитившие принцессу и леди Шелти, даже не попытались на нас напасть. Почему? Положим, что сбежавший от нас джинн также послан ханом ифритов. Но и он не причинил нам никакого вреда…
– Это я! Я его прогнал, – гордо завертелся пес. – Как поднял лапу, как…
– Самюэль, не перебивай! Суть в том, что на нас очень быстро обратили внимание и уважают как самых серьезных противников. Мы всего лишь подошли к границе его владений, а на нас уже бросили злобную старушенцию с тысячей натасканных кошек. Отсюда вопрос: мы ли такие "страшные" или наш враг не так грозен, как хочет показать? Ифриты – существа могучие и неуправляемые, откуда у них хан? Если он действительно подчинил себе ифритов, джиннов и ракшасов, то есть самые дикие и непредсказуемые племена, то, значит…
– Он сильнее самого Аллаха?! – округлила глаза Мейхани.
– Или все это искусный блеф, обман, иллюзия, мистификация и подделка, – тонко подметил Сумасшедший король.
– Именно! – удовлетворенно откликнулся колдун. – Я ни в коей мере не призываю вас недооценивать врага, но излишняя мнительность тоже не пойдет нам на пользу. В свете сегодняшней победы считаю необходимым сделать следующее заявление: я намерен дойти до конца и сорвать личину с безымянного хана ифритов! Ну а вы, молодцы, сможете попутно вернуть ваших дам сердца.
Слушатели разразились бурными аплодисментами. Волшебник еще раз проверил надежность магического круга, попросив Мейхани размотать побольше веревки, так чтобы она защищала и вьючных животных. Джек остался дежурить первую стражу. Когда Лагун и девушка уснули, к Сумасшедшему королю тихо подполз Сэм:
– Слушай, Джек, поговорить надо.
– Давай завтра? Иди спать, тебе менять меня через четыре часа.
– Опять вредничаешь, да? Ну, будь человеком – выслушай бедную собаку! У меня просто язык чешется, не могу молчать.
– Тогда другое дело, говори.
Пес набрал полную грудь воздуха и заговорщицким шепотом выдал:
– Она в меня влюбилась!
– Кто? – не понял Джек.
– Мейхани, дубина!
– Она не дубина.
– Да не она дубина, а ты. А она – влюбилась!
– С чего ты взял? – искренне удивился Сумасшедший король. – Мейхани такая добрая, красивая и умная девушка…
– Так, по-твоему, в меня может влюбиться только злобная уродина с мозгами набекрень?!
– Все равно мне не показалось, что у нее такая уж нестерпимая страсть к замужеству с большими собаками…
– Да я тебе говорю – любит! – горячо зашептал Сэм, возбужденно размахивая хвостом. – Я же разбираюсь в психологии женщин. Ты только взгляни, как она на меня смотрит. А как чешет за ушами? А как она за меня заступилась, буквально закрыла грудью? Да влюбилась, втюрилась, втрескалась по уши, можешь мне поверить!
– Ну… не знаю. Даже если и так, что с того?
– Как "что"?! Не могу же я оставить без внимания влюбленную девушку, – хитро подмигнул Вилкинс. – Ты бы завтра отвлек Лагуна на часок-другой, а я бы тут… Ну, утешил, успокоил, приласкал…
– А как же принцесса, несравненная Гюль-Гюль? – нахмурился Джек.
– О, это святое! На ней я намерен жениться, а Мейхани – это так… вроде закуски перед обедом. А-а-а-й! Что ты делаешь, медведь?! Больно-о-о!..
Сумасшедший король железной рукой схватил пушистое ухо болонки, скрутил его и прошептал так, что едва не разбудил всех:
– Только тронь девушку, ловелас несчастный!
Наутро хмурый Сэм уверял, что стал хуже слышать, и правда – левое ухо у него так распухло, что казалось вдвое длиннее правого…
* * *
Когда дочь рыцаря перебила всю посуду и несколько выдохлась, она присела на краешек роскошной кровати, размышляя о своем незавидном положении. Черный джинн сидел посреди комнаты, по-турецки скрестив ноги. Он нудно скулил какую-то тягучую песню.
– Подъем! Пора за дело, – наконец решилась энергичная Шелти. – Кстати, как там тебя звать?
– У меня длинное имя – Лю-ля-ке-Баб.
– Да ладно, встречалось и подлинней, сойдет. Я устала слушать твои однообразные серенады. Будешь меня развлекать, исходя из пределов дозволенного. Во-первых, принеси сюда мою старую одежду. Это ведь не запрещено?
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
Уже через минуту Шелти, спрятавшись за ширмой, с наслаждением надевала привычный костюм охотницы.
– Так, а теперь покажи мне весь дворец.
– Слушаю и повинуюсь. Следуй за мной, госпожа.
По мановению руки джинна часть стены отъехала в сторону, открывая потайной ход. Они спустились вниз по винтовой лестнице и целый час гуляли по роскошно обставленным комнатам дворца. Здесь были и прекрасные залы с яшмовыми полами, мраморными колоннами и выложенными мозаикой стенами. Богатые столовые, где самые вкусные и изысканные блюда стояли прямо на дорогих коврах, чередуясь с горами фруктов и запечатанными кувшинами редких вин. Бассейны из горного хрусталя и сауны из байкальского кедра с дымком благовоний и ароматами лечебных масел. Великолепные затененные спальни, миниатюрные сады с маленькими фонтанчиками. Словом, все, что душе угодно. Шелти напрягало одно – за все время они ни разу не встретили ни одного слуги, или стражника, или хотя бы обычной уборщицы.
– А где же люди? Ведь уход за такими помещениями требует уймы рабочих рук.
– Хан ифритов не держит на службе людей. Они слишком требовательны, капризны, подвержены болезням, заботам о собственных семьях, и вообще – джинны сами со всем справляются.
– Странно… И вот еще – я слышала, будто бы каждый хан на Востоке имеет гарем. Почему мы туда не зашли?
– Это запретная тема, моя госпожа. О гареме нельзя говорить вслух. Хозяин узнает, такой скандал закатит, – даже съежился Лю-ля-ке-Баб. – Но, между нами говоря, по-моему, у повелителя серьезные проблемы с женщинами. Он наворовал их столько, что теперь не знает, как от них избавиться, и держит всех в одной кладовке.
– Где? – ахнула Шелти.
– В кладовке. Как только хану надоедает новая жена, он превращает ее в башмак и прячет в кладовку. Она у нас уже под завязку набита пыльными башмаками, и все на левую ногу.
– Да ваш хан просто больной! Так поступать с женщинами! Ну, я им займусь! Сию же минуту веди его сюда!
– Не могу, госпожа, он в отъезде. Если хотите, лучше пока погуляем по саду.
Делать было нечего. Дочь рыцаря пожала плечами, отложив засучивание рукавов на следующий раз. Сад был столь же великолепен, как и весь дворец. Здесь росли деревья всех стран мира. На ветках пели разноцветные птицы, свободно разгуливали тигры и леопарды, олени и антилопы, зайцы и лисы – никто не пытался никого съесть.
– Ты можешь гулять здесь сколько захочешь, но не должна выходить за пределы оазиса. Это место заколдовано, и тот, кто хотя бы попробует вырваться из его круга, сгорит заживо при пересечении границы. Кроме хозяина и нас, джиннов, естественно…
– А звери и птицы?
– Они никуда не уйдут сами. Ты можешь даже погладить их, никто не причинит тебе вреда, но если в оазис попробует войти чужак – звери растерзают нечестивца. Поэтому сюда никто и не ходит.
– Ну… один-то человек сюда точно явится, – с улыбкой протянула Шелти.
– На это может решиться только безумец! – хмыкнул джинн.
– Да, он и есть настоящий сумасшедший, – гордо подтвердила дочь рыцаря. – А кстати, помнится, что вместе со мной была похищена единственная дочь марокканского султана – луноликая красавица Гюль-Гюль. Где она?
– Вон в той башне. Ее покои похожи на твои, и я должен служить вам обеим.
– Тогда пошли к ней в гости. Я хочу поближе познакомиться со своей сестрой по несчастью. Это ведь тоже не запрещено?
– Нет, слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
В следующее мгновение охотница открыла глаза в большой, богато обставленной комнате. На роскошной кровати под балдахином мирно спала черноволосая наследница престола.
– Эгей, принцесса! Пора вставать. – И Шелти безапелляционно стянула с Гюль-Гюль шелковое одеяло. – Скоро полдень. Вставай, лежебока, нас ждут великие дела!
Несравненная Гюль-Гюль отпихивалась руками и ногами, ни в какую не желая вставать, но дочь рыцаря была неумолима. Наконец разгневанная восточная красавица села и разразилась цветистой речью:
– У, бледноликая дочь северных шакалов! Какого шайтана ты посмела прервать мой лучезарный сон в столь ранний час?!
– От такой же и слышу, чернобровая багдадская корова! – в тон принцессе отбрила ее Шелти. – Солнце уже в зените, а без твоей помощи мне будет трудно сбежать от хана ифритов.
– Глупая курица, а зачем же от него бежать? Всем доподлинно известно, что у него большой гарем, что его жены живут в роскоши и неге, он выполняет все их желания и даже помогает тестям и тещам, заваливая их несметными дарами.
– Тупая ворона! Вон у джинна спроси: вместо гарема здесь кладовка, куда складывают бывших жен, когда крадут новых. Хан превращает их в старые башмаки и экономит жилплощадь.
– Нечестивая свинья! Может быть, с другими он так и поступает. Раз он муж и господин, то на все его воля… Но уж меня-то он навсегда оставит рядом и уже не женится ни на какой другой!
– Самовлюбленная ослица! Такому избалованному мерзавцу всегда захочется чего-нибудь свеженького. Эй, Лю-ля-ке-Баб, как часто ваш хан меняет своих жен?
– Каждый месяц, моя госпожа.
– Любвеобильный козел! – одновременно выдали ошарашенные девушки. Поразмыслив немного, они подали друг другу руки:
– Шелти из Бесклахома, дочь рыцаря.
– Гюль-Гюль из Кэфри, дочь султана. Что ты намерена делать?
– Перевернуть весь дворец вверх дном, переколотить всю посуду, залить маслом все ковры, засунуть кадки с цветами в сауну, утопить все занавески в бассейне, повыбивать все стекла…
– Все это – эмоции! – отмахнулась принцесса. – На самом деле нам надо выяснить, в чем сила хана ифритов, и суметь справиться с ним прежде, чем он превратит нас в ненужную обувь.
– Да ты стратег! – восторженно хлопнула в ладоши Шелти. – Эй, джинн, будь любезен, принеси нам чего-нибудь легкого на завтрак. За столом самые серьезные проблемы кажутся не такими уж неразрешимыми…
Лю-ля-ке-Баб кивнул, и через минуту союзницы сидели перед богато накрытым дастарханом.
* * *
Джек и компания двигались по пустыне бодрым походным маршем. Мейхани указывала возможный путь, находя воду по признакам, совершенно незаметным взгляду северного человека. Лагун-Сумасброд в принципе мог легко наколдовать стакан родниковой воды, но сознательно берег силы для более серьезных дел. Сэм же, наоборот, был переполнен энергией, всем мешал, всех задевал, и его старались почаще отправлять "на разведку" – просто побегать кругами и успокоить распалившееся воображение.
– Мейхани, а Мейхани, хочешь я тебя покатаю? – После памятного разговора с Джеком песик стал относиться к девушке с непередаваемо трогательной заботой. – Что ты все время трясешься в седле? Залезай!
– А зачем?
– Как "зачем"? Я же мягче! Мы, болонки, вообще такие пушистые…
– …и косолапые, – докончила Мейхани. – И носитесь все время как угорелые. Нет уж, спасибо, но я лучше еще немного посижу в седле, не такое уж оно и жесткое.
В это время на ближайшем бархане показался черный всадник, и оперенная стрела вонзилась в песок прямо перед ногами Сумасшедшего короля. Он как раз вел в поводу верблюда, на котором восседал старый волшебник.
– Остановитесь, чужеземцы! Перед вами – Коршуны пустыни!
– Я склонен предположить, что это разбойники, – мудро изрек Лагун-Сумасброд.
Остальные уважительно закивали, а всадник махнул рукой, и из-за того же бархана высыпало солидное подкрепление человек в двадцать. Все на лошадях, с кривыми саблями, луками и зверским выражением лиц. Узкоглазый атаман подъехал поближе, обратившись напрямую к колдуну, справедливо посчитав его за главного:
– Прошу простить меня за беспокойство, седобородый аксакал, но мы вынуждены вас несколько задержать.
– Будут грабить, – с тем же умным видом кивнул старый волшебник, и все снова согласились.
– Мы деликатно попросим оставить нам ваших животных, оружие, деньги, девушку и… эту невероятную собаку. Возьмите воду и немного еды на обратную дорогу, да сохранит вас Аллах.
– Впервые в жизни встречаю такого интеллигентного разбойника. Даже не знаю, как в этом случае отвечать? Э-э-э… милейший, вы бы пропустили нас, а? Я серьезный ученый, изучающий традиции и нравы Востока. Девушка – наш проводник, Джек – наследный король Бесклахома и по совместительству телохранитель, собака… это Сэм. Не думаю, что он вам подойдет, но если вы его заберете – буду только благодарен!
– Увы, никак не могу, уважаемый, – скорбно развел руками бандит. – Был бы счастлив помочь, но не могу – мы так давно никого не грабили. Сдайтесь, пожалуйста, иначе мои джигиты будут вынуждены изрубить всех на шашлык.
– Канай отсюда, редиска! – вмешался пес, он и так долго молчал, а сейчас решил высказать все, перейдя с дипломатического языка на жаргон Дибилмэна. – Забирай своих корефанов и катись колбаской. Я тебе не шавка фраернутая, я кобель в законе! Серебряный зуб имею, две наколки на спине. Уходи, пока ходишь. Обычно я лью кровь ведрами, но сегодня погодка не в масть и настрой в душе романтический. Так что пользуйся и сваливай…
Вопреки ожиданиям Вилкинса, разбойники говорящей собаки не испугались, даже наоборот, поцокав языками, определили для себя болонку как наиболее ценную добычу. В сторону Сумасшедшего короля и его друзей натянулись луки…
– Темнота! – обиженно буркнул пес. – А помните, как от меня удирали те разбойники из-под Бесклахома?
* * *
Серебряный меч ведуна сверкнул в руках Джека. Одним прыжком он сбил с коня предводителя разбойников и, заломив ему руки за спину, приставил лезвие клинка к горлу.
– Только не убивай его, мой мальчик. – Лагун-Сумасброд щелкнул пальцами, и у всех разбойников разом лопнула тетива на луках. Колдун щелкнул еще раз, и та же участь постигла седельные подпруги. Джигиты, ругаясь, рухнули на песок. Мейхани на всякий случай спряталась за Сэма, предоставив разборку мужчинам. Вилкинс выпятил пушистую грудь, закрывая девушку, и гордо предупредил ближайшего бандита:
– Не подходи! Раз тяпну – неделю сесть не сможешь.
Но привыкшие к волшебству Коршуны пустыни набрались решимости и, невзирая ни на что, взялись за кривые ятаганы. Лагун начал было шептать новое заклинание, как в небесах промелькнула светлая полоса и чей-то строгий голос произнес:
– Вах, вах, вах… Как тебе не стыдно, Хабибулла? Опять людей грабишь?
От изумления Джек выпустил атамана. Прямо перед ними на ковре-самолете легко парил улыбчивый толстый старик в белой чалме, пестром халате и с хитрющим выражением лица. Разбойники тут же побросали оружие, упав на колени носами в песок.
– А ведь я предупреждал тебя, Хабибулла. Возьмись за ум, распусти своих головорезов, открой чайхану и продавай плов с лепешками и тмином. Но нет… Тебе бы только отнимать чужое. Чему тебя, репоголового, учили в медресе? Ну, ладно, все, я устал… Получай по заслугам!
Раздался тихий хлопок, и все разбойники до единого превратились в обыкновенных сусликов. Наши друзья только рты разинули, глядя на такое волшебство. Лишь храбрый Сэм осторожно подошел к самому крупному, только что бывшему атаманом, и громко сказал:
– Гав!
Сусликов как ветром сдуло, а Лагун-Сумасброд меж тем вежливо кивнул старику на ковре:
– Вы очень вовремя, коллега. Большое спасибо за помощь. Я испытал чисто профессиональное удовлетворение, глядя на ваш зрелищный трюк с массовым превращением.
– Ну что вы… это не так сложно для человека, всю жизнь посвятившего магии перевоплощений живой материи, – скромно засмущался старичок. – А вы, похоже, не местные? С кем имею честь беседовать, коллега?
– Маг, ученый и исследователь, профессор Лагун-Сумасброд с учеником, другом и проводницей. Ваше имя, если позволите полюбопытствовать?
– Байрам-Бабай, отшельник, бродячий мудрец, изучающий алхимию, биологию, генетику, медицину и паранормальные явления.
Похоже, пенсионеры нашли друг друга. Лагун быстренько переполз с верблюда прямо на ковер Байрам-Бабая, и они оба удалились на сто шагов вперед, шумно обсуждая последние достижения в области прикладной магии. А Сэм, убедившись, что Мейхани не обращает на него ни малейшего внимания, вновь начал приставать к Джеку:
– У меня проблема.
– Сбегай за бархан, там кустики.
– Да не эта, я жениться хочу.
– Ты всегда хочешь, – меланхолично отмахнулся Джек.
– Нет, теперь хочу окончательно и бесповоротно! Только я выбрать не могу… Они мне все нравятся.
– Кто "все"?
– Шелти, Гюль-Гюль, Мейхани… – начал перечислять пес. – Может, мне гарем открыть, а?
– Минуточку! Леди Шелти выходит за меня. Мы бы давно обвенчались, если бы не твое дурацкое бегство на Восток.